Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

К десятилетию сентябрьско-октябрьских событий 1993 года. Часть 3: В полшаге от
победы

Поддерживаемая Западом компрадорская буржуазия, сплотившаяся вокруг Бориса Ельцина,
была ненамного сильнее национальной буржуазии, сплотившейся вокруг Верховного
Совета РСФСР.  На стороне национального капитала и соответственно национальных
интересов России выступали разношерстные отряды российской мелкой буржуазии и
радикальных коммунистов,  объединившиеся в Фронт Национального Спасения (ФНС).
ЛДПР Владимира Жириновского и КПРФ Геннадия Зюганова, которые через два с половиной
месяца выиграли парламентские выборы в декабре 1993 года, оставались в стороне.
Судьба схватки зависела от «мелочей», в которых, как известно, прячется дьявол.
Если бы я в один из первых дней не подстраховался Александром Руцким и самолично
дал бы добро на подход к Белому Дому бронетанкового подразделения наших армейских
сторонников, то национальные силы наверняка взяли бы верх. Если бы Альберт Макашов
3 октября сделал полшага и вошел в стекляшку Останкинского телецентра, это стало
бы для него и для всего нашего национального дела больше, чем Аркольским мостом
– это стало бы спасением России.

Личность и её волевая решимость вообще играет ключевую роль в любом деле. В осажденном
Белом Доме не нашлось крупной личности, способной возглавить Сопротивление. Александр
Руцкой оказался слабоватым, Руслан Хасбулатов – академичным, а о Альберте Макашове
судите сами. За пределами оцепления делал всё возможное Александр Краснов, создавший
в здании Краснопресненского райсовета плацдарм нашей поддержки, координации и
связи. Очень активно действовал Виктор Анпилов, организуя наших сторонников в
Москве и собирая их на митинги. Чрезвычайно нас обнадежили 2 октября известия
о столкновении на Смоленской площади, где Анпилову удалось воздвигнуть баррикады
и выдержать бой с ельцинистами.

Специальная комиссия, руководимая генералом Борисом Тарасовым, полностью реабилитировала
1 октября нашего Леонида Ключникова, которого Альберт Макашов по злому навету,
не разобравшись, отстранил от обязанностей начальника штаба сводного добровольческого
полка защитников Верховного Совета РСФСР. Увы, у Леонида, как показали события,
не оставалось времени даже для обучения добровольцев поджигать бронетехнику,
не говоря уже о возведении фортификационных укреплений вокруг Белого Дома. 

Велись переговоры в Донском монастыре о возможности мирного выхода из кризиса.
На пандусе Белого Дома я увидел Рамазана Абдулатипова, который только что подъехал
из патриаршей резиденции, и он подробно рассказал мне о ходе переговоров, о некоторых
сохраняющихся шансах избежать силовой развязки. Впрочем, Рамазан Гаджимурадович
и подошедший Кирсан Илюмжинов не скрывали своего пессимизма.

Продолжал вещать на нас «желтый Геббельс» - ельцинский радиоавтобус, из которого
раздавались призывы к депутатам перейти на службу компрадорам, а также постоянно
запускалась песня «Путана». Многие соблазнились и перебежали в Кремль.

Утром 3 октября 1993 года я находился в кабинете Руслана Хасбулатова. Кто-то
зашел и сказал, что со стороны Садового кольца движется толпа людей. Первая мысль,
высказанная Русланом Имрановичем – «А не идут ли громить нас сторонники Ельцина,
раз их пропустили к Белому Дому?». В голове не укладывалось, что кто-то может
прорвать милицейско-омоновские линии оцепления в центре Москвы. Мы бросились
к окнам, выходящим на Новоарбатский (Калининский) мост. И вдали усмотрели красный
флаг. «Нет, это наши!», - раздались радостные голоса. Руслан Хасбулатов попросил
выйти навстречу колонне, продвигавшейся к нам мимо мэрии и по пути преодолевавшей
наскоки ельцинистов, и выяснить обстановку.

Я встретил колонну у мэрии и быстро узнал суть происходящего. Сначала я переговорил
с Анатолием Крючковым, одним из организаторов прорыва. Из слов его и других участников
прорыва выяснилось, что события развивались спонтанно. Утром начался митинг на
Октябрьской площади у памятника Ленину напротив здания МВД, затем милиция спровоцировала
гнев собравшихся, и мой ученик Виталий Уражцев и Анатолий Крючков вместе с Ильей
Константиновым решили штурмовать Крымский мост и после первого же успеха повели
народ на деблокирование Белого Дома.

Ликование и воодушевление охватило нас всех. Забрезжил просвет победы. Все собрались
на митинг. Игорь Брумель и Николай Кудакин выстроили наших бойцов. План дальнейших
действий рождался на ходу, прямо у микрофона. Это – очень плохо! Второпях не
удосужились провести хотя бы пятиминутное совещание, чтобы наметить оперативные
и стратегические задачи и  распределить обязанности. Я тоже нигде не успевал.
Для меня было самоочевидно, что в первую очередь надо брать возвышающуюся рядом
мэрию с примыкающей к ней гостиницей «Мир», где располагался штаб противника.
Об этом шла речь на ходу, когда руководство направлялось на балкон второго этажа
выступать перед скопившимся внизу на площади народом. Больной вопрос – оружие.
Его у нас не было. Стрельба раздавалась с той стороны. Я даже не видел членов
РНЕ и «Союза офицеров», вооруженных автоматами. Выступающие с балкона говорили
вразнобой. Более или менее разумно высказался Руслан Хасбулатов – сначала взять
мэрию, а затем Кремль. Кто-то высказал тоже разумную мысль, что по дороге надо
брать Генштаб и Министерство обороны. Но в толпе раздавались также крики «Останкино!»,
и Александр Руцкой пошел на поводу низовых настроений, в его речи тоже замелькало
слово «Останкино». Так никто и не понял, что делать после взятия мэрии – идти
в центр Москвы брать Кремль или сдвигаться на окраину Москвы брать телецентр
в Останкино.

А времени на обсуждения и принятие твердых разумных решений не было, потому что
брать мэрию следовало немедленно. Я взял стальной прут и занял позицию в первом
ряду левого фланга у Горбатого моста, намереваясь участвовать в штурме гостиницы
«Мир». «Пошли!» - раздалась даже не команда, а коллективный выдох. Поскольку
мы имели опыт победы в стычке 1 мая 1993 года на Ленинском проспекте, то сделали
свою работу быстро – захватили милицейско-омоновские автобусы, разоружили и взяли
в плен противников и заняли здание и мэрии, и гостиницы «Мир». Дорога на Кремль
– свободна.

Я обошел первый и второй этажи захваченного здания мэрии и поручил Владимиру
Гурьеву и Игорю Смирнову оставаться там и представлять интересы нашей организации
и действовать по обстановке, а сам помчался в Белый Дом, надеясь повлиять на
принятие дальнейших решений. Оказалось – уже поздно. Уже кругом раздавались крики
– «В Останкино!». Уже наполнялись автобусы и грузовики с людьми, готовыми ехать
на штурм Останкино. Признаться, мне страшно не нравился такой вариант. Мы, как
Антей, отрывались от земли - от прибывающей массы людей, готовых по нашему приказу
брать под контроль центр столицы. Мы теряли темп и давали противнику время на
перегруппировку. После драки кулаками не машут, но факт остается фактом – из-за
слабости руководства и отсутствия бесспорного авторитетного лидера решения принимались
на ходу и непродуманно, повинуясь сиюминутным настроениям толп.

Против стихии не попрешь, и пришлось мне вместе со всеми более или менее боеспособными
сторонниками Верховного Совета РСФСР отправляться на край Москвы в Останкино,
надеясь на «блицкриг», на момент напора и решимости. Даже потерял я связь со
своими заместителями – Леонидом Ключниковым, Николаем Кудакиным и Игорем Брумелем.
Рещали минуты. 

По дороге в Останкино, на проспекте Мира, мы ехали бок о бок с бронетехникой
спецподразделения «Витязь». Я попросил водителя прижаться к головной машине,
на броне которой увидел офицера, не знаю его фамилии, но он был старший в колонне.
Я вступил с ним в переговоры. Я сказал, что сейчас от него лично, от этого офицера,
зависит судьба России – будет ли она колонией Запада или снова воспрянет как
великая держава. Я убеждал офицера перейти на сторону народа, восставшего за
правое дело, и уверял, что такой поступок не забудет история Отечества. Наконец,
наученный горьким опытом с Руцким, я уже самолично заверял офицера от имени руководства
восставших, что произведу его в генералы и обеспечу деньгами и сказочной карьерой,
лишь бы он стал на нашу сторону. Я видел, как колебался человек, как он пытался
самоопределиться, как лепетал о вышестоящем начальстве и тому подобное. Из разговора
с этим офицером спецподразделения «Витязь» у меня сложилось впечатление, что
военные пребывают в растерянности, и если с ними хорошо поработать, то они не
только не будут стрелять в нас, но и вполне могут выступить против Ельцина. Увы,
моего воздействия на того офицера оказалось недостаточным, и перед тем, как мы
свернули на улицу Королева, мне удалось добиться от него лишь  обещания не поднимать
оружия против нас.

У административного подъезда телецентра справа по ходу движения от проспекта
Мира собрались Альберт Макашов, Илья Константинов, Виктор Анпилов и я. На протяжении
нескольких минут подъезжали автобусы и машины с нашими сторонниками. Быстро сложилась
вполне боеспособная группировка. Приехали полтора десятка баркашовцев с автоматами.
Это – очень внушительно. Диспозиция была как на ладони. Наши автоматчики сосредоточились
у высокого почти в человеческий рост цоколя стекляшки, жидкая охрана внутри укрывалась
за сдвинутыми столами и креслами, и снять её можно было одной веерной очередью
вдоль пола, и она это понимала, а у торца стекляшки сгрудилась милиция, которая
вскоре разбежалась. За торцом ближе к пруду расположились два БТРа, ребята к
ним сбегали и узнали, что экипажи сами не знают, что делать, приказов к ним не
поступало.

Казалось бы, самый удачный момент воспользоваться факторами стремительности и
неопределенности, чтобы властно войти в стекляшку и именем законной власти взять
телецентр в свои руки, тем более что наши автоматчики заняли неуязвимую и сверхвыигрышную
позицию. Увы, Аркольского моста у Макашова не получилось. Не хватило у него духа
войти в стеклянную дверь и сломить дух охраны. Видимо, он растерялся и сказал,
что надо ждать подхода главной колонны сторонников Верховного Совета РСФСР, двигавшейся
от Белого Дома через всю Москву в Останкино. Мол, а пока этой колонны нет на
горизонте, надо провести митинг. Тем самым противник получал почти два часа на
принятие контрмер.

Когда я услышал про это решение Макашова, у меня всё похолодело внутри. Ведь
это – поражение! Я сказал твердо – «Альберт Михайлович, надо входить внутрь!
Охрана растеряна! Я беседовал с командирами «Витязя», и они меня заверили, что
стрелять не будут. Упустим момент – проиграем!». Альберт Макашов, которого я
и генерал Борис Тарасов незадолго до этого заставили признать свою ошибку с нашим
Леонидом Ключниковым, проигнорировал мои слова.

Тогда я, опять-таки наученный горьким опытом с Руцким и уже не доверяя решимости
и разумности позднесоветских генералов, решил войти в стекляшку сам. И когда
я начал сбивать стеклянную дверь, подпертую изнутри деревяшкой, ко мне бросились
Илья Константинов и Виктор Анпилов, схватили сзади за руки и поволокли на улицу
– «Валера! Здесь командир Макашов, а не ты!». И мне пришлось до поры до времени
смириться. Победа была в полшаге, если бы Макашов решился…

Вместо победы – тягомотина говорильни. Люди скандировали, поддерживали, однако,
естественно, за полтора часа пыл угасал. А противник – приободрялся.

Наконец, на горизонте показалась пришедшая из центра столицы колонна наших сторонников,
возглавляемая генералом Борисом Тарасовым. Я рассказал ему о роковой ошибке,
допущенной Макашовым. Борис Васильевич выругался и направился к Макашову, чтобы
подтолкнуть его к действию. В это время раздался выстрел из гранатомета по подъезду
Технического центра, расположенного наискосок в полукилометре от административного
подъезда на другой стороне улицы Королева. И Макашов мимо нас побежал туда разбираться.

А я с партийным Андреевским флагом в руках вместе с генералом Борисом Тарасовым
наконец вошел в стеклянную дверь. «Стой! Стреляем на поражение!», - вскричала
охрана. Но когда речь идет о существенном – плевать на всё. Мы твердо потребовали
подчиниться законной власти. Охрана растерялась. «Мы сами не решаем, - заявил
старший. – Вон телефон, звоните нашему начальству. А зачем вы стрельбу устроили
у Техцентра». Увы, наши аргументы оказались слабоваты – за нами никого не было,
все убежали вслед за Макашовым к Техцентру, и как ветром сдунуло автоматчиков-баркашовцев.
Охрана приходила в себя на глазах. И соответственно становилась непреклоннее.
Мы побазарили с ней несколько минут, но все больше выглядели смешными. Какой-то
телеоператор снимал всю эту сцену – двое безоружных против десятка вооруженных.
Входить на Аркольский мост надо было с ходу, на вдохновении победителей.

На улице между тем уже началась серьезная стрельба. Я понимал, что сдача боя
предопределяла поражение восстания. Надо было биться изо всех сил. Где автоматчики?
Никакого руководства уже не чувствовалось. Полный хаос. Тогда я решил взять руководство
на себя.

Уже взад-вперед носились БТРы, надо было их поджечь. Я принялся собирать «десятки»
– десять мужчин, среди них один старший. Каждой десятке ставилась боевая задача
– раздобыть бутылки, наполнить их бензином из баков брошенных автобусов и автомашин
и попытаться поджечь БТР. Бензин лился из простреленных баков, а бутылок не было,
потому что рядом и вокруг не видно было никаких палаток, приходилось отряжать
людей чуть ли не к метро на поиски стеклотары. Мелочь – но она опять-таки очень
сильно работала против нас.

Я метался по пространству между административным подъездом и техцентром, пытаясь
организовать сопротивление, и видел много знакомых, в том числе замечательного
и романтичного Игоря Глиэра и Олега Абрамова, который вел съемку, но стрельба
усиливалась, особенно с верхних этажей, да и БТР стали все чаще пулять очередями.
Я осмотрел рощицу, куда в основном перебрались люди, спасаясь от пуль, но жидкие
деревца особенно не защищали, то и дело натыкался на убитых и раненых. Где-то
здесь погиб, как я узнал позднее, один из наших партийных руководителей – Женя
Краюшкин, член президиума Черемушкинского райсовета.

Впочем, наши были готовы сражаться, только у них не было оружия. Что делать?
Быстро темнело. Я увидел предпринимателя Геннадия Владленовича Маркова, владельца
маленькой часовой мастерской на Ленинском проспекте, с которым мы постоянно проводили
акции ФНС, и посоветовался с ним. Он сказал, что без оружия мы долго не продержимся
против БТР, надо его раздобыть во что бы то ни стало. Решили ехать в Белый Дом
за оружием и потом вернуться. Геннадий припарковал свой «Москвич» неподалеку,
мы сели в него и быстро примчались на Краснопресненскую набережную. Там продолжался
митинг. Руцкой и Хасбулатов вещали в режиме «нон-стоп» с балкона второго этажа.
При входе в Белый Дом не заметил никакой охраны, входи кому не лень. Рядом с
Русланом Хасбулатовым и Александром Руцким стоял также вице-спикер Юрий Михайлович
Воронин, и я рассказал руководству о происходящем в Останкино. Их шокировали
мои слова. «Останкино надо брать во что бы то ни стало!», - сказал Воронин. «Нужны
автоматы!» - ответил я. Меня заверили, что автоматов нет. Чушь какая-то! В решающий
момент – полная несостоятельность! К сожалению, таково качество всей позднесоветской
расслабившейся и ошкурившейся элиты, я постоянно убеждаюсь в этом по сей день.

Но делать что-то надо было. Я собрал людей, готовых сражаться. Набился полный
грузовик. Взяли с собой стальные прутья. Я посоветовался со знающими людьми –
где можно достать стволы. Коротенькое совещание происходило прямо около грузовика.
Кто-то подсказал – надо ехать в оружейный магазин «Витязь» около метро Сокольники,
там есть нарезное оружие и боеприпасы. Рядом шныряли какие-то подозрительные
люди с рациями, служба безопасности отсутствовала, про оружейный магазин в Сокольниках
могли слышать многие.

Поехали в Сокольники. Около оружейного магазина «Витязь» нас ждала засада омоновцев.
Пришлось удирать по газонам и скверам, но оторвались, вывернули на проспект Мира.
Когда свернули на улицу Королева, то нас накрыли трассирующие очереди со стороны
телецентра. Машина вышла из строя, бросили ее. Пошли пешком. Однако исход боя
уже был решен. Навстречу попадались соратники, которые сообщили, что никакого
сопротивления давно не ведется, а идет расправа над оставшимися. «Где наши автоматчики?»
- спросил я. Мне ответили, что они ушли, и стрельбы с нашей стороны нет. Я понял,
что надо возвращаться к зданию Верховного Совета РСФСР и организовывать его оборону.