Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

СРЕДНИЙ КЛАСС В РОССИИ ЕЩЁ ПРЕДСТОИТ СФОРМИРОВАТЬ 

Слова, вынесенные в заголовок, сказал самый вроде бы главный специалист по российскому
«среднему классу» - Сергей Ренатович Борисов, президент созданной год назад Общероссийской
общественной организации малого и среднего предпринимательства «ОПОРА России»
(Бизнес для всех, Москва, 30 сентября 2003, № 34 /412/, стр. 7). В то же время
то и дело читаем в прессе, что «средний класс» в России составляет около 20%
населения. Кто же прав – практик или социолог? По каким же признакам относят
человека к «среднему классу»?

Исторически «средний класс» восходит к «третьему сословию» или к «мелкой буржуазии»,
которые являются носителями субъектного порыва Нового Времени и соответственно
становления капитализма и могут существовать только как ведущие субъекты современного
исторического процесса, и поэтому понять, кто ныне в России и в остальном мире
относится к «среднему классу», невозможно без обращения к выводам классиков –
Карла Маркса и Макса Вебера.

Социологические понятия – не менее сложны, чем математические. Не хотелось бы
впасть в дилетантизм. Профессионально занимаясь  социологией, особенно при анализе
социальной структуры стран «третьего мира», понимаю всю сложность вопроса, знаю
множество трактовок «среднего класса». Рискну тем не менее свести существующие
солидные концепции к некоему общему знаменателю, учитывая многообразие «пограничных»
и промежуточных социальных состояний. Итак, средний класс – это возникающая в
обществе самоорганизующаяся «критическая масса» экономически-самодостаточных
людей, рентный доход которых от принадлежащей им собственности выше прожиточного
минимума в данном обществе. Здесь равносущественны оба момента – и размер рентного
дохода (не зарплаты!), и степень самоорганизованности (не лично-семейно-фирменной,
а классово-групповой!).

Обычно спотыкаются на путанице между рентой и зарплатой. Например, местный приличный
программист или приезжая приличная проститутка получают в Москве в месяц чистыми
за свой труд около 500 долларов и потому зачисляются в «средний класс», даже
если у них нет материального тыла в виде недвижимости, банковского вклада или
иной собственности, регулярный рентный доход от которой в месяц превышает прожиточный
минимум в Москве (около 200 долларов). На самом деле их нельзя считать экономически-самодостаточными
несмотря на высокую ликвидность мозгов одного и телес второй, ибо они зависят
от работодателя и потому скорее относятся к «классу обслуги», у которого совсем
другая социальная психология, чем у «среднего класса». Вот если программист или
проститутка обретут собственность, которая будет обеспечивать их рентным доходом
не менее 200 долларов в месяц, - тогда их можно относить к «среднему классу»
по необходимому, но недостаточному признаку экономической самодостаточности.


А достаточным признаком существования в данном обществе «критической массы» среднего
класса следует считать такую степень его гражданско-политической самоорганизованности,
которая позволяет ему выступать ведущим субъектом властных отношений, то есть
иметь доминирующее представительство во всех ветвях власти. 

Обычно спотыкаются на путанице между участием в гражданско-политической жизни
и доминированием в ней. Участие – не доминирование! У нас в России и сейчас полно
партий и организаций, провозглашающих себя представителями «среднего класса»
и участвующих в выборах и других политических кампаниях. Но «средний класс» или
доминирует, или служит другому классу (олигархии, аристократии, партноменклатуре,
сомосе), а если он служит, то не имеет субъектности, то есть не является «классом-для-себя»,
не является «средним классом» в понимании Карла Маркса или Макса Вебера.

Несубъектный «средний класс» - это оксюморон. Если «средний класс» является объектом
эксплуатации и манипулирования со стороны какой-либо власти – тиранической, компрадорской,
«общенародной» - он существует в латентном, а не в актуальном состоянии. В обществе,
в котором «средний класс» не доминирует, не может сложиться нация и не могут
прижиться современные (особенно постиндустриальные) эффективные конкурентоспособные
производительные силы и производственные отношения. Нация – это всегда форма
самоорганизации «среднего класса», и национальное государство – всегда порождается
«средним классом» и всегда сопряжено с ним, если только не случается оккупации
или люмпенизации. Национальное государство по отношению к породившему его «среднему
классу» выступает или как партнер (в модернизирующихся обществах), или как помощник
(в модернизировавшихся обществах), но никогда не как «дубина», как ныне в путинской
России. Модернизация сопряжена с субъектизацией «среднего класса» и является
средством достижения его доминирования. В тех докапиталистических обществах,
где модернизация свершается сверху, в качестве эрзаца «среднего класса» могут
возникать такие своеобразные социальные общности, как «вольное дворянство» в
России в петровско-екатерининскую эпоху или ленинско-сталинский «орден меченосцев»
в революционно-советскую  эпоху.

После этих уточнений можно рассмотреть мнения и Сергея Борисова, и других российских
экспертов о положении и перспективах российского «среднего класса», который по
словам Сергея Борисова, напомним, ещё предстоит сформировать. И он, к счастью,
формируется. «Мы, - говорит Сергей Ренатович, - сделали очень серьезный шаг к
консолидации разрозненного малого и среднего предпринимательства. Прежде всего
это коснулось уже действующих бизнес-объединений, а затем и огромной армии предпринимателей,
все еще пребывающих на распутье: то ли продолжать сидеть в своей скорлупе, то
ли начать действовать вместе со своими соратниками по бизнесу. В бизнесе всегда
есть люди, которые неравнодушны к происходящему, они пытаются бороться за свои
права, не боятся высказывать свою точку зрения, отстаивать свою экономическую
позицию. А есть и такие, что смирились с тем, что все на свете решает банальная
взятка. Вот на стыке этих проблем и решается вопрос о будущем предпринимательства.
Или мы признаем абсолютно нормальным столь атипичный порядок вещей и подчинимся
ему, или признаем такое состояние общества абсолютно ненормальным и попытаемся
строить будущее собственными руками. Я считаю, что мы сделали серьезный шаг вперед,
двигаясь именно по второму пути. Должен сказать: мы не гонимся за массовостью,
главное для нас - найти боевых единомышленников. И создав за год 64 отделения
"ОПОРЫ РОССИИ" в регионах, мы, конечно, сделали серьезный рывок вперед».

По мнению Сергея Борисова, удалось направить векторы своего влияния на все основные
институты власти, по крайней мере, обозначить такое сотрудничество. «Сегодня
мы тесно взаимодействуем с Минэкономразвития, совместно моделируем среднесрочную
программу развития экономики России. Ведем диалог с Администрацией Президента
РФ, будь то блок внутренней политики либо экономический блок. Буквально за последние
полгода нас начали понимать в аппарате Правительства РФ, который всегда считался
наиболее консервативной и "непроходной" ступенью российской бюрократии. Должен
сказать, во многом тут повинен сам бизнес, который не стучался во власть со своими
идеями и предложениями, налаживая обратную связь, да и власть не особенно охотно
обращалась к бизнесу за содействием. Было бы наивно полагать, что за год в этом
направлении произойдет революция. Но то, что сегодня во всех рабочих и экспертных
группах Комиссии по административной реформе представлены наши люди - это признание,
скажу без всякой бравады. И то, что вице-премьер Борис Алешин обратил внимание
на новизну мыслей "ОПОРЫ РОССИИ" - тоже для нас важно. Не случайно один из вице-президентов
"ОПОРЫ" Алина Радченко назначена на должность советника вице-премьера Правительства
РФ по вопросам предпринимательства».

Когда Сергей Ренатович Борисов рассказывает о кропотливой работе своей организации
с властями, то видно, как трудно даются даже маленькие успехи, как далеко мы
в России от нормального демократического общества, где интересы «среднего класса»
доминируют в политической жизни и в деятельности всех министерств и ведомств.
«Но вот отменили налог с продаж - это уже успех. Вместе с Российской ассоциацией
развития малого и среднего предпринимательства  и другими объединениями мы активно
выступили против угнетающего бизнес единого социального налога. Выступаем мы
и за пересмотр упрощенной системы налогообложения. Я связываю с деятельностью
"ОПОРЫ" решение главы МВД Бориса Грызлова о запрете приостановления деятельности
предпринимателей до суда. Эту проблему я поднимал на заседании правительства.
Внял нашим просьбам и Сергей Шойгу - предложил своим пожарным сократить проверки
и штрафы. Добиваемся мы совместно с другими бизнес-структурами изменения критерия
- 15-миллионного годового оборота для малого предпринимательства. На днях, выступая
в "Меркурий-клубе", я спросил коллег: неужели мы все вместе не можем переломить
позицию по сути одного человека - зам. министра финансов г-на Шаталова, который
все еще держится за этот критерий в 15 млн рублей годового оборота. Назову еще
соглашение о сотрудничестве, подписанное мною совместно с председателем Ассоциации
российских банков Гарегином Тосуняном. Вслед за этим мы провели полезную работу
по преодолению барьеров в кредитовании малого предпринимательства. Теперь деньги,
я надеюсь, будут выделяться по гарантированной процентной ставке - через Российский
банк развития. Подтянутся сюда и страховые компании, которые станут страховать
риски таких кредитов. Надо помочь и самим банкам не упустить свой шанс в то время,
как на наш рынок пробиваются западные банки, у которых больше опыта в таких делах».


В законотворческой деятельности, продолжает Сергей Борисов,  нам легко отстаивать
свои позиции, потому что главную политику, главную стратегию, главную идеологию
у нас вырабатывают реальные предприниматели. Это люди с известными брендами,
прошедшие путь от крохотных малых предприятий до среднего и даже крупного бизнеса.
Они знают на деле все нюансы, преломляют все новации через свой опыт и пройденный
путь. «Я считаю, - говорит Сергей Борисов, - что такой предпринимательский барометр
должен переходить от диалога предпринимателей с властью к выработке общегосударственной
политики. Мы хотим создать - по образцу КНР - консультативный совет по малому
предпринимательству или по образцу Швейцарии - совет предпринимателей, обладающий
правом "вето" на законопроекты, противоречащие идеям развития предпринимательства.
Наша собственная новация - создание Бюро за соблюдением прав предпринимателей
- "бросает перчатку" тому беспределу, который царит в сфере малого бизнеса. Мы
все видим: любые, едва возникнувшие в сфере крупного бизнеса проблемы, тут же
предаются огласке и обсуждаются обществом. Ничего такого не происходит, когда
притесняют малый бизнес, когда творится беззаконие на рынке и чуть не ежедневно
приходит чиновник "с открытым карманом". За прожитый год мы добились того, что
голос малого бизнеса был, наконец, услышан в Правительстве РФ. Премьер предоставляет
нам слово на заседании Правительства - и это уже в порядке вещей. Как и то, что
наши идеи не уходят, как прежде бывало, в песок. Как и то, что малый бизнес представлен
в Комиссии по правам человека при Президенте РФ». 

Однако, повторяю, компрадорско-колониальный режим Путина не заинтересован ни
в модернизации России, ни тем более в доминировании интересов национального капитала.
Переговоры-разговоры с представителями «среднего класса» ведутся, а Васька слушает
и ест,и даже то и дело звучат год за годом красивые слова о поддержке малого
предпринимательства, но мы, трезвомыслящие, смотрим по делам и видим, чьи интересы
обслуживает нынешняя власть. «Правда, я не могу сегодня сказать, - констатирует
Сергей Борисов, - что очень многое у нас реально изменилось. Объективно говоря,
мало что изменилось. Глубока хроническая болезнь, которой заражено общество.
В интервью "Российской газете" я назвал это "государственным остеохондрозом".
Это когда блестяще работает голова, принимаются правильные решения, но все остальное
не двигается, поскольку сковано этой самой болезнью. А мы должны это победить,
разобраться в проблемах госаппарата в рамках административной реформы. Можно
сколько угодно доказывать самим себе, что чиновничество само себя реформировать
не может. Мы должны влезть в этот процесс, попытаться в нужном направлении повернуть
сознание людей. Не все пока получается». 

Смею заверить, что ничего кардинального и не получится при нынешнем национал-предательском
режиме Путина, извините за резкость, но как ещё сказать, всё равно не доходит.
 

Правда, в преддверии парламентских и президентских выборов на середину октября
намечена ещё одна правительственная посиделка, на которой наверняка прозвучит
новая доза красивых слов и обещаний в адрес низового отечественного предпринимательства.
По поводу этой посиделки Сергей Борисов говорит: «- Все давно сказано. Как отметил
на встрече с вице-премьером Борисом Алешиным министр Правительства Москвы Евгений
Егоров, все уже многократно сказано и настало время конкретных действий правительства.
Если все согласны с тем, что нужно вводить новые критерии для малого и среднего
бизнеса - надо делать это. Если все согласны, что нужно вводить патент для микробизнеса
- давайте введем. Если все согласны поднять пресловутую планку в 15 млн рублей
оборота - давайте сделаем это. Если согласны убрать чудовищную по объему отчетность
для малого предпринимательства - и это надо сделать. Мы прямо ставим вопрос:
если вы хотите иметь экономику более конкурентоспособную, освободите малый бизнес
от непроизводственных издержек. И давайте главным критерием эффективности труда
чиновника сделаем рост числа малых предприятий в регионе (не дробление крупных
на мелкие, а создание новых малых предприятий) и рост ВВП. Если мы добьемся продвижения
в этих проблемах, сможем ежегодно создавать по миллиону новых малых предприятий».


Потенциал у низового российского предпринимательства огромный, это понимают все
патриоты России, но когда дело касается жизненных интересов классов, когда интересы
нарождающегося российского «среднего класса» входят в противоречие с компрадорско-хищническими
интересами правящей «элиты», не желающей делиться властью и ресурсами с русской
национальной буржуазией, - вряд ли конфликт интересов решится за столом даже
не дежурных переговоров, а пустопорожних разговоров.

Может быть, попробовать пробиться если не через федеральные верхи, то через региональные?
«Если говорить о региональном строительстве, - сообщает Сергей Ренатович Борисов,
- то  не везде смогли обрести достойных защитников малого бизнеса. Попадали в
нашу обойму и такие, кого я называю "рыбы-прилипалы": облюбуют для себя модную
"темочку" - малое предпринимательство, и пытаются на этом строить свой бизнес.
Конечно, формируя отделения, мы консультировались в том числе с местной властью.
Не все при этом намеревались обрести головную боль в лице принципиальных и активных
людей - кому-то казалось предпочтительней обрести удобную, послушную, я бы сказал,
"карманную" бизнес-структуру. Но нам-то нужно совсем другое: обрести свое лицо,
сформировать свою позицию, которая не исключает умения договариваться и идти
на компромисс с местной властью».

Вот в Орле имеет место прямой конфликт отделения "ОПОРЫ РОССИИ" и местных правоохранительных
органов. У отделения закрыт счет, местное чиновничество всячески препятствует
его работе. Прежний руководитель отделения г-н Прилепский избирался по представлению
местной администрации. «Ничем себя не проявил, - говорит Сергей Борисов, - даже
не наладил сбор членских взносов, и нам пришлось его сместить с этого поста.
И все видят, как много успели сделать за несколько месяцев новый региональный
лидер Марина Ивашина и ее команда. Они разрушили старые стереотипы взаимоотношений
бизнеса и власти. Навели порядок на рынках: теперь милиция не может так же свободно,
как раньше, ходить ежедневно с проверками и собирать поборы с предпринимателей.
Действует "горячая линия" - для тех, кого притесняют чиновники: до 60 звонков
в день! А для тех, кто в регионе тормозит работу предпринимателей, введен не
очень-то приятный приз "Золотой тормозной башмак". У отделения резко возрос рейтинг».


Редакция задает Сергею Борисову вопрос – «Марина Ивашина и Андрей Канатников
смело идут на баррикады - честь им и слава, но мы-то прекрасно знаем, чем обычно
заканчиваются такие открытые столкновения с властью. Может быть, Ивашиной не
хватает опыта дипломатического - ведь все равно с властью придется договариваться?».


- Насчет "разрушительных" талантов, сидя в Москве, нам судить сложно, - отвечает
Сергей Борисов. - Несомненно то, что Марина Ивашина разрушает стереотипы всепрощенчества
зарвавшихся чиновников. Вероятно, есть нужда в том, чтобы когда-то и негатив
выявить в полной мере. Я намереваюсь поехать в Орел и встретиться с губернатором
Егором Строевым. Возможно, все дело в чиновниках среднего звена. Слишком много
накопилось завалов, наши люди в Орле их разгребают. Конечно, иной раз эмоции
захлестывают. Я бы назвал это одним словом: ДОСТАЛИ! И все-таки если бросить
на весы то, что сделала положительного Марина Ивашина, и допущенные при этом
ошибки, реально сделанное многократно перевесит отдельные просчеты. Да, не следует
впадать в горячку критики, требуется терпение и трезвый подход - за мгновенье
революции в отдельно взятом регионе сделать нельзя. Договариваться с местной
властью надо, но это не означает - встать на путь соглашательства. Орловское
отделение - только одно из 64-х региональных отделений "ОПОРЫ РОССИИ". Но тем
не менее мы внимательно следим за развитием ситуации. Те, кто считает, что мы
этих ребят "кинули", просто не в курсе событий. Я уже обратился к министру по
налогам и сборам Геннадию Букаеву и лично к губернатору Егору Строеву. Если вовремя
не последует ответ, буду обращаться в Генеральную прокуратуру РФ. В курсе ситуации
и обещала подключиться к разрешению конфликта председатель Комиссии по правам
человека Элла Памфилова. Предприниматели, конечно, максималисты, хотят все и
сразу. Но у нас есть масса примеров конструктивной работы с местной властью.
Именно так налаживается взаимодействие с местной администрацией, например, воронежской
"ОПОРЫ". Здесь выстраивается совершенно иной стиль деловых отношений бизнеса
и власти. Люди зацепились за первый успех в кредитовании МП, идут к следующему
этапу, и ни о каком противостоянии речи не идет. На партнерских принципах строятся
контакты нашего отделения в Кузбассе с администрацией Амана Тулеева. Достаточно
четко и независимо формируется политика регионального отделения в Екатеринбурге.
Правда, местная администрация предпочитала бы иметь ручную бизнес-структуру,
так что руководителю отделения Евгению Артюху, скорее всего, придется не просто.
И, наоборот, другого калибра проблемы в Красноярске: губернатор Александр Хлопонин
сам выходец из бизнеса и прекрасно понимает все его проблемы.

Как видим, крот истории должен рыть свою нору, нельзя сидеть сложа руки, и «среднему
классу» надо шаг за шагом отрывать свои окопы, чтобы подготовить своё законное
историческое доминирование. 

Существует несколько общественных объединений, претендующих на представительство
интересов предпринимателей во властных структурах. «ОПОРА России» совместно с
Российским союзом промышленников и предпринимателей и «Деловой Россией» создали
Комиссию по корпоративной этике. Вместе с институтами гражданского общества образована
"кризисная группа", которая работает по проблематике отношений мелкого, среднего
и даже крупного бизнеса с властью. Налажено взаимодействие с Торгово-промышленной
палатой РФ. «Но есть вопросы, по которым я готов и поспорить, - отмечает Сергей
Борисов. - Например, о принципе 100% членства предпринимателей в Палате, с идеей
которого выступают некоторые эксперты. Это хорошо для Германии, где давно такой
принцип действует, или для Японии, где, например, к объединению бизнеса пришли
естественным путем. У нас же действуют различные группы предпринимателей, и представительство
может быть также разным. Я придерживаюсь той точки зрения, что Палата должна
замкнуть на себя всю инфраструктуру поддержки предпринимательства. Желательно,
чтобы субъекты инфраструктуры действовали в конкурентном поле, чтобы проводились
тендеры и конкурсы, чтобы фирмы, представляющие инфраструктуру, могли беспрепятственно
предлагать свои услуги бизнесу. А бизнес-политика, вообще выработка позиции предпринимателей
по отношению к власти - это все-таки больше удел общественных объединений предпринимателей».

Что касается участия предпринимательского сообщества в парламентских выборах,
то, например, в региональных списках «Единой России» представлены персоналии
только крупного бизнеса. «Получается союз крупного бизнеса и чиновничества, -
констатирует Сергей Ренатович Борисов. - Пойдет ли за ними средний класс - мне
очень сомнительно. Малый бизнес остался недооцененным этой партией, что я считаю
крупной ошибкой. Сам я не рвусь в Госдуму - буду более полезен в "ОПОРЕ России".
Но хотелось бы видеть в органах законодательной власти ярких представителей предпринимательского
сословия, в том числе членов нашей организации. Если решать, с кем идти на выборы,
я бы посоветовал так: идите с любой организацией, хоть с партией пенсионеров,
если есть шанс пройти в Госдуму. Главное условие - верность интересам малого
и среднего бизнеса. Я думаю, большего успеха добьются на выборах не те, кто будет
добиваться поддержки в виде денежного мешка, а те, кто рассчитывает больше получить
в виде "серого вещества" - идей и предложений по реформированию нашей экономики.
Наш девиз прагматического плюрализма, думаю, будет наиболее правильным в данной
ситуации». 

Эту позицию Сергея Борисова нельзя не признать здравой. Важно только осуществлять
после выборов хотя бы элементарную координацию усилий тех, кто искренне выражает
интересы национального капитала, и добиваться принятия одного-двух прорывных
законопроектов, обозначенных, кстати, в нашей надпартийной платформе модернизации
России «Путь из тупика». 

Сергей Борисов напоминает, что «ОПОРА России» провела с "Единой Россией" в семи
регионах акцию "Стратегия успеха", «но это абсолютно не означает, что мы "однолюбы"».
В "ОПОРУ России" входят около 100 отраслевых союзов и организаций, и в каждом
субъекте Российской Федерации - свой опыт. «А на выборах поддерживать будем всех,
кто пойдет под флагом защиты и развития предпринимательства. «ОПОРА России» мыслит
себя как опора государства. Прежде всего - это опора на средний класс. Класс,
который еще предстоит сформировать. И думаю, у этого класса должен быть авангард.
Горячие головы уже сейчас предлагают преобразоваться в партию. Думаю, торопить
события не нужно - все должно происходить естественным образом. Будут конкретные
дела - будет и сильная "ОПОРА", и добьемся удвоения ВВП, и бюрократию осилим.
А если продолжится чехарда с чиновничеством во власти - будет все то же самое:
повторение ошибок. Мы же готовы к движению вперед».

Вполне разумные планы, и другие организации самоорганизующегося «среднего класса»
тоже обычно имеют благие намерения, только некоторые строят иллюзии насчет правящей
«элиты», исходя из презумпции её «государственничества» и чуть ли не «патриотизма».
Трагизм в том, что это не так. В голове нормального человека данный факт не умещается,
что понятно, но вот именно такое произошло с нашей страной. Рекомендую по этому
ключевому вопросу перечитать классическую книгу только что скончавшегося Александра
Сергеевича Панарина на эту тему – «Искушение глобализмом» (Москва: Издательство
ЭКСМО-Пресс, 2002), за которую автор удостоился премии Фонда Солженицына. 

Российский «средний класс» действительно только формируется. Процесс его становления
исследуется в коллективной монографии «Средние классы в России: Экономические
и социальные стратегии», вышедшей под редакцией Татьяны Михайловны Малеевой и
под шапкой «Московский Центр Карнеги» (Москва: Гендальф, 2003. – 506 стр.). Авторы:
Михайлюк М.В., Ниворожкина Людмила Ивановна, Овсянников Анатолий Александрович,
Радаев Вадим Валерьевич, Рощина Яна Михайловна, Сурков Сергей В., Фирсова Н.Ю.,
Авраамова Елена Михайловна, Малева Татьяна Михайловна, Овчарова Лилия Николаевна.
Она основана на оригинальном социологическом обследовании, охватывающем 5 тыс.
домохозяйств в 12 регионах России, и посвящена эмпирическому описанию масштабов,
границ и структуры российского среднего класса. В ней рассматриваются методологические
и методические подходы к определению среднего класса, обобщены результаты анализа
экономической и социальной деятельности средних классов, их поведения на рынках
труда, стратегии в сфере получения доходов, финансовых практик, поведения в сфере
образования, политической активности, стиля жизни и прочих практик, отличающих
средние классы от других социальных групп. Кроме того, описана общая стратификационная
конфигурация общества, выделяющая помимо средних классов низший класс и класс
"ниже среднего".

Можно в этой книге за деревьями не увидеть леса, если забыть то определение «среднего
класса», которое я привел в начале данной заметки. Как поясняет Татьяна Малеева,
 термин средний класс – не более, чем научный термин, за которым, на самом деле,
кроется существование не единой однородной социальной группы, а скорее совокупности
совершенно различных социальных групп, которые в современной России еще более
сложны, чем на Западе. Но, на самом деле, средний класс, в отличие от бедных
и богатых, которые отличаются некоторой однородностью, это не более, чем фигура
красноречия - ничего среднего в нем нет. Это совершенно разные социальные группы.
Это первое, что показало наше исследование и то, с чего мы его начинали.

К сожалению, ничего понять нельзя о «среднем классе» в современной рассыпавшейся
России, если путать зарплатный доход с рентным, а участие в политике – с доминированием
в ней. Получается каша. Прежде всего, ответим на вопрос, - говорит Татьяна Малеева,
- что такое средний класс. «У нас в России чаще всего под средним классом подразумеваются
среднедоходные группы. Значит ли это, что это средний класс? На самом деле, нет,
потому что, если мы будем брать во внимание только доходы, то мы придем к выводу,
что, наверное, средний класс всегда очень неустойчив и очень подвержен экономической
конъюнктуре. На самом деле, средний класс исторически определяется как некоторое
социальное образование, которое имеет социально-профессиональные характеристики
- это и нефизический труд, это наличие определенного уровня образования, это
малые собственники и т. д. Вот уже вступают в спор два определения: это доходы
и социально-профессиональный статус, образно говоря, назовем его положением на
рынке труда. Наконец, есть третий срез, - это самоощущение людей, которые сами
определяют свое положение в обществе в зависимости от их социального окружения.
Это так называемая самоидентификация. Это третье определение. До нашего исследования
занимались спорами, какое же из определений является более адекватным. Мы не
стали спорить ни с первым, ни со вторым, ни с третьим определением. Первое -
показатель доходов или материально-имущественные характеристики в более широком
плане. Это свойственно экономическому подходу. Второе, это социально-профессиональный
статус. И третье - самоидентификация. Этим чаще пользуются социологи. Вот почему
экономисты никогда не могли договориться с социологами, - потому что все вкладывали
в «средний класс» свое понимание. Мы же задались вопросом, а существуют ли в
России социальные группы, у которых есть первое, второе и третье. Вот, в сущности,
наше определение среднего класса. Мы попытались найти социальные группы, которые
отвечают всем вышеназванным критериям». 

Несмотря на мудреность классификаций, кое-какое рациональное зерно здесь есть,
а при некоторой способности к абстрагированию можно из приводимых цифр составить
представление о положении и динамике хотя бы «средних» доходов и социального
самочувствия «средних». Это далеко от постижения необходимого и достаточного
условий формирования среднеклассовой «критической массы», но знание эмпирики
не помешает. 

Из проведенного конкретно-социологического исследования выяснилось, что «средние»
группы в России существуют, что всеми тремя выделенными Татьяной Малевой критериями
обладает небольшое число российских домохозяйств – это около 7% населения. Но
комбинация двух из трех критериев – это уже около 20% российских домохозяйств,
российских семей. «Почему два из трех? Потому что в ходе нашего исследования
выяснилось, что эти два – критическая масса этих признаков. Если два из трех
признаков присутствует, то эта социальная группа ведет себя приблизительно так
же, как ведет себя и та группа, у которой есть все три признака, то есть, у них
очень много общих черт. Таких домохозяйств в России оказалось 20%. Вот почему
мы говорим, что совокупный обобщенный средний класс равен примерно 20%. Эти люди
демонстрируют принципиально другие практики поведения (я имею в виду, прежде
всего, экономического поведения), которое заключается в том, что они больше,
чаще и активнее используют инновационные практики. Что это означает? Это означает
во всем более активное поведение. Более активное поведение на рынке труда, более
активное поведение в финансовом секторе, более активное поведение в досуговом
полюсе жизни и т.д. Главное, что это другое экономическое поведение. Было бы
преувеличением считать, что это полностью самостоятельные группы, но они гораздо
в большей степени ориентируются на свои собственные ресурсы, на свои собственные
силы, нежели на ресурсы, свойственные другим экономическим субъектам». 

Если говорить о происхождении среднего класса, продолжает Татьяна Малеева, то
можно дать еще другое определение: это те группы, которые на протяжении последних
десяти лет смогли приспособиться, адаптироваться к самым различным социально-экономическим
условиям. Было бы ошибкой считать, что они полностью приняли реформы. Нет. Это
группы, которые будут поддерживать реформы в том случае, если эти реформы отвечают
их интересам. Если нет, они не будут протестовать, но они найдут обходные технологии.
Вот, в сущности, главный признак российских средних классов. Они выжили, они
приспособились к различным моделям поведения. Вы знаете, что экономическая структура
была столь подвижна, что мы уже на протяжении последних десяти лет пережили несколько
типов: полурыночное хозяйство, полуплановое, рыночное и т.д. И во всех этих ситуациях
средние классы смогли адаптироваться. Иногда на основании серых схем, иногда
на основании открытых схем. Главная их черта – высокая адаптивность, высокая
приспособляемость к тем или иным экономическим условиям. 

Чисто по демографическим причинам средние классы моложе других социальных групп
хотя бы на том основании, что пенсионеры, если они не работают, если они являются
только реципиентами пенсий и других социальных пособий, не входят в состав средних
классов. «Средние классы лет на пять моложе, их возраст от 30 до 35 лет, - отмечает
Татьяна Малеева. - В нашем исследовании средний возраст получился приблизительно
такой. Но это не означает, что у нас пенсионеры или лица пенсионного возраста
всегда аутсайдеры. Мы нашли довольно значительное число работающих пенсионеров.
Что тоже говорит о том, что эти люди не удовлетворились размером государственной
пенсии, к страховой системе мы переходим только сейчас, они пытаются оставаться
на рынке труда, они демонстрируют конкурентность труда, и это им позволяет поддерживать
более высокий уровень жизни, чем тем пенсионерам, которые покинули трудовое поле».

Социологу Татьяне Малеевой задают вопрос  (www.opec.ru):  

- Во всем мире средний класс - залог экономического и политического благополучия.
Экономически наш средний класс активен. Но можно ли рассчитывать на него как
на гаранта политической стабильности? 

- С этим связан еще один миф о средних классах в России, - отвечает социолог.
- Действительно, среднему классу пытаются приписать несвойственные ему черты,
в том числе, повышенную политическую активность. Я должна вас разочаровать. Наше
исследование совершенно определенно показало, мы пытались изучить этот вопрос
и пришли совершенно к парадоксальному выводу, - средние классы не демонстрируют
повышенной политической активности. Они такие, как все. Каково общество, таковы
и российские средние классы. Меня это не очень удивило, потому что средний класс
не может быть лучше или хуже самого общества, он такой же, как и общество вокруг.
Некоторая апатичность, которая свойственна российскому обществу, также свойственна
и среднему классу: они очень умеренно ходят на федеральные выборы, они почти
не ходят на муниципальные выборы. 

В том-то и дело, что российский «средний класс» - это пока латентный класс. Он
ещё не достиг порога самоорганизации или той «критической массы», которая превращает
его в субъект политики. Он только формируется. С учетом его «переходности» и
«промежуточности» и следует оценивать все его базисные и надстроечные характеристики.
Они не могут быть четкими и определенными, поскольку нет классового самоопределения,
нет нации, нет национального государства и нет, в сущности, «среднего класса»
как такового, в отличие от национальных государств развитых стран, где «средний
класс» доминирует во всех сферах жизни.

Естественно, не соблюдается среди наших более или менее материально обеспеченных
соотечественников и такая сверхфункция или сверхчерта, которая, возможно, «пришла
к нам с образом среднего класса из Голливуда, из США». «Речь идет, - поясняет
Татьяна Малеева, - о необыкновенной законопослушности среднего класса. Увы, российские
средние классы не могут блеснуть и своей законопослушностью. Иначе бы они не
смогли адаптироваться. В неоформленных институциональных координатах, в которых
сейчас продолжает существовать российская экономика, средние классы вынуждены
были пользоваться серыми схемами, вынуждены были пользоваться различными другими
адаптационными схемами, поэтому они не отличаются повышенной законопослушностью,
и не отвечают требованию повышенной политической активности. В этом смысле, когда
говорят, что средний класс – социальный гарант общества, я ответила бы, что средний
класс сейчас гарантирует не стабильность обществу, а гарантируют стабильность
самому себе, обществу он пока ничего не гарантирует. Средний класс гарантирует
себе непогибание. Было бы преждевременно от него ждать этой высокой функции политического
гаранта. Это, во-первых. Во-вторых, у него недостаточно пока инструментов для
того, чтобы гарантировать, чтобы полностью выполнять эту функцию. Инструментов
воздействия на состояние общества у российских средних классов пока почти нет».


Это верное наблюдение. Есть разрозненные фрагменты российского «среднего класса»,
они не сложились пока в «критическую массу», они страдают от беспредела чиновников
и «правоохранителей», но пока они не могут взять историческую инициативу в свои
руки. В развитых странах Запада и Востока тоже мучительно пробивался «средний
класс» на авансцену истории, а в Латинской Америке заблокировался на полтора
столетия всевозможной сомосой и так и не смог подняться. Такая же участь грозит
и зародышу «среднего класса» России. 

- А как будет развиваться российский средний класс в дальнейшем? Если сейчас
это в своем большинстве экономически активные, молодые, работающие люди, то через
некоторое время они будут выходить на пенсию, и в силу нашей специфики будут
покидать средний класс.

- Совершенно верно в том плане, что, увы, сейчас абсолютно большая часть лиц,
покидающих рынки труда, не могут относиться к среднему классу по критерию материально-имущественного
положения. Их доходы таковы, что по материально-имущественному критерию, при
всем уважении к российским пенсионерам, мы понимаем, что эти доходы им не позволяют
претендовать на сколько-нибудь достойный уровень жизни. В этом отношении много
зависит от того, как поведут сейчас себя действующие средние классы, насколько
они будут применять новые технологии для обеспечения своих будущих пенсий. Здесь
тоже не очень утешительная картина. Мы задавали и исследовали и этот вопрос,
какие схемы предполагают использовать сегодня российские классы для обеспечения
своего пенсионного будущего. Мы не нашли радикальных отличий, но не потому, что
в данном случае средним классам не хватило инновационности, которая им свойственна
в других сферах, а по другой причине – пока пенсионная и финансовая система не
создают сколько-нибудь надежных, мощных и представительных институтов и механизмов
накопления на будущую пенсию. Вот почему российские средние классы мотивированы
как можно дольше оставаться на рынке труда. Это не из трудоголизма, это их понимание
того, что они не смогут обеспечить себе достойное пенсионное обеспечение в пенсионном
возрасте, будучи аутсайдерами рынка труда. Вот почему они все-таки предпочитают
сохранять свою конкурентоспособность на рынке труда. Мне понятен ваш вопрос,
и мне нечем утешить, потому что наше исследование показало, что пенсионные стратегии
среднего класса несколько активнее, они чаще рассчитывают на свои сбережения,
чем другие социальные группы по той причине, что у них есть эти сбережения. И
тем не менее, все равно большинство из представителей средних классов отвечают,
что их будущее пенсионное обеспечение – это государственная пенсия, прекрасно
сознавая ее явно неудовлетворительный размер, прекрасно сознавая, что это мало
что дает для решения проблемы радикально. Вот почему они все свидетельствуют,
что они будут оставаться на рынке труда до тех пор, пока им позволит здоровье
и уровень квалификации, и конкурентоспособности. 

- Но будет ли все-таки расти российский средний класс? 

- Российский средний класс будет расти, - отвечает Татьяна Малева. - Нашу группу
иногда обвиняют в том, что мы чересчур оптимистичны в своих прогнозах. Когда
мы говорим, что российский средний класс составляет 20%. Я должна сразу сказать,
что я не вижу основания для подобного рода обвинений, потому что наши аргументы
и наше исследование отнюдь не так оптимистичны, как хотелось бы. 20% - много
это или мало? Зависит от угла зрения. С точки зрения привычной для нас песни
Ярославны, когда мы привыкли говорить о России как о бедной стране, где чуть
ли не 80% населения находится за чертой бедности, да, цифра 20% среднего класса
звучит оптимистично. Если признать, что за рубежом в развитых экономиках средний
класс составляет до 70-80% общества, то в наших оценках излишнего оптимизма нет.
Главное, что при наших прогнозах, при наших оценках, даже при условии успешного
социально-экономического развития в ближайшие годы, все равно предел роста среднего
класса виден. Этот предел составляет только 50%. Это самый оптимистичный прогноз,
который мог бы быть при условии того, что социально-экономические преобразования
идут безболезненно, идут по неуклонному возрастанию жизненного уровня, доходов
населения. Даже в этом случае это не более 50%. Сейчас средний класс составляет
20%, а шансы приблизиться к среднему имеют 30% населения. 

- И это будет средний класс, который будет обеспечивать хорошую жизнь по-прежнему
только себе? 

- Функции среднего класса могут меняться. Вопрос не в том, сколько среднего класса,
а какие функции он выполняет? Все-таки некоторые ростки инновационного поведения
мы не можем не наблюдать. Хотим мы этого или не хотим, средний класс становится
довольно представительным и мощным налогоплательщиком. Будучи налогоплательщиком,
он уже выполняет функции экономического и социального гаранта. Вопрос заключается
в том, насколько реформа в области налогообложения затрагивает интересы среднего
класса? Если эти реформы разумны и умеренны, средний класс, как платил, так и
будет платить налоги. Но как только нарушается некий баланс между интересами
среднего класса, или эти налоги становятся неудобными и неинтересными среднему
классу, средний класс (что он блестяще продемонстрировал) сможет найти, вписаться
в такие теневые схемы, при которых он и налоги минимизирует, и все-таки выполнит
свои экономические и социальные программы. Ответ на ваш вопрос будет зависеть
от того, в каком направлении будет идти дальнейшее экономическое развитие. Если
при этом будут учитываться интересы среднего класса, тогда средний класс тоже
сможет выполнить некоторые социальные функции, которых от него все ждут, действительно
выступать неким экономическим стабилизатором. Будет он или не будет выполнять
эти социальные функции, будет зависеть от того, как будут идти преобразования.
Почему я с такой осторожностью об этом говорю? Поскольку мы знаем, что сейчас
планируется целый ряд серьезных шагов в области жилищно-коммунальной реформы,
в области реформы здравоохранения, в области реформы образования, и все эти реформы
подразумевают увеличение доли платных услуг со стороны населения. Мы должны ответить
совершенно определенно – средние классы уже за все это платят, но очень часто
они за это платят на сочетании формальных и неформальных платежей. Примут ли
российские средние классы эти реформы или нет, зависит от того, насколько эти
реформы будут для них выгодны. Если им будет гарантировано приращение качества
этих услуг, - средние классы поддержат эти реформы. Если нет, они вновь продемонстрируют
свое умение адаптироваться и находить обходные технологии для решения своих проблем.
 

Из проведенного конкретно-социологического исследования и из комментариев к нему
социолога Татьяны Михайловны Малеевой, а также из высказываний президента «ОПОРЫ
России» Сергея Ренатовича Борисова следует, что будущее у российского «среднего
класса» примерно такое же, как у латиноамериканского в последние полтора века.
Попросту говоря, сам по себе эволюционным путем он может «критической массы»
не набрать и в нацию не сложиться. И в результате - не создать суверенное /субъектное/
национальное государство, которое смогло бы вписаться в современный высококонкурентный
мир.