[svoboda] Детские рассказы
Детские рассказы
Рыбий жир
Когда я ходил в децкий сад, нас кормили рыбьим жиром. Воспитательница
зачерпывала из большой банки ложкой темно-желтую вонючую хуйню и совала
детям в рот. Надо было быстро глотать и уебывать, потому как жопу подпирала
очередь таких же, как я пиздюков.
Никто не любил рыбий жир, потому как он был не вкусный. Некоторые дети даже
блевали и плакали, некоторые просто плакали, и не блевали, а некоторые не
плакали, но блевали. Вобщем, никто не любил этот ебучий рыжий жир из банки.
Один я любил его. Подходил, открывал рот, воспитательница быстро вливала в
меня это говно, и я глотал. Иногда я даже вставал в очередь во второй раз,
но воспитательница всех хорошо помнила, поэтому выпижживала меня из очереди.
Остальные дети завидовали мне и считали меня крутым парнем. Хуле, сами
посудите, в то время, как мои одногруппники корчились в рвотных спазмах, я
смело и с отважной улыбкой жрал рыбий жир и все-то мне было по хую.
Одна девочка Света Васюнина даже влюбилась в меня и показала в раздевалку
письку. Впечатления на меня ее писька не произвела, я пожал плечами и
спиздил из ее шкафчика конфету <Школьная>.
Мальчики поголовно желали дружить со мной. Я дружил в Сашей Свиридовым,
Лешей Ковалевым и даже с Вовой Клыпой, а его папа, между прочим был
настоящим пожарником. Во во всяком случае, он тогда так говорил, но Леша
Ковалев утверждал, что он пиздит.
А потом детский сад закончился, и мы пошли в школу, в первый класс. Я помню,
у меня был коричневый ранец и цветы гладиолусы, которые мне надо было
подарить учительнице. Правда я их ей не подарил, хуй ей, ее и так завалили
букетами, как свежую могилку, поэтому цветы я отнес маме, а уж куда они их
дела, я не знаю.
Я попал в один класс с Сашей Свиридовым и Лешей Ковалевым. Вова Клыпа, сын
настоящего пожарного в наш класс не попал, поэтому я так и не узнал, пиздел
ли он на счет своего папы или нет.
В школе рыбий жир не давали. Давали хуевые обеды, за которые мама передавала
через меня рубль пять копеек в неделю.
По началу я даже расстроился тому, что рыбий жир в школе не давали. Ведь
никто не видел, как я отважно его могу пить, следовательно никто не мог
узнать, какой я крутой парень и отчаянный сорви-голова.
Неделю я переживал и волновался. Но потом я случайно отпиздил второклассника
Мишу Петраченко, который выебывался на перемене, утверждая, что он каратека
и махал ногой на Сашу Свиридова.
Я въебал ему коричневым ранцем по ебальнику и контрольным пизданул ногой по
спине. Миша сильно расплакался и стуканул меня своей классной, которая
стуканула меня своей классной, наша классная, в свою очередь сдала меня
маме, которая пожаловалась папе, но папа только и сказал: <Молодец, сынок,
правильно, пизди всяких мудаков>. Но в воспитательных целях запретил на
неделю велосипед и на всякий случай мультики.
Но я даже не очень расстроился, потому что меня зауважали все мальчики из
класса, и стали со мной дружить. Кроме Вити Николайчука, потому что с ним
вообще никто не дружил за то, что он обосцался на природоведении.
А потом Оля Синицына подарила мне красный фломастер, а я пообещал за это
поднести ее портфель до раздевалки. Правда я ее наебал и портфель не понес.
Что я, дурак, что ли?
Велосипед
Когда мне было около восьми лет, я мечтал о велосипеде. Но уж не помню по
каким причинам, родители мне его все не покупали и не покупали. Мотивировали
тем, что у меня есть трехколесный. Но я не хотел трехколесный, мне хотелось
нормальный велосипед с двумя колесами, а не детсадовскую пластмассовую
хуету. Велосипед <Орленок> я тоже не я хотел, потому что он был хоть и с
двумя колесами, но какойто хуевый и маленький. Конечно, в идеале, я желал
спортивный и дорогой <Старт-Шоссе>, но понимая, что с такими претензиями
родители меня скоре всего вообще отчислят на хуй, то я вполне себе осознанно
выпрашивал <Десну> или <Салют>.
Но родители постоянно отмораживались и кормили меня завтраками. Так и рос я
нещастный и безлошадный, пока в мою голову не пришла пиздецки гениальная
мысль обратиться за просьбой к дедушке.
Мой дедушка был человеком тяжелым, его дети, в том числе и мой папа его
по-сыновьи сцали. Но мне, как первому внуку и продолжателю славной фамилии,
дедушка разрешал буквально все, чем я неизредка, но вполне по крупняку
пользовался.
Вот и тогда, я надел чистую рубашку, причесался на пробор маминой расческой
и пошел к дедушке, благо жил он буквально в квартале от нас, а тогда были
вполне себе благославенные времена, когда дети спокойно передвигались по
улицам, а их родители не опасались, что их чада будут выебаны и съедены
маньяком. Мама, помницца, еще так подозрительно посмотрела на меня перед
выходом, мол с хуя ли ты такой нарядный, сынок, не заболел ли?
Когда я пришел к дедушке, я минут двадцать вел себя хорошо, называл дедушку
<дедуля>, скушал весь предложенный бабушкой суп и выпил вишневый компот.
Потом я рассказал стихотворение <Поэма о Советском паспорте>, которое выучил
еще перед поступлением в школу и помню наизусть до сих пор.
Когда культурная часть была окончена, бабушка ушла мыть посуду на кухню, а
окончательно сомлевший от наличия такого охуительного внука, дедушка включил
телевизор, чтобы посмотреть новости, я решил, что тянуть больше не хуй, и
очень вежливо сказал, что хотел бы иметь велосипед <Салют>. Или <Десна>. Ну,
пожалуйста.
Дедушка был очень умным человеком и понял, что просто так я уже от него не
отъебусь. Он встал с дивана, надел галстук, пиджак и шляпу, а мой дедушка
всегда выходил из дома исключительно в таком виде, взял меня за руку и
сказал:
-Пошли, шейгец, штоб ты мне был здоров, только бабушке ничего не говори.
И мы пошли в единственный в нашем городе магазин <Спорттовары> и купили мне
новенький велосипед <Салют> пидорского голубого цвета. Но в те времена на
это внимания никто не обращал.
Я был ниибически счастлив, вряд ли я смогу описать всю степень моего
нечеловеческого щастья, ну это если бы вам сейчас подарили какойнибудь
поршак, но только еще в сто раз сильнее, вот как я был щастлив.
Велик мгновенно прошел ниибический тюннинг в виде нахуяривания на щитки,
колеса и брызговики разноцветных катафот и цветной проволоки, а на передний
щиток был торжественно прикручен пластмассовый ковбой с лассо в руках,
который я выменял у соседа Виталика на свинец из аккумулятора и двухцветную
шариковую ручку.
С тех пор, все лето, я выходил на улицу с велосипедом рано утром, мама едва
успевала накормить меня завтраком, и меня носило как говно в проруби по
всему нашему охуенному городку-недомерку, а также по окрестным селам и лесам
аж до самого вечера. Пару раз за позднее возвращение я получал пизды от
родителей, они грозились лишить меня транспорта, и мне приходилось
последующие несколько дней хорошо себя вести и выебывацца типа я хороший и
внимательный сын.
Однажды один мальчик из соседнего дома, его, как сейчас помню, звали Володя
Нищеков и он был рыжим, предложил мне сгонять на велике к его бабушке,
которая жила рядом с озером. Идея была замечательная, было бы просто
охуительно погонять на великах, а потом искупаться в прохладной воде. Но вот
если бы не одна хуйня. Мой железный конь был арестован родителями за то, что
я в школе жог в туалете дымовуху. Причем очень сильно жог. Так жог, что из
двух соседних с туалетом класса, детей пришлось эвакуировать.
Но поехать мне очень хотелось. Понимая, что велосипед мне не дадут как
минимум до конца недели, я решил поныть маме на предмет поехать с Володей на
одном велике, типа он будет крутить педали, а я буду сидеть на раме.
Мама у меня человек мягкий и добрый. Но иногда на нее накатывают приступы
принципиальности и она однозначено заявила, что я могу даже не пиздеть ни о
каких поездках на озеро, и вообще, не хуй, мол, сынок, шараебицца по двору,
пиздуй-ка, мил человек домой есть голубцы и смотреть фильм <Кортик>.
Далее как я не истерил, мама была не приклонна.
Одним словом, я остался дома, как лох ел голубцы и смотрел этот дибильный
фильм про юных пионэров.
А вечером выяснилось следующее. Володя Нищеков поехал таки к бабушке один на
своем велосипеде <Десна>, но до бабушки он не доехал, так как был сбит
грузовиком. Володе Нищекову оторвало на хуй полголвы и он умер.
Вечером мама почему-то обняла меня и стала плакать. Я тогда подумал, что она
плачет из-за той дурацкой дымовухи, мне стало очень стыдно и я тоже заплакал
и пообещал маме больше так не делать.?
