[svoboda] Особо вонюч (Wanted)
Особо вонюч (Wanted)
Если кто помнит, в савецком журнале <Крокодил> раньше всякие гневные
карикатуры про алконавтов периодически печатали. Ну, там еще такие
кривоногие распездяи в ватниках и с висячими красными носами по всяким
рюмочным шаройобяца. Обычно еще и с ахуенского роста бутылкой водки в
обнимку. Вспомнили? Вот, а Лукич, водитель и бессменный оператор
говноотсосной машины N-ского ЖЭКа, палюбасу для этих картин втихаря
натурщиком подрабатывал. Причём художнеги его походу еще и приукрашивали,
патамушта Лукичев телевизор в обычном состоянии ва-первых хуй в один
журнальный разворот поместица, а во-вторых - в типографии уже на втором
тираже стопудово красная с синей краски закончились бы.
Работал Лукич практически за идею, ибо зарплату ему давали редко и неохотно,
продукцией брать не позволяла брезгливость, а больше с работы спиздить было
нечего. Благо частный сектор хорошо выручал - за каждый откачанный сральник
Лукич получал стабильную прибавку к бюджету в виде литра-другого
шиферно-мухоморовой настойки и среди местной братвы таких же алкашей слыл
из-за этого чуть ли не магнатом бутлегерства, у которого всегда можно
накатить чего-нибуть такого мозгоразжижающего. Одно время он даже подумывал
о расширении бизнеса, для чего пару недель по ночам бегал все по тому же
частному сектору и подсыпал в клиентские толчки дрожжи, но в итоге был
пойман и жостко пижжен, отчего колор Лукичева еблета сместился вапще куда-то
в сторону ультрафиолета, а сам он еще месяца полтора питался строго жидкой
пищей, приобретая в эти моменты практически мимикрическое сходство с
собственным говнососущим агрегатом.
Местные маргиналы о наличных деньгах имели весьма смутное представление,
из-за чего с похмелья тащили к Лукичу все, что попадалось под трясущуюся
руку - от набора уйобищных рыбок из пыльного фарфора, найденных в чьем-то
сарае, до пары билетов на кинофильм <Особо опасен>, честно спижженых у
соседа и принесенных в его дом ранним субботним утром. А кино Лукич в
последний раз смотрел лет пятнадцать назад, как раз перед тем как пропил
свой выпуклый <Спектр> за пару баллонов модного в ту пору <Рояля>, и с
величайшим из искусств немного подзавязал. Ну разве что иногда цветные
радиопередачи с альфа-центавры перехватывал, если какая бабка с мухоморами
переборщит, или там <В мире животных модели насекомые> пару раз видел, когда
особо удачно в ебло с ноги выхватывал и в канаве потом отлеживался. Так что
билеты были приняты благосклонно, страждущий получил свою порцию аццково
пойла и пополз под кровать обезжиривать ласты, а Лукич в попытке побрица
нечаянно забацал себе небольшую такую пластическую операцию и чуть не
пролетел с приобщением к прекрасному, но все же справился с ситуацией и
припесдовал таки в кинотеатр.
Мирно тусующийся в ожидании премьеры очередной <Мумии> народ нехуйово
перегрузил воздухоочистительные системы развлекательного центра, когда в
проеме главного входа в свете уличных фонарей возникло перебинтованное
кривыми руками ебло нашего героя, с торчащими из-под окровавленной марли
клочками газеты <Гудок> за 89 год, обряженное в брюки клеш и сатиновую
рубаху в молдавских узорах и с песдец каким широким воротом. Ситуацию
ахуенно усугубил еще и концентрированный духан, пропитавший Лукича
практически насквозь и пробивающийся даже через пару вылитых на него
флаконов <Тройного> одеколона. Сходство с мумией Лукичу придавала еще и
манера его передвижения - с вытянутыми вперед руками и методичным щолканьем
скворечника о выступающие части интерьера. А хуле, просто медбрат оказался
каким-то бракованным, и забинтовал вместе с Лукичевым еблом еще и Лукичевы
глаза. Каким-то хуйевознает седьмым чувством Лукич все-таки нашел нужный
зал, добрался до своего места, которое оказалось в самой гуще мест для
поцелуев, и уже к концу рекламного блока даже смог наполовину освободить
глаза.
Оглядевшись вокруг, Лукич обнаружил целую кучу разбросанных по сиденьям
стаканов с поп-корном и пепси-колой, порадовался такому ахуенному сервису и
успел зарядить под кукурузу пару стаканов фирменной настойки, а потом на
экране показалась такая губастая телка, что Лукич залип прямо с перевернутой
над стаканом бутылкой. В себя Лукич пришел, только после того, как техничка,
заебавшись просить его поднять ноги для уборки, в отчаянии пару раз
переебала по нему шваброй. Тусовавшиеся у кинотеатра гопнеки еще долго будут
вздрагивать во сне и ссаца в постель, вспоминая как вместо потенциальново
спонсора из распахнутых дверей вышла какая-то аццки страшная хуёвина,
бормочущая под нос что-то вроде <Тварь я дрожащая или это: какивотам: ебаца
в коромысло!>, и направилась в их сторону, нашаривая что-то в кармане брюк.
Откуда ж им было знать, что он в тот момент тупо дрочил на Джоли и не видел
ничего вокруг:
А в понедельник весь ЖЭК в массовом порядке ломанулся в церковь, патамушта
по всем признакам, близился полный песдец, ужос и конец света. Иначе с
какого вдруг хуя Лукич - и трезвым на работу пришёл?! Однако армагездец не
наступил ни в понедельник, ни во вторник, и народ потихоньку успокоился, но
бдительности терять все равно не решился. А Лукич день ото дня светлел лицом
и заебывал всех рассказами про какого-то задрота, который был-был лохом, а
потом за несколько дней заматерел и выебал какую-то волшебную тёлку во-от с
такими губищами. Типа чем он хуже? А охуевшие частники тупо фтыкали на
осиротевшие бутыли с термоядерными настойками в своих руках и провожали
тупым взглядом улыбающегося говнососа, который вдруг перестал брать
магарычи.
Очистив очередной нужник, Лукич с довольной лыбой замотал шланг и уже
собрался ехать домой, как вдруг прямо из цистерны раздалось булькающее
<Посто-ой: Лу-уки-ич:>. Малость обосравшись, Лукич ломанулся в камыши и
попытался закосить там под какого-нибудь ужа, но голос не отставал, и
окружал бедного ассенизатора со всех сторон, вибрируя внутри полупустого
черепа. Так что пришлось ему таки вылезать обратно и песдовать на звук. По
пути Лукич перебрал в уме все толчки, которые очистил сегодня и лихорадочно
прикидывал, в каком же из них он не заметил и засосал внутрь какого-то
долбойоба, но реальность оказалась еще круче. Оказалось, что никаких
волшебных ткацких станков не бывает, все это происки какого-то чурки
Бекмамбетова, а вот что бывает - так это она. Волшебная говнососальная
машина Лукича. И не песдела она с ним раньше только потому, что через такой
пьяный мозг не могла пробица ни одна даже самая волшебная хуйовина. Зато уж
теперь: Весь мир перед ними. Да, весь. Да, полностью. Да, и Джоли, заебал
тупить. А теперь слушай сюда:
Окопавшись на балконе среди натасканной обожрухами рухляди, Лукич радостно
сучил кривыми ногами и потирал руки - тока што подъехавшая скорая с икающими
санитарами готовилась везти в морг труп песдопротивного соседа-профессора,
который по странному стечению обстоятельств вдрук оказался ещо и злейшим
врагом его машины. Сработало! Все, все-е сцуко правда! Ну все, Анжелина,
брей жопу. А он еще сомневался, мудак: и когда выслушивал ебанутый план
машины, и когда разматывал шланг и вставлял его в окно профессорской
квартиры, и даже когда включал насос на реверс: Но все оказалось так, как
они ожидали: профессор вернулся домой, а там - инфаркт, конвульсии, песдец.
Даже коньки толком отбросить не успел, так и крякнул с полускинутыми. Лукич
уже собирался выйти из укрытия и картинно поохуевать над трупом, как вдруг
прямо в голове раздался пиздец какой громкий крик, зовущий его к себе со
знакомым бульканьем.
Как был - в кальсонах и синей майке под цвет носа, Лукич схватил со стола
сумку с инструментом и стартанул к машине, повизгивая на поворотах новыми
калошами. Вонючая <ласточка> стояла в соседнем дворе, и Лукич прямиком
ломанулсо к ней, и только на самом финише, уже въебавшись в борт кормилицы
не привыкшей к новой обуви тушкой, заметил, что почти весь двор заполнен
какими-то подозрительными типцами. Которые к тому же ещо и сжимают вокруг
них плотное кольцо, перешептываясь о том, что <вот он, сука>. <Лукич, спасай
ебиевомать простихоссподи:>. В следующую секунду <чужие> с криком ломанулись
к ним, и вдруг время вокруг практически остановилось. Руки Лукича почти
самостоятельно нырнули в сумку и двор расцвел бликами от разлетающихся
вокруг разводных, головочных и просто гаечных ключей, лавирующих среди врага
по каким-то гнутым траеториям и вызывающих при столкновении с людьми
маленькие фейерверки из взлетающих на свет вставных челюстей, косынок,
фетровых шляп и просто кровавых соплей.
А когда Лукич увидел чего натворил и совсем на чуток потерял темп, из-за
машины вдруг высунулась рука с зажатым в ней непонятным девайсом
<воздух-Лукич>, и в следующую секунду время пошло как положено: говносос уже
летел куда-то в красивые, в радужных разводах райские ебеня, и какой-то
частью затухающего мозга наблюдал крутую дугу, описываемую собственными
ногами, и улетающие куда-то фпесду, вместе с мечтами о Джоли, новые калоши:
В себя Лукич пришел только в отделении милиции. Чуть приподняв с грязного
пола потоптанное лицо, он увидел что-то строчащего в своих документах
участкового и целую толпу пенсионеров, наперебой тыкающих в него пальцем и
шамкающих разбитыми еблетами. Среди гула голосов то и дело слышались слова
<профессор>, <говно>, <олкаш>, <железяки> и <Марьиванна со второво
подъезда>, а самая бойкая старушка после каждого предложения с криками
<У-ух, ирод блять!> порывалась достать Лукича до боли знакомой клюшкой с
металлическим набалдашником, но участковый каждый раз одергивал её за
пыльную юбку и бабка продолжала свой рассказ, нашаривая в карманах
пройобанный в пылу боя валокордин.
Все дальнейшее Лукич почти не запомнил - какие-то люди в белых халатах,
привязанные к кровати руки, непонятные слова вроде <деллириум тременс> и
более знакомое <белочка>, и главное - отсутствие в голове всяких бульканий
из-за присутствия в жопе кучи уколов. Следующие несколько дней Лукич провел
в местной больничке, и вышел оттуда практически здоровым человеком, со
стойким желанием хорошенько наебениться и перевестись в обычные сантехники.
Да и соседи аж целых две недели дышали спокойно - никаких тебе концертов по
ночам, все тихо: И только предсмертные скрипы разбираемой по ночам старыми
пердунами говнососки нарушали ночную иддилию. А пердуны радовались и
хихикали - старый пылесос профессора опять не спесдел, и все идет по плану.
Скоро мир о них узнает:
привет босота!! антон: я не могу выразить свою благодарность тебе за этот
шикарный рассказ про лукича. ржал бля как последний ебонат, до коликов хуй
знат где. антоха, будь другом, пиздани ешшшё чё нибудь эдакое. с огромным к
тебе уважением, старый плут харитон.