[pc] С Марьиванной заодно
Доброго здоровья всем читающим!
С Марьиванной заодно
С Марьиванной заодно
Наша семья опять готовится к последнему звонку и выпускному. Для нас это
будет особый рубеж: с сентября 1994 года в ней постоянно кто-то ходит в
школу.
В мае 2017-го ее покинет последний школьник, наш младший сын.
Школа нам обычно кажется чем-то незыблемым. Да, меняются учителя и порой
программы, но вот она, стоит все на том же месте (пусть даже перестроенная),
в
ней все те же дневники с двойками (пусть даже электронные), все та же
домашка (пусть даже скатанная не у соседки по парте, а из интернета). А о
внутренних
проблемах учительское сообщество предпочитает вслух не говорить, разве что
пожалуется на недостаток финансирования - так кто у нас в стране на него не
жалуется? Да и зарплаты учителей на общем бюджетном фоне выглядят не хуже
прочих.
А проблемы, конечно, есть - просто учителям не с руки о них говорить,
слишком они уязвимы, учителя. И дело даже не в том, что за выступление могут
наказать
конкретного человека - карающий меч опустится на всю школу. На полях замечу,
что когда я пишу о проблемах церковной жизни в России, мне зачастую говорят
знакомые священники, что они сами не могут ни о чем подобном сказать вслух,
чтобы не поставить под удар свой приход, так что многие вещи говорить про
церковь
лучше мирянам. Ну, а про школу, стало быть - родителям.
И поэтому я не буду называть никаких конкретных имен и номеров, чтобы не
повредить никому, я просто поговорю о том, как изменилась школа за эти
двадцать
два года с точки зрения обычного родителя. Ну, или необычного, как хотите -
мы живем в ЦАО Москвы, мы не настолько богаты, чтобы отдавать детей в
частные
школы, но для нас крайне важно было отдать их в наилучшую из возможных и
потом внимательно следить обо всем, что в школе происходит. И нас таких,
подозреваю,
немало.
Знаю, что девяностые официально у нас объявлены проклятыми, но для родителей
школьников они были благословенными.
Старая советская система еще работала, а все ограничения были устранены - и
те учителя, кто годами вынашивал мечты об идеальной школе, получили
возможность
их осуществить. Возникло много разных и удивительных мест, где детей учили
те, кто всегда только этого и хотели, а те, кто в свое время стал учителем
случайно,
отправились зарабатывать деньги более легкими способами.
Тогда, впрочем, появились <эксклюзивные предложения> и <элитные клубы>, но
сразу стало ясно: большие деньги и качественное обучение далеко не всегда
ходят
рядом. А вот без фанатизма (в хорошем смысле) педагогов ничего не получится,
и без достаточной степени свободы.
И все же в девяностых и в ранних двухтысячных эти оазисы педагогики цвели на
фоне хиреющей массовой школы. Дорабатывавшим до пенсии Марьиваннам было
совсем
некуда деваться, талантливая молодежь в педвузы шла крайне неохотно, разве
что за дипломом, чтобы потом его повесить на стенку в своей фирме. Работаешь
в школе - значит, неудачник, никуда не пробился.
Зато срывать раздражение можно было почти без помех на детях, а также на их
родителях.
Вы почему не научили своего ребенка? Почему не следите? Почему не
обеспечиваете? Кстати, не забудьте сдать на то, на се, на пятое и десятое, и
еще Марьиванна
обижается, что подарок ко дню учителя ей сделали не такой, как
Клавдьсемённе.
Я уж не говорю о том, что в классах стало появляться все больше детей,
совсем не знавших русского языка, и попытки обучить их азам грамматики
отнимали
основное время урока. Ну, и о том, что советские материальные ресурсы тоже
постепенно оскудевали: Так что педагогический рай в девяностые соседствовал
с педагогическим чистилищем, если не адом. И так не только в педагогике.
А в сытые двухтысячные в школы стало возвращаться государство. Одной рукой
оно повышало зарплаты, выделяло средства на переоборудование, экскурсии,
конференции
(иногда удивительно щедрые) - а другой требовало от учителей все больше
отчетности и все строже им грозило за всякие нарушения, а особо - за
конвертики
<на классные нужды>.
И к середине нулевого десятилетия мы, родители, заметили, что раздерганной
Марьиванне стало очень сложно чморить наших детей. А вот нам затроллить
школу
- легче легкого.
Малейшая неприятность с ребенком в учебные часы - уже повод для
разбирательства и серьезных оргвыводов, да и финансовые нарушения - сразу
уголовная статья.
И нам поначалу понравилась эта перемена ролей.
Самое, пожалуй, интересное - что мы, родители, стали пересматривать былые
договоренности (в том числе и неписанные) с педагогами. Например, возникло
движение
<дети вместо цветов>: по предложению самих учителей на первое сентября
вместо тонн букетов, которые потом увядают по кабинетам, родителям
предлагалось
сделать взнос в благотворительный фонд на лечение больного ребенка.
Интересно, что восстали на идею скорее некоторые родители, нежели педагоги:
как это,
ломать скрепы и устои? Как это мой без букета? Всегда было, а теперь нет? И
приходилось объяснять: это только для желающих. Мы разные, вы имеете право
не меняться.
Словом, общество начало договариваться само с собой. Еще один важнейший
разговор - это скандал вокруг элитной (во всех смыслах) московской школы, в
которой
учителя, как оказалось, десятилетиями совращали подростков. И не сказать,
чтобы это было секретом от всех, у кого в той школе были знакомые.
Но ведь это было личной драмой тех подростков, не правда ли? А вот в десятые
- стало общественной проблемой.
Эта история стала поводом заново, не по отмашке сверху, определить границы
приемлемого в отношениях между учителями и учениками. И родителями, которые,
как всегда, всё прохлопали.
Но теперь, к середине десятых, неусыпный контроль над школой со стороны
государства стал казаться нам, родителям, тяжким бременем. Про ЕГЭ и прочее
ГТО
даже говорить сейчас не буду. Важнее - пресловутая <оптимизация>, когда
стали сливать (какое удачное слово!) школы с целью уменьшить затраты на их
содержание.
В результате те самые оазисы педагогической мечты могли быть соединены с
обычными микрорайонками - и понятно, по какому уровню прошло бы
выравнивание.
На защиту своих школ встали сами родители, четко осознав свои права и
интересы, которые в данном случае расходились с интересами бюджетной
бухгалтерии.
Многое удалось отстоять.
Теперь главное пугало - идея ввести единые учебники и сплошные уроки
патриотизма пополам с духовностью. Что нужно нам, родителям? Обеспечить
детям безопасную,
комфортную и интересную среду и наделить их знаниями и умениями, которые
понадобятся для жизни в середине XXI века в бурно меняющемся мире. И у
родителей
как у граждан и налогоплательщиков есть право требовать этого от
государства.
А что нужно ему, государству? Пожалуй, совсем иное - куда-то деть всю это
массу детей и по дороге приучить их хорошо себя вести. Например, не выходить
на протестные митинги. Не случайно в последнее время появился <антирейтинг>
школ, выпускники которых чаще всего заметны на митингах - и не случайно он,
в общем и целом, совпадает с рейтингом призеров олимпиад.
Если школа учит думать, значит, ее выпускники иногда набредают на мысли, не
санкционированные начальством.
Опытный учительский
advert
коллектив, переживший и безденежную вольность девяностых, и забюрокраченную
реорганизацию десятых, не так-то просто скушать, но все же учителя - наемные
работники государства и могут требовать гораздо меньше, чем родители. Так мы
наконец-то встали в одни ряды с пресловутой Марией Ивановной (заранее прошу
прощения у всех учительниц с этим именем) и осознали, что у нас есть общие
интересы - интересы наших детей. И учимся их грамотно и последовательно
отстаивать,
причем отстаивать вместе.
Теперь, выслушивая очередные новости о школьных реформах, я все чаще
вздыхаю: слава Богу, наших уже не коснется. Успели проскочить. Только в
сентябре 2019
года, как мы рассчитываем, в школу пойдет наш старший внук. Что, растерянный
первоклашка, встретит за ее порогом? Как изменится она за следующие
одиннадцать
лет, каким выпускником будет он в 2030-м? Это зависит в основном от нас,
сегодняшних.
Андрей Десницкий
