[svoboda] Карова!
Карова!
Светка Харисова, баба одинокая. Да, в паспорте пусто, и так было всегда.
Однако пустота в паспорте не мешает Свете заполнять свои физиологические
полости инородными предметами. Что она и делает с превеликим удовольствием и
усердием.
Её место буфетчицы в пристанционной столовке, само по себе располагает для
ветреных одноразовых встреч-случек.
Где, как не на станции продутого ветрами и проссаного проезжим людом
крохотного человеческого поселения, можно спокойно встретиться, исполнить
соло для кожаной флейты, взмахнуть окороками и тут же забыть оппонента.
Несущего на себе следы губной помады и бледной трепонемы. Отдаться по наитию
так, словно завтра конец света.
Для чего всё это? А призвание!
Светка энтузиаст, пионер, подвижник. Кто сказал, что она берёт деньги? Ну,
щас! Всё по обоюдному хотению, вдохновенно и отчаянно.
Пока писал эти абзацы, вспомнил определение - блядь. Да, именно так. Блядь,
с большой буквы Б. Не проститутка, которая вам за ваши деньги исполнит стон
а-ля <Госпидя, как мене хорошо!>, но энтузиастка!
Помните песню? Люди идут по свету, им вроде немного надо. Бывает человек
идёт по воду, по грибы, по ягоды. А тут по Свету!
Бабы поселковые Светку и жалеют и недолюбливают. Кто как. Одни грустно
качают головой, мол, не нашла своего суженного, истаскалась дурёха.
Другие напротив, злобствуют. Ишь, сучка, распустила папаль. Там поди-ко
любой чич хлябать будет как в салатнице:
Светке по барабану эти стоны соседских неудовлетворёнок. Завидуют сучки!
Небось ночью, когда домашний пьяный боров, в течение минуты исполнивший долг
и с пузырями храпящий в потолок, пьяно взрыгивает в подушку, о многом
думают, многое представляют себе и в себе. Жалко их дур. На крайний случай,
ежели совсем языки распустят, Светка может и в глаз дать. Здоровьем её
Господь не обидел. Последний раз эдак-то Митяй сцепщик, по пьяному делу
назвал Светку распущенной особой.
Назвал в январе, а уже в марте начал узнавать жену и детей. Так то!
Воскресенье. У Светки рабочая смена. В столовой и буфете тишина. Проходящий
и останавливающийся на полчаса Екатеринбург-Брест, будет через полтора часа.
Светка зевает, пытается смотреть передачу <Городок>, созданную семейной
парой клоунов-извращенцев. Ничего нового. Старинные лохматые анекдоты,
обыгранные на экране. Светка на своей станции наслушалась этого добра дальше
некуда.
Так! Марамыгин, начальник станции сегодня не придёт. Стопудов с вечера
набрался и теперь дрыхнет, как лошадь.
Светка на миг задумывается и воровато оглянувшись, наливает себе полный
стакан <Рябины на коньяке>. Половину вливает резко, почти как водку,
оставшийся напиток смакует не торопясь, упиваясь ароматом и ощущением тепла
в желудке. Хорошо.
Из радиопродуктора транслируют передачу Кудымкарского дома культуры. Конкурс
народного творчества. Светка слушает и плывёт.
Висер вожын,
Висер вожын
Олэ менам муса ныв...
Под окном зашумела и тут же заглохла машина. Светка подобралась. Начальство,
проезжающие, туристы, мало ли всякой шантрапы людям жить мешает?
Дверь отворилась, и в помещение столовой вошёл он. Светка сразу поняла, что
это именно ОН и никто другой!
Лет сорока, высокий, гибкий как тот иббон, которого показывали в передаче <В
мире животных>. Почти брюнет с выразительными, чуть нагловатыми глазами. А
фигура, какая! Атлет, спортсмен! Светка моментально вспотела серёдышем, то
есть, повелась.
А мужик (Господи, до чего же хорош!) танцующим шагом, на пуантах, подошёл к
буфетчице и, рисуясь, спросил: - Здравствуй, красивая! У вас здесь комнаты
не сдают для одиноких?
Светка сглотнула слюну и хриплым колоратурным сопрано, прошептала: - Нет, у
нас только коржиков есть, водка и бутеры с килечкой.
Мужик лёг грудью на буфетную стойку. Его глаза оказались на уровне Светкиной
груди. Которая, словно по команде, вздрогнула и, затвердев пульками сосков,
полезла из декольте.
- А если хорошо подумать, милая? - гость продолжил атаку на Светкины
бастионы, которые уже и так выбрасывали белые флаги, разоружали защитников и
сдавали лафеты в металлолом, - подумай, кроха моя: мы могли бы поговорить о
многом:
Ноги буфетчицы превратились в воду, промежность дала сок, а запах самки мог
бы на расстоянии версты сразить бригаду ко всему привычных
золотарей-профессионалов.
Светка не глядя, протянула руку, ухватила бутылку с остатками наливки и, не
отрывая завороженного взора от джигита, допила рябиновку прямо из горла.
Мужик понимающе смотрел на буфетчицу и терпеливо ждал.
Харисова глубоко вздохнула, порылась в кармане и, достав ключ от своей
подсобки, протянула его мужчине.
Гость, не отрывая гипнотизирующего взгляда от нашей бляди, принял ключи, при
этом коснувшись пальцами Светкиной ладони. Буфетчица тонко по-птичьи
вскрикнула и едва не потеряла сознание. Открыв глаза, она увидела спину
удалявшегося к подсобке донжуана. Не понимая где она, что делает, какой на
дворе год, сезон, век, Светка автоматически закрыла кассу, поставила на
прилавок табличку <Обед> и, предвосхищая полёт, направила лыжи за гостем.
Опомнившись, она вернулась, проверила окна, запасной выход, затем прошла к
центральному входу и, заперев двери, пошла на встречу очередному проезжему
счастью.
Вас, мой дорогой читатель, когда-нибудь били гладильной доской по голове? А
мясорубкой? Жаль! Извините, но вы жизни не видели.
Войдя в подсобное помещение, Светка получила удар, по сравнению с которым
кросс от Кличко, - любовное касание клитора несмелыми детскими пальчиками.
Герой, Донжуан, иббон и джигит, стоял посредине комнаты уже без рубашки. Его
мышцы, подобно живой ртути перекатывались под загорелой матовой шкурой.
А напротив него, на Светкином диване сидел ещё один, незамеченный Светкой
мужик. Абсолютно голый и какой-то покорный. Его руки касались бёдер иббона.
Последнее, что услышала Светка, прежде чем потеряла над собой контроль, это
слова того сидящего: - Иди ко мне, милый, я так соскучился. А эта карова
пусть принесёт соки и пожрать:
Когда приехала опергруппа вызванная доброхотами, помещение столовки
выглядело так, словно вертеп общепита попал под ковровую бомбардировку.
Столы и стулья в беспорядке валялись по всему залу. Одно окно выбито, другое
заляпано красным. То ли кровью, то ли кетчупом. Это после криминалистам
разбираться.
Иббон, такой красивый вначале, в полной несознанке лежал возле барной
стойки. Наглое лицо, посредством утюга превращённое в маску дель арте, глупо
улыбалось в потолок.
Второй педераст забился под уцелевший после шторма стол, тупо икал там и
кричал работницам милиции:
- Я проезжий, я ничего не видел, отпустите дяденьки:
Над всем этим великолепием, на барном стуле сидела Светка. Злая и красивая,
как валькирия.
