О современном интернационализме
Наткнулся в Интернете на дискуссию об интернационализме русского народа (www.contr-tv.ru/print/2004-01-12/krasnov).
Затеявшие её имеют самое смутное представление о том, что такое народ и нация
и чем они сущностно различаются, а под интернационализмом понимают «абсолютное
равенство народов». Ошибка – мыслят не в буржуазно-индустриальных и тем более
не в постиндустриальных, а в «донационально»-феодальных рамках о нации и интернационализме.
Отсюда – совершенно дикие и вредные выводы. Мол, «будущее – за объединением народов,
альтернативы этому нет, кто-то должен к кому-то присоединиться, можно сохранять
культуру в национальных центрах и резервациях, изучать историю своих предков
и бережно хранить родословную, но в реальности слиться в одно целое».
А многоэтнические современные нации США или Индии или Малайзии – разве это растворение
в неком деэтнизированном целом? Наоборот, каждый этнос в тех же США, Индии или
Малайзии получил возможность для расцвета и развития именно в рамках «одного
целого» - соответствующей нации. Ибо да будет известно участникам дискуссии,
что народ – это природное, а нация – это социальное. И все нации выросли в последние
полтысячелетия из «критической массы» низовых экономически-самодостаточных и
потому граждански-субъектных хозяев. Может быть сколько угодно народов в одной
нации (США, Индия, Малайзия и др.), и может быть сколько угодно наций в одном
народе (арабы, немцы, англосаксы, испаноамериканцы, банту и др.).
В России пока не сложилась нация, поскольку нет «критической массы» низовых самодостаточных
хозяев и соответственно нет ни «национального государства», ни «гражданского
(= буржуазного, от слова «бург», «град») общества». Попытка создать «советский
народ» на основе «пролетарского интернационализма» рухнула как раз из-за того,
что внизу отсутствовали «корни травы». Однако в СССР, как и в любом многоэтническом
добуржуазном обществе, происходил двоякий природный процесс – ассимиляции и этнизации.
Вопросы этногенеза в сопряжении с природным явлением пассионарности подробно
исследовал Лев Николаевич Гумилев, а вопросы нациогенеза лучше изучены американскими
учеными, особенно в контексте общенациональной «программы аффирмативных действий»,
взявшей на вооружение ряд положений «ленинской национальной политики». Новую
нацию можно создать буквально за два-три десятка лет. Удачные недавние примеры
– «украинская нация», которую сформировала группа украинских интеллектуалов в
австрийской Галиции во второй половине позапрошлого века, или «израильская нация»,
которую взрастил «политический сионизм» буквально на наших глазах в прошлом веке.
Из неудачных примеров упомянем «тайпинов» в Китае (аналог «украинцев» в России).
Зачинатель дискуссии П. Краснов справедливо указывает, что сплачивать этносы
в некие многоэтнические общности может «общее великое Дело». «Так, строя плотины
и каналы, без которых не выжить, объединялись китайские и египетские племена
в начальный период своих государств. Таким Делом для народов СССР был Коммунизм,
который выступал заодно как мягкая «супер-религия». Совершая подвиг Индустриализации,
народы СССР служили Великой Цели, во время Служения нет места распрям».
Однако смешивать добуржуазное общество с постфеодальным, в котором на острие
мотивации и развития вышла субъектность, – нельзя. Советский коммунизм, не имея
базиса экономической самодостаточности для низовой субъектности, небезуспешно
пытался построить «новую историческую общность людей» на эрзаце «общенародной»
или «коллективной» собственности, но, в отличие от китайского коммунизма, не
сумел с началом постиндустриализма пересадить росток субъектности на более плодородную
почву «кооперативно-долевой» или «распределенно-самодостаточной» (shared) собственности.
Даже на эрзаце субъектности можно было уехать очень далеко. Субъектный Интернационализм
– это Боевое Братство при выполнении Великого Дела. «Братская семья народов»
- уместное выражение именно для случая боевого братства. «Советские агитпроповцы,
- констатирует П. Краснов, - оказались не столь уж и неправы. В Великую Отечественную
удивительное благородство и мужество проявило большинство народов СССР – украинцы
и татары, узбеки и армяне, осетины и казахи. Узбекские дехкане брали в свои семьи
русских, украинских, белорусских сирот, хотя и своих было по десять человек,
татарские крестьянки сдавали золотые серьги на постройку самолётов, армяне даже
в плену показывали редкое мужество и достоинство».
Субъектность – это современная форма пассионарности. Если создавать свою нацию
или свою национальную империю – этническое отступает на второй план, как это
и было в Великой Войне. «Узбек-командир может, конечно, продвинуть на командную
должность туповатого родственника или земляка, - пишет П. Краснов, - но завтра
ему же идти в бой с этим недоумком, за это запросто можно поплатиться жизнью.
Поэтому он, скорее всего, выберет хорошего специалиста в военном деле, чем «своего»».
Как тогда в войне, так и сегодня в бизнесе.
Великое Дело, считает П. Краснов, «может снова объединить народы когда-то непобедимого
СССР». Ясно, что «от головы» это Великое Дело не выдумаешь. Однако переназревшее
Великое Дело, которое затрагивает жизненные интересы всех наших соотечественников
на территории Советского Союза и дает просвет субъектности для каждого человека
и каждого этноса – это постиндустриальная модернизация. Ибо на наших глазах вокруг
Великого Дела постиндустриальной модернизации сплотились в единую нацию различные
этносы Индии, Малайзии, КНР, США. И сплачивается в «одно целое» Единая Европа.
И шкурническому космополитизму глобалистов противостоит праведный интернационализм
субъектистов.
Нам в нынешней десубъектизированной путинской России тоже позарез нужна субъектизирующая
постиндустриальная модернизация, чтобы почувствовать себя достойными звания человека
– субъектами исторического процесса и своей судьбы.