О ИСКРЕННОСТИ И ИСТИННОСТИ ПОЭЗИИ
Всю ночь упорно снился Солженицын, какой-то творческий семинар с ним, хотя вчера
всю вторую половину дня думал о Пастернаке, прочитав замечательную статью Станислава
Александровича Золотцева «Люди без ангела» (Молодая гвардия, Москва, 2001, №
11-12, с. 255-282).
Станислава Александровича знаю лет пятнадцать, познакомился с ним на выборах
в Моссовет в 1989 году, затем летом 1997 года свел его с генералом Львом Яковлевичем
Рохлиным, когда создавали региональное отделение Движения в поддержку армии в
Пскове. Человек он вроде достойный, неравнодушный.
Выше Золотцева не прыгнешь – он на примере Бориса Пастернака очень глубоко и
тонко разобрался с моральным вектором поэзии. Я же хочу несколько слов добавить
о политическом векторе.
Ведь поэзия – обнажение истины. Поэт – искренен (графоманов и конъюнктурщиков
не беру в расчет). Почему же Поэт позавчера за демократию, вчера за олигарха,
сегодня за царя, завтра за коммуниста, послезавтра – за попа? Где здесь искренность
и истинность?
Вот на первой странице «Окаянных дней» Ивана Бунина можно прочитать такую запись,
сделанную в Москве в 1918 году: «О Брюсове: все левеет… Не удивительно. В 1904
году превозносил самодержавие, требовал… немедленного взятия Константинополя.
В 1905-м появился с «Кинжалом» в «Борьбе» Горького. С начала войны с немцами
стал ура-патриотом. Теперь большевик».
С.А. Золотовцев подсказывает – «с этой оценкой должен согласиться любой, кто
внимательно изучит судьбу «первого поэта-коммуниста»: повороты В.Я. Брюсов свершал
самые резкие, и всегда «у времени в плену», согласно «духу эпохи»» (с. 269).
Казалось бы – так и должно быть. Мол, поэт как «пастух Бытия» всегда в плену
или в кругу Времени, которое есть «горизонт Бытия». Однако Станислав Александрович
Золотцев делает существеннейшее и истиннейшее уточнение – «вообще-то говоря,
истинный художник – не пленник своего времени, он прорывает его» (с. 268).
В том-то и дело, что поэт-пророк, будучи «богоравным», есть со-творец бытия сущего
и потому есть господин горизонта бытия, прорывник течения времени и мутатор духа
эпохи. Но на высоте «богоравности» может более или менее постоянно оставаться
лишь такой поэт, который наделен творческой «критической массой», способен управлять
своими страстями-метаниями и тем самым в решающие «мгновенья роковые», говоря
словами Спинозы, «не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать».
(«Non ridere, non lugere, neque detestari, sed intelligere! – говорит Спиноза
с подобающей ему простотой и возвышенностью» - отмечает Фридрих Ницше в первой
строке Параграфа 333 своей «Веселой науки». Сам Барух Спиноза в Параграфе 4 Главы
1 своего «Политического трактата» пишет о политике: «И для того, чтобы относящееся
к этой науке исследовать с тою же свободой духа, с какой мы относимся обыкновенно
к предметам математики, я постоянно старался не осмеивать человеческих поступков,
не огорчаться ими и не клясть их, а понимать. И потому я рассматривал человеческие
аффекты, как-то: любовь, ненависть, гнев, зависть, честолюбие, сострадание и
прочие движения души – не как пороки человеческой природы, а как свойства, присущие
ей так же, как природе воздуха свойственно тепло, холод, непогода, гром и все
прочее в том же духе; все это, хотя и причиняет неудобства, однако же необходимо
и имеет определенные причины, посредством которых мы пытаемся познать их природу,
и истинное созерцание их столь же радостно для духа, как и познание тех вещей,
которые приятны чувствам» /перевели с латинского Роговин С.М. и Чредин Б.В./).
Как сказал Иисус Христос в Нагорной проповеди – «Не судите, да не судимы будете,
ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам
будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем
глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза
твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза
и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Матфей 7:1-5).
Да, великий поэт свершает великие прорывы своего обыденного исторического времени,
но также, как Валерий Брюсов, чутко улавливает «дух времени», концентрирует и
формирует его, выражает разные дуновения, что дает повод обвинить поэта в непоследовательности
и изменчивости. Поэты помельче тоже изредка могут прорвать круг времени, но все
же, тоже будучи заложником вечности и находясь в более или менее крепком плену
у доставшегося им времени, преимущественно выражают это время, кристаллизуя его
порывы, дуновения и метания в поэтические формулы слов. Баланс вечного и временного
у каждого поэта свой и своеобразный, причем в разные периоды «времени захватывающей
эпохи» и «времени собственной жизни» этот баланс меняется, иногда действительно
скатываясь до приспособленчества, угодничества и конъюнктурщины.
Поэзия и политика – внутренне родственны. Человек – «животное политическое»,
а Бог, даровавший человеку свой образ и своё подобие, – вообще политик по преимуществу,
что осознавал тот же Спиноза, особенно в своем «Богословско-политическом трактате».
Борение страстей Быть выражается в метаниях поэтического Дабыть. Поэтическое
в-метание даже непосредственнее и искреннее политического пред-метания. Разве
не искренен и истинен был Сергей Есенин, когда возглашал – «Мать моя – Родина,
Я – большевик!». Разве не искренен и не правдив и не свободен поэтический язык
Андрея Вознесенского, который вчера клялся «Я – поэт советский!» и вполне поэтически
выражал суть «духа и времени» Ленина, играющего в поэме «Лонжюмо» в городки:
«Революция играла озорно и широко! Раз – врезалась бита белая, как авроровский
фугас – так что вдребезги империи, церкви, будущие Берии – раз!»
Поэты, как и обычные люди, различаются по типу характера, по силе воли, по темпераменту.
Бог с ними, пусть они ошибаются, пусть приспособляются по жизни и даже иногда
пресмыкаются пред власть имущими политиками, - лишь бы они были живьем, были
со своим дарованным свыше даром. Как говорится, пусть будет поэтов побольше -
хороших и разных. И ещё, желательно, чтобы они берегли свой талант и свой гений,
своего живущего в них или иногда их посещающего ангела. И сознавали ответственность
своего «богоподобного» и даже иногда «богоравного» Дабыть – не перед людьми (что
с них возьмешь!), а перед божественным Быть.
Критика и самокритика в «поэтическом цехе» весьма дисциплинирует и очищает. Наслаждаюсь
статьей Станислава Александровича Золотцева – прочтя её, невольно сконцентрируешься
и озаботишься. Как важно выбрать правильную нравственную и политическую позицию,
чтобы не распылить и не растратить впустую или во вред свои дарования! А насчет
слабостей и противоречий тех или иных поэтов лучше Александра Сергеевича Пушкина
всё равно не скажешь:
ПОЭТ
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы...