Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Социализация и субъектизация, или о перезагрузке матрицы марксизма

Как глубже и убедительнее ответить на программные вопросы современной мировой
истории – почему рухнуло авангардное коммунистическое общество в Советском Союзе,
но зато ринулся в модернизационный прорыв и выходит на лидирующие позиции в мире
коммунистический Китай? Почему бесперспективными выглядят коммунистические общества
в Северной Корее и на Кубе, на зато вслед за Китаем успешно развивается коммунистический
Вьетнам? Почему на постсоветском пространстве более или менее благополучными
выглядят Эстония и несколько отстающие от неё Латвия и Литва, а Беларусь пробуксовывает,
хотя её возглавляет искренний патриот Лукашенко (с тупиковыми компрадор-предательскими
режимами в РФ и на Украине всё ясно, вопросов нет)? Наконец, почему даже модифицированный
и обновленный марксизм, обладая значительным авторитетом среди интеллектуалов
США, не прижился в американском обществе, в то время как он в различных социалистических
и социал-демократических версиях продолжает доминировать в ведущих странах Европейского
Союза?  

Ответ на все эти вопросы единственный и очевидный, если перезагрузить матрицу
марксизма в системе координат Мартина Хайдеггера. Не пересказывая свою работу
«Постигая Хайдеггера», напомню, что Новое Время, в лоне которого зародились все
современные общества, началось с взрыва «критической массы» субъектности (равнобожия)
в Западной Европе и продолжается как захвативший к настоящему моменту весь мир
порыв к субъектности всё новых и новых людей, групп и сообществ. Этот грандиозный
процесс, продолжающийся уже полтысячелетия, ощущается всеми мыслителями и политиками,
но включается в программы социального и политического действия обычно в ограниченном
или извращенном виде. Соответственно код этих программ, опосредованных той или
иной идеологией, оказывается с изъяном и приводит к неадекватным решениям. Код
марксизма, вобрав  в себя величайшие осмысления субъектности в немецкой классической
философии, английской политической экономии и французской социальной мысли, оказался
самым универсальным и адекватным всемирному субъектному порыву. Однако недаром
сам Карл Маркс, столкнувшись с конкретными и выдающими себя за марксистские интерпретациями
открытого им кода, с горечью восклицал – «Я не марксист!».

Поводом к настоящей заметке послужили опубликованные в «Экономической газете»
материалы конференции на тему «Русский немарксистский социализм (к 175-летию
Н.Г.Чернышевского)», которую 24 сентября 2003 года провели Институт информации
по общественным наукам (ИНИОН), Плехановское общество и мэрия Москвы. В интересной
статье доктора философских наук, профессора, заведующего кафедрой культурологи
Московского государственного института электроники и математики (Технического
университета) Владимира Александровича Сапрыкина «Русский социализм: он жив,
пока жив сам народ!», полемизирующей с не менее интересной статьей доктора экономических
наук, профессора, председателя Вольного экономического общества России Гавриила
Харитоновича Попова «Социализм: эта страница перевернута», справедливо говорится
о русском социализме в контексте «современного процесса социализации человечества»
(Экономическая газета, Москва, октябрь 2003 год, № 43 /471/, стр. 1). Но «социализация
человечества» - очень расплывчатый термин. Точнее – «субъектизация человечества»,
происходящая с начала Нового Времени и ускорившаяся в последние десятилетия.
А социализация – сопутствующий результат субъектизации. Сначала субъектизация
– затем социализация. Путь к социализации – только через субъектизацию!

Вот он, источник искажения кода марксизма! За оболочкой социализации не видят
ядро субъектизации. Социализация понимается как нечто самодовлеющее, как самоцель.
А она – лишь сопутствующий эффект субъектизации. И когда акцент социальной и
политической программы переносится с субъектизации на социализацию, то получается
чудовищное извращение, ведущее в ад.

Исходный код марксизма – подразумевал именно субъектизацию, свободное развитие
каждого как условие свободного развития всех. Программный лозунг «от каждого
- по способностям, каждому – по потребностям» подразумевал экономическую самодостаточность
человека как базис его политической и гражданской субъектности. Почитайте Карла
Маркса сами – и первичная субъектность его кода станет очевидной. Почему же в
вульгарном марксизме произошло смешение субъектизации с социализацией?

Будучи гением, Карл Маркс обозревал всемирно-исторический процесс с высоты птичьего
полета и видел ведущие тенденции эволюции человечества, заглядывал за горизонт.
Он проповедывал субъектность для всех, и правильно делал. Для всех, кто способен
к субъектности! Ведь от каждого – по способности. На тот момент, когда Карл Маркс
формулировал своё учение, важно было, как в ветхозаветной Книге Бытия, акцентировать
субъектный потенциал каждого потомка Адама, каждого человека – «И сказал Господь
Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Бытие 3:22). Это лишь
потом Иисус Христос, как свидетельствуют новозаветные Евангелия, уточнял, что
отнюдь не всем уготовано попасть в рай коммунизма - "Не всякий говорящий Мне:
"Господи! Господи!" войдет в Царство Божие, но исполняющий волю Отца Моего Небесного"
(Матфей 7:21). Вот в этот зазор между «всеми» и «не всеми» и ворвался Дьявол
и перенес акцент с постепенной субъектизации для способных к ней людей, причем
путь к обретению субъектности лежит через образование и воспитание человека к
субъектности с детства и через обязательное обретение им экономической самодостаточности,
- на немедленную социализацию для всех сразу и без исключения. Получился кошмар
уравниловки и подавления субъектных.

Возьмем базис субъектности – экономическую самодостаточность. Ясно, что в бедном
обществе невозможна экономическая самодостаточность для всех. Значит, одни люди
в данном бедном обществе могут добиться экономической самодостаточности и тем
самым стать субъектными, а другие или не могут, или не хотят. А те, кто хотят,
но не могут – стремятся перераспределить общественное богатство в свою пользу,
ведут «классовую борьбу», устраивают национально-освободительную или социальную
революцию или сплачиваются в ту или иную конфессиональную или профессиональную
общину-секту-артель-профсоюз. Карл Маркс уповал на то, что стремительное развитие
производительных сил в ходе перманентной научно-технической революция позволит
столь быстро нарастить общественное богатство, что уже в недалеком будущем «экономической
самодостаточности» хватит на всех. Тогда главнейшая задача общества, согласно
Карлу Марксу, будет состоять прежде всего в том, чтобы воспитать-сформировать
субъектного человека с детства – говоря словами Иисуса Христа, «истинно говорю
вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»
(Матфей 18:3). Как видим, на языке своего времени гениальный Карл Маркс формулировал
программу «прикладной эсхатологии», и код его программы (марксизма) – конгруэнтен
коду всех мировых религий.

Итак, вместо экономической самодостаточности для тех, кто стремится к субъектности,
вульгарные марксисты запрограммировали социализацию – социальную справедливость.
Слить общественное богатство в одно корыто – и из него раздавать всем согражданам
пусть несамодостаточные, но зато более или менее равные пайки. Чем беднее страна
– тем меньше пайки и тем дальше от экономической самодостаточности самые предприимчивые
и сильные, кто стремится к ней. Подпитывать надо «точки роста», а не всех подряд.
Неверно поливать из маленькой кружки большое поле с сильными и слабыми всходами
– на всех не хватит живительной влаги. Субъектность увязает в песках социализации.
Карл Маркс переворачивается в гробу от отчаяния.

Между тем паруса исторического успеха полнятся порывом субъектности. На историческую
неудачу обречены те общества, которые пытаются идти против ветра истории. Теперь
понятен ответ на вопросы, проставленные в начале данной заметки. Советский Союз
после административного подавления нэпа пошел по мобилизационному пути индустриальной
модернизации и до горбачевской перестройки культивировал уравнительную социализацию,
решившись на субъектизацию низового предпринимательства лишь в последний момент,
когда было уже поздно. В Северной Корее, на Кубе и в республике Беларусь социализация
довлеет над субъектизацией, в то время как в коммунистических Китае и Вьетнаме
делается акцент на субъектизацию вместо прежней социализации, и лозунг «трех
представительств» открывает зеленую улицу местному классу мелких и средних хозяев.


Когда мы собираемся в свом кругу и обсуждаем, почему код марксизма подвергся
вульгаризации и извращению и стал трактоваться через примат социализации, а не
субъектизации, то обычно ответ гласит – «Французы виноваты!». Мол, дал отрыжку
Век Просвещения, прежде всего французский, с его эгалитаризмом, и еще во времена
Карла Маркса французские «уравнители» провозглашали, что-де «собственность –
это кража» (Прудон). Но ведь сам Маркс преодолел соблазн французской уравнительной
социализации, весь этот социальный утопизм. И разве немецкая классическая философия
и английская политическая экономия не провозглашали примат именно субъектизации,
а не социализации?!

Большая доля истины есть в утверждении, что французский социализм поспособствовал
этому малозаметному смещению акцента с субъектизации на социализацию. Не буду
вдаваться в сравнительную историю социализма и марксизма в Германии, Франции,
Англии, США и России. Тема сама по себе увлекательнейшая и многое проясняет в
сегодняшних коллизиях. Остановлюсь только на глубинном духовном споре между Мартином
Хайдеггером и Жан-Поль Сартром в знаменитом хайдеггеровском трактате «Письмо
о гуманизме» (1947). Трактат воистину гениален, каждое его суждение значимо.
Смысл его – в полемике концепции субъектизации немца Хайдеггера с концепцией
 социализации француза Сартра, изложенной в его известной брошюре «Экзистенциализм
это гуманизм» (1946). Отмечу, что в мышлении Жан-Поль Сартра имеется и компонента
субъектизации, а в книге его жены Симоны де Бовуар «Второй пол», написанной в
те же годы, вообще ярчайшим образом ставится и обосновывается задача не просто
социализации, а именно субъектизации женщины. Тем не менее внутренний акцент
в своем программном коде Сартр явно делал на социализацию, что проявилось в его
политической позиции, в увлечении маоизмом.

Говорят также, что французские марксисты спровоцировали принудительный эгалитаризм
у восточноазиатских коммунистов, и указывают на лидера камбоджийских марксистов
Пол Пота, который учился в Париже у Сартра. Но ведь Дэн Сяопин тоже учился и
начинал революционный путь в Париже. Ссылаются также на «антигуманистическо»-структуралистскую
трактовку марксизма в двухтомнике Луи Альтюссера «Читать «Капитал»» (1965) и
в дискуссии «Марксизм и гуманизм» (1964-1965). Справедливости ради отметим, что
весьма авторитетные работы английского марксиста Эрика Хобсбаума и американского
марксиста Иммануила Уоллерстейна о сущности капитализма и мирового развития ставят
в центр субъектизацию, а не социализацию.

Убедительное разоблачение вульгарного марксизма совершили «неомарксисты» Франкфуртской
школы, которые взяли быка за рога и постарались элиминировать нанос Просвещения
из кода марксизма (смотри классическую книгу: Хоркхаймер Макс, Адорно Теодор.
Диалектика Просвещения, 1944).

Интересна судьба кода марксизма в богатых странах. В Европе этот код лежит в
основе программ ряда правящих социалистических и социал-демократических партий,
не говоря о коммунистических. Пожалуй, почти повсеместно реализуется некий баланс
между субъектностью и социальностью. Пожалуй, фактически код марксизма укоренен
глубже, чем в Европе, укоренен в США, хотя ведущие политики обоих американских
партий на словах от него открещиваются. Но важны не слова, а дела. В свое время
Владимир Ильич Ленин в работе «Русские и негры» (1908) отмечал многие общие черты
в социальной истории Соединенных Штатов и Российской Империи, общие проблемы
и разные способы их решения. Социальный код у них и у нас – схож. Ленин отмечал,
что американцы решали свои проблемы эффективнее русских. В плане субъектизации
они несопоставимо впереди и соответственно подтянули социализацию, в то время
как Советский Союз, вытягивая социализацию, растоптал субъектизацию, и в результате
у нас сегодня ни социализации, ни субъектизации, а у американцев – и то, и другое.


Сравним ленинскую национальную политику и американскую программу аффирмативных
действий. Советский Союз сделал акцент на социализацию нацменьшинств и изо всех
сил тянул их скопом к уровню субъектности русского народа даже ценой десубъектизации
русских. В результате русские десубъектизировались, а республики стали самостийными
и принялись десоциализировать своих русских сограждан, у которых не оказалось
экономически-самодостаточного и потому политически-субъектного ядра. Напротив,
американское руководстов подтягивало свои «нацменьшинства» (афроамериканцы, латиноязычные)
с акцентом на субъектность, на адресное («аффирмативное») стимулирование самых
предприимчивых и продвинутых из них. Короче, американцы целеустремленно взращивали
«критическую массу» экономически-самодостаточных и политически-субъектных афроамериканцев
и латиноязычных – цветной «средний класс». И результат получился отменный, хотя
не обошлось без крайностей типа гипертрофированной политкорректности.

Вообще США со времен основания предпочитают делать акцент на субъектизацию, хотя
иногда их заносит в социализацию (например, излишний «велфэр», стимулирующий
социальное иждивенчество). Богатство позволяет иногда предаваться социализации
в ущерб субъектизации, но это опасно и для социального, и для соматического здоровья
(ожирение и т.п.). А если ведущие партии экономически-самодостаточных граждан
(Демократическая и Республиканская партии США) и ведущие профсоюзы изо всех сил
реализуют исходный код марксизма, подразумевающий первичность субъектизации,
то зачем в США нужна специализированная Коммунистическая партия? Ниша занята!
В Европе нужна, а в США – не особенно. Лишь когда американские власти начинали
железной пятой придавливать субъектность, будь это во времена Джека Лондона или
Джозефа Маккарти – коммунизм подымал голову.

Мне сразу возразят, что США – не самые продвинутые к коммунизму, а самые далекие
от него в силу своего прагматизма-индивидуализма. Но это пустячное возражение.
С самого начала, с отцов-пилигримов «Мэйфлауэра» американцы держались артельно.
Вообще протестантские общины, создавшие США, - это классические артельные сообщества,
сплоченные Правой Верой. Нет индивидуализма в нормальном капитализме, а есть
субъектизм. Капиталистическая «компания» - это модифицированная классическая
артель. Попробуйте вести конкурентоспособный бизнес без компаньонов. Волей-неволей
самой сутью хозяйствования ты связан не только формальными, но и неформальными
отношениями со своим поставщиком, со своим продавцом, со своим банкиром. Отношения
строятся не по феодальному принципу «я начальник – ты дурак», а по субъектному
принципу партнерства и гражданского равноправия.

В программе КПРФ акцент пока делается на социализацию, а не на субъектизацию.
Однако беседы с руководителями КПРФ дают мне повод надеяться, что они вскоре
будут готовы принять некоторые положения нашей Программы постиндустриальной модернизации
России «Путь из тупика», в которой обретение субъектности нашей страной и нашими
предприимчивыми согражданами и их объединениями является первичным, а социализация
различных слоев нашего народа – сопутствующим делом. Ибо набиваемые шишки и успешный
опыт китайской модернизации приводят в конце концов к выводу, что без субъектизации
не будет никакой социализации.

Настала пора и в России перезагрузить матрицу марксизма.