[svoboda] Странные люди
Странные люди
Цунами
- Я не знаю, правда, не знаю, что случилось.
Говорят, женщина - камертон, она настраивает мужчину, тональность задает. Я
так собой гордилась, я замечательный, гениальный настройщик! Мужики поют в
моей жизни, как эстонский хор. У каждого своя партия, все рассортированы по
полочкам. Друзья, коллеги, любовники, муж. Ни один за рамки не выскочил. Я
же мудрая змея, еще в юности поняла: не надо искать в одном человеке пять
ипостасей. Идеала нет! НЕ СУЩЕСТВУЕТ в одном лице мужа, любовника, брата,
друга, спонсора. Дели обязанности, делегируй полномочия.
И что? Я тебя спрашиваю - что делать? На лифчике повеситься в дверях?!
Этот тип лежал на своей полочке под вывеской <Работа>. Увесистый такой,
ценный экземпляр, постоянный клиент, хозяин дизайнерской фирмы.
Нравился раньше? Да как сказать: Химии точно не было. Морда самая заурядная,
боди - в порядке. Весу центнер при хорошем росте. Нога под ним чуть
кривовата, как я люблю, руки крупные, породистые. Плюс родственным от него
веет - покоем, наполненностью, гармонией. Вроде и творческий товарищ, якобы
ранимый, но практичный: все при нем - от хорошей немецкой обуви до хорошей
немецкой машины. Подчеркиваю: не слишком модной, яркой, дорогой, но -
качественной, понимаешь? И семья у него качественная - зуб даю:
Ну, что ты! Это всегда видно - компотом мужик в койке питается или
полноценный обед из трех блюд получает пару раз в неделю. Сытый, короче. Во
всем. Наш человек.
Дела с ним были не часто, но без проблем решались. Посмотрит бумаги,
внимательно выслушает, холодно кивнет, сделает. Я ему так же холодно
<спасибо> безналом. Ни разу не подвел.
Вобщем, ты поняла - ничто не предвещало.
Это я должна была везти его в Невинногорск, в новый филиал. Я, а не он.
Сидела бы и сто кэмэ следила за трассой. Там же одни скалы, ты знаешь. И
гаишников, как гавна. Но моя косоглазая девочка заверещала накануне -
стружка в колодках, что ли? Отдала колодки менять. Всего-то пару часов, но в
результате он меня повез на своей бехе.
Я, конечно, напряглась, как все водители. Обычно впереди не сажусь - начинаю
на тормоза мифические нажимать. Но сзади какой-то хлам валялся - пришлось
рядом примоститься.
Через десять минут расслабилась. Хорошо ведет - без суеты, ускорений
ненужных. Выехали из города, миновали первых гаишников, начались
американские горки. Природа за окном - загляденье. Лучшее время года - леса
огнем горят, река справа стальной лентой, шоссе полупустое, мотор, сытый
кот, урчит. Водитель мой помалкивает, музыку дурацкую не включает.
Я не знаю, в какой момент отметила его руку на руле.
Я не знаю, как тебе об этом рассказать.
Понимаешь: Нежная власть. Ладонь спокойна, почти неподвижна, только длинные
пальцы - медленно, задумчиво оглаживают колесо. Чувство, что между рулем и
кожей воздушный зазор. Только на поворотах образуется надежная, мягкая
хватка.
Нет, это не расскажешь. Я просто почувствовала эту руку на себе, знаешь,
там, на пояснице, где позвоночник ненадежный, хрупкий, с колючими остистыми
отростками. Монголы спину врагам ломали в этом самом месте. А я
почувствовала, как эта рука меня контролирует - на американских горках, в
ритме, совпадающем с ударами сердца, как чуткие пальцы держат меня нежно и
властно - где-то в районе тринадцатого библейского ребра:
Не знаю, что случилось. Цунами. Торнадо. На самого дизайнера мне похер было,
точно. Наплевать - заметил или нет. Я себя не контролировала, я только
слышала, как пульсирует внизу мышечный сосуд, наполняется влагой. И боль
чувствовала - сладкую, тягучую, как ириска. Этой болью и накрыло, как
волной.
Что я сделала? Догадайся с трех раз. Не бросаться же на мужика - просто
закурила. Рефлекторно - хотела запах дьявольской паленой шерсти перебить. Не
получилось.
Давай подробности опустим, а? Не помню подробностей. Помню, свернул на
просеку. А я думала: если сейчас все испортит - заговорит, начнутся долгие
поцелуи, петтинги-хуетинги, убью, загрызу к черту.
Не испортил. У него, правда, трудности возникли - прорывался уже сквозь
судорогу. Успел. И судорогу продлил.
Слушай, все про все - десять минут. Гребаный Эйнштейн с теорией
относительности. Время, пространство - все смешалось.
Цунами так же налетает и все крушит, да? Но ведь формируется, зреет - долго.
Ты считаешь, что эта энергия копится где-то там, далеко, а вырывалась во
мне? Может быть:
Блин, что делать теперь? Все равно придется встречаться по работе. А если
ему придет в голову: Боже, если он захочет продолжения? Они же ебнутые на
всю голову, мужики! Он же не поймет, что это просто волна, накатило.
Ты дура. Зачем я тебе рассказала. Знаешь, почему дальше нельзя? Дальше все
будет по нисходящей. Только спуск, только падение.
Ну да ладно, как-нибудь. Большая девочка - справлюсь. Ничего не было.
Ничего, ни с кем, никогда:
* * *
Девочка из <Севера>
- Все бабы одинаковые. Источник кайфа - он внутри, а не снаружи. Это не
окружающие, а мы меняемся, правда? Хорошо, что ты согласна.
А замечала - иногда памятным, бесценным становится то, что вроде и цены не
имеет?
Нет, я не о первой любви говорю. Банальная штука. Эмоция записывается на
чистую пленку, застревает в башке гвоздем. Если ума хватит, не зальешь
кровью, не обкончаешь первую любовь, гарантия - до смерти не заржавеет.
Но я не о светлых воспоминаниях. Не о том, что в главной Книге сказано: <Ищи
себе жену под солнцем>. Я о том, что выплывает из тьмы, с такого дна
поднимается!..
Тоже банально, говоришь? Для вас, баб, наверняка - вы ведь по дури своей все
пытаетесь облагородить, даже обычный съем. Я недавно девочку подобрал на
улице в качестве пилюли от депрессняка. Приехали в баню. Пищит чего-то,
страсть изображает. Дохлая, мышц нету нихера, ливер жалкий, податливый - без
сопротивления. У подъезда ротик скривила, игриво говорит: <Мы еще
встретимся?>. Кокетничает типа.
Ах, ты, насекомое, - думаю.
Да не жестокий я. Просто скучно. А вот с той девкой памятной было весело.
Не торопи, все по порядку. В институте еще случилось. Баб было до ебаной
матери - в общаге парочке-тройке засаживал, рядом общежитие медучилища -
ЦПХ, центральное песдохранилище. Там в сортир ходить страшно - всю дорогу
канализация забивалась пятимесячными младенцами. Медсестры будущие водки
себе в матку зальют, сродят бедолагу - и смоют. Сантехники от таких
подарочков ахуевали. Еще бы - я один раз по дури котят в унитазе решил
утопить. Одного бросил, смыл, а он, гавнюк, в трубе застрял и орет, блять!
Кошка так кидалась на дверь, я чуть не поседел.
Ага, отвлекся опять.
Ну, так вот, джентльменский набор: общага наша, ЦПХ, подружка для кино и
дискотек - хорошенькая, из хореографического училища, плюс случайные девки.
Приходим как-то с пацанами в ресторан <Север>. Там строганина была классная.
Дешево, кстати - на десятку можно обожраться.
Уговорили пузырь, сняли баб. Студентками торгового института представились.
Ну, думаю, это пробляди известные, может, хоть гандоны у них с собой. Мне
досталась рыжая. Прямо медная, и морда конопатая, в коричневых веснушках.
Надо, думаю, эту цветную трахнуть для разнообразия, тем более, сиськи ниче
так. Поехали в общагу. Бабе Маше на вахте сунули шоколадку.
- Когда ж вы наблядуетесь? - спрашивает.
Места есть, студиозусы по домам разъехались. На праздник это было - Седьмое
наебли.
Рыжая моя на хорошем подпитии, но соображает. Я ей ритуал исполнил, показал
достопримечательности - кастрюлю с супом столетним. Мы там с пацанами
стафилококк вырастили безо всякого, блять, агара-агара. С Петровичем
познакомил - это череп, спижженый с кафедры анатомии. И с мышкой Феней - она
месяц назад ебнулась в банку со сгущенкой, законсервировалась. Только хвост
торчит и морда.
Ржет рыжая блядь.
- Как тебя зовут? - спрашивает.
- Егоров, - говорю. - Саня.
Сам думаю - а вот твое имя мне пох.
- Ты меня любишь, Егоров?
- Да не вопрос!
Стал я ей любовь демонстрировать.
Знаешь, что поразило? Думал, она как все - устроит канкан со стонами,
визгами и т.д., а она отказалась мне подыгрывать. Как маленькая себя вела.
Знаешь, дети маме говорят, когда ушибутся - тут поцелуй, а теперь здесь. И
прислушиваются - прошла боль или нет? Вот и она словно прислушивалась к себе
с широко раскрытыми глазами - не врала ни одной секунды. И разделась как
ребенок - ни грамма кокетства. Словно перед мамой.
Это меня здорово завело, но, как бы сказать - укротило, что ли. Я с рыжей
сюсюкался, как с малышкой, чтоб Боже упаси, больно не сделать, чтобы слышала
она в себе только радость, в каждой клеточке. Я с ней выложился, понимаешь.
И когда ей стало хорошо - она не стонала, только задыхалась слегка,
всхлипывала - просто от счастья обалдел. Я, прости за откровенность, бывало,
по пять палок за ночь забрасывал. А тут - единственный раз кончил и
отключился. Последнее, что помню - лунный свет, запрокинутое лицо, тени от
ресниц:
Утром, глаза толком не продрав, пошел поссать, ополоснулся. Возвращаюсь
назад с больной головой и ахуеваю. Нету рыжей моей, но я это даже не сразу
заметил. По всем стенам, по потолку какой-то красной и черной херней
надписи: <Я люблю Егорова!> Ну, не дура ли? Всю помаду и тушь извела,
наверное.
Я, не поверишь, два месяца летал на крыльях, и два месяца искал эту дуру по
всему городу. В торговом знал девок с первого по пятый курс. Потом перешел
на техникумы и пэтэу. Хуйвам. Нету рыжей.
Не знаю, что я ей дал. Может, ничего особенного, может, манера у нее такая
стены расписывать - ничего больше.
Но она: Она меня мужчиной сделала. Не Люська из параллельного десятого в
летнем лагере. Я Люську, как липку, драл - нажраться не мог первой бабой.
Съемная безымянная рыжая блядь снесла крышу, сделала мужиком, объяснила, что
такое счастье в постели. Галатея, блядь. Статуя с веснушками.
Я и сейчас частенько засаживаю исключительно для собственного удовольствия.
На все претензии член положил. Мне просто стараться не хочется. Вкладываю,
но не выкладываюсь.
Ну, не встречал больше такой рыжей дурочки, чтобы - там поцелуй, здесь
поцелуй, и чтобы слушала, как отзовется, и чтобы взлетала - на потолок, в
небо, и кричала с высоты: <Егоров, я тебя люблю!>:
- Мандала
