[svoboda] Шинель
Шинель
Евгений Староверов
Эта история пересказывается из уст в уста уже не один десяток лет.
Перевирается, обрастает подробностями, апгрейдится применительно к эпохе и
местности.
Рискну рассказать её так, как рассказал мой дед, проживший на свете,
девяносто пять лет и не утративший мозги до своей последней минуты.
Шёл сорок пятый победный год. Конец лета, жара, повсеместное ликование,
слёзы радости и утраты. Небольшой полустанок Свердловской железной дороги не
отличался от своих собратьев ничем, разве что размером.
Такие же толпы встречающих, надеющихся на чудо. Уезжающие в город мешочники,
прикинувшиеся до поры пассажирами крючники, ворьё. Шум, сутолока, водоворот
эмоций.
На лавочке возле здания вокзала сидит одноногий инвалид. Грудь в медалях, в
руках гармонь. Звучат <Катюша> и <Огонёк>. Кто-то подпевает, кто-то тихонько
плачет. Ветерану подают водку, и он охотно усугубляет.
Две бабы, одна в чёрном платке не дождавшейся, другая пока ещё в цветном,
сохраняющем надежду, о чем-то беседуют, поглядывая в сторону автоматической
стрелки. С той стороны ждут поезд. Что он привезёт?
Семья из трёх человек, а именно мамаша, подросток лет двенадцати и очень
красивая девочка-девушка лет пятнадцати, тоже ждут поезд.
Мальчишка задирается, девчонка нехотя отмахивается от хулиганящего братца.
Вот он подкрался сзади, дёрнул сестрёнку за косу и бежать!
Сестра быстро разворачивается с оплеухой, но не успевает. Она пытается
догнать мальчишку, но вспоминает о своём статусе заневестившейся особы и
резко остановившись, крутит пальцем у виска. Мол, да пошёл ты.
Особняком, не примыкая ни к одной из групп, стоит моложавый полковник. Его
почти новая шинель из мериносового драпа, вызывает зависть у стоящего
неподалёку дедка. Когда шинель распахивается, из-под неё видны
многочисленные ордена и медали.
Полковник суров, спокоен, сосредоточен. Толчея перрона ни в малейшей мере не
касается его. Вояка где-то далеко, не здесь. По крайней мере, мыслями.
Толкаясь деревяшками от заплёванного перрона, проезжает безногий инвалид.
Поравнявшись с полковником, он отдаёт честь и полковник строго и уважительно
отвечает воину.
Поёт гармошка, подпевают ей желающие. Плывёт над головами людей песня
Клавдии Андреевны.
Вспомним, как на Запад
Шли по Украине.
Эти дни когда-нибудь
Мы будем вспоминать:
Проплёвывается старенький репродуктор и усталый простуженный голос объявляет
пришествие долгожданного поезда.
Народ по всей длине перрона начинает волноваться. Судорожно хватаются
котомки и мешки. Народ напирает к краю платформы.
Мальчишка, отчаявшийся развести сестру на игру, последний раз дёргает её за
косу, да крепко, с оттяжкой.
Девчонка, позабыв возрастные приличия, бросается за обидчиком. Они бегут
вдоль путей и мальчишка, сделав прыжок на рельсы, улепетывает со всех ног в
самый конец перрона. Ну, туда, где водокачка, ага. Девчонка не отстаёт.
Что-то грозное кричит мать, рельсы начинают подрагивать, где-то там, за
поворотом движется, приближается тысячетонная змея эшелона.
Девчонка нагоняет, ещё чуть, ещё миг, только протянуть руку. И в это время
её нога попадает в автоматическую стрелку, которая тут же, словно только и
ждала, с глухим стуком захлопывает свои стальные челюсти.
Люди на перроне понимают, что произошло что-то ужасное, дикое, не
вписывающееся ни в какие рамки. Девчонка рвёт ногу, кричит раненным зайцем,
но капкан держит надёжно. Он безлик, многотонен и лишён всяческих эмоций.
Кто-то из быстрых на ум, пытается освободить ногу девчонки. Тщетно! Кто-то
бежит в здание вокзала. Слышен крик, - да остановите же поезд! Как?!
Из-за поворота, сыто взрыгивая показывается дымящий краснозвёздный паровоз,
тащащий за собой стальную ленту переполненных вагонов. Расстояние между ним
и попавшей в западню девчушкой, катастрофически сокращается:
- Все с путей, мать вашу! - орёт в мегафон начальник станции, - уберите
бабу, да сделайте же что-нибудь!
И в последний миг, когда до ревущего паровоза остаются какие-то сорок
метров, на рельсы прыгает тот самый бравый полковник. В глазах ужас и вместе
с тем, решимость.
Девчонка, похоже, сомлела и не понимает, что через миг её не будет. Уже
толпой оттаскивают её мать, уже голосят:
И в этот момент на голову девочки падает шинель с полковничьими погонами.
Накрывает всю полностью. Отсекая от страхов, суеты, непоправимого ужаса. Как
в детстве, под одеялом.
Полковник едва успевает отскочить в сторону, а громыхающая, тормозящая и не
успевающая затормозить туша эшелона, дробя квадратурой рельсовую сталь,
проходит мимо, проезжает ещё метров пятьдесят и, шипя, останавливается.
На перроне шок, молчание, ступор. И на фоне этого молчания голос того
старика: - Новая, драповая, ёптваю же мать:
Здравствуйте, Антон.
Вы писали 10 июня 2012 г., 13:06:19:
Всем привет! Нет слов, красивая история. Красивая, но в то же время и
трагическая и героическая. Но, не радиистины, а только лишь ради
правды. Скажите, пожалуйста, какие автоматические железнодорожные
стрелки могли быть в 45 военном году, когда тяга была исключительно
паровозная. Тем более дело происходило на какой-то захолустной
станции. Автоматические стрелки начали появляться тогда, когда
началась электрификация железных дорог. А началась она в конце 60
годов, в начале 70 годов. Говорю это не ради истины, но ради правды.