[svoboda] Судьба разведчика
Судьба разведчика
Слушай, а давай напишем Колю, а?
Алексей Иванович Кокоулин глядел на меня с хитроватым прищуром. После того,
как я написал о нем очерк в нашей газете как о фронтовике, мы подружились, и
этот геройский старикан иногда заходил в редакцию. Когда просто потрепаться,
когда пожаловаться на проблемы.
Впрочем, серьезная проблема у него была одна: жилье. Вернее, отсутствие
оного. Ветеран Великой Отечественной жил один в развалюхе, бывшей до войны:
конюшней, и переделанной под жилой дом. Лачуга эта была холодной, ее все
время надо было топить, чтобы не замерзнуть.
Привозную воду надо было своевременно перетаскивать из уличной бочки в
домашнюю, прозеваешь - и на сорока-пятидесятиградусном морозе она за
считанные минуты промерзнет до дня, а потом выколачивай ее.
Был Кокоулин помоложе - сам со всем справлялся, не роптал. Ну а когда
перевалило за семьдесят, стал просить у местных властей предоставить ему
благоустроенное жилье. Ну а что, имел право!
Да вот только чиновники все кормили его обещаниями. Или предлагали жилье
вроде получше, поближе к центу столицы Эвенкии, но все с той же ненасытной
печкой и с железной бочкой для привозной воды во дворе.
И я писал в газете о проблеме ветерана. Но ушли те времена, когда на
газетные публикации местные власти обязаны были реагировать и принимать по
ним конкретные меры. Их просто игнорировали. Или пренебрежительно
отмахивались. Да и недолюбливали местные власти Кокоулина. Дед был
откровенным хулиганом.
Семьи у него не было (с женой давно уже развелся, а единственный сын жил в
Красноярске и напрочь забыл об отце), и Кокоулин нередко устраивал дома
загулы - с бабами, с драками, со стрельбой. Как-то ранил из ружья
непрошеного гостя. Да и в него стреляли, чудом уцелел.
А когда Алексей Иванович шел в очередной раз в мэрию по поводу своего жилья,
там все от него просто прятались. Потому что бывший фронтовик в гневе и
выражений не подбирал, и за грудки мог схватить и потрясти.
В общем, многим Кокоулин не нравился. Но мне он импонировал своей живостью
и непосредственностью. Да и не уважать его за боевое прошлое было просто
нельзя.
- Какому Коле написать надо? - не понял я Кокоулина. - Кто он такой, этот
Коля?
- Да не Коля, а Коль, - досадливо поморщился Алексей Иванович. - Который
главный сейчас в Германии.
- Это который Гельмут Коль? - поразился я. - Канцлер? Что мы ему напишем? И
зачем?
- Ну, напишем, что я, советский солдат, приглашаю к себе в гости кого-нибудь
из ихних ветеранов, - простодушно сказал Кокоулин. - Пусть приезжают,
посмотрят, как наши ветераны живут. Выпьем по сто граммов, повспоминаем, как
воевали:
Тут впору немного рассказать, как воевал сам Кокоулин. Среди его боевых
наград орден Отечественной войны, медали <За отвагу>, <За взятие
Кенигсберга>, благодарности от Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина
за прорыв обороны и вторжение в Восточную Пруссию> от 23 октября1944 г., <За
взятие города Инстенбурга> от 22 января 1945 года, <За разгром
Восточно-Прусской группировки юго-западнее Кенигсберга> от 29 марта 1945
Кокоулин до последнего дня войны находился на передовой, да еще и после
войны выкуривал бандеровцев и лесных братьев из их схронов в Западной
Украине и в Прибалтике, так что демобилизовался только в 1951 году.
В действующую армию он ушел в сентябре 1942 из деревни Абакумовка
Красноярского края. Воевал сначала рядовым стрелком на Калининском фронте.
Здесь в октября 1942-го же во время очередной атаки на немецкие позиции
получил осколочное ранение в переносицу, кровью ему залило оба глаза.
Испугался - думал, ослеп. Пока в санбате ему промывали и зашивали рану, рота
его полегла в той атаке почти вся.
Уже в 1943 году, пройдя переподготовку и став артиллеристом, Кокоулин
принимал участие в Невельской операции как наводчик 76-миллиметрового
орудия. Угодил в жуткую ситуацию, когда отбивая немецкую контратаку, их
расчет израсходовал все снаряды, и прорвавшиеся немецкие танки стали утюжить
батарею гусеницами. Кокоулин тогда подорвал одну вражескую машину гранатой.
В живых на батарее оставалось всего три человека, а кругом - немцы.
Артиллеристы спрятались в полуразрушенном блиндаже комбата. Думали,
пересидят там до контратаки наших или сами ночью проползут к ним. Но
последнее, что они услышали, был приближающийся рев танкового мотора и лязг
гусениц. Многотонная машина проутюжила блиндаж, похоронив остаток живой
силы разгромленной батареи.
Кокоулину и здесь повезло: его стоны расслышали наши пехотинцы. В себя он
пришел уже в санбате оттого, что врач выковыривал у него изо рта, носа и
ушей землю. Контуженный, сильно помятый, Алексей был направлен в
Нарофоминский госпиталь.
А после излечения (кстати, из госпиталя он сбежал до срока) в 1944 году
Кокоулин был <добран> в дивизионную разведку - там не хватало крепких,
храбрых парней, каковым и был наш герой.
Вот лишь один эпизод из его боевой биографии. В 1944 годы на подступах к
Борисову он в составе головного дозора, в котором было шесть разведчиков,
обнаружил поджидающую наши наступающие войска засаду.
- Вошли мы в деревушку, все вроде тихо - рассказывал мне Кокоулин. - Можно
подавать сигнал, чтобы и передовые части дивизии втягивались. Но тут мне
навстречу выходит рослый мужик, одетый наполовину в военное, наполовину в
штатское. Приветствует нас и завязывает разговор на русском, как местный
житель вроде. Но что меня насторожило: чисто выбрит и одеколоном от него
пахнет. Подозрительно это! Ну, поддерживаю с ним разговор, а зам зырк-зырк
по сторонам. И вижу за плетнями какое-то шевеление. Все мне стало ясно: нас
хотели или снять бесшумно, или взять живьем:
Ничего у немцев из этой затеи не вышло: разведчики открыли огонь по
навалившимся на них со всех сторон фрицам. А там и наши подоспели.
Четверо из разведгруппы, к сожалению, были убиты. В живых остались
Кокоулин и его земляк из Иланского района Алексей Лусик. У Кокоулина
рукояткой парабеллума была разбита кисть левой руки (прикрывал голову),
развален штыком большой палец на левой руке. Но и разведчики положили не
менее десятка фашистов - у Кокоулина в рожке его автомата ППС не осталось ни
одного патрона.
Оставшихся в живых, но израненных разведчиков лично поблагодарил командир
дивизии генерал-майор Герой Советского Союза Григорий Карижский и пообещал
представить к награде. И орден Отечественной войны вскоре нашел своего
героя. А медаль <За отвагу> Кокоулин получил за уничтожение пулеметной
точки. Он же в составе немногочисленной разведгруппы принимал участие в
пленении 8 гитлеровских офицеров и 76 солдат - личного состава
артиллерийского форта под Кенигсбергом, гигантские орудия которого должны
были разрушить мост через реку Прегель в момент вступления на них наших
войск.
И вот этот мужественный разведчик-старшина, бесстрашно дравшийся с немцами
и победивший их, собрался приглашать к себе в гости своих бывших врагов?
- Пусть приезжают, - упрямо продолжал твердить мне Кокоулин. - Встречу, как
положено. Какие там мы уже враги: Они тоже старики. Но зато как живут
собаки, как живут!..
И тут все стало на свои места. Кокоулин своим письмом Колю ни на какую
милость от побежденных им немцев не рассчитывал. Он не мог не понимать, что
его письмо и вовсе может не дойти до адресата. Но кому надо - прочитают его.
А там, глядишь, и его проблема с жильем наконец решится.
И я написал это чертово письмо канцлеру ФРГ Гельмуту Колю с приглашением к
двум-трем немецким ветеранам войны (больше принять, к сожалению, не позволят
стесненные условия, извинялся Кокоулин) приехать погостить в Эвенкию к
советскому солдату, разведчику-орденоносцу Алексею Кокоулину и выпить с ним
стопку-другую на брудершафт.
Письмо это я отпечатал на машинке и отдал его Алексею Ивановичу - он сказал,
что сам отправит его. И бравый старикан, бережно спрятав письмо в карман,
ушел. Облегченно вздохнул и я - Кокоулин забрал у меня половину рабочего
дня!
А буквально через пару месяцев узнаю невероятную новость. Нет, никто к
Кокоулину из Германии не приехал. Но ему дали благоустроенную однокомнатную
квартиру в бывшем окружкомовском кирпичном доме! С центральным отоплением! С
водопроводом! С туалетом и ванной, наконец!
Такие квартиры и сегодня в сплошь деревянной Туре редкость, а тогда, в
начале 90-х, это вообще была непозволительная роскошь для простых смертных.
Так что, похоже, расчет бывшего фронтового разведчика оказался верным.
Его письмо прочитали, где надо, и запаниковали: а не дай Бог кто из-за
границы и в самом деле приедет в гости к победителю, живущему в конюшне?
Это ж сраму не оберешься! А того гляди, и тепленького местечка лишишься. И
когда вдруг освободилась квартирка в элитном по меркам Туры доме, ее
предпочли отдать не очередному <блатному> жильцу, а беспокойному
фронтовику.
Как приятно было бы поставить точку на этом месте. Но у нашей истории конец,
как это и бывает частенько в России, не <хэппиэндовский>. Кокоулина всего
через несколько месяцев по пьяни убила одна из местных блядей, которых он в
свою благоустроенную-то квартирку начал таскать с удвоенной силой:
