[svoboda] Приятные люди
Приятные люди
В Шереметьево.
Начало майских праздников. Идет посадка на египетский чартер.
Приятный мужчина пристраивается в хвост очереди. Крепкое волевое лицо
менеджера слегка-выше-среднего звена, строгая офисная двойка с галстуком,
строгий же <Самсонайт>. Куда он такой строгий к бедуинам собрался?
Ах, вот оно что: на часы поглядывает, кольцо обручальное с пальца
свинчивает. Кольцо отправляется в кейс, а сам мужчина - <простите, отойду на
минутку?> - порысил, порысил к камерам хранения. Ну, ясно: не на даче же, не
на грядках праздники коротать? В командировку его, бедного, отправили, к
вящему огорчению семьи.
Вот уже и обратно чешет. <Самсонайт> с кольцом остался дожидаться хозяина в
камере, в руке у мужчины - веселого вида пляжный баульчик, и гаваечка
пестрая выглядывает. Переоденется он в самолете.
Дождался! Вот и Она - идет, сияет <красотой тысячезвездной жаркой ночи, в
соревнованье света с тьмой изваяны чело и очи>. Каблучками игриво
пощелкивает. Хороша, весьма даже хороша. Пердак, разве что, слишком
решительный - рубенсовской кисти. Но для знойного Египта такой - пожалуй,
как раз в тему, под настроение. Отдыхать так отдыхать!
Кольца, конечно же, нет, да и вряд ли было: главное ее кольцо, на котором
построено ее загорело-цветущее благополучие, сокрыто от глаз людских. Но
офисный Ромео о наличии того кольца явно осведомлен, уже имел честь, помнит
предыдущие встречи и предвкушает грядущие:
А вот три богатыря врываются в двери. Три мушкетера, потерявшие благородного
Атоса - жизнерадостный юркий Д'Артаньян, очень земной, плотский Портос и
пиздоглазый Арамис. С этими все ясно: уже хорошо вдетые, и полны решимости
добавить, каждого встречного и поперечного по плечу - хлоп: братишка, не в
курсах, в дьюти-фри куда бежать?
Владелец <Самсонайта> и пердака, не чинясь, рассказывает - куда. А мушкетеры
объясняют - зачем. Текилу они будут пить, текила здесь хорошая - девять
баксов за поллитровку. Весь аэропорт уже знает, что в ближайшую неделю они
будут пить дешевую текилу. Пропадите вы пропадом - все это море-хуёре, эти
сфинксы-хуинксы с пирамидами сраными.
:Все мы люди, и у каждого есть желания. Но до чего же нехороши бывают порой
наши лица, подсвеченные откровенным ПРЕДВКУШЕНИЕМ:
Стою, жду, рифмую на автомате: люблю грозу в начале мая, когда весенний
первый ТУ, беспечно тучи рассекая, разряд поймает на лету!
Я-то сегодня никуда не лечу. Я - встречаю. По делу.
За городом, на шашлыках. Погодка теплая, пивко холодное.
Приятная молодая пара. Он безумно влюблен в нее - глаз не сводит, это очень
заметно, и она влюблена так же сильно - но только в себя. В общем-то,
нормальная ситуация, ничего страшного, но:
Она красива, она любит красиво жестикулировать красивыми руками, любит
поговорить - о себе, конечно. <Я пошла>, <я сказала>, <я думаю>, <я считаю>:
Он привычно кивает носом: да, конечно, милая, все так и есть - ты пошла и ты
сказала, и я за тобой.
Но иногда в этот поток - нечасто - врывается неожиданное <мы> - <мы
собираемся поехать в:>, <мы хотим купить:> - и контрольный взгляд на него:
ты понял? Ты правильно понял?
О, она знает цену своему нечастому <мы>! Знает, как он ждет этого заветного
словечка, как каждый раз затягиваются дымкой нежности его глаза, а рука -
инстинктивно и покорно тянется к бумажнику. Да будь уверена - и поедешь, и
купишь все, что хотела - тебе, тебе, все тебе. Он никогда не отведет своего
собачье-преданного взгляда даже и без этой маленькой косточки.
Зачем ты такая сука?
Японская пословица говорит: в любви из двоих один держится за рукоять меча,
второй - за лезвие. Мудры самураи: очень верный образ. И очень больно, когда
рукоять ложится в руку равнодушного, в руку эгоиста.
Да только иначе и не бывает никогда. Истинно любящий всегда первым схватится
за острие, чтобы уберечь любимого. И всегда будет хвататься - пока не
изрежет до кости и ладони, и сердце.
В гостях. Все малознакомые, все настроены ровно-благожелательно - а чего
нам? Выпьем, потрещим и разбежимся.
Парнишка, приятный во всех отношениях: балагур, анекдотчик, в доску свой с
первой рюмки. Хорошенько закусив, простодушно объявляет - на посрать
пробило, которая тут дверь в дабл-ю-си?
Хозяин квартиры показывает, еще и заботу проявил: газету, говорит, возьми, а
то бумага кончилась. О, отлично, говорит гость - совмещенный санузел, прям
как у меня. Не надо ему газету. Я, говорит, привык, как посру, сразу на
ванну перепрыгнуть и жопу душем подмыть. Дома даже бумаги туалетной не
держу, не покупаю. Экономика должна быть экономной!
Смеется. И скрывается за дверью.
Зачем он это сказал?
Сразу весь аппетит пропал, и настроение с ним вместе.
Бог в мелочах, а времена нынче непростые. В моде жопничество, с жопником
столкнешься в любом офисе, в любой толпе, в любой компании. Или: да вот хоть
бы и за праздничным столом.
Вот сидит он там сейчас, пальцем в очке шевелит, другой рукой - струю воды
направляет половчей: А ты с ним потом рюмками чокайся, так? За руку
прощайся. Да ведь и здоровались уже.
Противно. Даже если он не гомик - зачем о своих милых пристрастиях вслух
распространяться? Или он, все же, таким образом месседжи окружающим
посылает - нравится ему, мол, в мокрой жопе пальцем ковыряться: и вообще все
такое: Тьфу, блядь.
Или это я уже гоню? Приятный же парень, анекдотчик, весельчак:
Да все равно - будь ты проклят, гнойный пидор.
За это и не люблю малознакомые компании. Пойду-ка я отсюда.
Пляж на юге Москвы. Мутная водичка, травянистый бережок.
Две мамашки с детьми, малым лет по шесть, мамашкам - около тридцатника.
Загорелые подтянутые приятные девчонки - это они сами о себе такого мнения.
На самом деле - обгоревшие, слегка согнавшие зимние жиры тетки.
И говорят о себе - <тетки>. Модный тренд. Намекает на независимость,
решительность, раскрепощенность и незамороченность возрастом.
Разговоры. О мужиках, конечно. Мужей, не мужей - всех по фамилиям. Мутная,
вязкая, ненужная речь. Озлобленность, почти не прикрытая. Словесная грязь.
Ни одного нежного слова, ни о ком. Ни одного.
Банки <Алко> в руках - без этого никуда. Вот одна на ребятенка своего
заорала: вылазь из воды, кому я сказала?! <Опять заболеть хочешь, придурок?
К бабке поедешь, я с тобой сидеть не собираюсь!>
Как вообще можно жить, никого не любя? И зачем жить?
Шагах в пяти сидит женщина лет сорока пяти - скрестила ноги на маленькой
подстилочке, повернулась к солнцу, глаза закрыты. И все ее сорок пять - при
ней, она их и не думает скрывать - они ей к лицу. Вся она - словно отголосок
той эпохи, когда женщины еще были женщинами, не тетками.
Уши ее не ловят творящейся рядом дряни. Улыбается чуть грустно, чуть
мечтательно чему-то своему, внутри. Она просто пришла сюда на свидание с
солнцем, с водой, с травой - и ей хорошо.
Посмотрите на нее, тетки:
Хотя вам вряд ли поможет. Лучше бросьтесь в воду - и пусть течение несет вас
в Нагатинский затон вместе с дохлыми жирными московскими дворнягами,
житью-бытью которых так завидуют иногородние:
Нет - продолжают на детей орать. <Я что тебе сказала?>
Да ничего ты ему не сказала.
