Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

ПОНИМАНИЕ - КОРМЧИЙ-КОРМИЛЕЦ ПОЗНАНИЯ
С первого взгляда может показаться, что понимание и познание - взаимодополнительны,
как дополнительны волновое и корпускулярное описания в квантовой механике или
интуитивистско-конструктивистский и формально- аксиоматический подходы в основаниях
математики (и логики).
Однако понимание не сводится к интуиции, поскольку интуиция, если вникнуть, 
уже предполагает некое понимание. Как говорит Мартин Хайдеггер, «созерцание»
и «мышление» суть оба уже отдаленные дериваты понимания» (Бытие и Время, с. 147).
Понимание не столько дополняет или обосновывает или предполагает познание, сколько
питает его. Чтобы съесть - уже должно быть, «что» можно есть и «чем» есть, а
также «как» (Бытие и Время, с. 149). Понимание - это «чем» и «как», сопряженное
с «что».
Познание анализировать проще. Ясно, что познанию присуща дополнительность целостного
схватывания «что» и индуктивно-дедуктивного следования в пределах «что». Понимание
же - выше «что».
Понимание - от субъекта, а не от объекта. Но субъект и скореллированный с ним
объект - «после» понимания, которое, по Хайдеггеру, есть «пред» (Бытие и Время,
с. 150-151).
Понимание схватывает не столько объект через субъект, сколько субъект через объект.
Понимание не «переваривает» объект субъекта, а открывает субъекта объекту - вспомним
древнеарийскую мудрость tat twam asi (то ты еси). Франц Брентано и его ученик
Эдмунд Гуссерль, осмысляя интенциональность мышления и постигая самопоказывание
феномена, а затем их ученик Мартин Хайдеггер - постоянно пытались «понять понимание»
с этого направления.
Понять бесконечность почти столь же сложно, как и «понять понимание». Но Георг
Кантор совершил прорыв, открыв «иерархию бесконечностей» в своей теории множеств.
В результате имеем столетие бурного развития фундаментальной математики и математической
логики, выход на принципиальные пределы математического и логического анализа
в теоремах Гёделя и в неканторовской теории множеств Пола Коэна (смотри предшествующие
заметки данного Философско- политического дневника).
«Таблица трансценденций», выведенная в моей работе «Постигая Хайдеггера» (смотри
мой портал www.panlog.com) , позволяет зафиксировать «иерархию пониманий» человеческого
Dasein (Дабыть) в его сопряженности с Sein (Быть) и приступить к пониманию основных
типов понимания (крайний правый столбец - термины Хайдеггера, а столбец перед
ним - моя передача этих терминов на русском языке):
0.  Sein         метает  “в себя” из Sein-Da      За-быть      Nichts
1.  Sein         метает  “от себя” в сущее          Вы-мет      Entstand
2.  Sein         метает  “от себя” в Dasein        На-мёт        Entwurf
3.  Sein         метает  “через” Dasein               Раз-мёт   Entschliessen
4.  Sein         метает  “через” сущее                По-мёт              Wurf
5.  Dasein    метает  “от себя” в сущее          Пред-мет Gegenstand (= Objekt)
6.  Dasein    метает  “от себя” в Dasein         Под-мёт     Subjekt
7.  Dasein    метает  “через” Dasein               В-мёт      Versinnlichung
8.  Dasein    метает  “через” сущее                Про-мёт       Projekt
9.  Dasein    метает  “через” Sein                   От-вор      Verbergen
10.Dasein    метает  “от себя” в Sein            От-верг   Verweigern
К обычно понимаемому пониманию в этой Таблице ближе Трансценденция 7, а некоторые
типы понимания нам знакомы по Трансценденциям 5, 6 и 8. Остальные трансценденции,
подробно исследованные в работах Хайдеггера, тоже совершенно необходимы при целостном
понимании-постижении истины-смысла Быть или того «что», «чем» живет Дабыть.
Держа перед глазами эту Таблицу и следуя предложенным мной переводам хайдеггеровских
терминов, русскому читателю легче понять три знаменитых параграфа о сути понимания
в хайдеггеровском трактате «Бытие и Время» - §31 «Dasein как понимание» (с. 142-148),
§32 «Понимание и толкование» (с. 148-153) и §33 «Высказывание как производный
модус толкования» (с. 153-160). К сожалению, оба известных перевода этих во многом
ключевых параграфов - перевод В.В. Бибихина (Хайдеггер М. Бытие и время. Москва:
Издательство “Ad Marginem”, 1997) и перевод А.В. Михайлова (Хайдеггер М. Работы
и размышления разных лет. Москва: Издательство «Гнозис», 1993, с. 1-23) - не
очень адекватны и могут сбить с толку.
Между тем прорыв к пониманию понимания - одно из самых вдохновенных мест в классическом
шедевре Хайдеггера, оно изложено словно бы на одном дыхании, я попытаюсь передать
отдельные абзацы:
«В намете понимания сущее разметано в его возможности. Возможный характер всякий
раз отвечает способу бытия понятого сущего. Внутримирно сущее вообще прометывается
на мир, то есть в направлении целостности некоторой значимости, в соотносительных
связях которой с самого начала утверждено озабоченное делание как бытие-в-мире.
Когда внутримирное сущее с бытием Дабыть открыто, то есть пришло к понятности,
оно, мы говорим, имеет смысл. Но, строго говоря, понят не смысл, а понято сущее
или бытие. Смысл есть то, в чем пребывает понятность чего- либо. Что в понимающей
разметанности артикулируемо, мы именуем смыслом. Понятие смысла охватывает формальный
каркас всего необходимо принадлежащего к тому, что артикулирует понимающее толкование.
Смысл есть то структурированное предвзятием, предусмотрением и предрешением в-направлении-чего
намета, откуда нечто становится понятным как нечто. Поскольку понимание и толкование
составляют экзистенциальное устройство бытия Да, смысл надо понимать как формально-
экзистенциальный каркас принадлежащей к пониманию разметанности. Смысл есть экзистенциал
Дабыть, а не свойство, которое присуще сущему, располагается «за» ним или где-то
парит как некое «надземное». Смысл «имеет» лишь Дабыть, насколько разметанность
бытия-в-мире «заполнима и исполнима» открываемым в ней сущим. Лишь Дабыть может
поэтому быть о-смысленным или бес-смысленным. Это значит: его собственное бытие
и сущее, разметанное вместе с ним, могут быть освоены в понятности или остаться
недоступными непонятливости» (Бытие и Время, с. 151).
Через двадцать с лишим лет, в 1949 году, Мартин Хайдеггер во «Введение к: «Что
такое метафизика?»» так поясняет вышеприведенное своё постижение (Хайдеггер М.
Время и Бытие: Статьи и выступления. Москва: Издательство «Республика», 1993,
с. 33. - перевод В.В. Бибихина, в котором я использовал терминологию вышеприведенной
своей Таблицы трансценденций):
«Попытка от представления сущего как такового перейти к мысли об истине Быть
должна, от метафизического представления исходя, известным образом истину Быть
тоже пока ещё представлять, так что это её представление неизбежно оказывается
другого рода, чем то, что подлежит осмыслению, и в конце концов в качестве представления
оказывается ему несоразмерным. Это из метафизики происходящее, вдающееся в связь
истины Быть с человеческим Дабыть отношение схватывается как понимание. Но понимание
здесь вместе с тем мыслится из неотворности Быть. Это - экстатический, то есть
стоящий внутри простора открытости-отворности, в наметность метнутый намет. Область,
открывающаяся в метании намета, с тем чтобы в ней нечто (здесь: Быть) явило себя
как нечто (здесь: Быть как оно само в его непотаенности-неотворности), называется
смыслом (сравни «Бытие и Время», с. 151). «Смысл Быть» и «истина Быть» говорят
то же самое. Если Время каким-то ещё потаенным образом принадлежит к истине Быть,
метающего себя в открытость истины Быть, должно заглядывать во Время как возможный
горизонт понимания Быть (сравни «Бытие и Время» §§ 31-34 и 68)».
Таким образом, Хайдеггер приоткрывает многомерность понимания, его первоисходность
и его укорененность в сопряженности  Быть и Дабыть. Уже «многозначность определенных
значений «есть» доказывает, - говорит М. Хайдеггер, - … что Бытие и должно держаться
совершенно неопределенным в своем значении, чтобы принимать определенность от
того или иного разнообразного сущего» (Хайдеггер М. Европейский нигилизм /1967/
//Хайдеггер М. Время и Бытие: Статьи и выступления. Москва: Издательство «Республика»,
1993, с. 173). Тем самым «через обращение к разнообразному сущему мы уже положили
и признали многосложность бытия».
Осознав многомерность Бытия - неизбежно приходим к многомерности мышления о Бытии
и сущем, то есть к многомерности логики. А это - не менее существенный прорыв
в основании математической логики, в том же исчислении высказываний, чем прорывное
канторовское открытие «иерархии бесконечностей» в основании математики. Судя
по всему, Мартин Хайдеггер осознает математическо-логическое значение своих размышлений,
когда приступает к обсуждению «круга в понимании» и закона тождества  А = А.
Бытие, снова и снова напоминает он, - «пустейшее», «и одновременно оно сокровище,
из которого все сущее, известное и испытанное, неведомое и лишь испытуемое одаривается
каждый раз сущностным способом своего бытия» (Там же, с. 173).
«Бытие» и «есть» одновременно мыслятся нами, продолжает он, в какой-то своеобразной
неопределенности и в полноте. «Это двоякое лицо «бытия», возможно, скорее наведет
нас на след его существа, во всяком случае удержит от того, чтобы стремиться
объяснить дешевейшим из всех мыслительных средств, абстракцией, существеннейшее
из того, что подлежит мысли и опыту». Бытие ничего не имеет равного себе.  «Противостоит
бытию ничто, и, возможно, даже оно по сути отряжено бытием и только им» (Там
же).
Кстати, эта последняя мысль Мартина Хайдеггера - ключ к философскому пониманию
Правой Веры, как она изложена в моей заметке «Лазарева Суббота и Христово Воскресенье»!
И далее - предел «понимания понимания»:
«Бытие - понятнейшее, так что мы даже не замечаем, сколь беструдно пребываем
мы в понимании его. Это понятнейшее есть одновременно всего менее понятное и,
по- видимому, не поддающееся пониманию. Из чего прикажете нам его понять? Что
«имеется» вне его, из чего можно было бы наделить его определением? Ибо ничто
всего менее годится быть определяющим, поскольку оно «есть» неопределенное и
сама неопределенность. Понятнейшее противится всякой понимаемости» (Там же).
Будем держать в уме сопряженность Быть и Дабыть, их «взаимозахваченность», отражающаяся
в человеческом вопрошании. «Это охватывающее-понимающее вопрошание коренится,
по существу, в той захваченности, которая призвана нас определять и на почве
которой мы только и обретаем способность всеохватывающего понимания и схватывания
того, о чем спрашиваем» (Хайдеггер М. Основные понятия метафизики /1930/ // Хайдеггер
М. Время и Бытие: Статьи и выступления. Москва: Издательство «Республика», 1993,
с. 333).
И если мы спрашиваем о смысле Быть, говорит М. Хайдеггер в трактате «Быть и Время»,
то наше разыскание не делается глубокомысленным и не докапывается до чего-то
стоящего за Быть, но спрашивает о нем самом, насколько оно вдвинуто в понятливость
Дабыть. «Смысл Быть никогда не может быть поставлен в противоположение к сущему
или к бытию как опорному «основанию» сущего, ибо «основание» становится доступно
только как смысл, пусть то будет даже бездна утраты смысла» (с. 152).
Что касается научной формализации понимания в познании, то она должна осознавать,
что «понимание как разметанность Да затрагивает всегда целое бытия-в-мире». Во
всяком понимании мира понята также экзистенция и наоборот. Всякое толкование-
познание, далее, движется в означенной пред-структуре.   Всякое толкование-познание,
призванное доставить  понятность, должно уже иметь толкуемое понятым.
Это обстоятельство, отмечает М. Хайдеггер, всегда уже замечалось, хотя и только
в области производных видов понимания и толкования, в филологической интерпретации.
Последняя принадлежит к сфере научного познания. Подобное познание требует строгости
обосновывающей демонстрации. Научное доказательство не вправе иметь уже предпосылкой
то, обосновать что его задача.
Однако если толкование (познание) должно «всякий раз уже двигаться в понятом
и питаться от него, то как сможет оно создавать научные результаты без движения
по кругу, тем более если предпосылаемая понятность сверх того еще движется в
расхожем знании людей и мира?»
Круг же по элементарнейшим правилам логики есть, напоминает Хайдеггер, - circulus
vitiosus (порочный круг). «Тем cамым однако занятие историографического толкования
оказывается а priori изгнано из сферы строгого познания. Пока от этого факта
круга в понимании не отделались, историография должна довольствоваться немногими
возможностями строгого познания. Ей позволяют в какой-то мере восполнять эту
ущербность "духовной значимостью" ее "предметов". Идеальнее было бы конечно,
также и по мнению самих историков, если бы круга можно было избежать и имелась
бы надежда создать однажды историографию,  которая была бы так же независима
от позиции наблюдателя, как, предположительно, познание природы» (с. 152).
Разумеется, это упование абсолютно наивно. Даже в науках о природе, в той же
теории относительности или в квантовой механике, - невозможно устраниться «от
позиции наблюдателя». Даже в основаниях математики, как показал Пол Коэн со своим
методом форсинга («метод вынуждения», а я в публикации своего перевода статьи
П.Дж. Коэна и Р. Херша «Неканторовская теория множеств» в журнале Академии наук
СССР «Природа» в 1969 году № 4 страница 55 использовал слово «наделение»), -
позиция наблюдателя является решающей. А в науках о человеке, в истории - историк
вообще выступает почти как сотворец истории.
И здесь Мартин Хайдеггер - вполне на высоте. «Но видеть в этом круге порочный
и выискивать пути его из-бежания, да даже просто "ощущать" его как неизбежное
несовершенство, значит в принципе не понимать понимании», - подчеркивает он.
«Дело не в том, чтобы подтянуть понимание и толкование до определенного идеала
познания, который сам есть лишь производное понима-ния, заблудившееся в законной
задаче осмысления наличного в его сущностной непонятности. Выполнение основных
условий возможного толкования лежит наоборот в том, чтобы прежде всего не ошибиться
в отношении сущностных условий его прове-дения. Решающее не выйти из круга, а
правильным образом войти и него» (с. 153).
Этот круг понимания, поясняет Мартин Хайдеггер, не колесо, в котором движется
любой род познания, но выражение экзистенциальной пред-структуры самого Дабыть.
Круг нельзя принижать до vitiosum, будь то даже и терпимого. «В нем таится позитивная
возможность исходнейшего познания, которая, конечно,  аутентичным образом уловлена
только тогда, когда толкование поняло, что его первой, постоянной и последней
задачей остается не позволять всякий раз догадкам и расхожим понятиям диктовать
себе предвзятие, предусмотрение и предрешение, но в их разработке из самих вещей
обеспечить научность темы».
Поскольку понимание, делает вывод Хайдеггер, по своему экзистенциальному смыслу
есть бытийное умение самого Дабыть, онтологические предпосылки историографического
позна-ния принципиально превосходят идею строгости самых точных наук. «Математика
не строже историографии, а просто более узка в отношении круга релевантных для
нее экзистенциальных оснований» (с. 153).
Итак, "круг" в понимании принадлежит к структуре смысла, каковой феномен укоренен
в экзистенциальном устройстве Дабыть, в толкующем понимании. «Сущее, для которого
как бытия-в-мире речь идет о самом его бытии, имеет онтологическую структуру
круга, - говорит Хайдеггер. - Но во внимании к тому, что "круг" онтологически
принадлежит к бытийному роду наличности (состава), придется вообще избегать того,
чтобы этим феноменом онтологически характеризовать нечто подобное Дабыть» (с.
153).
Впоследствии, перечитывая свою книгу «Бытие и Время», Мартин Хайдеггер на полях
против этих строк написал:
«Это «само его бытие» однако определено в себе через бытийную понятливость, то
есть через устояние в Просвете Да-бытийствования, причем ни Просвет как таковой,
ни пребывание как таковое не становятся темой представления» (с. 442).
Перед тем, как приступить к формализации многомерности понимания, то есть к представлению-толкованию-познанию
понимания, вернемся к осмыслению тождества А = А. За путеводную нить Хайдеггер
берёт известное речение Парменида - «одно и то же - внимать (мыслить) и быть».
В тождестве А = А он усматривает не только то, что «каждое А само по себе есть
то же самое, но, более того, что каждое А само по себе есть то же самое по отношение
к себе» (Хайдеггер М. Закон тождества /1957/ // Хайдеггер М. Разговор на проселочной
дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. Москва: «Высшая школа»,
1991, с. 70).
Ухватившись за этот тонкий нюанс понимания, Хайдеггер осмысливает взаимопринадлежность
Быть и Дабыть и находит смычку в технике как такой «констелляции бытия и человека»,
в которой бытие и человек обмениваются призывами, воспринимая их. Ибо в сущности
техники звучит призыв Быть, обращенный к Дабыть. Взаимный призыв человека и бытия
«исчислить исчислимое» - вот «путь опыта более изначального в отношении цельности
современного мира технологии, природы и истории, до всякого их бытия» (Там же,
с. 79).
Только прояснив этот ключевой пункт позднехайдеггеровского вопрошания, можно
приблизиться к «иерархии пониманий», отражающейся в Таблице трансценденций. «Давайте
наконец откажемся от мнения, что техническое есть только технически представляемое,
то есть представляемое (на языке) человека и его машин. Прислушаемся к призыву
(Anspruch), в отношении к которому предстает в своем бытии в нашу эпоху не только
человек, но и все сущее, природа и история» (с. 75-76).
Этот призыв трактуется Хайдеггером исходящим от самого бытия к про-явлению всего
сущего в сфере исчисляемости. «И в той же мере, в какой бытие обращает  призыв
к человеку, взывает и человек, т. е. устанавливается так, чтобы человек мог обеспечить
наличность своих планов и расчетов и вывести их в необозримость, как сущее, к
которому он заинтересованно приступает» (с. 76).
«Имя, которое мы выбираем для этой целокупности призы-ва, составляющего вместе
человека и бытие так, что они могут устанавливать друг друга, - По-став (ge-stell)...
То самое, в чем и откуда человек и бытие в техническом мире при-ступают друг
к другу, взывает на манер Постава. Во взаимном сопоставлении человека и бытия
мы становимся восприимчивыми к зову, который определяет констелляцию нашей эпохи.
Постав непосредственно затрагивает нас повсюду. Постав, - если позволить себе
употреблять этот термин, - су-щественнее, чем вся атомная энергия, все машины,
суще- ственнее, чем сила организации, информации и автоматиза-ции… Стран-ным
Постав остается прежде всего потому, что он есть не нечто последнее, но лишь
подводит нас к Тому, что, собственно, распространяет власть констелляции бытия
и человека» (с. 76).
Взаимопринадлежность человека и бытия посредством обмена призывами ошеломляюще
приближает нас к тому, поясняет мыслитель, «что и как отчуждает (vereignet) человек
от бытия, а бытие посвя-щает (zugeeignet) все же человеческому существу. В Поставе
властвует странное Отчуждение и Посвящение. Речь о том, что надо попросту испытать,
т. е. обратиться к тому Собственному (Eignen), в котором человек и бытие друг
к другу при-спо-соблены (ge-eignet), к тому, что мы называем Обо- собь -ем (Ereignis)»
(с. 76-77).
Далее Хайдеггер обращается к корням языка и отмечает, что Er-eignen [происходить,
случаться] изначально значит ег-augen, т. е. замечать, приближать к себе во взгляде,
присваи-вать. Слово «Обособье» «мы должны теперь использовать как ведущее слово
в деле мышления», которое столь же непереводимо, как греческое ведущее слово
«логос» и китайское «дао». «То, что мы исследуем в Поставе как констелляцию бытия
и человека посредством современного технического мира, есть прелюдия того, что
мы зовем Обособье. Об-особье, однако, не содержится необходимо в своей прелюдии.
Поскольку из Обособья говорит возможность того, что в первоначально сбывающемся
хлопочет лишь власть Постава. Такое развитие Постава от Об-особья приносит обособляющий
отход (никогда не исходящий от одного лишь человека) мира техники от господства
к служению в той сфере, в которой человек вовлекает себя в Об-особье» (с. 77).
Об-особье есть внутренне мерцающая область, в которой соприкасаются человек и
бытие в своей сущности и достигают своей сущностной природы, избавляя себя от
обусловленно-сти, вкладываемой в них метафизикой.
«Мыслить Er-eignis как Об-особье - значит доводить до строения мерцающее в себе
царство. Материал для самосози-дания этого парящего строения мышление берет из
языка. Ибо речь есть наиболее нежное и восприимчивое всепроникающее . вибрирование
в парящем здании сбывающегося. Поскольку наша сущность обособилась (vereignet)
в языке, мы обитаем в Обособье» (с. 77).
В Об-особьи человек и бытие, указывает Хайдеггер, «обособляются в своей сущностной
совместимости». «Первый неуклюжий проблеск Обособствующегося видим мы в Поставе
(= техника). Этот Постав конструирует сущность современного мира технологии.
В Поставе мы схватываем прозрение взаимопринадлежности человека и бытия, в которой
принадлежность обусловливает способ совместности и его единство» (с. 78).
Теперь можно приблизиться к более глубокому пониманию тождества и тем самым к
новым измерениям самого понимания, к «иерархии пониманий». «Вопрос о смысле самости
есть вопрос о сущности тождества. Учение метафизики представляет тождество как
основную черту бытия. Теперь оказывается: бытие и мышление принадлежат вместе
- тождеству, сущность которого выводится из обусловленности взаимопринадлежности,
которую мы называем Обособьем. Сущность тождества есть собственность Обо-собствия»
(с. 78).
Мартин Хайдеггер указывает, что прыжок или скачок к Об-особь-ю меняет не только
понимание тождества, но и само мышление. «На пути от закона как высказывания
о тождестве (А = А) к закону как скачку, в почве сущности тождества мысль претерпевает
изменения. Поэтому становится видной, смотря навстречу современности, ситуация
человека, запрятанная за констелляцией бытия и человека, из того, что тому и
другому подсобно, из Обо-собья» (с. 78).
Взглянув на вышеприведенную Таблицу трансценденций, можно сделать вывод, что
сути Обособья отвечает Трансценденция 0:
0.  Sein         метает  “в себя” из Sein-Da      За-быть      Nichts
но лишь в сопряжении с Трансценденцией 10:
10.Dasein    метает  “от себя” в Sein            От-верг   Verweigern
Нельзя, говорит Хайдеггер, обольщаться «представлением об актуальности как единственной
реальности» (с. 79). «Это мнение во всех отношениях фантастично и ничего общего
не имеет с предварительной мыслью, забегающей в то, что притягательно идет к
нам навстречу как сущность тождества человека и бытия» (там же). Мир технологии
вполне способен к «освобождающему скачку».
Мартин Хайдеггер закончил свою знаменитую речь «Закон тождества», пролизнесенную
27 июня 1957 года на Дне факультета в ходе празднования 500-летия родного Фрайбургского
(Брайсгау) университета, следующими словами (с. 79):
«Более двух тысяч лет мышление старалось постичь столь простую связь как опосредование
тождества. Должны ли мы полагать; что возвращение мысли в сущностный исток тожде-ства
может однажды осуществиться? Дело именно в том, что это возвращение нуждается
в скачке, для которого пришло время, время мышления, отличное от исчисления,
которое сегодня отовсюду протискивается в наше мышление. Сегодня мыслящие машины
делают тысячу операций в секунду. Но попреки своей полезности они безсущностны
(wesenlos).
Что бы и как бы мы не пытались помыслить, мы мыслим и поле традиции. Она не дозволяет
нам больше планировать, если уводит нас от запаздывающего осмысливания к пред-восхищающему
мышлению.
Пока мы не возвратимся к тому, что уже было помыслено, мы не обратимся к тому,
что все еще следует помыслить».
А в Предисловии к изданию этого доклада Мартин Хайдеггер написал:
«Взаимопринадлежность «тождества» и «различия» представлена в данной публикации
как предмет размышления.
До какой степени сущность различия проистекает из сущности тождества, должен
решить сам читатель, прислушиваясь к согласованности, царящей между Обособьем
(Ereignis) и Выносом (Austrag).
Доказать в этой области нельзя ничего, но можно кое-что показать.
Тодтнауберг, 9 сентября 1957 года».
Доказательное познание бессильно там, где к взаимопониманию приводит резонанс
призывов, созвучье понимаемого «Что» и понимающего «Кто».
А типы понимания можно, наверное, систематизировать по образцу моей Таблицы трансценденций
и лучше их понять, если, по образцу коэновского метода форсинга (вынуждения)
в основаниях математики, договориться о процедурно-алгоритмическом «Как» и допонятийно-экзистенциальном
«Чем».
Пора от многозначной логики совершить «скачок» к многомерному Логосу-Слову -
к Словострелу.
Через Отвор - к Отвергу!