Скурлатов В.И. Философско-политический дневник 20040114 рассылка

Уважаемые подписчики, высылаю 2 заметки за среду 14 января 2004 года.


Зюганов и Семигин: кризис КПРФ и вызов постиндустриализма

Председатель Центрального Комитета КПРФ и одновременно Председатель Народно-Патриотического
Союза России (НПСР) Геннадий Зюганов объявил войну Председателю Исполкома НПСР
Геннадию Семигину. Г.А. Зюганов и Председатель Центральной Контрольно-Ревизионной
Комиссии КПРФ В.С. Никитин опубликовали Обращение ко всем партийным организациям
КПРФ «Серьезный урок для всех нас» (Советская Россия, Москва, 13 января 2004
года, № 4 /12492/, стр. 1). Первая же фраза звучит набатно – «Коммунистическая
партия Российской Федерации стоит перед лицом самой серьезной опасности со времени
её создания в 1993 году». Эту опасность как раз и олицетворяет Геннадий  Юрьевич
Семигин, который назван «зарвавшимся дельцом», «новоявленным капиталистом», «кремлевским
кротом», «перевертышем», «соглашателем» и т.д. 

Геннадий Семигин, горько констатируется в Обращении, взял на содержание значительную
часть аппаратчиков в центре и на местах. Здесь его первый пособник – секретарь
ЦК КПРФ Сергей Потапов, который «вместе со своим окружением под предлогом «профессионализации
партийных кадров» через НПСРовские структуры осуществлял семигинский план подкупа
секретарей ряда местных организаций».  «С прямым участием Потапова, - говорится
в Обращении, - состав съезда /IX внеочередной съезд КПРФ 28 декабря 2003 года/
был сформирован во многом из людей, попавших в зависимость от г-на Семигина.
Причем немало делегатов якобы с мест на деле были москвичами – работниками Исполкома
НПСР и партаппарата. Это привело к абсурдной попытке выдвижения бизнесмена –
миллионера Семигина кандидатом в президенты от партии трудящихся, партии народа».


Меня сразу покоробило это противопоставление конкретного «миллионера» и абстрактных
«трудящихся». Если КПРФ вслед за КПСС считает себя «партией всего народа», то
миллионеры и вообще предприниматели и «национальная буржуазия» - наиболее продвинутые
и активные представители народа. Зачем их третировать и отшвыривать? И не «абсурдно»
выдвинуть «миллионера» - чтобы заработать миллион, мало быть балаболкой, надо
из себя что-то представлять.

На самом деле ввиду явного провала политической линии нынешнего руководства КПРФ,
в партии разгорелась борьба за власть. Геннадий Юрьевич Семигин решил «приватизировать»
КПРФ, стать её лидером. В борьбе все средства хороши, в том числе установление
финансового контроля над партийными функционерами. Если  деньги для партаппаратчиков
оказались убедительнее призывов Зюганова, то Зюганову надо спрашивать с себя
– значит, его призывы неконкурентоспособны. «В КПРФ, - справедливо отмечается
в Обращении, - полная свобода обсуждения вопросов стратегии и тактики, всех текущих
дел», хотя у нас скорее, самокритично признается далее, - «нехватка свежих идей
и конкретных действий». И для многих  руководителей организаций КПРФ - лучше
живые деньги, чем тухлые идеи.

Зюганов в Докладе «Укрепим КПРФ – возродим Россию» на IX внеочередном съезде
КПРФ так высказался о сути своих разногласий с Семигиным (Правда, Москва, 13-14
января 2003 года, № 3 /28617/, стр. 2):  

«У нас с ним принципиально разошлись позиции в двух вещах: в том, что партию
нельзя приватизировать, и в том, что если ты хотел помочь патриотическому движению,
есть фонд народного блока – перечисляй средства в него. А дальше будем распределять
коллективно. Этот порядок он не принял, платит напрямую, что запрещено и законом,
и элементарными нормами политической этики».

Раз за разом Зюганов наступает на одни и те же грабли – приближает активных и
 перспективных людей, но не убеждает их. Если бы он превосходил их в пассионарности,
как Жириновский превосходит своих элдэпээровцев, или в интеллекте, как Лимонов
превосходит своих национал-большевиков, то вряд ли бы кто вознамерился «приватизировать»
КПРФ у него под носом. А поскольку такая ситуация налицо, волей-неволей возникает
вопрос о лидерстве.

«Немалая доля ответственности за происходящее лежит на нас - руководителях партии,
- опять-таки самокритично признается в Обращении. - Мы недооценили опасности
«рыночных зависимостей» в партийных делах, цинизм, беспринципность и агрессивность
людей, попавшихся на семигинский крючок. Руководство партии не приняло своевременных
мер по предотвращению коррозии. В ряде организаций метастазы проникли глубоко
и предстоит серьезное лечение. Мы в руководстве всегда строили отношения на доверии.
Это нормально и правильно! Но доверие не должно перерастать в беспечность. Это
очень серьезный урок для всех нас. 

В ближайшие полгода предстоит отчетно-выборная кампания во всех парторганизациях.
Наша главная задача - помочь здоровым силам отмобилизоваться и прийти к X съезду
партии помолодевшими, умудренными опытом борьбы и еще более крепкими. На X съезде
должно произойти очищение партии от новой волны перевертышей и восстановление
ее роли как партии ленинского типа. Все организации должны привести свою работу
в соответствие с Уставом КПРФ и дать отпор попыткам разрушения партии, превращения
ее в прислужницу капитала и нынешнего режима».

Обвинение Геннадия Семигина в сотрудничестве с Кремлем действительно серьезно.
Если Семигин остается действующим бизнесменом, то его при нынешней бесконтрольной
власти Путина и его «правоохранителей» очень легко разорить и посадить. Я сам
на себе испытал, как элементарно это делается на ровном месте. Обо мне – неинтересно,
но тогда вспомним про Святослава Федорова, Михаила Живило, Александра Тихонова,
Владимира Гусинского, Бориса Березовского и его людей, Вячеслава Григорьева,
Юрия Давыдова, Эдуарда Лимонова, Михаила Ходорковского и его людей. Обо всех
этих сфабрикованных «делах» я уже многократно писал в своей газете «Возрождение»
и в заметках-рассылках своего «Философско-политического дневника». Уверяю, ныне
царит полный произвол.

 Естественно, бизнесмен Семигин тоже под ударом, как и остальные. Правда, депутатская
неприкосновенность в данной ситуации очень много значит, а Геннадий Юрьевич,
напомним, прошел одномандатником от Хакассии и в нынешний состав Государственной
Думы РФ. Так что некоторая свобода рук у него имеется, и если он человек честолюбивый,
то плевать ему на мнение Владислава Суркова и даже Владимира Путина. Он экономически
самодостаточен – значит, не холуй. И наверняка у него имеется заначка за рубежом,
за пределами досягаемости нынешних путинских «правоохранителей».

К сожалению, я не знаю Геннадия Юрьевича Семигина лично, чтобы судить о нем увереннее
и полнокровнее. Вот Геннадия Андреевича Зюганова я лично знаю с 1990 года и отношусь
к нему с теплотой и уважением. Однако в политических оценках его действий я стараюсь
придерживаться беспристрастности. Я переживал за неудачную предвыборную кампанию
КПРФ прошедшей осенью, за неуклюжие отношения Зюганова с Глазьевым, за отсутствие
убедительной программы партии.  Поскольку КПРФ выступает против режима Путина
и, при всех своих недостатках, все же не является марионеткой компрадорствующего
Кремля, я на парламентских выборах проголосовал за список КПРФ. И обстановка
в КПРФ мне не безразлична.

Скупые анкетные данные о Геннадии Юрьевиче Семигине довольно красноречивы. Он
родился сорок лет назад – 23 марта 1964 года. Перед избранием в декабре 1999
года депутатом Государственной Думы РФ по списку КПРФ являлся председателем автономной
некоммерческой  организации «Центр защиты экономических и социальных прав граждан».
С января 2000 года стал заместителем председателя Государственной Думы РФ третьего
созыва и сопредседателем депутатской Аграрно-промышленной группы.

Он окончил Рижское высшее военно-политическое училище в 1985 году, Московский
юридический институт в 1993 году и Финансовую академию при Правительстве РФ в
1999 году. Был руководителем Центра политологии Института социально-политических
исследований Российской Академии наук, защитил докторскую диссертацию. 

Предпринимательством занимается с конца 1980-х годов. В 1990 году в возрасте
25 лет создал «Центр экономики» и российский акционерный концерн «АКРОС», возглавлял
Российскую финансово-промышленную группу, Республиканский инвестиционно-промышленный
консорциум «С-ГРУПП». 

В 1991 году двадцатисемилетний Геннадий Юрьевич Семигин стал президентом Конгресса
российских деловых кругов. Он является членом клуба «Реалисты», членом Правления
Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), членом Российской
трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений, а также
избран академиком Российской академии естественных наук, действительным членом
Академии социальных наук и Академии политической науки РФ. 

В 1996 году он учредил Национальный общественно-научный фонд, призванный содействовать
развитию науки в России.

Кроме того, он был чемпионом СССР по каратэ и является мастером спорта по каратэ
и кандидатом в мастера спорта по боксу и дзюдо.

Газета «Новые Известия» называет его «самый богатый депутат Госдумы четвертого
созыва» (14 января 2004 года, №  3. стр. 2). Мол, доход его в 2002 году составил
289365 рублей, или около 7 тысяч долларов, зато на банковских счетах у него –
без малого 500 миллионов рублей, или около 17 миллионов долларов. Но это не очень
много, если сравнить с состоянием ряда других депутатов.

Как бы то ни было, анкетные данные Геннадия Семигина весьма впечатляют. Лишь
один «минус» для политика – пока не сидел за решеткой, но у него ещё вся жизнь
впереди. Он бодро едет на ярмарку, а Геннадий Зюганов – явно возвращается с неё.

Я делаю такой вывод не на основании межличностных сравнений, тем более что я
лично не знаю Г.Ю. Семигина и его программу (надеюсь это восполнить в ближайшее
время), а на основании анализа тех «вызовов», с которыми сталкивается нынешняя
Россия, и тех «ответов», которая на них дает КПРФ во главе с Г.А. Зюгановым.
Сразу скажу – «ответы» неадекватны! 

Главнейший и острейший «вызов» - необходимость постиндустриальной модернизации.
Этот вызов – всемирен. Первыми его приняли и достойно на него ответили США при
Рональде Рейгане и КНР при Дэн Сяопине. Пытался на него ответить и Михаил Горбачев
в СССР со своей злосчастной «перестройкой». Мелькнул было просвет свободного
низового предпринимательства, этой обязательнейшей предпосылки постиндустриального
рывка, но к власти пришли компрадоры, которые постарались, особенно после Осени-1993,
перекрыть кислород национальной буржуазии. Создается впечатление, что Зюганов
вообще недооценивает базисный вызов постиндустриализма.

Сегодня мы деградировали до сомосы. Насущнейшая политическая задача, стоящая
перед Россией, – народно-демократическая или, точнее, мелкобуржуазно-демократическая
революция, которая открыла бы путь постиндустриальной модернизации. Однако российское
общество ныне переживает глухую пору реакции и депрессии, и лозунг какой-либо
революции звучит пока смешно. 

У трезвомыслящего человека, говоря словами из доклада Геннадия Зюганова на съезде,
«иногда складывается впечатление, что власть в основном занимается растлением
и уничтожением населения и поставкой за границу сырья, дешевых инженеров и проституток».
И обездоленные наши соотечественники, все эти нищие бабульки, пьянь, люмпен-интеллигенты
и маргиналы смирились со своим убожеством и с распадом своей страны и готовы
и впредь голосовать за мародеров.

Тем не менее для того и существуют политические партии, чтобы идти впереди деморализованного
«электората» и формулировать программные «ответы» на угрожающие «вызовы». Первый
«ответ» - что с нами происходит, в чем суть нынешнего режима, препятствующего
нашей стране модернизироваться, а нашему народу – выживать. К сожалению, Зюганов
продолжает мыслить здесь шаблонными схемами, годившимися когда-то при исследовании
классических стран капитализма. Между тем нынешний российский капитализм – имеет
отдаленное отношение к классическому западному, ибо является периферийным и зависимым,
то есть компрадорским, который давно известен специалистам по «третьему миру»,
особенно по Латинской Америке и Африке. 

Ещё существеннее - Зюганов продолжает мыслить категориями индустриального, а
не постиндустриального общества, а индустриализм и постиндустриализм – это две
большие разницы, это совсем разные ведущие социальные слои.

У нас в обществе, в отличие от США, Европы, Японии и других стран передового
капитализма, ведущую роль играет не национально-государственнические и модернизационно-субъектизирующие,
а контрнационально-шкурнические и демодернизационно-десубъектизирующие силы,
среди которых две группировки  постоянно грызутся между собой за власть – компрадоры-олигархи-сырьевики
и силовики-«хунтовики»-«правоохранители» (сомоса). Если в классических странах
капитализма иногда возникал режим личной власти (Бонапарт, Муссолини, Гитлер),
который тем не менее пусть даже  в извращенной форме заботился о национально-государственных
интересах своей страны, то режим личной власти в зависимых странах типа нынешней
России – это нечто подобное полуторавековой  латиноамериканской сомосе, заботящейся
только о своих шкурных интересах в ущерб интересов страны и народа (пожалуй,
исключение - Пиночет в Чили). 

Зюганов же, избегая определения «компрадорский», в своем докладе «Укрепим КПРФ
– возродим Россию» указывает в качестве антинародных сил «союз олигархического
капитала, чиновничества всех уровней и криминала». Говорят, простота хуже воровства.
И Зюганов продолжает: «Проще говоря – пирамида о трех гранях: чиновники, бандиты
и бизнес. Впрочем, отличать их друг от друга становится всё сложнее».

Такая огульно-публицистическая оценка – непростительна для марксиста-ленинца.
Надо всегда указывать ведущую силу, доминирующую тенденцию. А доминирует ныне
в России – именно сомоса. Это – главный враг нашего будущего. Против него и надо
концентрироваться и объединяться. Расплывчатость социально-классового анализа
– не просто неуместна, а вредна. Разве можно весь бизнес, то есть всё предпринимательство,
объявлять врагами? Более того, есть хищники-компрадоры сознательные и потому
вражеские, и есть компрадоры поневоле, которые могут стать союзниками национально-державных
сил. 

А Геннадий Андреевич Зюганов, в отличие от Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича
Сталина, оказался не в состоянии постичь диалектику текущего момента и выявить
«межимпериалистические противоречия» и воспользоваться ими, вступить в союз с
обиженной группировкой «олигархов» против более  сильной группировки, повести
за собой недовольных режимом сомосы, возглавить буржуазно-демократическую революцию,
как делали марксисты-радикалы в России в 1905 году или Фидель с Че на Кубе в
конце 1950-х годов или сандинисты в Никарагуа. Вместо этого Зюганов в Докладе
говорит об «олигархическом факторе», «который нам навязали и раскручивали беспощадно,
склеивали нас с березовскими, ходорковскими, с кем угодно». Нельзя скатываться
к сектантству и к отжившему доктринерству! Я уже не раз отмечал, что антиолигархические
лозунги КПРФ осенью 2003 года работали на пользу Путина, а выигрышнее было, держа
под прицелом также президентские выборы в марте 2004 года, разоблачать компрадорско-полицейскую
сомосу, привлекая на свою сторону наиболее активную часть населения, лидеров
общественного мнения – предпринимателей. 

Правда, перед лицом очевидных социально-политических фактов Зюганов делает оговорку,
пусть не совсем корректную и скорее публицистическую, насчет вышеперечисленных
трех врагов «трудящихся» – «Но в последние годы баланс сил между ними изменился.
Если раньше государство подчинялось олигархии, то теперь госаппарат как отдельная
социальная группа, используя силовые методы, подмял под себя олигархический и
криминальный капитал. СМИ, гордившиеся тем, что они стали «четвертой властью»,
сведены до уровня придворной обслуги». Мол, «дело идет к бонапартизму, то есть
к режиму личной власти».

Это – возвеличивание Путина, уравнивание его пусть со спорным, но все же с более
или менее патриотичным Бонапартом, а не с компрадорской сомосой. Режим личной
власти уже существует, и конца ему не видно, но в стране периферийного зависимого
капитализма он предстает в своей шкурной ипостаси - именно сомосы.

Наконец-то и до КПРФ дошло, что народ рассыпался, «трудящиеся» превратились в
неоформленную абстракцию, а прежнего индустриального «рабочего класса», на который
так любят ссылаться ортодоксы-коммунисты типа Виктора Анпилова, - в России уже
нет. И нечего удивляться. Ведь если в стране нет «критической массы» низовых
экономически-самодостаточных и потому граждански-субъектных хозяев («третье сословие»,
«средний класс», «национальная буржуазия»), то нет ни самостоятельного капитализма,
ни нации, ни национального государства, ни гражданского (= буржуазного - от слова
«бург», «град») общества, ни демократии, ни рабочего класса, а есть деклассированные
«работяги». 

«Привычная для нас структура – рабочий класс, крестьянство, интеллигенция – рухнула,
- признает Геннадий Андреевич. – С разгромом советской экономики, основанной
на крупной индустрии и коллективных хозяйствах, рабочий класс в немалой степени
деклассировался… Интеллигенция – саморазрушилась под воздействием «реформ»… Возникли
совершенно новые, непривычные социальные группы, к примеру, мелкие и средние
предприниматели. Чиновничество превратилось в отдельную группу со своими особыми
интересами. Резко расширилась прослойка маргиналов – людей, выброшенных из жизни,
без устойчивых политических взглядов, занятых выживанием. Все эти группы ещё
в состоянии движения. Ни численность, ни психология, ни социально-классовые интересы
этих групп четко не определились». Короче – пока нет ни народа, ни тем более
нации, и соответственно «партия всего народа» должна быть прежде всего  партией
«авангарда», то есть наиболее стремящихся к субъектности сограждан. 

Самые же активные новые социальные группы во всем мире и в России сопряжены с
постиндустриализмом, о чем у Зюганова нет ни слова. Социальные классы и слои,
сопряженные с индустриализмом, в том числе официальная опора КПРФ -  традиционный
индустриальный «рабочий класс», уже сходят с политической авансцены даже в тех
странах типа КНР, где в русле постиндустриальной модернизации развертывается
сверхиндустриализация. Китайские коммунисты, в отличие от российских, мыслят
категориями постиндустриального общества, о чем свидетельствует их только что
принятая новая доктрина «трех представительств» (под «третьим представительством»
понимается национально-патриотическое  предпринимательство, ориентированное на
постиндустриальную модернизацию Китая). Увы, Зюганов вообще не держит в уме успешнейший
опыт китайских товарищей и отстает от эпохи по меньшей мере не четверть века.

Конфликт между Зюгановым и Семигиным, поддерживающим Глазьева, надо истолковывать
глубже – не просто как борьбу за власть в крупнейшей оппозиционной организации
и не как антагонизм разных тактик и тем более не как межличностный конфликт,
а  прежде всего как проявление противоречия между индустриализмом и постиндустриализмом.
КПРФ, в отличие от КПК, пока не сумела сопрячься с постиндустриализмом и потому
продолжает оставаться партией прошлого, а не будущего. Такое положение не устраивает
многих в КПРФ. Соответственно возник кризис, который не устранить изгнанием Семигина
вслед за Глазьевым. Переход на позиции постиндустриализма решительно меняет и
усиливает всю политику КПРФ, в том числе и по отношению к главному олицетворению
нынешней десубъектизации и демодернизации России – к Путину.

Геннадий Зюганов правильно отмечает, что «главный вопрос размежевания в обществе
– отношение к Путину». Президентская форма правления, как и самодержавная монархия,
присуща странам с экономически-несамодостаточным (= бедным) населением, а такое
суперпрезидентство, как ныне в России, - удел стран зависимых. Как сказано в
Обращении, «противодействовать разрушению России и геноциду русского и других
народов России или сотрудничать с режимом, прикрываясь фразами о социальном партнерстве?».
Однако Зюганов, считаясь с высоким рейтингом Путина среди низов, не дает внятного
и резкого определения этой политической фигуры, фактически выводит его и насаждаемый
им режим из-под острия критики. «Он так и не стал самостоятельной фигурой, -
вдруг делает неожиданный вывод Зюганов. – Путин – лишь имитатор державности.
Многие из тех, кто его поддерживает, или простаки, обманутые телеящиком, или
карьеристы – «корытники», как их зовут в народе, приватизировавшие целые республики,
края и области. Реальные центры принятия решений – за пределами Кремля. По сути
дела, страной руководит некий тайный орден либеральных иезуитов».

Для меня такая конспирологически-публицистическая оценка – странная в устах политика.
Путин, как всякая сомоса, достаточно независим от непосредственного окружения,
тем более от многочисленных «либеральных иезуитов». Решение арестовать Михаила
Ходорковского принимал не какой-то мифический «орден», а лично Путин. В другом
месте своего обширного доклада на IX внеочередном съезде КПРФ 28 декабря 2003
года Зюганов указывает, что «Путин – подлинный лидер этой партии» /«Единая Россия»/,
причем «он отнюдь не центрист, а сторонник зоологического либерализма, смертельного
для России». 

И опять Зюганов идеологизирует Путина и тем самым представляет его чуть ли не
борцом за какую-то идею, пусть смертоносную для России, но идею, между тем как
любая сомоса – прежде всего шкура. Прочитав доклад Зюганова – так и не поймешь,
«кто есть мистер Путин?», ибо отсутствует внятное и понятное разоблачение этого
очень умелого лицедея. Как будто нам в России никакие законы истории не писаны,
и Путин – некий уникум, не подпадающий ни под какую классификацию. Между тем
такие путины – типичны в «третьем мире». 

И прав Зюганов вот в чем – «Не исключено, что перед /президентскими/ выборами
снимут Чубайса, начнут ругать Ельцина, крутить советские фильмы не только утром,
но и вечером, петь советские песни, поставят памятник Андропову, начнут славословить
Сталина. Народ воодушевится и проголосует за «новых патриотов»». 

Если почитать жизнеописания разнообразных латиноамериканских сомос, с потрохами
отдавшихся «дяде Сэму», то излюбленным их предвыборным приемом, наряду с вдруг
резво начинающейся «борьбой с коррупцией», была резкая критика североамериканских
«гринго». Электорат млеет, а они покричат и покритикуют – а после выборов едут
принимать поздравления в США, заверяют в своей неизменной преданности. Сейчас
из Кремля и Министерства обороны РФ (Сергей Иванов) уже стали раздаваться филиппики
против организации военных баз США и НАТО в восточноевропейских странах и в ряде
постсоветских республик. 

И вот уже заголосили всевозможные записные патриёты и идиёты о «сдвиге Путина
в сторону державности и русского национализма» и о наконец-то начавшемся «вставании
России с колен». Три года и десять месяцев правящая клика сдавала где могла позиции
России и предавала её интересы, добивалась одностороннего разоружения, за бесценок
отправляла в США оружейный уран, убивала «русский космос», блокировала постиндустриальную
модернизацию и проводила политику демодернизации страны и депопуляции (вымирания)
её населения, выдавливала за рубеж десятки тысяч молодых конкурентоспособных
специалистов, - и вдруг за два месяца до очередных выборов прозрела? Электорат,
конечно, купится на дешевый пиар, но здравые политики должны раскрывать людям
глаза. Самое же главное – людям надо предложить ясную конкретную программу выхода
из компрадорско-шкурнического тупика, избавления от сомосы.

Чтобы сконцентрировать все здоровые общественные силы на борьбу с сомосой, необходимо
выдвинуть такие конкретные предложения «ответов» на «вызовы» постиндустриализма,
от которых правящей шкурной клике заведомо невозможно убедительно отказаться
и отмахнуться. Надо навязать обществу дискуссию по этим конкретным предложениям.
Тем самым будет формироваться антикомпрадорское общественное мнение, которое
проложит дорогу к политической мобилизации оппозиционных сил и в конечном счете
– может быть, при следующем поколении - к революционному или даже к некровопролитному
оттеснению сомосы от власти. 

Подобную надпартийную конкретнейшую Программу постиндустриальной модернизации
России «Путь из тупика» разработала группа экспертов, в которую вхожу и я. Вокруг
этой базисной Программы можно создать такую же широкую коалицию патриотических
сил, какой в канун решительной схватки патриотов с компрадорами осенью 1993 года
стал Фронт Национального Спасения (ФНС). Я был одним из сопредседателей ФНС и
знаю «кухню» подобных коалиций. В ФНС доминировала «национальная буржуазия»,
и мы объединились в борьбе против  компрадорского грабежа нашей страны. Сегодня
мы вполне можем союзничать в борьбе за постиндустриальную модернизацию России.

КПРФ в рамках такой коалиции уже не может и не должна претендовать на руководящую
роль, как она практиковала и все ещё практикует в рамках НПСР. Патриоты возлагали
большие надежды на КПРФ и были обмануты. «Мы дважды получали весьма приличный
мандат доверия от избирателей, - признает Зюганов в Докладе на IX внеочередном
съезде КПРФ 28 декабря 2003 года, - и, к сожалению, не сумели им толком распорядиться.
Последствия – очевидны».

Одно из очевидных последствий – КПРФ потеряла право на доминирование в патриотическом
движении. Это не значит, что на КПРФ, погрязшей ныне во внутрипартийных склоках
и не имеющей пока внятной программы вывода России из путинского тупика, лучше
поставить крест. КПРФ – единая или расколотая на два крыла или на две части –
может конструктивно работать в рамках широкой народно-демократической коалиции
за постиндустриальную модернизацию России, как её основатели работали наряду
с другими в рядах ФНС. Я помню, как с осени 1992 по осень 1993 года мы собирались
в редакции газеты «Правда», как в заседаниях руководства ФНС выступал с разумными
предложениями Геннадий Андреевич Зюганов, как неплохо шла совместная работа (я
отвечал за уличные акции). Почему на новом витке нам не возобновить сотрудничество?


На острие непосредственной прямой борьбы с компрадорами находились тогда не коммунисты,
а мы, представители мелкобуржуазно-революционной демократии. КПРФ предпочитала
уклоняться от физического столкновения. Мы не уклонялись. Увы, КПРФ после своего
успеха на выборах в Государственную Думу в декабре 1993 года стала, пользуясь
своими депутатскими возможностями, постепенно оттеснять нас, а затем создала
вместо ФНС - подконтрольный себе НПСР.

Кстати, в деятельности ФНС участвовал не только Зюганов, но и его тогдашние оппоненты
из коммунистов – Виктор Анпилов, Анатолий Крючков, Сажи Умалатова, Олег Шенин.
И в предлагаемой коалиции вполне могли бы вместе работать Геннадий Зюганов и
Геннадий Семигин, не говоря уже о Сергее Глазьеве. Разумеется, представители
«национальной буржуазии» особо заинтересованы в постиндустриальной модернизации
России и потому играли бы не последнюю роль в коалиции. Здоровые силы партии
«Яблоко», СПС и других либеральных и общедемократических организаций тоже могли
бы занять в ней достойное место.

Не будем строить утопий. Лидерские амбиции и межличностные ссоры не позволят
многим видным деятелям левой и правой оппозиции участвовать в намечающемся широком
Народном Фронте за постиндустриальную модернизацию России. Но кроме старых лидеров,
есть молодая поросль, которая может раскрыться и вырасти в работе по руководству
Фронтом, будучи его сопредседателями, секретарями, координаторами. Кроме ФНС
с его классическим коллегиальным руководством, вспомним «неосоциалистический»
Московский Народный Фронт (МНФ) и наш «неостолыпинский» Российский Народный Фронт
(РНФ), где прошли политическую обкатку многие нынешние известные деятели от Владимира
Жириновского до Бориса Кагарлицкого. 

Оргструктура Народного Фронта – весьма эффективна и перспективна в странах, где
идет борьба за национальное и социальное освобождение. Как показывает богатый
опыт Латинской Америки,  никакая партия в условиях господства сомосы не способна
в одиночку справиться с компрадорством и тем более ответить на вызов постиндустриализма.

Могут возразить – а Индийский Национальный Конгресс в Индии, а Гоминдан в Китае?
Однако там национально-освободительное движение начиналось не из-под «формально-демократической»
сомосы, как вынуждены начинать мы в нынешней России. Нет,  в Индии оно формировалось
в условиях феодально-колониального правления, а в Китае - в условиях феодально-компрадорского,
когда эффективными оказывались политические организации национальной буржуазии,
на плечах которых врывались в политику коммунисты. При сомосе же с её налаженной
системой административного ресурса и силовой репрессии и почти поголовного электорального
«одобрямс» - эффективнее представляется Народный Фронт (впрочем, не исключено
его скорое или нескорое преобразование в более централизованную политическую
организацию типа Индийского Национального Конгресса или, нам ещё ближе, Африканского
Национального Конгресса). 

Нельзя объединить всех, ибо всегда неизбежны острые разногласия, особенно по
тактике достижения конечного результата – оттеснения сомосы. Стратегия - постиндустриальная
модернизация, и здесь возможен самый широкий спектр левых и правых и прочих союзников.
Не секрет, что многие надеются уговорить сомосу отказаться от демодернизации
страны и десубъектизации населения и потому склонны к оппортунизму и соглашательству,
их легко обмануть обещаниями, демагогией и лицедейством, в котором Путин весьма
преуспевает. Другие, в том числе я, видят выход из тупика в народно-демократической
революции, хотя признают, что не обязательно она пройдет через «штурм казарм
Монкадо», когда малая горстка мелкобуржуазно-революционного авангарда под руководством
Фиделя Кастро свергала компрадорско-полицейский режим кубинского сомосы Батисты.
Не исключено, что при некоторых обстоятельствах (в случае массовой поддержки)
эта революция может принять форму «бархатной» или «розовой». 

Ускорение или торможение революционно-демократического процесса во многом зависит
от расклада сил в КПРФ, от хода и исхода развертывающейся кампании по выборам
президента России. Как известно, Геннадий Семигин и Сергей Глазьев поддерживают
друг друга. Если Сергей Юрьевич сумеет пройти Центризбирком и будет реально бороться
с Путиным за президентское кресло, то ему потребуется широкий фронт поддержки.
Антиолигархическая карта – заведомо проигрышная для Глазьева, как она была проигрышна
для КПРФ на прошедших парламентских выборах (это значит играть с Путиным в поддавки
на его поле, где он благодаря аресту Ходорковского сильнее). А вот выдвинуть
Программу постиндустриальной модернизации России, противопоставив её путинской
полицеизации-сомосизации и соответственно демодернизации и депопуляции страны
– значит привлечь многих молодых и продвинутых сторонников. Тогда будет реальна
перспектива второго тура, что существенно ослабит позиции (рейтинг) Путина и
приблизит избавление. 

Судьба КПРФ сейчас зависит от успеха или неудачи Глазьева. Если Глазьев добьется
относительного успеха (второе место и второй тур) – то Семигин оттесняет Зюганова.
Если Глазьев не проходит Центризбирком или, пройдя, ограничится антиолигархической
риторикой и тем самым поспособствует победе Путина уже в первом туре – то Зюганов
тормознет Семигина. Впрочем, при любом исходе кризис КПРФ может быть преодолен
в рамках широкой коалиции оппозиционных сил, поставивших реальную цель ответить
на вызов постиндустриализма.

Как могут участвовать в этой коалиции «правые» и вообще демократическо-либеральные
силы? Ясно, что сами по себе они не в состоянии оттеснить или хотя бы обуздать
сомосу. Естественно, они пытаются объединиться друг с другом. Так, вечером 13
января 2003 года их представители собрались в Музее и Общественном центре А.Д.
Сахарова в Москве, чтобы вне традиционных структур СПС и «Яблока» попытаться
сформировать либо широкий Демократический фронт, либо Демократический клуб (термин
депутата ГосДумы РФ Владимира Рыжкова). Остро подискутировали между собой лидеры
различных правозащитных и общественных    организаций, но договориться, увы,
не удалось. Категорически против объединения выступили Сергей Ковалев, Людмила
Алексеева, Валерий Абрамкин и Константин Боровой. Говорят, самые дельные предложения
в пользу объединения вынес на обсуждение Евгений Ясин: «Чтобы как можно шире
объединиться, сегодня нужна очень узкая платформа – то есть совсем мало требований,
чтобы участвовали как можно больше людей. Только с одной задачей – защитой демократических
завоеваний, противостоянием авторитарно-тюремному режиму».

Я согласен с Ясиным насчет «очень узкой платформы», однако предлагаемый им основной
лозунг «защита демократических завоеваний» (под которым, разумеется, подписываюсь
двумя руками) считаю сугубо надстроечным и потому совсем  недостаточным. В нищей
стране не может быть никакой устойчивой демократии, потому что, например, та
же люмпен-интеллигенция, озабоченная  проблемой  животного выживания, проявляет
«стокгольмский синдром» и поддерживает сомосу. И для неё, как и для работяг,
важный лозунг «защиты демократических завоеваний» - пустая абстракция, не колышет.
А компетентный профессионал не будет рисковать и предпочтет уехать за рубеж,
чем бороться с произволом здесь. 

Вообще на надстроечных лозунгах и пожеланиях, сколь бы они не были прекрасны,
- далеко не уедешь, хотя демократическо-либеральные круги мыслят в основном 
ими, гипнотизируясь западной надстройкой. Но прежде, чем на Западе появилась
нынешняя действительно весьма привлекательная демократическая надстройка, там
укрепился базис низовой экономической самодостаточности и тем самым субъектности.
Так что главнейшей предпосылкой демократизации и субъектизации России и соответственно
её постиндустриальной модернизации является базисное  взращивание «критической
массы» низовой экономической самодостаточности. 

Нужно помочь вырасти новому социальному слою, который стал бы социальной и материальной
опорой гражданского постиндустриального общества. Ростки его у нас имеются –
компетентные конкурентоспособные профессионалы. Сомоса явно выдавливает их за
рубеж, опустынивая и демодернизируя Россию. Нам же надо добиваться создания таких
условий, чтобы этим профессионалам было выгодно  оставаться на Родине и зарабатывать
по мировым расценкам здесь как для себя, так и для страны. Таково ключевое базисное
Предложение 1 нашей Программы постиндустриальной модернизации России «Путь из
тупика» - «Создать налогонеоблагаемый модернизационный сектор экономики». От
государства не требуется ни копейки – только требуется раскрепостить наше ориентированное
на экспорт инновационное, венчурное, аутсорсинговое предпринимательство.  

От такого предложения сомосе трудно отмахнуться и отказаться, и никакое самое
изощренное лицедейство не поможет Путину увернуться от прямого ответа – дает
он свободу хайтековскому предпринимательству или нет. Дать свободу богатеть он
не может, ибо, будучи неглупым политиком, прекрасно понимает, что если человек
становится экономически-самодостаточным, то он – естественный враг произвола,
полицейщины, авторитаризма. Нищие люди – естественная опора сомосы, и Путин не
будет рубить сук нищеты, на котором сидит. В то же время он не может прямо выступить
против известного лозунга любой постиндустриальной модернизации «laissez-faire
для hi-tech», потому что в таком случае подтвердит оценку «совести США» влиятельнейшего
сенатора Джона Маккейна, что «Россия при Путине стала  скатываться к режиму Муссолини»,
и даже может лишиться места в «Большой Восьмерке», подвергнуться остракизму в
«мировом сообществе». Кстати, сам Муссолини никогда бы не стал препятствовать
режиму максимального поощрения    отечественного хайтека, поскольку был все же
не шкурной сомосой, а считал себя итальянским патриотом. Так что на этом конкретном
«безобидном» лозунге освобождения негосударственного хайтека (на самом деле он
взрывает нынешний, как говорит Евгений Ясин, «авторитарно-тюремный режим») можно
надежнее сплотить антисомосовские силы, чем на какой-либо надстроечной абстракции.


Если сложится коалиция за постиндустриальную модернизацию России, то кто сможет
олицетворять её? Коллегиальное руководство – хорошо, но наши бедные (экономически-несамодостаточные)
сограждане склонны персонифицировать каждую политическую линию и кампанию. У
нас в ФНС озвучивал лозунги и представительствовал обычно или Илья Владиславович
Константинов, или Сергей Николаевич Бабурин. А в планируемой коалиции «постиндустриальной
России»?

Прежние партбоссы, тем более проигравшие парламентские выборы, вряд ли смогут
занять здесь первые роли. Требуются новые лидеры. У общественности на слуху –
прежде всего Михаил Ходорковский, а также Юрий Болдырев, Владимир Рыжков и ряд
других депутатов и политиков. Однако, учитывая начавшуюся кампанию по выборам
президента России и задействованность в ней различных политических сил, следует
учитывать также потенциал Ирины Хакамады и Ивана Рыбкина. А как же КПРФ? С какими
предложениями – лицом к прошлому или к будущему - выйдет на выборы её кандидат
Николай Харитонов? А разве тандем Глазьев-Семигин не способен усилиться и захватить
политическую инициативу, если возьмет на вооружение лозунг постиндустриальной
модернизации? По-моему, сейчас наибольшие шансы на лидерство в патриотическом
движении получит тот политик, который сумеет заполнить образовавшийся «программный
вакуум». 

Как видим, от ответа на вызов постиндустриализма зависит судьба не только России,
но и крупнейшей её оппозиционной партии (КПРФ), а также расклад политических
сил в стране на ближайшие месяцы и годы. 


Модернизатор ли Михаил Ходорковский?

Я скептически отношусь к историку и политологу Александру Львовичу Янову, как
и он ко мне, однако в последней своей весьма путаной статье «Борьба с массовой
апатией как платформа либералов: Что нужно сделать, чтобы в России все-таки состоялось
экономическое чудо» (Независимая газета, Москва, 14 января 2004 года, № 3, стр.
7) он приводит довольно интересные сведения и соображения.

Себя он аттестует как знатока проблем модернизации России. «История неудач модернизации
с самого начала российской государственности, - пишет он, - моя специальность.
Я написал о ней много книг, опубликованных во многих странах». И Александр Янов
воспроизводит приговор сегодняшних западных экспертов – «Россия так же безнадежна
в начале XXI века, хладнокровно констатируют они, как была в начале века XX.
После августа 1991-го в Москве произошло то же, что в Петрограде после февраля
1917-го: очередной фальстарт». 

Сравнение правильное – и в феврале-1917, и в августе-1991 победила либеральная
 интеллигенция, поставившая надстройку впереди базиса и в итоге направившая телегу
российской государственности в придорожный кювет, в исторический тупик. А был
ли другой вариант? Александр Янов уверяет, что возможен был «путь  Канады, а
не Венесуэлы или Нигерии, безнадежно коррумпированных своими нефтяными богатствами».
Я тоже считаю, что путь Канады или Малайзии – самый хороший для России, но он
возможен лишь при условии, что политическую погоду в стране определяет и заказывает
национальная, а не компрадорская буржуазия. 

Александр Янов не проводит различий между компрадорским хищничеством и производительным
предпринимательством или между компрадорами-сырьевиками и компрадорами-силовиками,
без чего невозможно понять политическую ситуацию в современной России. Он предпочитает
смотреть на Россию в телескоп, а не в микроскоп. Он ссылается на требование Ричарда
Перла, поддержанное сенаторами Маккейном и Либерманом, исключить Россию из «большой
восьмерки». Мол, по Перлу, «Россию приняли в клуб самых экономически могущественных
держав современного мира, по сути, в кредит, основываясь на честном слове Путина,
что миру вскоре предстоит увидеть новое экономическое чудо», когда финансовая
прозрачность экономики гарантировала бы искоренение коррупции, независимый суд
увенчал бы правовую реформу, а гарантией стабильности служил диалог между властью
и обществом. «Короче, условие обещанного чуда должна была стать полная и безусловная
модернизация России». 

«И вдруг, - пишет Александр Янов, - всё на глазах рухнуло. Единственная финансово
прозрачная компания, служившая живым свидетельством, что экономическое чудо в
России и впрямь возможно, оказалась ошельмована и создатель её – в тюрьме. Обещанный
диалог между властью и обществом был сорван, суд объявлен независимым без всякой
правовой реформы, политическая стабильность сменилась привычной непредсказуемостью.
Впечатление такое – и вовсе не у одного Перла – словно на пути скоростного поезда
российской модернизации кто-то разобрал рельсы. И на полном ходу поезд пошел
под откос».

Самое главное отличие сегодняшних дней от революционного 1917-го года – «тогда
был всплеск политического энтузиазма, а сейчас застойная политическая апатия»,
которая резко ослабляет «либеральную Россию» (А.Л. Янов называет её «европейской
Россией»). Как же разбудить массы и побороть апатию? 

В главке «Мы не хуже Малайзии» Александр Янов указывает проблеск выхода:

«Так существуют ли при нашей безнадежной на первый взгляд апатии предпосылки
для превращения европейской России в массовую партию? Думаю, что существуют.
Во всяком случае, одну из них подбросили нам сами «разбиратели рельсов». Она
в том, что впервые со времен Андрея Дмитриевича Сахарова явился в России человек,
сопоставимый с ним по известности и так же, как он, готовый пойти за либеральные
убеждения в тюрьму. Конечно, у Ходорковского совсем иное прошлое, что не устают
подчеркивать официозные комментаторы. Любопытно было бы, однако, узнать, кто
из них, имея выбор, согласился бы пойти в тюрьму за свои убеждения? Боюсь, охотников
повторить опыт Ходорковского среди них не окажется. Между тем один уже этот факт
меняет дело в корне: «разбиратели рельсов» нечаянно создали лидера потенциальной
массовой партии. 

И теперь все зависит от того, возобладает ли в массах точка зрения официозных
комментаторов или европейская Россия сумеет убедить их, что Ходорковский не просто
бывший олигарх, но человек, на деле доказавший, пусть на примере одного гигантского
хозяйства, что Россия может не только достичь мировых стандартов производительности
труда, но и достойно оплачивать труд рабочих (от 15 до 21 тысяч рублей в месяц
в зависимости от квалификации). 

Это вам не Зюганов с его ностальгией по нищенским советским зарплатам. И не Грызлов,
предвыборные обещания которого - пустой звук для уважающего себя рабочего. Но
и не Явлинский с Немцовым, замкнутые в своих элитарных коконах и бессильные что
бы то ни было изменить в реальной жизни. Это человек,  практически продемонстрировавший,
что Россия ничем не хуже Германии и уж тем более Малайзии и тоже способна стать
страной экономического чуда - на протяжении одного поколения». 

Правильно! Россия при условии раскрепощения низового предпринимательства может,
как и Малайзия, достичь процветания за четверть века. Наша Программа постиндустриальной
модернизации России «Путь из тупика» выдвигает десять конкретных предложений
по такому раскрепощению. Ходорковский – пример показательный. Правда, у него
крупный бизнес и откачка ресурсов, а мы пытаемся открыть перспективы для конкурентоспособного
мелкого и среднего бизнеса, особенно высокотехнологического и ориентированного
на экспорт. Разумное хозяйствование позволило Ходорковскому добиться высокой
производительности труда и достойной его оплаты, а также приступить к технологической
и управленческой модернизации ряда смежных производств. Но режим Путина не терпит
низовой или боковой субъектности и подавляет не только Ходорковского, но сотни
тысяч низовых предпринимателей, самых активных людей России.

Александр Янов сетует, что «у сегодняшних коммунистов есть массовая политическая
база добровольных помощников, а у европейской России нету». Между тем в стране
работают десятки тысяч НГО (негосударственных организаций), с которыми связаны
миллионы людей, как раз и представляющих, по небезосновательному мнению А.Л.
Янова, «потенциальную политическую базу европейской России». Понятно, что эти
НГО, подобно земствам в эпоху царских контрреформ, в эпоху массовой апатии тяготеют
к политике  «малых дел», то есть помогают, чем могут, униженным и оскорбленным,
и стараются быть как можно незаметнее. В условиях же нынешнего кризиса и контрнаступления
«разбирателей рельсов» эта массовая апатия на глазах становится «убийцей демократии»,
как назвал ее еще полтора столетия назад Алексис де Токвиль. В этих условиях
преодолеть апатию оказывается для НГО буквально вопросом жизни и смерти.

Мы пятнадцать лет назад лет поняли огромный потенциал НГО и создали Сообщество
Неправительственных Организаций (СНО), которое, правда, не смогли вытянуть из-за
отсутствия ответственного за него орговика. Думается, НГО можно включить в общее
дело постиндустриальной модернизации России, предложив на сугубо конфедеративных
началах участие в широкой коалиции различных «постиндустриальных» общественных
сил. Постиндустриальная Россия, как и постиндустриальная Индия или Малайзия –
это шире, чем просто «либеральная» или «европейская» или «вестернизированная»
Россия, Индия, Малайзия или Китай.  Янов же предлагает не союз НГО, а пропаганду
через НГО достижений Михаила Ходорковского, чтобы тем самым подготовить почву
для создания новой массовой партии во главе с опальным олигархом. «Так почему
не попытаться с их /НГО/ помощью познакомить массы с тем, как создавалось первое
в современной России экономическое чудо и как живется в нем людям? И кто, спрашивается,
может рассказать об этом достовернее, нежели менеджеры, создававшие это чудо
вместе с Ходорковским, и рабочие, принимавшие в нем участие? Разве нельзя сделать
интервью с этими людьми доступными стране, пусть хоть в больших городах или на
худой конец в обеих столицах с помощью современной технологии - видео, интернета,
электронной почты? Уверяю вас, просветителей найдется больше чем достаточно,
если «Открытая Россия» и либеральные партии призовут заняться этим миллионы людей,
группирующихся сегодня вокруг российских НГО». 

Александр Янов не орговик и не понимает, что создать широкую коалицию НГО и других
общественных, профессиональных, любительских и прочих организаций «под Ходорковского»
- утопия. Широкая коалиция общественности возможна только под лозунгом постиндустриальной
модернизации России, потому что в рамках такой коалиции легче добиться реализации
жизненно важных интересов каждой из организаций. Защита Ходорковского и пропаганда
его опыта должна быть не стержневой, а факультативной задачей коалиции. И лучше
сфокусировать  усилия не на пропаганде частного опыта, а на борьбе за расчистку
конкретных участков возможного эффективного предпринимательства – ориентированный
на экспорт и импортзамещение хайтек, самофинансируемое самоуправление, именные
имущественные сертификаты, амнистия капитала, освобождение на три года от коммунальных
платежей семей, в которых родился ребенок, взращивание субъектности в школах
и вузах, реколонизация пустующих и деградирующих территорий, упрощенные вмененные
налоги, трехсторонние комиссии для контроля над правоохранительными органами,
и т.п. 

Тогда мы, сконцентрировав силы и в ходе жесткой борьбы оттеснив Путина и его
«разбирателей рельсов», могли бы свернуть с «пути Нигерии» и выйти из нынешнего
тупика по «пути Канады» или, реальнее, по «пути Малайзии». Путь спасения нашей
страны один – достойно ответить на вызов постиндустриализма.

На вопрос о том, модернизатор ли Михаил Ходорковский, ответ даст политическая
практика. Александр Янов априорно уверен, что Михаил Ходорковский – чуть ли не
«российский аналог» такого выдающегося постиндустриального модернизатора, как
малайзийский лидер Махатхир Мохамед. Однако между предпринимателем и политиком
– очень большая разница. Успешному политику требуется уникальное сочетание качеств,
которое обычно не присуще успешному предпринимателю. 

Предположим, Ходорковский действительно работает в своем бизнесе на постиндустриальном
уровне. Но достаточен ли у него интеллектуальный кругозор, есть ли у него твердая
политическая воля и вообще является ли он патриотом России, а не удачливым шкурником?
Да, он финансировал и коммунистов, и СПС, и особенно Явлинского. Очень хорошо,
что он широко мыслит и готов к сотрудничеству с различными политическими группами,
имеющих своих сильных лидеров. Думается, работа в широкой коалиции сил, выступающих
за постиндустриальную модернизацию России, дала бы ему политический авторитет
в стране и завоевала доверие перспективных и активных социальных групп.