Про Ксюшу
В период моего дрочибельного деццтва и юности, в наш город, вместе с
видиокасетами содержащими записи документальных фильмов, про межполовую
йоблю немецких фрау, и яркими иллюстрированными журналами типа <Умелые руки-
пособие ананиста>, пришла сексуальная революцыя. Революцыонерами тогда себя
ощутили буквально все поголовно. Даже наша квартальная, баба Зоя, ветеран
труда и член коммунистической партии с 1926 года, иногда интересовалась,
почему ее чорно-белый ящик так хуево показывает ночной канал <Веселые
картинки>, и писала письма в редакцию, с просьбой перенести показ на более
ранее время. Но самым беспесды знаковым событием, обозначившем полную и
безоговорочную победу сексуальной свободы личности, было открытие в нашем
населенном пункте ниибацо диско-бара <Садко>, главным достоинство которого
был разнузданный порностриптиз, в самодеятельно исполнении местных
проституток. На торжественном открытии этого аццкого гнезда похоти и
разврата присутствовал лично мэр города, который дрожащими руками перерезал
красную ленточку у входа бывшей пельменной, говорил пламенную речь о
важности подобной богадельни для всей просвященной апщественности города, и
о своем личном вкладе в ее строительство, а потом долго и проникновенно жал
руки и задницы каждой стриптизерше.
На тот момент попасть в этот хитрый диско-бар было так же почетно, как при
жизни получить звание Героя Совецкого Союза или анально выипать Саманту
Фокс, правда это требовало нехуйственных денежных затрат. А с деньгами, в
эту эпоху перемен, песдецкак туго, если не сказать еще хуже. Но однажды,
вороне как-то бог:, в общем, мне с корешем Валерой повезло получить на руки
существенное количество денежных знаков. Вопрос куда идти в пять часов утра
двум таким долбойобам как мы, перед нами не стоял в принципе. <С А Д К О>,
это слово манило нас, как запретный плод, который как известно был сладок и
апасен.
Одевшись по последней моде того времени: кроссовки <рибак> унд майка фирмы
<абидас>, мы записдили по курсу <следующая станцыя - Садко, провожающим
просьба покинуть вагоны>. Однако нашему прибытию в храм любви, под сказошным
названием <Садко>, пачиму-то никто ни обрадовался. Он вообще аказался пуст,
примерно как лифчик азиацкой школьницы из веселого кинофильма категории
<Х>. А уныло шатающиеся бармены и сонные охранники сказали нам, что они
скоро закрываюцца. Закрываюцца- в рот ибаюцца: Хуй вам а не мороженное. Мы
пришли за развратом и без него уходить не собирались. Усевшись посреди зала,
мы ненавязчиво поинтересовались: где шлюхи йобаныврот: и хде танцы
сцуконахуй? И поскольку мы были убедительны, и агрессивны, то наши просьбы
были услышаны.
Из подсобки вышли три разукрашенные девицы, одну из которых я без труда
опознал, как бывшую продавщицу из <Виноводошного> магазина, а по
совместительству районную проститутку, по кличке Ольга-Людоедка, километрами
атсасывавшую грязные хуи немытых азербайджанцев с вечернего рынка. Ее
трансформация в элитную стриптизершу под сценическим именем Клеопатра меня
настолько удивила, что порции успокоительного системы - водка обыкновенная,
пришлось на порядок увеличить. Девушки, глядя на нас вяло поулыбавшись,
сказали, што публики в зале катастрофически мало, и танцевать они
соответственно ниразу не будут. Ахуеть такой сюрприз. Но не в наших правилах
отступать. Тем более, что деньги способны творить чюдеса, полутше всяких
Коперфильдов. За небольшой бонус девчата быстро согласились показать нам
пляски с раздеванием и бойко поскакали на сцену. Особенно старалась одна из
них, самая молодая, с круглым конопатым ебалом и косыми голубыми глазами.
Она, стянув трусы, задорно дрыгала ластами и даже пыталась крутиццо на шесту
внизголовой, пока полностью не ебнулась с него, ударившись головой об пол.
После чего Валера, под впечатлением от увиденного, сказал, что он должен ее
непременно выибать, потомушто она писдатая и ниибет. Затем он подобрал со
сцены контуженное тело и усадив ее к нам за стол, предложил выпить водки и
продолжить общение в более так сказать интимной обстановке.
На что Ксюша (а ее звали Ксюша) наморщила свой конопатый носик, и сказала,
что их заведении закрывается, и что она пьет только шампанское и только в
кампании. Не уверен, был ли у нее изначально некомплект, или часть шариков
из ее скворешника вылетела при ударе об пол, но она реально попросила
шампанского.
Я так еще раз ее внимательно осмотрел, низдоровая она совсем. С каких это
хуев она решила, что пьет только шампанское если у не на лбу большими
буквами написано - стописятсидьмой километр, село Усть-Зажопинск, второй дом
от угла. И национальный напиток там ниразу не Dom Perignon, а исключительно
самогонка бабы Зины, забодяженная на птичьем помете и опилках. Но время для
спора было не самое подходящее, поэтом покинув <Садко>, и закинув Ксюшу на
заднее сиденье Валерыного пепелаца мы поехали за шампанским. Затарившись
ящиком шипучего владикавказского напитка, который имеет к шампанскому такое
же отношение, как и баночки с анализами в районной поликлинике, мы повезли
девушку к ней домой.
Причом домой- находилось на окраине города, в том самом районе, который
обычно называют Тьмуебеня, и в который людей заселяют исключительно
принудительно, а чтобы они нихуя от туда не съебались, забывают провести в
этот сцуко Гарлем общественный транспорт и телефон. Ксюша там снимала жилье.
По дороге она нам рассказала, что стриптизершей она устроилась совсем
недавно, что она из соседнего села, что учится в ПТУ на повара, и еще что
она пишет книгу о своей жизни. А когда мы подъехали, то Ксюша сказала, что
приглашает нас к себе, и что она ниибаццо рада нашему знакомству. И тогда
Валера опять прошептал, что если он ее не выебит, то на веки потеряет свой
покой и душевное равновесие, и посему попросил меня поддержать его в этот
трудный момент.
-Валера, может нуегонахуй? Ебнутая она какая-то:, - попробовал я отговорить
его от этого ниабдуманного шага. Но Валера сказал, что это дело его чести, и
что я должен пойти с ним, потомушто он тоже ее совсем не знает, и нихуя не
уверен, что она не пустит его на органы или не продаст в какое-нибудь
сексуальнее сцукорабство. На мой взгляд продать Валерув сексуальное рабство
было немногим сложней, чем реально выебать в жепу нильского крокодила, но
отказать Валере я не мог, так как дружба это песдец святое.
Через полчаса, когда ящик шампанского подходил к своему логическому
завершению, а вечер переставал быть томным, слово за слово, хуем по столу,
Валера ненавязчиво предложил Ксюше поиграть в Монику и Билла, пытаясь при
этом пьяной рукой расчехлить свои штаны. На что Ксюша манерно смутилась,
вдумчиво поковырялась в носу и сказала, што она нихуя не такая и што у нее
папа агроном, а мама кассир в сельпо. И вообще в их селе до свадьбы ниибуца,
а в рот не бирут в принципе никогда, и это пазор на всю семью и мамка
заругает. Ачивидно суеверия и невежество все еще обильно процветали в их
мезозойской эпохе, и я ниразу не удивлюсь, если выясницца, что каждую весну
они приносят в жертву Богам Дождя, какого-нибудь зазевавшегося дачника,
сжигая его на стоге сена.
Но Валера не растерявшись сказал, что в городе наоборот, в этом сезоне это
самое популярное развлечение, и даже стыдно в ее возрасте не уметь таких
нужных вещей. Но вапще ей сказочно повезло, так как она встретила Валеру, а
он ее этим делам научит и что характерно совершенно бесплатно. Благодетель
хули там. После чего этот имбицил зачем то достал из штанов, свой опухший
половой хуй с идиотской улыбкой сказал - угощайся. А Ксюша, недолго думая,
пьяно икнула и присосалась к нему как турбопылесос циклонного типа, из чего
я сделал вывод, что у нее к этому процессу есть нехуевые задатки. Валера мне
глазами показал на Ксюшу- присоединяйся брат, тут места хватит всем, этот
боливар вынесет нас двоих. Но поскольку я не любитель подобных
культурно-массовых развлечений, то захватив бутылку шампанского, я записдил
на двор. Ибал я в рот, смотреть эти виселые картинки.
Сел я в общем на крылечке, расслабился на солнышке, и за малым не проибал
подъехавший мотоцикл марки <Урал>, на котором приехал Ксюшын жених. Что это
были именно Ксюшын жених, было совсем не трудно догадацца, асобенно глядя на
вымазанные в навозе сапоги, и провинцыальное лицо заслуженного работника
сельского хозяйства, одетое на туловище габаритами с хороший трехстворчатый
шкаф. Проведать видно невесту решили, а тут блять с ней этюды тиматического
характера.
Но что больше всего меня насторожило, это то что в одной руке у него был
букет ромашек, а в другой нихуевый такой плотницкий топор. Хуйивознает, то
ли этот долбоеб всегда с ним ходит, может у них обычай такой исторический,
или просто прихватил, для солидности, но то что надо экстренно съебывацца
читалось большими буквами и нихуя не между строк. Сейчас он зайдет в дом, а
там его невеста в позе трепетной лани у пересохшего водопоя жадно отсасывает
у Валеры. Ахуеть, случка города и деревни. Да и топор тут совсем не
способствует возникновению аттракции.
Короче, когда я забежал в хату, Валера уже пристроился сзади Ксюшы и
изображал ипического зверя - тянитолкая, увидев меня он почему то все понял
без слов, и вытерев свой хуй об ближайшую занавеску выпрыгнул в окно. Причом
как раз вовремя, потомушто следом в дом забежал деревенский гидроцефал,
который издав боевой клич кинулся за нами.
Как мы въебывали огородами и скрывались в лесных массивах- это уже
маловажные дитали, которые я апущу ибо написал и так дахуя.
Вот так с боями до нас и доходила сексуальная революцыя, и не надо мне тут
гаварить, што ана мирная.
