Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Для законников закон не писан – ещё раз о «деле Григорьева» 

Однажды летом 2000 года слышал по телевизору, как российский президент Владимир
Путин по поводу уголовного преследования олигарха Владимира Гусинского и других
активных мероприятий правоохранительных органов и спецслужб разоткровенничался
– «Государство наше – это дубина. Врежет – мало не покажется».

Даже если бы меня это дикое признание не касалось, я как свободный (= субъектный)
человек возмутился бы. Государство-дубина – это мой враг, я имею право его свергать
всеми доступными способами, вплоть до вооруженного восстания, и об этом говорится
в преамбулах как Декларации независимости Американской революции от 4 июля 1776
года, так и Декларации прав человека и гражданина Французской революции от 26
августа 1789 года. Экономически-самодостаточный и потому политически-субъектный
человек является сувереном и вступает в отношения с государством на равных. В
современном глобализирующемся-мироизирующемся мире государство должно быть моим
партнером, как в ныне модернизирующихся странах, и моим помощником и «ночным
сторожем», как в развитой стране.

Путин не оговорился насчет «государства-дубины». Таково его подлинное убеждение,
что доказывается его конкретными делами по полицейскому подавлению неугодных,
по удушению плацдармиков самостоятельности, по десубъектизации субъектных. А
красивые слова о демократии и свободе – обычный либеральствующий навар и профессиональное
лицемерие, присущее многим выкормышам КГБ, которых натаскивали работать под «доброго
следователя». Подобное расхождение красивых слов и репрессивных дел свойственно
бесчисленным латиноамериканским сомосам.

«По делам их узнаете их», - гласит народная мудрость. Есть возбужденное при Путине
совершенно вопиющее «дело Григорьева», в котором, как в капле воды, - вся суть
путинщины, нависшей ныне над каждым из нас.

Чтобы меня не заподозрили в пристрастности, поскольку я сам и моя семья и ряд
моих знакомых пострадали от наезда путинских «правоохранителей» - «диктаторов
закона», и к тому же шестидесятичетырехлетний Вячеслав Иванович Григорьев, эксперт
ООН и президент Ассоциации «Народное землепользование», - человек моего круга,
- давайте обратимся к более или менее объективному правозащитнику Георгию Целмсу.
В газете «Русский Курьер» (Москва, 25 сентября 2003, № 105, стр. 1, 4), он пересказывает
своими словами «дело Григорьева», опуская некоторые, на мой взгляд, ужасающие
подробности избиения и пыток пожилого ученого-пенсионера, подлые обстоятельства
его задержания в здании Арбитражного суда Московской области, куда он бесхитростно
явился по повестке на судебное заседание в надежде найти справедливость, ночного
штурма-погрома его квартиры озверевшими омоновцами и последующего искалечивания
его на глазах жены и дочери, а затем геноцидного содержания его в застенке, когда
к нему, умирающему из-за быстрого разрастания гематомы мозга, полученной от удара
омоновским сапогом по голове, не допускали врачей (об этом я рассказывал в предыдущих
заметках). Осознайте, что этот ужас происходит не где-то и когда-то, а сегодня
в Москве, и такое может случиться с каждым из вас, и мы все абсолютно не защищены
от произвола, искалечивания, гибели, и «гарант конституции и закона» фактически
попустительствует беспределу своих опричников, и выстраивается «круговая порука»
негодяев сверху донизу, если попытаетесь привлечь палачей и преступников в погонах
к ответу.

Георгий Целмс несколько отстраненно и даже иронично начинает повествование об
этом кошмаре. Мол, «ученый, бывший эксперт ООН Вячеслав Григорьев вот уже три
года проводит на себе эксперимент. По его жалобам и искам выиграно уже 15 (пятнадцать)
судов, но никто из злостных нарушителей закона и виновников его злоключений пока
не понес наказания. Зато сам экспериментатор за это время дважды сидел в тюрьме,
и после избиения милиционерами стал инвалидом второй группы. Впрочем, ученый
не отчаивается. Он знает, что отрицательный результат в науке тоже важен». 

Началу эксперимента положило уголовного дела № 12504, возбужденное прокуратурой
Московской области. Григорьева и семерых его соратников обвинили в «хищении крупной
суммы денег посредством мошенничества». Большинство содельников инвалиды и ветераны
труда в возрасте от 64 до 83 лет. Григорьев сотоварищи попытался реализовать
идею, одобренную высшими лицами государства (Ельциным, Черномырдиным и др.).
Создав общественную организацию «Народное землепользование», он скупал пустующую
землю ближайшего Подмосковья и раздавал ее в пользование членам своей организации.
Не все-то пользоваться этой землей особо важным персонам. Насколько знаю, говорит
Георгий Целмс, от этого «мошенничества» пострадали только чиновники, привыкшие
единовластно распоряжаться землей. 

Почувствовав, что они лишаются своего бизнеса, чиновники организовали на Григорьева
и его соратников гон. Поначалу две попытки возбуждения уголовного дела провалились:
слишком абсурдным было обвинение. Тогда дело возбудили в третий раз. И Григорьев
начал свой эксперимент: он не без успеха стал доказывать незаконность уголовного
преследования. Так что самое время было его арестовывать. Из тюремной камеры
Григорьев продолжал жаловаться на незаконность ареста. И произошло чудо: ученого
выпустили. Тут бы и остановиться экспериментатору, но он, неугомонный, попытался
привлечь к ответственности лиц, виновных в незаконном лишении свободы. Тогда
последовал новый арест: прокуратура заявила, что Григорьев якобы скрывается от
следствия, для чего объявила его в розыск. 

Естественно, Григорьев никуда не скрывался (тому есть множество доказательств)
и о розыске не догадывался. Это, впрочем, не помешало арестовать его вместе с
женой. Причем арест проходил по всем правилам детективного жанра: вооруженная
группа ОМОН штурмом взяла квартиру Григорьева и зверски его избила. Результатом
захвата явились сломанные ребра и серьезная травма мозга, которая чуть не окончилась
смертью. 

Тем не менее, 64-х летний ученый не прекратил свою опасную для жизни экспериментаторскую
деятельность: продолжал жаловаться. В конце концов, произошло еще одно чудо:
после нескольких месяцев заключения мера пресечения для него и жены была изменена
на подписку о невыезде. Правда, чистоте эксперимента помешало заступничество
депутатов, правозащитников и СМИ. 

После этих событий пресловутое уголовное дело № 12504 девять месяцев путешествовало
по судам различных субъектов Федерации: прокуроры и судьи все никак не могли
решить, кому следует за него браться. Маршрут путешествия был такой: прокуратура
Московской области - Мособлсуд - Мосгорсуд - опять Мособлсуд - Бабушкинский райсуд
Москвы - опять прокуратура Московской области. И, наконец, дело было принято
к производству в Бабушкинском райсуде. 

По закону, продолжает Георгий Целмс, на определение подсудности полагается пять
дней, а тут девять месяцев! Родить можно. Несмотря на 48 томов дела и 400 страниц
обвинительного заключения, следователям, очевидно, так и не удалось установить
ни места, ни состава, ни события преступления. Потому, грубо нарушая закон, неутомимо
пасовали его судейские чиновники друг другу. Пока, наконец, не уломали бабушкинских
служителей Фемиды. И вот на днях слушанья начались. Впрочем, тут же и были отложены
на длительное время. 

Естественно, Григорьев не сидел, сложа руки: продолжал исследовать нашу «правовую»
систему, играя роль подопытного кролика. Сначала он пытался достучаться до прокуратуры,
сообщая о преступлениях, допущенных милицией и прокуратурой: незаконное объявление
в розыск, незаконный арест, избиения, превратившего его в инвалида и так далее.
Прокуратура Московской области игнорировала все эти сообщения. Говоря юридическим
языком, прокуратура способствовала сокрытию преступлений. Ведь на подобные сигналы
она обязана была немедленно реагировать или мотивированным отказом, или же возбуждением
уголовного дела. Ничего не дали также жалобы в Генеральную прокуратуру. Оттуда
их, как это принято у нас, в нарушение закона пересылали тем, на кого Григорьев
жаловался. 

Тогда ученый обратился в Мещанский районный суд Москвы с жалобами на бездействие
должностных лиц. И суд мужественно признал жалобу справедливой, обязав областного
прокурора (теперь уже бывшего) Э. Денисова срочно исправиться. Денисов и ухом
не повел. Опуская подробности, сообщу, что Мещанский суд 13 (!) раз признавал
требования Григорьева и его коллег справедливыми и четырежды выносил «частное
определение» в адрес прокуратуры. Кроме того, правоту Григорьева подтвердили
также Волоколамский и Тверской суды. Однако «стражи закона» цинично игнорировали
абсолютно все постановления и «частные определения» судов. Они, грубо говоря,
плевали судам в лицо, демонстрируя, кто в стране хозяин. А, время спустя, при
помощи Московского городского суда, стали опротестовывать эти постановления.


Тем временем в Бабушкинском суде началось слушание уголовного дела по обвинению
Григорьева и семерых его коллег. И уже с первых минут слушаний судья А. Кузьмин
начал нарушать закон: вынес несколько, как потом посчитал Московский городской
суд, «неправосудных постановлений». Подсудимые направили в адрес Московского
городского суда примерно сорок кассационных жалоб. По закону в суде первой инстанции
они только должны быть зарегистрированы, а затем немедленно пересланы в вышестоящую
судебную инстанцию. Кузьмин же положил все жалобы на себя родимого под сукно.
Григорьеву с содельниками удалось, в конце концов, сообщить об этом преступном
деянии (иначе не назовешь) в Московский городской суд. Там, изучив жалобы, отменили
все постановления, состряпанные Кузьминым, признав их незаконными. И за сокрытие
кассационных жалоб также не погладили судью по головке. Словом, Кузьмину пришлось
расстаться с мантией. 

Правда, его отставка была почетной - с сохранением всех судейских привилегий.


Эстафету Кузьмина приняла председатель Бабушкинского суда Л. Зацепа: она лично
решила судить Григорьева и его коллег. И сразу же несколько раз нарушила закон.
Не провела, как положено, предварительное слушание. Якобы скрывающуюся от суда
83-х летнюю обвиняемую Конашевскую объявила в розыск. Хотя, как удалось доказать,
престарелая женщина не была извещена о начале судебного заседания. Находящегося
на больничном Шавензова также объявила в розыск, приняв решение об его аресте.
С кассационным жалобами она поступила и того проще: стала возвращать их жалобщикам,
утверждая, что они «не имеют основания». Вот ведь здорово! Люди жалуются в Мосгорсуд
на допущенные ею беззакония, а она собственной персоной бракует эти жалобы. 

Естественно, подсудимые написали в Генеральную прокуратуру заявление с просьбой
привлечь Л. Зацепу к уголовной ответственности по целому ряду статей УК. Генеральная
переслала заявление в межрайонную прокуратуру с требованием его расследовать.
Те тотчас же ответили своим начальникам, что «для возбуждения уголовного дела
оснований нет». 

Но ученый и его коллеги продолжили эксперимент. И вот первый обнадеживающий результат.
Прокуратура г. Москвы отменила «отказное»  постановление межрайонной прокуратуры.
Так что расследование будет продолжено, и может быть, Генеральный прокурор возбудит-таки
против недобросовестной судьи уголовное дело. Пока же Зацепу освободили от обязанностей
председателя суда. «Чистоте эксперимента, - комментирует Георгий Целмс, - думаю,
опять помешали СМИ: выступая в прямом эфире радио «Свобода», ваш корреспондент
имел возможность напрямую сообщить все эти факты председателю квалификационной
коллегии судей РФ. Очень хочется надеяться, что г-н Кузнецов не оставил это сообщение
без внимания. Редакция «Русского Курьера» будет следить за дальнейшим ходом «эксперимента
Григорьева».

Какие можно сделать напрашивающиеся выводы из этого «эксперимента»? Первый вывод
очевиден – российская судебно-правоохранительная система при Путине превратилась
в «машину геноцида» собственного народа, а «судейские», «прокурорские», «милицейские»,
«полицейские» и прочие «правоохранительные» корпорации, все связанные почти железной
«круговой порукой», оборотились преступными сообществами, к которым в недалеком,
надеюсь, будущем будут относиться примерно так, как к находившимся на службе
оккупантам полицаям или к немецким эсэсовцам. И разбираться с каждым из служивших
в этих корпорациях будут персонально без срока давности, поскольку ответственность
за геноцид и преступления против человечности – навеки. А Путин – не вечен. Он
продержится во главе нынешнего человеконенавистнического людоедского государства
максимум лет тридцать, если не меньше, так что очень многие путинские «правоохранители»
имеют все шансы дожить до Народного трибунала.

Второй вывод – надо предавать гласности преступные деяния путинских «диктаторов
закона», пока это возможно. Особенно безнаказанными чувствуют себя судьи, выведенные
из-под какого-либо общественного контроля благодаря своему чуть ли не пожизненному
статусу неприкосновенности, так что судейский корпус, зависимый только от президента
России, почти сплошь ныне состоит из злодеев. Нынешняя российская «судейская
корпорация» - самая подлая и наглая и опасная для людей и бизнеса. Не представляю,
как в ней может прижиться просто порядочный человек. Мой друг Михаил Юрьевич
Невелёв ведет общественный мониторинг неправедных, попавшихся на конкретных правонарушениях
московских и подмосковных судей (http://www.monitoring.nm.ru/). Волосы встают
дыбом, слушая его рассказы о судейских злодеяниях. Все об этом говорят – а ничего
сделать не могут. Но говорить и предавать гласности необходимо, у нас нет другой
обороны от судейских преступлений, а надеяться на всенародно-избранных десубъектизированным
электоратом Путина или парламент – смешно. Все-таки гласность – тоже оружие.
У всех этих судей и оборотней в погонах – семья, дети, родные, близкие, знакомые.
Когда публично называют этих нынешних «небожителей» преступниками и негодяями
– редко кто из них не поежится. Вот засветили Бабушкинский суд. Все мы в Москве
знаем, что тамошние судьи – преступники. Кроме вышеприведенных фамилий неправедных
судей, надо упомянуть также Нину Мишину, которая уличена во взимании взяток (как
пишут в газетах, от 2 до 10 тысяч долларов) за принятие судебных решений по незаконной
приватизации муниципальных квартир после смерти их квартиросъемщиков. Остальные
суды Москвы – не менее коррумпированы и преступны. Я не раз называл, например,
неправедных судей Черемушкинского суда – председатель суда Петр Васильевич Крюков
и судья  Татьяна Романовна  Захарова, которые преступно бросили в тюрьму мою
дочь, у которой остались без присмотра двое малолетних детей. Газета многоуважаемого
Юрия Игнатьевича Мухина «Дуэль», рассказывая об этом случае, назвала Захарову
«судейской сукой» (СС), и мы передали эту газету в Черемушкинский суд, который
предпочел отмолчаться и утереться от нашего плевка ему в морду, чем затевать
тяжбу. Не надо бояться этих сволочей, жизнь свою надо с полуоборота бросать на
кон, когда сталкиваешься с бесовщиной! Надо наказывать и преследовать судей-преступников
без срока давности, засвечивая также их покровителей. 

Третий вывод – борьба небезнадежна. Опустишь руки – тебя затопчут, да и как жить
дальше, если снесешь оскорбление. Конечно, в одиночку бороться совсем безнадежно,
тебя просто изведут со света. Вячеслав Григорьев бьется, кстати, не в одиночку
– он был депутатом демократического Моссовета, у него хватает друзей и связей,
за него правозащитная общественность, депутаты Государственной Думы России и
Московской городской думы, ряд пока более или менее независимых СМИ. Однако выигрыш
отдельных дел – не очень-то поколеблет порочную в корне систему. Поэтому в нашей
надпартийной программе постиндустриальной модернизации страны «Путь из тупика»
предлагается персональная ответственность всех «правоохранителей», в первую очередь
судей, за нарушение процессуальных норм, благодаря введению Трехсторонних комиссий
федерального, регионального и муниципального уровней, которые, включая в себя
по десятку представителей от администрации, от депутатов и от правозащитных организаций,
в бесспорном порядке, как ГАИ с водителей, взыскивает административно штрафы
за конкретные нарушения «правил правоприменительной практики», прежде всего процессуальных
кодексов.

«Государство-дубина», за которое ратует Путин, - это само по себе преступление
перед будущим всех нас. Оно несовместимо с постиндустриальным миром, в который
неотвратимо вступают все страны, включая нынешнюю патологизированную Россию.