Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

МОЙ «ФИЛОСОФСКО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК» - ПОЛУГОДОВЫЕ ИТОГИ

Самая трудная задача – объяснить, почему рассыпался народ и развалилась страна.
Такого ещё не было в мировой истории – чтобы самое могучее государство рухнуло
на ровном месте. Говорят, нет ничего нового под Солнцем, но я, будучи профессиональным
историком, не могу найти аналогов свершившейся на моих глазах Русской Катастрофы.
Первый Рим агонизировал десятки лет, небезуспешно отбиваясь от наседавших внешних
врагов, и Второй Рим (Византия) тоже не пал в одночасье, как мы в роковом 1991
году, а достойно встретил в 1453 году яростный штурм Мехмеда II Фатиха. Древний
Восток, Индия, Китай – с ними такого не случалось, как с нами. Сравнительно быстро
распался Аварский каганат, и даже сохранилась русская присказка «погибоша аки
обре, их же несть племени ни наследка», но авары (обры), которые были «телом
велики, а умом горды», - рухнули все же прежде всего под мощным ударом франков.
А в чем причина нашего падения?

В своих заметках я рассматриваю разные варианты ответа. Может быть, виновата
плохая идеология – коммунизм? Но любая идеология, однажды зародившись, сколь
бы извращенной она не казалась со стороны и сколько бы репрессий и геноцидов
ни практиковала в процессе своего утверждения, может господствовать достаточно
долго, приспосабливаясь к реалиям жизни. Древние идеологии индуизма, иудаизма,
буддизма, христианства, ислама благополучно здравствуют в качестве государственных
по сей день. Ключ же к идеологиям Нового Времени, как особенно наглядно показал
Мартин Хайдеггер, лежит в неудержимом порыве к субъектности экономически-самодостаточных
людей, достигших «критической массы». Либерализм и его подвид дарвинизм добивается
субъектности для избранных, в том числе за счет всех, коммунизм и его подвид
социализм добивается субъектности для всех, в том числе за счет избранных. Между
либерализмом и коммунизмом – множество промежуточных форм. Ни одна из них, включая
национал-социализм, не является заведомо нежизнеспособной и при определенных
условиях способна захватить историческую инициативу. Коммунизм в КНР сумел прагматично
приспособиться к постиндустриальным реалиям и выглядит ныне даже перспективнее,
чем неолиберализм в США. Так что причина гибели СССР – отнюдь не в марксизме-ленинизме.

В заметках своего Ежедневника я как вздорную отметаю расистскую концепцию особой
рабской ментальности русского народа, якобы генетически не способного к самоуправлению
и изначально нуждающегося в «призвании варягов», в подчинении внешнему организующему
началу. Тем не менее эта концепция весьма живуча и вроде бы находит многочисленные
подтверждения в разнообразных исторических фактах далекого и недавнего прошлого
и особенно настоящего. Я же исхожу из глубиннейшего факта, что все люди равнодостойны
как сотворенные по образу и подобию Божьему и все сознательно или бессознательно
стремятся к субъектности. Отказаться от этой аксиомы невозможно, хотя возможны
различные человекообразные существа, имитирующие человека – порождения дьявола,
воображения, инженерии. Но мы, русские, - не гомункулусы и не расово-ущербные
недочеловеки, ибо вполне конкурентоспособны, когда попадаем в нормальные человеческо-субъектные
условия на том же продвинутом Западе. Значит, надо искать другие причины нашего
нынешнего исторического краха, а заодно и тех особенностей русской «коллективной
ментальности», которые дают повод говорить о нашей предрасположенности к холопству.


Следуя своему учителю и другу Льву Николаевичу Гумилеву, я связываю русскую историческую
судьбу с природой и простором русской земли. Евразия недаром считается «сердцевиной»
(heartland) человечества. Её природно-прирожденная особенность, как у сердца
в организме человека, - открытость миру, энергетика сокращений, прокачка через
себя кровей. Отсюда - жизнь по сердцу, а не по голове, и потому опасность сердечных
перегрузок и недогрузок, и соответственно различные сердечные болезни вплоть
до внезапного инфаркта. Но это – художественный образ, а в социально-политической
реальности мы имеем, помимо леса и тундры, прежде всего восходяще-нисходящую
аорту человечества – бескрайнюю Великую Степь. Собрать и сплотить это необозримое
разноязыкое пространство со всеми прилегающими территориями - выпало, выполняя
завет Чингис-хана и его арийских, скифских, гуннских, аварских, тюркских и славянских
предшественников, нашей «богоносной» Великой Руси. Для эффективного управления
безграничными просторами требовалось более или менее оптимальное сочетание централизации
целого и автономии частей. Когда в «великой и обильной» Русской Земле части рассыпАлись
и наступал непорядок – приходили варяги и восстанавливали целое. Соблазнительный
рецепт порядка – сверхцентрализация, пренебрежение низовой волей к субъектности.
Издревле в зазоре между этатизмом и анархией – самодостаточное самоуправлемое
казачество. В Новое Время и особенно в эпоху позднепросвещенческих мелкобуржуазных
революций на Западе – русский маятник размахался между «просвещенным» деспотизмом
и «научным» коммунизмом. И в зазоре образовалась своеобразная социальная патология
– бесоносная русская интеллигенция. В прошлом веке она дважды ввергала Русь в
катастрофу – в Феврале-1917 и в Августе-1991.

Значит, причина нашей погибели – «орден» русской интеллигенции как «духовный
СПИД», возникший как реакция на сверхцентрализацию, соблазн которой сопряжен
с огромностью страны? Не совсем так. Я в своих заметках стараюсь показать, что
наличие интеллигенции является симптомом, но не причиной Русской Катастрофы.
В других странах, находящихся в переходном или кризисном состоянии, тоже иногда
возникает свой «орден» интеллигенции. Наличие интеллигенции – признак болезни
общества. Интеллигенции нет в здоровых обществах – например, в США при Рейгане
американская интеллигенция была ликвидирована благодаря начавшейся постиндустриальной
модернизации и бурному росту «новых средних слоев» профессионалов, вытеснивших
интеллигенцию с авансцены общественной и интеллектуальной жизни. Как люди болеют
одними и теми же болезнями, где бы и в каких условиях не жили, и лечатся одними
и теми же во всем мире лекарствами, - так и общества. Интеллигенция способствовала
краху Советского Союза, как в Феврале-1917 – краху Российской Империи, но почему
в 1917 году большевикам удалось остановить этот крах, а в 1991 году и после –
не нашлось «критической массы» русских пассионариев, способных спасти Русь?

СПИДом может болеть каждый человек и каждый народ, не не каждый гибнет, у некоторых
все же срабатывает иммунная система. Почему в Советском Союзе не сработала защита?
Почему Коммунистический Китай сумел ответить на вызов постиндустриальной модернизации
и высвободил низовой порыв к субъектности, а Советский Союз не сумел и потому
распался?

Отвечая на этот непростой вопрос, я ссылался на выводы безвременно скончавшегося
Андрея Васильевича Фадина (1953-1997), особенно на его работу «Модернизация через
Катастрофу? (Не более чем взгляд…)», опубликованную в известном четырехтомнике
«Иное» (Иное: Хрестоматия нового российского самосознания. Редактор-составитель
С.Б. Чернышев. Том 1. Москва: Аргус, 1995, стр. 321-342). Андрей Фадин довольно
убедительно доказывает, что эволюция советского общества к началу горбачевской
перестройки дошла до точки невозвращения, и Дэн Сяопин на месте Горбачева едва
ли бы добился бы большего. Мол, система стала принципиально нереформируемой сверху,
поскольку социальным фактором, ставящим крест на попытках авторитарной рыночной
модернизации, он считает не только косность и незаинтересованность номенклатуры,
но прежде всего установки советского среднего класса (ССК) – «частично пресловутая
интеллигенция, частично многомиллионная (порядка 30 – 40 млн.) «генеральная совокупность»
квалифицированных работников» (стр. 325). По мнению Андрея Фадина, этот ССК создал
мощную (западническую в целом) культурную традицию, проникся антивластным мироощущением
и стал главной силой, взорвавшей возможность консервативной эволюции режима.

Тепленько, но ещё не горячо! Я жил и рос в послесталинские годы и мобильно странствовал
по коридорам власти и закоулкам трущоб и потому могу компетентно свидетельствовать
о том, как формировались ценностные установки и поведенческие стереотипы наверху
и внизу. Рыба гниет с головы. Прежде всего ошкурились обнаглевшие после смерти
сурового «отца народов» верхи, а глядя на них – затем и ССК. Шкурничество или
«карго-культ» или поклонение Золотому Тельцу нас и сгубило, выжгло русскую душу.
Но эволюция никогда не заказана, если наверху у нас  вдруг чудом появился бы
не шкурник типа Горбачева, Ельцина или Путина, а патриот типа Дэн Сяопина, Роналда
Рейгана, Мохамада Махатхира, Ли Куан Ю и т.п. Однако, и здесь Андрей Фадин прав,
из-за эпидемии шкурничества, охватившей также многомиллионный ССК, стало если
не невозможным, то очень трудным вариантом – приход к власти реформатора-модернизатора.
Такого бы просто не избрали. А коли путь эволюции, в том числе через выборы,
заказан – то, по мысли Андрея Фадина, спасти нас может лишь Катастрофа. 

«Катастрофа, - пишет Андрей Фадин, - дает шанс (не более чем шанс) начать «по
новой». «По пожарищу растет лучше» - это звучит страшно, но исторически вполне
верифицируемо (тривиально: послевоенные Япония и Германия, нэповское золотое
пятилетие русского крестьянства…). То, что происходит в России, - это (в данной
логике) недокатастрофа или предкатастрофа. Не произошло важнейшего катастрофического
сдвига - смены элит. Старая советская элита открылась для нового пополнения из
рядов ССК. В ней произошел культурно-поколенческий сдвиг, но, потеряв внутреннюю
иерархию, ускорив ротацию, увеличив кадровую мобильность, она сохранила основные
модели социального поведения и систему ценностей, включила "новых людей" в контекст
"класса власти". Вместе с тем как "власть класса" нынешний режим не работает.
В этой открыто бессубъектной ситуации (деградировавший уже госаппарат и все еще
бессильное гражданское общество) не от кого ожидать сколь-либо сложных, тонких,
требующих социальной ответственности и дисциплины решений.
Вероятны лишь очень простые ("по течению") маневры, основные процессы будут происходить
спонтанно. И в этом смысле недокатастрофа социума будет означать локальные, групповые,
частные катастрофы вроде уже, видимо, неизбежной катастрофы российских "Северов"
и части угледобывающих регионов, кончины отраслевых комплексов (типа машиностроения),
в значительной степени - науки и, вероятно, социальной инфраструктуры (медицины,
образования)» (стр. 342).

Я не разделяю полного пессимизма Андрея Фадина, будто мы оказались в роковой
исторической ловушке и не можем без Катастрофы совершит модернизационный прорыв,
обречены на деградацию. Да, деградация продолжается, но безальтернативна ли она?
Ведь десять лет назад, как я показал в четырех заметках «К десятилетию сентябрьско-октябрьских
событий 1993 года»,  мы (то есть ориентированная на модернизацию мелкая национальная
буржуазия) вполне могли оттеснить компрадорскую буржуазии, находились в полшаге
от победы. Поскольку шкурничество выжгло душу и тем самым политически десубъектизировало
десятки миллионов бывшего ССК и вообще подавляющего большинства рассыпавшегося
населения, то очень немногочисленная группа активного нацеленного на модернизацию
субъектного меньшинства (достаточно трех-четырех стартовых «орговиков») может
«перевернуть» Россию. В этом – замысел нашего надпартийного проекта «Путь из
тупика».

Сейчас этот проект худо-бедно методично обрастает плотью, тем более в период
парламентских и президентских выборов, и в прошлую пятницу в Государственной
Думе РФ прошло расширенное совещание заинтересованных депутатов, кандидатов и
представителей ряда партий, на котором текст надпартийной платформы «Путь из
тупика» решено несколько подкорректировать и массированно запустить в предвыборную
кампанию. Сейчас я свожу воедино накопившиеся предложения и корректировки (большинство
из них обсуждалось в заметках Ежедневника). Разумеется, если бы я и мои товарищи
не верили в возможность «эволюционного» пути из тупика к постиндустриальной модернизации,
мы бы на этот проект время не тратили, а или повесились, или ушлия бы, как многие,
в частную или в творческую или в профессиональную жизнь или просто в бизнес.
Вопреки Андрею Фадину, повторяю, не считаю Катастрофу единственным вариантом
пути из порочного круга шкурничества и деградации. Эволюция ещё возможна, надо
только политически переиграть правящую компрадорско-хищническую «элиту». 

Ещё один путь к модернизации – через новое «призвание варягов», через введение
в России внешней администрации по образцу послевоенных Германии или Японии. Да,
внутренними силами кажется невозможным сменить шкурническую «элиту», и тогда
оккупация – как бы эрзац Катастрофы? Андрей Фадин не исследует эту возможность,
но интересных исторических примеров хватает. Вспомним трансформацию рассыпанной
и десубъектизированной Индии от подавления восстания сипаев в 1857-1859 годах
до появления под эгидой внешней английской колониальной администрации через два
поколения Индийского Национального Конгресса, а ещё через два поколения - обретения
независимости в 1947 году, и еще через два поколения – нынешняя модернизация
миллиардной страны. Всего за полтора века – от кажущейся безнадежности к нынешнему
взлету! Чем не пример для нынешней России?!

Но полуизолированный Индийский континент – не открытая «сердцевина» земли, как
наша Евразия. Если у нас народ лишился пассионарности – он здесь не жилец. А
мы, русские, бесспорно, ныне лишены пассионарности. Насовсем или на время – вот
вопрос. 

Я обретаю энергетику, вдохновение, уверенность – в Правой Вере. Эта Правая Вера
– не через общение с посланцами Неба или через чудо Откровения, а через особую
свойственную русским как «сердцевинным» людям способность к «всечеловеческой»
отзывчивости. Правая Вера – в какой-то степени конкретизация той «философской
веры», которая исповедывалась и исследовалась крупнейшим немецким мыслителем
Карлом Ясперсом. Вряд ли сейчас в человечестве возможен Пророк со скрижалями
высших заветов в руке. Время пророков прошло – каждому овощу свое время. Бог
послал нам Скрижалей или Священных Писаний столько, сколько надо. Елена Блаватская,
Николай и Елена Рерихи, Георгий Гурджиев и многие другие – скорее не пророки,
а комментаторы и иногда генераторы Правой Веры, не случайно родившиеся в России.
Правая Вера входит в мир по-другому, чем великие мировые религии прошлого. Слава
Богу, удалось летом написать цикл заметок по «прикладной эсхатологии», сопрягающей
Правую Веру с достижениями современной науки, особенно М-теории и компьютерологии.

Итак, полгода работы над «Философско-политическим дневником» - позади. Увы, головка
жесткого диска на 120 гигабайт повредила поверхность, сейчас диск сканируют,
чтобы спасти хотя бы часть информации, и не работает мой сайт «Панлог», на котором
размещался Ежедневник, а зеркалку я из-за вечного цейтнота не успел завести.
Дьявол не дремлет, но надо к его проискам относиться философско-стоически. 

Не успеваю набирать заметки, многие остаются в рукописном виде, и пробуксовывает
цикл «Введение в мышление», надо наверстывать. По искусству и особенно по театру
накопилось много мыслей, хочу в ближайшие дни осилить тему прорыва субъектности
в испанском театре эпохи Золотого Века (16-ый век). И вообще имеет смысл, развивая
мысли книги Ф.Ф. Нестерова «Связь времен: Опыт исторической публицистики» (Москва:
Молодая гвардия, 1980), поглубже осмыслить сопряжения между историей Испании
и историей России.

Очень я рад, что удалось выявить вклад поздневизантийских православных мыслителей
Георгия Гемиста Плетона (Плифон) и его ученика Виссариона Никейского в субъектный
прорыв европейского Нового Времени и распутать перипетии Ферраро-Флорентийского
собора, а также прояснить роль Софьи Палеолог в истории России. Для меня очевидно,
что Софья Палеолог – не только племянница последнего византийского императора
Константина XI Палеолога, мужественно погибшего 29 мая 1453 года при отражении
штурма Константинополя войсками турецкого султана Мехмеда II Фатиха, но и последовательница
Плетона, поскольку выросла рядом с Мистрой (Пелопонесс, или Морея) и воспитывалась
в доме Виссариона Никейского в Риме, откуда и отправилась в далекую Москву, чтобы
стать женой Великого Князя Московского Ивана III Васильевича. В России XVI-го
века, когда дыхание субъектного порыва достигло Московии, - зародились почти
все завихрения русского духа, которые определяют нашу жизнь по сей день. 

Поскольку за эти полгода в сотнях заметок достигнута достаточная целостность
в изложении моих взглядов, имеет смысл приступить к макетированию в Пейджмейкере
толстенного первого тома бумажного издания моего «Философско-политического дневника».