[Blind-Unlimited] Как мы лечились от алкоголизма (Часть 4)
Как мы лечились от алкоголизма (Часть 4)
Наши корреспонденты перепробовали все возможные средства от русской народной
беды. Вот что из этого вышло
Продолжение. Начало в номере за
12,
13
и
14 февраля
Краткое содержание
Мешков после неудачного <торпедирования> всуе испытывает метод комплексного кодирования.
Снегирев втирается в доверие к анонимным алкоголикам.
Мешков. Институт наркологии
Я отправился лечиться дальше по нашему плану - в Институт наркологии. Здесь царят
порядок и покой. Вход только в бахилах. Возле входа боевым кораблем стоит
приветливо улыбающийся дежурный милиционер. Бабулька в белом халате записывает
мои вымышленные данные в гроссбух: ресторанный запойный музыкант, женат,
50 лет, после чего я следую за очаровательной сестричкой, летящей походкой устремляюсь
в новую, трезвую жизнь. Отсюда будет не так просто сбежать. Двери
в отделения не имеют ручек. Их открывают только медсестры и врачи специальными
крючками.
Нянечка пытливо шмонает, словно добросовестный таможенник, мои вещички. По коридору
плавно, будто заблудившиеся призраки, проплывают мужские фигуры в пестрой
спортивной форме. Со стороны это похоже на то, как если бы утомленная изнурительным
чемпионатом мира российская сборная по футболу расквартировалась здесь
на заслуженный отдых.
В дверях отделения является совершенно непозволительно бухой двухметровый исполин
с мятым лицом, похожим на плохо пропеченный оладушек. Он жизнерадостен,
куражлив и коммуникабелен, как Петросян. Дипломатично пожимает мне <клешню>,
хлопает по плечу подвернувшегося больного.
- Приветствую вас! Самая строгая, самая целомудренная и самая прекраснейшая из
медсестер! - Галантно, словно благороднейший рыцарь, он склонился и чмокнул
руку сидящей за столом дородной медсестры, при этом потерял равновесие и чуть
не рухнул на нее.
У меня изымают лишь сотовый телефон и деньги и прячут их в сейф до выздоровления.
В лечебнице больным запрещено пользоваться сотовыми телефонами, чтобы
не было соблазна вызвать <скорую помощь> с горячительным лекарством. Я подписал
<кабальный> договор, что не буду во время лечения употреблять спиртные
напитки, в противном случае администрация автоматически получает право выдворить
меня без возвращения стоимости лечения. Меня отводят в четырехместную
палату под номером 6!
Снегирев. Клуб анонимных алкоголиков
- Я, Конрад Карлович Михельсон, потомственный алкоголик! - Бодрый голос принадлежал
классическому русскому пьянчуге с отвисшими усами, болезненной худобой
и, конечно, баклажановым носом. - Я пил 35 лет. Маму свою с восьмого этажа хотел
выбросить. Сестру ножом чуть не порезал, слава богу, одумался и просто
начистил ей харю - до сих пор с перекошенным носом ходит. А теперь все - завязал!
Так вот, был я давеча в Волгограде. Чего они там в гостинице устроили?
Мини-бар! А там бутылка <Русской>, холодненькой, - 150 рэ! Это ж 9 флаконов <Тройного>!
Нет, думаю, мироеды, фигушки вам! И не стал пить.
- У нас в России говорят: <150 не повредят!>
- У нас в России говорят: <150 не повредят!>
И хотя от Конрада Карловича исходило конкретное амбре вперемешку с перегаром
(было заметно, что чуткие анонимные носы его соседей все время водят в сторону
Михельсона. - Авт.), все слушали этого великого анонима, который до сих пор живет
на 8-м этаже, а не в 8-м бараке.
Как выяснилось потом, Конрад Карлович не простой анонимный алкоголик. То ли благодаря
внешности, то ли непростой судьбе его посылают по программе обмена
алкоголиками (есть и такая! У них там в Евросоюзе своих, что ли, не хватает?
- Авт.) то в Финляндию, то в Польшу. Конечно, на халяву. Михельсон - это витрина
нашего анонимного алкоголизма. Вот ему и приходится изредка поддерживать форму.
А то в поездку не возьмут.
В перекуре я спросил соседа:
- Слушай! Вы тут все про Бога да про Бога. А если я буддист-адвентист? Или вообще
мусульманин?
- В 3-м шаге так и написано: <Мы приняли решение препоручить нашу волю и нашу
жизнь Богу, КАК МЫ ЕГО ПОНИМАЕМ!> Короче, на любой вкус.
- Уж больно на секту похоже... - сокрушаюсь.
- Да я так тоже думал поначалу. Это ведь всего форма такая. Тут все нормальные
ребята. Только алкоголики. Я сам тоже несколько раз пьяным приходил. Не гнали.
Только молчать просили.
На всех тумбочках и ящиках висячие замки. Туда убирают сахар, чай и несъеденные
пряники. Я думал, что это от настоящих громогласных алкоголиков, которые
тут днем в диспансере кочуют и запросто могут пропить общественный чайник. Оказалось,
нет! На следующий день после нашей группы в комнате заседают анонимные
обжоры. Есть чего опасаться.
Институт наркологии (продолжение)
- Дела у вас неважные, - загрустила женщина-врач, разглядывая мои внутренности
на экране. - Вот смотрите: видите жировые отложения на печени? Это последствия
интоксикации. Вы совсем недалеки от цирроза. И на сердечной мышце тоже жировые
отложения.
Вот тут-то, струхнув за свою жизнь, я и решил поставить точку в анамнезе моего
порока. Прощай, граппа, портвейн, кьянти, текила и ты, узкоглазое сакэ! Не
скучай без меня, непредсказуемый абсент, веселая певунья чача, мочегонное пиво,
смердящая горилка, чаровник-самогон! В первый день мне назначили только
капельницу, снотворное и успокоительные препараты, которые я немедленно принял
под строгим взором медсестры. Мой сосед, по виду бурят или нанаец, негостеприимно
лежавший доселе под одеялом задом к гостю, неожиданно повернулся, недоуменно
посмотрел на меня красными глазами. Затем неожиданно ткнул в мою сторону пальцем
и прохрипел:
- Ты выздоровеешь быстро и легко! Ты лежишь на святом месте!
- Вы полагаете, это место святое? - спросил я недоверчиво, присматриваясь к своей
казенной кроватке с деревянными спинками.
- Святое, святое. Не сомневайтесь! - подтвердил бурят. - Здесь до вас батюшка
излечился.
А через полчаса пришел и сам батюшка. Гладковыбритый мужчина, лет сорока пяти,
с благородным открытым лицом. В строгом костюме, длинные власы связаны в
узел на затылке. Принес нам на отходную пять коробок тортов. Он сел на мою шконку,
положил руку на плечо, заправил мне под воротник выпавший крестик на
бечевке.
- У вас все будет хорошо! Только о Боге чаще думайте.
Это был русский батюшка из далекой братской Чехии. За это время он успел переговорить
почти со всеми обитателями нашего отделения. Мне потом рассказали,
что здесь лечилось много батюшек. Лет пять назад попал один из них сюда с <белочкой>.
Потом, видимо, поведал о своем исцелении остальным. И потянулись сюда батюшки
со всего света.
После обеда (суп гороховый, картофельное пюре, сарделька, компот) к нам в палату
из отделения реанимации перевели еще одного пациента, крупного лысоватого
мужчину. Он тут же рухнул в койку и заснул мертвецким сном.
- Эй! Господин журналист! Вставайте давление мерить! - Услышал я неожиданный
почтительный шепот санитарки. Я похолодел. Меня раскусили!!! Обреченно встаю
со шконки и вдруг с удивлением вижу, что она трясет за плечо новенького.
- Это известный журналист Н., - священным шепотом сообщил мне бурят, как если
бы с нами положили саму Ксению Собчак. Потом я узнал, что журналист работает
в маленькой рекламной газете и опасности не представляет.
- А вы, простите, с алкоголизмом лежите? - спросил меня бурят.
- А с чем я могу тут еще лежать? - удивился я.
- Как, с чем? - в свою очередь воскликнул бурят. - Тут половина с наркоманией
лежат.
***
В нашем отделении лежат наркоманы и алкоголики или иначе - нарки и алики. Нарков
очень легко отличить от аликов. Как правило, аликам - за тридцать. Они
более мобильны, жизнерадостны и даже остроумны. Они заигрывают с медсестрами,
пересыпают свою речь цитатами из кинокомедий, поговорками, могут рассказать
анекдот или случай из жизни. Общаются меж собой преувеличенно вежливо.
Другое дело нарки. Нарков старых не бывает. Они умирают молодыми, если не соскочат
вовремя с иглы. Наши нарки - это унылые двадцатилетние породистые недоросли,
вскормленные в сытой, благополучной среде. (Стоимость лечения в нашей клинике
- 1000 у. е. за 21 день. Такие инвестиции в медицину не всякий нарк себе
позволит.) Как правило, их приводят сюда мамы. Нарки угрюмы, молчаливы и заторможены.
Они ходят по коридору с полуприкрытыми веками, как гоголевские Вии,
волоча за собой свои ноги, словно водолазы. Говорят они через полузакрытый рот,
с трудом ворочая заплетающимся языком. Губы их при этом неподвижны и почти
не участвуют в процессе создания звуков. Однажды в комнате отдыха и свиданий
я случайно оказался невольным слушателем их бесед. Разговоры только о кайфе
и дозах. (Алики спорят о геополитике, макроэкономике и о бабах! - Авт.)
Продолжение читайте в следующем номере.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
- Алкоголизм вообще излечим? - задали мы сакраментальный вопрос директору Института
реабилитации профессионального научного центра наркологии Минздрава,
доктору медицинских наук Тарасу ДУДКО.
- Конечно. Он излечим так же, как излечимы другие хронические заболевания. Взять,
например, хронический бронхит. Его лечат, а он потом опять появляется
при переохлаждении. То же самое с алкоголем. Человек не пьет после лечения, отлично
держится. Потом он думает: вот я могу рюмашку выпить. Выпил - обострение
влечения, срыв и рецидив болезни.
- Сейчас множество объявлений предлагают раз и навсегда расстаться с алкоголизмом.
- Конечно, все это обман. Есть стандарты. Есть определенные схемы, которые наработаны
практикой. И тот, кто говорит, что он за один раз вылечит, - самый
натуральный обманщик!
ПЕРВЫЕ ОТКЛИКИ
Кодирование сковородкой
МАША:
- Да я задолбалась мужа уговаривать не пить. Пока не взялась за топор, скалку
и сковородку. Он домой - типа убью щас, а у меня уже менты ужинают, жареную
картошку наворачивают... Так и отучили: стал жены бояться, а потом просто привык
не пить, что ли? А ведь до чертей допивался: мне можно книжку смело писать
о борьбе с бытовым пьянством. Я вот так же лечилась от <толстоты>, дура конченая!
С меня <бабло> срубили, наобещали кучу всего и все: до сих пор - 80 кг
и ни грамма меньше. Зато муж боится... Мало ли что у супруги перемкнет?
ДОКТОР:
- Сам пью, но других лечу - профессия такая. И себя жалко, и больных жалко, выхода
не вижу - виновата система. Самому бросить нет смысла - хоть какая-то
радость в жизни, а лечу, потому что клятва Гиппократа обязывает - замкнутый круг.
ЮРИЙ. Санкт-Петербург:
- Я действительно сделал бы эту процедуру бесплатной, а в некоторых случаях -
принудительной. Корее прощаем миллиарды. Значит, есть деньги!
подписчиков на данный момент 91
