Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Русская всечеловечность и русский национализм

Интегрировав в себе духовно-культурные и этно-генетические сокровища всех народов
евразийского открытого простора, русский человек по определению всечеловечен.
В его родовом и личном подсознании – инстинкт всеединства. Его историческая мечта
– о том «новом золотом веке», когда, по словам «нашего всё» гениальнейшего поэта
Александра Сергеевича Пушкина, «Народы, распри позабыв, В великую семью соединятся».

Немало на свете (или во тьме) ненавистников России, которым противен всечеловеческий
«русский дух» и её вселенский размах и которые хотят стереть её с карты мира.
Нынешние мондиалисты, рупором которых, в частности, служит небезызвестный Збигнев
Бжезинский, радуются самопредательскому крушению тысячелетней Великой России
(Советского Союза) и приходу к власти их ставленников-компрадоров. Они надеются,
что нынешняя компрадорско-шкурническая «элита» Российской Федерации окончательно
растлит и изведет русских людей и прежде всего не даст прорасти «корням травы»
современной нации – «критической массе» низовых экономически-самодостаточных
и потому политически-субъектных хозяев.  

В то же время многие искренние патриоты России, растерявшись от небывалой Русской
Катастрофы и резонно возлагая вину за неё на ненавистный им западный мондиализм,
с грязной водой западнизма выплескивают и вполне здорового ребеночка необходимой
модернизации страны. Само слово «модернизация» вызывает у них недоверие и неприятие
и ассоциируется с «ужасами» сталинской индустриализации и, более того, с ненавистным
марксизмом-коммунизмом, а «русский национализм» они тоже ассоциируют с чем-то
западническим и местечковым и сводят его к этноупертости. То ли дело благоговеть
в православном храме, умиляться перед старорусской сусальностью, славить царя-батюшку.
Даже умнейший Юрий Васильевич Крупнов в статье «Великая семья народов» в полемическо-интеллектуальном
запале вдруг провозгласил - «Нация и национализм – это не наш путь. Россия всегда
полиэтнична и вненациональна». (http://rossia2010.kroupnov.ru/Autors/KrupnovU/Velikaia_Semia_Narodov.htm).
 

Разделим же русское природно-всечеловеческое «этническое» и русское социально-политическое
«национальное» и проследим, как на «русском  национализме», взращенном на «русском
всечеловечестве», возможно становление завещанной Петром Аркадьевичем Столыпиным
общемировой субъектности, которую Юрий Крупнов называет «мироизацией» (в противовес
мондиалистской «глобализации»), а я допускаю называть Новым Интернационалом.

Удачно начало статьи Юрия Крупнова – «Святой благоверный великий князь Андрей
Боголюбский, который в 1155 году перенёс столицу из Киева во Владимир /в 1155
году Андрей Юрьевич ещё не был «великим князем», поскольку киевский великокняжеский
стол занимал его отец Юрий Долгорукий, и он не «переносил столицу», а майской
ночью 1155 года тайком бежал от отца на Северо-Восток из Вышгорода под Киевом,
прихватив с собой написанную евангелистом Лукой и подавшую ему знак к бегству
чудотворную Икону, впоследствии известную как главная великорусская святыня Икона
Владимирской Божьей Матери. – Валерий Скурлатов/, с Юга на Северо-Восток, и который,
таким образом, выступил основателем Северо-Восточной Владимирской Руси, ставшей
через три столетия Московским царством, был полуполовцем. Его матерью была дочь
хана Аепы и Андрей Юрьевич имел второе половецкое имя Катай (или Китай). А его
бабушка Гита была не только женой Владимира Мономаха, но и дочерью короля англов
Гаральда. При этом Андрей Боголюбский был Рюриковичем. Вопрос: русским ли был
князь половецко-варяжско-англского происхождения?».

Будучи историком и автором пространной рукописи об Андрее Юрьевиче Боголюбском,
написанной ещё в 1970-е годы, добавлю, что этот «первый великоросс» был не просто
«полуполовцем», а также, наверное, «полуаланом» и даже «полувайнахом», поскольку
все «половецкие» и вообще степные ханы по крови представляли из себя «евразийский
коктейль» и столетиями заключали династические браки со степной и окрестной знатью
алано-иранского, тюркского, монгольского, славянского, кавказского, балтского,
угрофинского, германского, еврейского и палеосибирского происхождения. Дочь хана
Аепы, на которой женился Юрий Владимирович Долгорукий, сын Владимира Мономаха
и отец Андрея Боголюбского, - называется в летописях «ясыней». Ясыня – от слова
ясы или асы, которые отождествляются с аланами, предками нынешних осетин. Ясы
тесно породнились также с булгарами, половцами, русами, вайнахами (чеченцами
и ингушами) и другими народами Кавказа, в том числе особенно с грузинами. Мы
все – одна многотысячелетняя семья. Ясыня – мать «первого великоросса» - утроба
нашей Евразии, откуда мы все.

Кстати, как считает О.В. Яцкаер, у Андрея Боголюбского, возможно, «одна жена
была дочерью Степана Ивановича Кучки, другая – болгарка /из Волжской Болгарии/,
третья – ясска» (Яцкаер О.В. К вопросу о женах князя Андрея Боголюбского // Тезисы
международной научно-практической конференции «Россия, Восток и Запад: Традиции,
взаимодействие, новации». Владимир, 1997, стр. 46). Судя по всему, Андрей Боголюбский
изначально действительно взял в жены красавицу-москвичку Улиту Кучковну, дочь
Степана Ивановича Кучки, который происходил из Великого Новгорода и стоял у истоков
исторической Москвы. Но кто бала мать Улиты?

Ю.А. Лимонов пишет о двух женах Андрея Боголюбского – «дочери Кучки» и «яске»
(Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки социально-политической истории.
Ленинград, 1987, стр. 94-95). А Ф.И. Гримберг на основании летописных сведений
и устных преданий предполагает, что «Улита и жена родом из яз» - одно и то же
лицо; то есть у Андрея Юрьевича была одна венчанная жена» (Гримберг Ф.И. Две
династии: Вольные исторические беседы. Москва, 2000, стр. 119). Не противоречит
имеющимся данным мое допущение, что сильный и влиятельный новгородо-москвич Степан
Иванович Кучка мог взять в жены одну из степных ясынь, которая родила ему Улиту,
ставшую женой «полуяса» Андрея  Боголюбского. Этим, между прочим, можно объяснить
почти полное засилье ясов-кавказцев при дворе «первого великороса».

От брака Андрея Юрьевича то ли с «яской», то ли с полуясыней-москвичкой новгородского
происхождения родился знаменитый русский князь Юрий Андреевич Боголюбский. Когда
«кучковичи» вместе с кавказцами и евреями предательски убили Андрея Боголюбского
в его Боголюбском замке под Владимиром-на-Клязьме, то Юрий Андреевич Боголюбский
служил наместником отца именно в Великом Новгороде. Вольнолюбивые новгородцы,
прослышав про убийство Андрея Боголюбского, выгнали из города его сына князя
Юрия Боголюбского. Он попытался сначала найти защиту у родичей по отцовской линии
- у дяди Михаила Юрьевича Черниговского и его сына Святослава (http://www.hrono.ru/biograf/yuri_a.html),
но те поддержали более близкого им Всеволода Юрьевича «Большое Гнездо»  И куда
он побежал с предательской Руси?

Ясно дело, побежал князь Юрий Андреевич Боголюбский к своим родичам по бабушке-«ясыне»
и, возможно, также и по матери - на Северный Кавказ, на Терек и Сунжу. Вскоре
он занял там доминирующее положение. Затем он сыграл огромную роль в истории
Грузии – взял в жены знаменитую царицу Тамар, бился за суверенитет и единство
грузинского государства. Правда, грузинские летописи жалуются на буйный нрав
русского князя и особенно на то, что, выпив, он иногда поколачивал супругу. Известный
грузинский писатель Шалва Николаевич Дадиани (1874-1959) написал об этом великорусском
пассионарии исторический роман «Юрий Боголюбский» (1927). Погиб Юрий Андреевич
в одной из битв где-то в Сиро-Палестине. До сих пор живописные подробности его
деяний продолжают потрясать политическую жизнь Грузии (http://www.russia-hc.ru/rus/news.cfm?kid=768&op=view).


На фоне русского всечеловечества, претворившегося  в советско-комунистический
период в форму «пролетарского интернационализма» и «ленинской национальной политики»,
к концу 1980-х годов по наущению извне и по предательству изнутри возник этносепаратизм,
позволившей местной партноменклатуре сформировать этнократию и выделиться в отдельные
этногосударственные образования. «СССР, - отмечает Юрий Крупнов, - развалили
во многом благодаря правильно организованному противопоставлению «русских» и
других народов, разумеется, «угнетаемых» и «репрессированных», которым якобы
дали наконец-то возможность строить своё национальное возрождение. Наглядно видно
это, в частности, через историю с принятием Верховным Советом РСФСР Закона РСФСР
«О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 года». 

Сегодня уже абсолютно ясно, говорит Юрий Крупнов, что этот закон имел исключительно
популистский и антироссийский смысл, был направлен не на решение проблем, а на
повышение шансов отдельных политиков на захват власти и собственное переизбрание
 в очередную  электоральную пору. Циничные политиканы при этом как-то «забыли»,
что «репрессии народов» (а сегодня некоторые «учёные» насчитывают уже до 60-ти
народов, которые надо включать в вышеупомянутый закон) происходили в годы тяжелейшей
мировой войны, победа в которой не только принесла освобождение всему миру, но
и стоила СССР-России почти трех десятков миллиона жизней. «Показательно, что
одним из главных результатов принятия этого закона стали две Чеченских войны».


В крошечной Западной Европе, раздробленной горами, морями и реками на множество
этнокультурных ниш и всегда страдающей от нехватки «жизненного пространства»,
возможны два более или менее устойчивых геополитических состояния – или Единая
Европа (Римская Империя, отчасти Империя Карла Великого, власть Папы Римского
над всей христианской разноязыкой латиноговорящей Западной Европой, неустоявшаяся
попытка на феодальной основе создать Священную Римскую Империю германской нации,
недополучившаяся попытка Наполеона Бонапарта уже на буржуазной основе создать
общеевропейскую Французскую Империю, нынешний Европейский Союз), или перманентная
война между несколькими более или менее этнокультурно-однородными суверенными
государствами. 

Начавшийся полтысячелетия назад грандиознейший «взрыв субъектности» в Западной
Европе привел к неравномерности развития капитализма и к формированию буржуазных
наций и соперничающих национальных государств. В предыдущих заметках я показал,
что если этнос является культурно-объектным феноменом, то нация – это социально-субъектное
образование. Этнос – природен, нация – «искусственна», хотя образуется на том
или ином этнокультурном субстрате и наследует некоторые его традиции и территории.
Фундаментом же нации является «критическая масса» низовых экономически-самодостаточных
и потому граждански-субъектных хозяев. Соответственно не бывает феодальных или
социалистических наций – все нации «буржуазны» по определению. «Национальный
вопрос» - это борьба одного отряда национальной буржуазии за ресурсы, территории
и рынки против конкурирующих других «национальных» отрядов буржуазии, в том числе
и одноэтнических (англосаксонские по происхождению североамериканцы против англичан,
немецкоговорящие австрийцы против немецкоговорящих пруссаков и так далее). 

В открытой же всем ветрам и вторжениям Евразии (в меньшей степени – в Северной
Америке) возможно лишь одно геополитически-устойчивое состояние – единое многоэтническое
государство (более или менее централизованное). Как только происходит распад
Евразии на несколько суверенных государств – неизбежны перманентные этнические
чистки, тузлы и войны (евразийский «геополитический императив»). В Евразии, как
и в США, оптимальна лишь одна-единственная  многоэтническая нация. Принесенный
же из Западной Европы «национальный вопрос» смертоносен как для Евразии, так
и для открытых просторов Северной Америки, и поэтому власти США, например, яростно
выступили против попытки основать в стране этнотерриториальное самоуправление
компактно проживающих немцев. В Индии, впрочем, тоже ушли от попыток нарезки
штатов по этническому признаку. У нас геоландшафтно и этноисторически оправданной
оказалась несколько другая модель, которая тоже вполне приемлема в рамках единой
государственности.

Диверсионно-изменническое использование «национального вопроса» при развале СССР
вообще святотатственно, поскольку в силу своего «сердцевинного» положения на
планете СССР-Россия являлась и продолжает являться единственной страной в мире,
где много сотен лет одновременно сосуществует и полноценно живёт полторы сотни
народов. «Невозможно излагать здесь всю этническую историю стран Запада, - говорил
Вадим Валерьянович Кожинов, - но для уяснения проблемы достаточно в самых общих
чертах сравнить ее с этнической историей России, - той России, даже в центральной
части которой на протяжении веков жили, росли и крепли вроде бы совсем «чужие»
русским народы - башкиры, коми, марийцы, мордва, татары, удмурты, чуваши и т.д.,
а на окраинах столетиями сохранялись даже и самые малочисленные этносы в несколько
тысяч или даже в несколько сот (!) человек. 

На Западе же многие десятки народов либо вообще исчезли, либо превратились к
нашему времени в своего рода этнические реликты (как шотландцы, валлийцы, бретонцы,
гасконцы, лужичане и т.п.). Ныне всего только два народа, живущие на территориях
крупных западноевропейских стран, продолжают отстаивать себя как еще живые силы
- ирландцы (в британском Ольстере) и баски (в Испании и Франции). Много лет они
ведут кровавую войну за элементарную национальную автономию... 

И если уж называть Россию «тюрьмой народов», то, в точном соответствии с логикой,
следует называть основные страны Запада не иначе как «кладбищами народов», а
потом уж решать, что «лучше»  - тюрьма или кладбища...

Во всяком случае, совершенно неосновательна «критика» России, продиктованная
в сущности самим тем фактом, что в её пределах (в отличие от основных стран Запада)
жило и живет сегодня множество различных народов; при всех возможных оговорках
этот факт должен бы вызывать восхищение, а не поношение» (Кожинов В.В. История
Руси и русского Слова:  Современный взгляд. – Москва: Московский учебник-2000,
1997, стр. 79). 

«Русское чудо» - взаимовыгодное сосуществование десятков этносов в одном едином
русском государстве уже в «добуржуазный» период, а затем и в советскую эпоху.
Одними надстроечными апелляциями к таинственной «русской душе» с её «всечеловечностью»
и к каким-то особым родственным или дружеским чувствам, врожденно испытываемых
русскими к соседним народам, - это «чудо» не объяснить. Русские – такие же люди,
как все, и среди них полно негодяев, хотя есть и праведники, без которых не стоит
село. Вообще характерологическое распределение людей в человеческих популяциях
везде и всегда примерно одинаковое, только геоландшафтные и культурноисторические
условия жизнедеятельности – разные. Соответственно - несколько разные поведенческие
векторы и условные рефлексы. Так что надо смотреть в базис. А базис – это не
только генетическое взаимопроникновение всех этносов в русский этнос и русского
этноса во все этносы, но прежде всего межэтнический экономико-политический симбиоз,
диктуемый ресурсными и ландшафтными условиями Евразии. Дружба – это надстроечная
иллюзии, а симбиоз – это базисная реальность.  

Этот вынужденный этносимбиоз объясняет русскую «всечеловечность» без всякой мистики.
«Настоящее социальное слово несет в себе никто иной, как народ наш, что в идее
его, в духе его заключается живая потребность всеединения человеческого..., -
писал Фёдор Михайлович Достоевский в «Дневнике писателя» за январь 1877 года.
- Мы первые объявим миру, что не через подавление личностей иноплеменных нам
национальностей хотим мы достигнуть собственного преуспеяния, а, напротив, видим
его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском
единении с ними, восполняясь одна другою, прививая к себе их органические особенности
и уделяя им от себя ветки для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, учась
у них и уча их, — и так до тех пор, когда человечество, восполняясь мировым общением
народов до всеобщего единства, как великое и великолепное древо осенит собой
счастливую землю».

Юрий Крупнов выводит отсюда русский всемирно-исторический «геном» и главную черту
русского самосознания, заключающуюся якобы в недовольстве собственным  земным
несовершенством и в трагическом мировосприятии. «Мир для русских изначально трагичен,
что, необходимо подчеркнуть, вовсе не означает уныния, - пишет он. - Наоборот,
это даёт возможность в лучшие моменты своей жизни объективно относиться к собственной
судьбе и уникальности своей личности, даёт знание о том, что в жизни есть смысл
и ты, и окружающие тебя люди – вовсе не случайные мошки в мире, вовсе не «твари
дрожащие»». Мол, хорошо написал об этом Лев Николаевич Толстой: 

«Проследи эту свою последнюю жизнь. И ты увидишь, что в твоей интуиции с самого
детства все время жило глубоко запрятанное чувство, что тебе готовится путь иной,
чем пути всех, тебя окружающих. Ты ничем не отличался вовсе, кроме исключительных
способностей, от пестрой толпы окружавших тебя людей. И все же ты знал, что какую-то
миссию для этой окружающей тебя толпы ты должен будешь выполнить...». 

По словам Юрия Крупнова, «это стремление искать своё место в трагической мировой
жизни, давать простор своей личности через служение российской государственности,
знать при этом, что «Бог всё видит», что «Око есть»   – вот, пожалуй, главная
черта русского самосознания». 

Я добавлю, что подобный подсознательный «антропный принцип», выраженный древней
санскритской истиной tat twam asi («то ты еси»), свойственен самосознанию любого
«досубъектного» (добуржуазного) общества.

Юрий Крупнов восхищается этой трационалистской архаикой, которая давно уже не
свойственна современному ошкуренному и потому десубъектизированному русскому
человеку, и провозглашает её «архетипом или геномом» русского человека вообще.
«Отсюда, русский для меня, - провозглашает он, – это любой по этническому происхождению
человек, который любит Россию, её тысячелетнюю историю, и по доброй воле служит
российской государственности. Не случайно, что русский – прилагательное, что
эта прилагательность сама по себе является уникальным явлением. Русские никогда
не были националистами, они ко всему прилагаются и к ним всё прилагается. Главное,
чтобы хорошее прилагалось - и без подлости». 

Поеживаюсь я от упрощенности таких внеисторических обобщений, а насчет соотношения
этноса, народа и нации у нас вообще царит полная путаница из-за неразделения
«досубъектной» («детской») и «субъектной» («взрослой») фаз жизни общества. 

Повторяю – не бывает «детских» (феодальных или социалистических) наций, а есть
только «взрослые» (буржуазные или субъектные) нации. У нас базисно складывалась
«взрослая» русская нация до революции, затем небезуспешно попытались на основе
единого народнохозяйственного комплекса и единой марксистско-ленинской квазиверы-идеологии
сформировать «новую историческую общность людей – советский народ» и в его рамках
развить «национальные по форме и социалистические по содержанию» этнокультуры
и соответственно «советский патриотизм». Результат – прекрасный! Новая государственность
выдержала испытание Великой Войны, а после войны мне, например, пришлось обойти
почти все республики, от Прибалтики и Карпат до Копет-Дага и Памира, и никаких
особых проявлений межэтнической розни я не наблюдал. Нюанс – мы все тогда были
досубъектны, то есть по-детски бедны и зависимы от государя-государства, и поводы
для дележек старательно предотвращались «ленинской национальной политикой». 

Да, «отец народов» бывал иногда строг и лупил до крови, но и меня в детстве 
таким же образом воспитывал выросший в нищей вачкасской деревне  родной отец
(за добросовестное традиционное воспитание я ему благодарен и признателен по
сей день). И совершенно естественно, что «досубъектное» народное сознание воспринимало
отцовскую строгость как должное, и ненависти к Сталину я не встречал даже среди
«репрессированных» им народов. На русском же этнокультурном субстрате  хотели
надстроечно построить «социалистическую нацию», но она в одночасье рассыпалась,
потому что в СССР, в отличие от КНР, вовремя не перешли к низовой субъектизации,
хотя уже созрели её экономические предпосылки,  и продолжали во имя «социального
равенства» уже подросших «детей» искусственно искоренять «критическую массу»
низовых (особенно русских) экономически-самодостаточных и потому граждански-субъектных
хозяев, стимулируя в массах социально-политический инфантилизм, иждивенчество
и шкурничество. И только сейчас перед Россией во весь рост встала задача формирования
нации и национального государства в ходе постиндустриальнй модернизации страны,
но для этого надо сначала преодолеть компрадорско-шкурнический режим. И фазу
«национального строительства» нам не миновать.

Противоречит евразийскому «геополитическому императиву» строительство нескольких
наций на постсоветском пространстве, как в позапрошлом веке противоречило североамериканскому
«геополитическому императиву» создание двух «американских наций» на Севере и
Юге Североамериканских Соединенных Штатов. В конечном счете в США возникла одна
и единая «американская нация», состоящая из самых разных этнических и расовых
компонент. Неизбежен такой же итог и для Великой России - Евразии.

И вот тут начинается путаница. Как сочетать «национальные республики», те же
Украину или Татарстан или Эстонию или Грузию или Туркменистан, - и единое общерусское
«национальное государство»? Я отвечаю – хотя бы как в Объединенной Европе! Под
носом же пример! Зачем ломиться в открытую дверь и себе на голову изобретать
надстроечные проблемы. Или возьмите Швейцарскую Конфедерацию. Или многоэтническую
Индию, где штаты пользуются широкой автономией. Или Малайзию, наконец!

Любые этносы, сохраняя свою этнокультурную самобытность и ареал своего традиционного
обитания, преспокойно входят уже не в «добуржуазный», а во вполне современный
«рыночный» симбиоз с соседними этносами в рамках одного и единого «национального
государства». Кто бывал, к примеру, в Финляндии, пусть вспомнит двуязычные надписи
(финские и шведские) на всех указателях и вывесках, расцвет этнической жизни
финских саами и так далее. А кто бывал в США и посещал этнические кварталы –
пусть возразит, что там каждый этнос может возрождать своё этнокультурное наследие
сколько влезет, часто даже, увы, в ущерб остальному этноиндифферентному большинству.
О Швейцарии не говорю.

Здесь возникает существенный момент, который надо трезво осознавать. Нация –
такая же искусственно-субъектная конструкция, как и обычная капиталистическо-буржуазная
фирма. Как между фирмами идет яростная конкурентная «борьба за существование»,
то есть за экономическую самодостаточность, собственность, территорию, прибыль,
рынок и т.п., - так и между нациями. На одном и том же этнокультурном субстрате
(например, русском) может возникнуть несколько соперничающих «фирм»-наций, как
это было между англоговорящими американцами и англичанами или между немецкоговорящими
австрийцами и пруссаками или между китайскоговорящими Китаем и Тайванем (примеров
– тьма!). Между одноэтническими нациями спокойно могут вестись и ведутся «братоубийственные»
войны. На взывании к «этническому братству» далеко не уедешь и мало кого сплотишь
в современном субъектном мире. Если человек или группа людей, сплотившаяся в
банду, фирму, партию или нацию, устремилась к субъектности, - никакие «досубъектные»
квасные сопли и пьяные слезы их не остановят. Они или будут порабощать, отшвыривать
или уничтожать стоящего на пути слабого, или трезво-прагматически находить форму
компромисса и симбиоза, если столкнутся с сильным. Надо быть сильным, или просто
учиться уметь драться за свой субъектный интерес, то есть заниматься политикой.

Другими словами, в одном народе могут и должны на первых порах существовать и
воевать друг с другом несколько наций (обычно две). Это – дело естественное.
Пусть победит сильнейший и достойнейший. Какую форму примет эта война внутри
одной моноэтнической страны – Войны за независимость (как между англоговорящими
американцами и англичанами), Гражданскую (как между двумя группами «уоспов» или
«белых англо-саксонских протестантов» в США), торгово-конкурентную, террористическую,
бандитско-криминальную – зависит от исторических условий. Единая нация и соответственно
единое и единственное на данной территории «национальное государство» выковывается
в горниле «межвидовых» войн, как могучая монополия выковывается в жестокой «межфирменной»
борьбе. А возможен более или менее взаимовыгодный симбиоз.

Это мы говорили о моноэтнических обществах, преображаемых субъектной мутацией.
Ряд стран уже прошли через драматический период «первоначального национального
строительства» (полиэтнические США, Япония, Германия, Италия, скандинавские страны,
Австралия). Но в многоэтнических странах - даже на богатом Западе - «межнациональные»
страсти ещё не утихомирились (Испания, Франция, Канада, Северная Ирландия). Что
же говорить о более бедных территориях типа Балкан или нашей Евразии? 

Здесь обычно на борьбу нескольких субъектных «фирм»-наций накладываются традиционные
«досубъектные» межэтнические обиды, распри, конфликты. Здесь на естественный
процесс субъектной борьбы за «национальную монополию», то есть за контроль над
единым и единственным на данной территории «национальным государством», существенно
влияет досубъектный этнический фактор. Как ни парадоксально, энергетика модернизационного
«национального строительства» питает возрождение «этнического традиционализма».

Для примера рассмотрим ситуацию «Чечня и Россия», осложненную тем, что практически
все «фирмы» русской национальной буржуазии, то есть все зародыши «русской нации»,
полупридушены опирающимися на мондиализм  транснациональными компрадорами в погонах
и без оных. Ясно, что компрадоры беспощадно подавляют своего могильщика – русскую
национальную буржуазию, и всеми способами не допускают взращивания «критической
массы» низовых экономически-самодостаточных и потому политически-субъектных русских
хозяев. В то же время компрадоры, как это было в Индии в позапрошлом веке, вынуждены,
выполняя роль мондиалистских наместников, подавлять также этносепаратизм окраин.


На окраинах и в регионах, в свою очередь, имеем четыре вектора четко выраженных
жизненных интересов – местную «обслугу» федеральных компрадоров, местных шкурников-хищников,
местных этнотрадиционалистов и местную национальную буржуазию, которая заинтересована
в общефедеральном ареале деятельности и в принципе легко вступает в симбиоз с
общерусской национальной буржуазией. Следует иметь в виду, что применительно
к конкретным людям и к конкретным конфигурациям все эти четыре вектора – суперпозируют,
так что особенно в условиях войны их не просто различить, но можно считать, что
у Масхадова больше выражен крен к вектору «чеченской национальной буржуазии»,
а у Басаева – к традиционалистскому чеченскому этносепаратизму, в то время как
Кадыров прагматично остается себе на уме.

Московские же чеченцы-предприниматели в основном, как и вся новая русская буржуазия,
вынуждены заниматься преимущественно компрадорством, но в случае смены режима
наверняка станут частью русской национальной буржуазии. Они благодаря своему
предпринимательскому здравомыслию даже не претендует на то, чтобы сделать из
Чечни изолированный анклав или независимое от России государство, потому что
лишатся прибыли и умалят свою субъектность. Малик Сайдулаев или Хусейн Джабраилов,
стань кто-то из них президентом Чеченской Республики, просто усилили бы свои
позиции в общерусском капитале. А высоким статусом на Руси они уже обладают.
И они тоже страдают от нависшей над всей Россией и прежде всего над русской национальной
буржуазией сомосы – сегодняшней компрадор-полицейщины.

Другое дело – местная мельчайшая и мелкая национальная буржуазия в самой Чечне.
Здесь борьбы за место под солнцем между различными чеченскими «фирмами»-нациями
хватит надолго, пока из «межфирменной» борьбы не выкуется чеченская и вообще
общерусская «национальная монополия» и не выстроится общерусское «национальное
государство». Разумеется, ни о какой ассимиляции или «русификации» не может быть
и речи – Боже упаси! С какой стати я, вачкас, должен забыть своих предков, милые
и, замечу, довольно своеобразные обычаи своих родных деревень Тюрбенево и Медоварцево!
Пусть москвичи понимают наш язык даже хуже, чем украинский, и смеются над нашими
привычками! Я у себя дома и со своими родными чувствую себя душевно-комфортно
по-вачкасски. И любой чеченец, и любой человек обязан помнить и лелеять свои
этнические корни.

Вот бываю я в доме у известного идеолога русской национальной буржуазии чеченца
Руслана Хасбулатова, автора многих книг по этой тематике, профессора Плехановки.
Он – совершенно современный прагматичный человек и даже советовался со мной в
декабре 1988 года, где ему лучше баллотироваться в народные депутаты - в Чечне,
от которой он оторван, или в Москве, где живет и работает. Но заходишь в его
квартиру (ранее её занимал Леонид Ильич Брежнев) – и сразу чувствуешь чеченский
дух. И родственники из Чечни расположились на коврах и диванах, и вообще чувствуется
«народность».

Я тут сразу вспоминаю, как та же английская национальная буржуазия (не компрадорская!)
вела себя со своими горцами-«чеченцами» - горными шотландцами. Помню, когда ровно
десять лет назад в октябре-ноябре 1993 года я лечил в партийном схроне поломанные
русскими омоновцами-полицаями кости, то под рукой оказался розовообложечный двадцатитомник
Вальтера Скотта, который прочел на одном дыхании. Целый век продолжалась драма
– притирка английских и шотландских буржуазных «фирм»-наций, их слияние в одну
симбиотическую нацию и в одно национальное государство. И ломалась традиционность,
переваривалось шотландское «этническое» в «национальном» Соединенном Королевстве.
Перед нами в России из-за господствующего ныне у нас шкурного компрадорства стоит
значительно более сложная задача, но не опускать же в отчаянии руки. Дорогу осилит
идущий. В обычной нашей «ячейке общества» - в семье – полно проблем, а в обществе
и в государстве тем более, но такова жизнь. Важно лишь, на мой взгляд, все подобные
межфирменные и межнациональные и вообще межсубъектные проблемы решать без киллеров,
шахидов и войн, а цивилизованно, опираясь, естественно, на силу и на решимость
вдарить в ответ на агрессию.

Да, согласен с Юрием Крупновым, что любой «локальный» национализм в Евразии работает
во вред жизненным интересам любой «коренной нации», будь она чеченская, украинская,
татарская, эстонская или русская. Аналогично во вред жизненным интересам всех
американцев работал «локальный» национализм южан и северян, и пришлось пройти
через Гражданскую Войну и Реконструкцию Юга, прежде чем сложилась единая «американская
нация» и соответственно сформировалось единое и удовлетворяющее североамериканскому
«геополитическому императиву» государство – США. А сейчас у нас в Евразии, действительно,
прав Юрий Крупнов, - на чуждых хищников-мондиалистов работают как «татарские»
националисты в Татарстане, так и «русские» националисты по всей стране. Национализм
у нас созидательным может быть только один - общеевразийский, общерусский.

Воссоединение и реконструкция постсоветского (евразийского) пространства согласно
евразийскому «геополитическому императиву» - не обязательно пройдет через военную
фазу, аналогичную Гражданской Войне между Севером и Югом в истории США. Если
Россия выйдет из компрадорского тупика и встанет на путь постиндустриальной модернизации,
то более вероятен мирный вариант (при правильной, как в нынешней Объединяющейся
Европе, «межнациональной политике») - вариант взаимовыгодного постиндустриального
этносимбиоза и союза «локальных» отрядов национальной буржуазии в рамках одной
объединенной нации. В США уже сложилась единая разноэтническая англоговорящая
«американская нация», в Индии – разноязыкая англоговорящая многоэтническая «индийская
нация», в Малайзии – трехязыкая и трехконфессиональная и в основном тоже англоговорящая
«малайзийская нация», в Европе складывается единая разноязыкая и разноговорящая
«европейская нация», а у нас в Евразии должна сложиться единая разноязыкая русскоговорящая
«русская нация». 

В так понимаемом историческом и геополитическом ракурсе можно согласиться с Юрием
Крупновым – «Для меня все народы России русские. Мы правильно не удивляемся странным,
казалось бы, на поверхностный взгляд, сочетаниям «русский татарин», «русский
еврей», «русский армянин», «русский немец». Русские – это не происхождение, не
цвет крови или кожи, не избранные фамилии и роды, не этнос и не национальность».

Тогда понятным также становится смысл известного рассуждения Ивана Ильина «Что
есть истинный национализм», которая является главой из его книги "Манифест Русского
Движения" (http://www.patriotica.ru/religion/ilin_nat.html),  и статьи основателя
евразийства выдающегося филолога  князя Николая Трубецкого «Об истинном и ложном
национализме» ( www.hronos.km.ru/statii/ist_nacion.html), в которых вопрос о
русской нации и русском национализме ставился и решался в русле современного
им учения о нациях как необходимой форме «правильного» буржуазного государства
 в XIX веке. Как не обойти в арифметике 2х2=4, так и в истории не обойти фазу
«национального строительства», хотя затасканное слово «буржуй», если кому не
нравится, можно политкорректно заменить словосочетанием «экономически-самодостаточный
и потому политически-субъектный хозяин» (или просто «самодостаточник», «субъектник»).

И можно также переосмыслить под указанным ракурсом известную мысль Вадима Валерьяновича
Кожинова, что у России нет и не может быть «национальной идеи»: 

«Русский народ никогда не двигался в русле национальной идеи в отличие от англичан,
немцев, французов, японцев или китайцев. Многочисленные разговоры о национальной
идее - плод невежества, и на них, собственно, нет смысла ориентироваться. К сожалению,
в отрицании национальной идеи как движущей силы русского народа большинство видит
национальное принижение. Это неверно. Чаадаев в свое время писал, что для нас
узки любые национальные идеи, так как Провидение поручило нам интересы человечества.
Русские — уникальный народ, который смог определить судьбу континента, притом
не навязывая ему своей национальной идеи. Ведь Россия никогда не была колониальной
системой. Русский народ во многих отношениях жил хуже, чем другие народы. В служении
целому континенту и тем самым всему миру не остается места для обеспечения собственного
благосостояния, для чисто бытового устройства жизни. Тот, кто берет на себя ответственность
за человечество, должен за это платить. Но в награду за служение русский народ
создал свою культуру... 

… Русские смешались с самыми разными народами — выделить чисто русский тип просто
невозможно. Во время войны любой солдат, узбек или бурят, называл себя русским.
Ибо он нес ответственность за всю страну, а не только за свое национальное бытие
и знал, что именно русские всегда несли эту ответственность.

… Я думал о национальной идее неотступно с 1963 года, уже почти 35 лет, и в конце
концов пришел к выводу, что собственно национальной идеи в России не существует,
и мы можем гордиться тем, что мы выше такой идеи. Отсутствие национальной идеи
нередко приводит нас к тяжелым последствиям, но хорошо известно, что величайшие
эпохи в истории человечества — это трагические эпохи. И чем эпоха трагичнее,
тем она выше. Гегель говорил, что времена благоденствия народа — времена, совершенно
ненужные истории, а трагические эпохи — история. Разумеется, если мерить человечество
не его повседневным бытом, а в конечном счете последним Судом... Любой человек
не может не думать о том, что будет с ним после смерти. Ярчайший пример: князь
Святослав, ярый противник христианства, сказал, обращаясь к своим дружинникам:
«Ляжем костьми, братия, мертвые бо сраму не имут». Так он предлагал не только
себе, но и своим рядовым воинам подумать о том, что с ними будет после смерти.
Какое за этим стоит понимание человеческого бытия!» (Вадим Кожинов. У России
нет и не может быть национальной идеи // Российское аналитическое обозрение,
№ 7, 1998, - http://www.archipelag.ru/text/116.htm).

Общерусское или евразийское единое «национальное государство» в перспективе,
при условии постиндустриальной модернизации, может благодаря своим ресурсам и
благодаря «инстинкту веединству» русского человека распространиться через политико-экономический
симбиоз на Объединенную Европу и модернизирующийся исламский мир, выполняя заветы
Столыпина, Ленина и Сталина. Противостоя мондиалистско-глобалистской десубъектизации,
свершающейся в интересах бесовской кучки хищнически-вампирски-паразитирующих
«новых номадов» и продвигая демократическую субъектизацию-мироизацию, русский
самодостаточный «всечеловек», уверен, имеет много предпосылок занять достойное
место в мире и на равных установить субъек-субъектные отношения с уже самодостаточными
«североамериканцем», «европейцем», «японокорейцем» и «пасифистом» (австралийцы
и новозеландцы), а вскоре по мере роста национальных экономик также с самодостаточными
«исламистом», «китайцем», «индуистом», «асеанцем» и ещё через некоторое время
– с «латиноамериканцем» и «африканцем». Итого – около 11 экономически-самодостаточных
и политически-субъектных сверхнациональных личностей-«цивилизаций», составляющих
мироизированное (не глобализированное!) человечество. Эти 11 сверхнациональных
субъектов, сознавая единство рода человеческого и общечеловеческое братство,
в идеале будут стремиться построить не просто традиционалистскую «семью народов»,
а рационально-прагматичное «мировое сообщество» или «мировую нацию» - Интернационал.

Разумеется, ни одна черточка традиционной этничности не должна пропасть. Как
ныне мы лелеем каждый археологический артефакт и страстно свои этногенетические
корни, так и в своем «национальном», «евразийском», «миронациональном» мы, нормальные
русские люди, сбережем и облагородим свою корневую исконную «русскость».

Поскольку у многих жертв Русской Катастрофы само слово «интернационал» вызывает
аллергию и иногда истерику, попробую сугубо научно объяснить его смысл (все же
наши отцы и деды построили под этим лейблом величайшее государство в истории,
прорепетировали грядущее). Дело в том, что Карл Маркс с его могущественнейшим
даром абстракции уловил неудержимость всечеловеческого «взрыва-порыва к субъектности»,
начавшегося полтысячелетия назад в Европе, и с абсолютной ясностью увидел неизбежность
наднациональной и надгосударственной фазы развития человечества, когда субъектным
может базисно стать каждый человек, и производительных сил для этого хватит.
Тогда свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех, и
общество получит от каждого по способностям и воздаст каждому по потребностям.
Карл Маркс назвал эту фазу – коммунизм.

Карл Маркс наблюдал начальные этапы мироизации-глобализации, исследовал причины
и особенности международного разделения труда, глубоко осмыслял опыт мелкобуржуазных
национально-освободительных и демократическо-социальных революций в Европе, строительство
железной рукой Бисмарка единого национального государства в родной Германии,
подоплеку Гражданской войны в США, особенности западного колониального господства
в Индии и компрадорского поведения периферийных «элит». Сегодня перечитывать
Карла Маркса – это поучительное интеллектуальное удовольствие.

Изучая борьбу тогдашних свежеиспеченных «национальных государств» за ресурсы
и сопоставляя эту борьбу с капиталистической конкуренцией и с биологической «борьбой
за существование», можно было открыть её тенденции и сделать прогноз. Пока прогноз
оправдывается. 

А что делать нам сегодня в России? Действовать по Столыпину! Во внутренней политике
он насаждал самодостаточного русского хозяина по всей Евразии и тем самым субъектизировал
её, а во внешней – боролся против десубъектизации колониальной периферии Запада.
Добившись субъектизации русской нации и общерусского национального государства,
то есть добившись победы в национально-освободительной борьбе с мондиалистами
и их местной компрадорской агентурой, мы встанем перед сформулированной Петром
Аркадьевичем Столыпиным задачей – добиться субъектности всех национальных и сверхнациональных
государств планеты и на этой основе целенаправленно выстроить взаимовыгодный
всемирный симбиоз народов. 

Русский человек всей своей тысячелетней историей – вспомним Андрея Боголюбского
и его сына Юрия - лучше других приспособлен для такой миростроительной и даже
миротворческой работы.