[svoboda] Голуби Западного порта
Голуби Западного порта
Давным-давно, еще в бытность мою штурманом Речфлота, довелось мне видеть
необыкновенных птиц. Они водились в единственном месте - на элеваторном
причале московского Западного порта.
Западный порт - порт хлебный. Сюда привозят зерно для столицы, сюда приходят
за навигацию сотни больших сухогрузов, везущих пшеницу и рожь. Разгружали их
тогда без церемоний - грейферами, здоровенными зубастыми ковшами. Челюсти их
ныряли в трюм, захватывали там зерно, а разжимались уже только над приемной
воронкой элеватора. Пока кран волочил наполненный грейфер над причалами, из
щелей ковша щедрыми струями лилась на землю крупная спелая пшеница.
Оставалось ее после каждой разгрузки - с тонну, может и больше. Вдоль дуги,
которую описывала стрела крана, она лежала аппетитными золотистыми
холмиками.
И вот, когда стихал грохот работы, отчаливал теплоход и расходились докеры,
тогда с соседних кранов, с перекладин элеваторной лесенки падали на эти
холмики странные, серо-стальной окраски шары. Размером с футбольный мяч,
массивные даже на вид, они вонзались в кучи с такой энергией, что пшеница
брызгала фонтаном. Ни лап, ни крыльев с хвостами нельзя было разглядеть на
этих шарах - только огромные задумчивые глаза да гигантский, распахнутый в
предвкушении розовый клюв:
Это были голуби. Спикировав на вкусные холмики, они с клохтаньем
принимались кататься по ним. Летать они не могли, ходить, по-моему, тоже -
они только кувыркались. Когда голубь случайно переворачивался клювом вниз,
он с удовольствием проглатывал несколько зернышек, но главная цель ритуала,
как я понимаю, заключалась отнюдь не в еде. Просто птицы давали выход
переполнявшей их радости бытия, чувству полноты жизни. Они казались
олицетворением того, что мы сегодня называем <социальной защищенностью>.
Разлетались во все стороны щедрые пшеничные брызги, и вспоминалась почему-то
школа: окончание 5-го класса, май, пацаны, сдавшие какой-то <принципиальный>
экзамен - и беспечно разбрасывающие <на шараш> драгоценные фантики от
бубль-гума, собранные, выигранные, скопленные за эту бесконечную пятилетку:
Обидеть этих голубей было невозможно. Когда какой-нибудь благодушный
трудяга, проходя мимо, в шутку поддевал такой шар носком сапога, голубь с
обиженным кудахтаньем откатывался на пару шагов, огромные глазищи его
наливались неподдельными слезами: что я тебе сделал плохого? Обидчик
смущался. Даже портовые кошки, проходя мимо такой жирной и, очевидно,
беспомощной добычи, лишь косились с уважением на голубиные забавы и ускоряли
шаг, не смея мешать. А старые портовики откровенно гордились своими
питомцами, как гордятся англичане громадными воронами Тауэра.
Одно лишь лето довелось мне бывать в Западном, но голуби эти надолго
остались для меня загадкой. Были ли у них, в самом деле, крылья и лапы? Как
умудрялись они защищать свои угодья от залетных собратьев, более поджарых и
мобильных? Наконец, как удавалось им взбираться на вершины портовых
конструкций, где они ночевали и откуда так стремительно пикировали потом?
Один грузчик с ухмылкой рассказывал, что, по традиции, последний уходящий из
порта крановщик, прежде чем остановить свой кран, обязан собрать голубей
грейфером и аккуратно высыпать на крышу элеватора: Разумеется, это была
чистой воды байка, но мы - верили.
Довелось недавно снова побывать в Западном порту, теперь уже - в качестве
экскурсанта. Все изменилось. Зерно нынче не смеют беспечно таскать ковшами:
выкачивают из трюмов вакуумной трубой подчистую. Причалы голые, пустые. И -
нет сереньких колобков на облезлой арматуре башен:
Я спросил старика-вахтера: неужели исхудали, улетели? Нет, ответил он, они
погибли еще ранее того. Когда настали голодные времена, голубей сожрали
крысы. Могучие, ловкие портовые крысы, иная размером с хорошую кошку, по
ночам карабкались по стропам кранов и хватали спящих за горло. Иногда они
срывались, и тогда гул от совместного удара двух тел о бетон, предсмертный
визг крысы будили команды судов, ночующих у стенки причала. Но крыс было
больше, бесплатного зерна не стало, и финал голубиной песни, очевидно, был
предрешен.
Исчез, как и многое другое, этот диковинный подвид голубей, и вместе с ними
ушла загадка. Никогда больше не изумляться нам на этих беспечных, круглых,
смешных:
