[pc] Восхождение в ад
Доброго здоровья всем читающим!
Восхождение в ад
Восхождение в ад
- Ребенка вы решили не приводить?
- У меня нет детей. Простите, я обманул вашу регистратуру. Записал на прием
своего племянника, сына двоюродной сестры. Некоторым извинением мне может
послужить
тот факт, что проблема, с которой я к вам пришел, несомненно проистекает из
моего детства.
По возрасту - явно за тридцать. Невысокий, с мелкими чертами лица,
нервический, с маникюром, в пестром шарфе и вообще необычно одет. Может,
гей?
- Детей нет. А вообще семья есть?
- Нет и никогда не было. Есть девушка (что ж, значит, не гей), но она
говорит: пока ты с собой не разберешься:
Ох ты, господи: Я вздохнула и приготовилась в течение ближайшего часа
слушать нечто в народно-фрейдистском стиле о том, какие сложные отношения у
него
были с матерью (с отцом, с ними обоими) и как у него от этого пострадала
самооценка, и вот теперь вроде в жизни все есть, и все нормально, но он до
сих
пор ужасно страдает и никак не может начать или, наоборот, перестать, а
иногда такое накатывает, что все кажется бессмысленным:
В общем, он, конечно, не туда попал, ведь есть специалисты, которые как раз
на таком собаку съели, но что ж теперь делать - не выгонять же его!
- Ну рассказывайте, - предложила я мужчине, назвавшемуся Робертом.
- Мой дедушка был академиком. Мы жили очень обеспеченно по тем временам, и у
нас была большая дача - участок, поросший соснами, за высоким забором, в
курортном
поселке. Я фактически жил там с мая по октябрь. Мои отец и мать постоянно
ссорились и выясняли отношения. Она обвиняла его в том, что он женился на
ней
не по любви, а из-за доступа к материальным благам, а он говорил, что это
как раз неважно, но вот то, что при таком отце она оказалась дурой, - это
действительно
оказалось для него сюрпризом. При всем этом родители вовсе не собирались
разводиться - они и сейчас вместе, - это у них был такой способ общения. Я
же
был тихим, мечтательным ребенком:
<Сейчас Гумилева процитирует, про колдовского ребенка>, - подумала я. Не
процитировал, но в общем все шло так, как я и предполагала. Я даже
задремывать
начала.
- Я прочел вашу книжку <Класс коррекции> (повесть про младших подростков,
один из героев - инвалид-опорник. - Прим. автора), - сказал Роберт, видимо,
заметивший
мое состояние.
- Тогда, в детстве? - вежливо поинтересовалась я.
- Нет, сейчас, две недели назад, когда записался на прием.
<Поздновато что-то>, - подумала я и приоткрыла один глаз, чтобы исподтишка
наново оценить его моторику - вдруг он сам хорошо реабилитировавшийся
инвалид
детства. С моторикой на вид все было в порядке.
- В сущности, до меня никому не было дела, и я часто оставался на даче с
няней. Моя няня была в общем-то хорошей женщиной, но она пила. - Я открыла
оба
глаза. - Иногда воровала коньяк у дедушки в кабинете, иногда привозила
выпивку из города. В поселковом магазине никогда ничего не покупала -
шифровалась.
Когда выпьет - мирно засыпала, а я ее не тревожил. Калитку и ворота няня
предусмотрительно запирала, но я нашел доску в заборе, которая отодвигалась,
и
отправлялся в путешествия.
- Сколько вам было лет?
- В то лето - десять, хотя я был щуплым и выглядел младше. Тогда свободно
передвигающиеся по поселку дети такого возраста не вызывали ни малейшего
удивления,
это было в порядке вещей. Я много читал, жил в мире приключенческих книг и
воображал себя отважным исследователем.
- Вы путешествовали в одиночку?
- Да, и это было проблемой: я был замкнут и не умел сам внедряться в детские
компании, хотя мне, конечно, хотелось. Плюс я боялся, что кто-нибудь из
детей
выдаст меня взрослым и тогда мои путешествия, скорее всего, прекратятся.
Поэтому я наблюдал из тени.
- И вот однажды?..
- И вот однажды я набрел на высоченный глухой забор, огораживающий довольно
большой кусок соснового леса. Не личная дача. Никакой вывески. Что же это?
Военный объект? В курортном поселке? Потом, когда мы с няней пошли гулять, я
специально повел ее уже известной мне дорогой и спросил небрежно: а там что?
<У-у! - сказала няня и погрозила мне пальцем. - Видишь, проход закрыт? Даже
не думай! Там уроды живут!> Вы представляете, как взвилась моя фантазия?
- Пожалуй, представляю, - кивнула я.
- С того дня я искал вход в обиталище таинственных уродов. И естественно,
довольно быстро нашел - диаметр уходящей под забор сточной канавы оказался
для
меня вполне достаточным. Там было очень грязно, но я моментально нашел выход
- принес из дома и спрятал в кустах свои старые брюки и драную футболку, в
которые и переодевался перед форсированием канавы. Территория уродов
оказалась чистым, безлюдным и, к моему разочарованию, довольно скучным
местом. Три
двухэтажных дома и один одноэтажный. Была вроде бы прачечная (у входа стояли
два ящика с бельем). Из нескольких окон пахло пригоревшим молоком -
наверное,
столовая или кухня: И это все?
Я крался вдоль забора с внутренней стороны, там, где росли кусты и иван-чай.
Окна даже первого этажа были слишком высокими, чтобы я мог в них заглянуть.
В этот момент из <столовой> вышел огромный (для меня тогдашнего) мужчина,
толкавший тележку. Я метнулся в узкий промежуток между забором и одним из
двухэтажных
зданий, почти сплошь заросший высокой крапивой. От ожогов я приглушенно
взвизгнул и тут же закусил ладонь. Выйти было нельзя, и я прислонился к
забору,
стараясь не шевелиться. В этот момент сверху отворилось окно и раздалось
какое-то странное мычание. Ни жив ни мертв я поднял взгляд и увидел большую
голову
с маленьким треугольным личиком и огромными светло-коричневыми,
advert
почти желтыми глазами. Потом - оживленно жестикулирующие, невероятно тонкие
руки. И опять мычание. Тут я понял, что встретился с одним из обещанных мне
няней уродов. Еще помахав руками, он улыбнулся мне, и я, преодолев страх,
улыбнулся ему в ответ.
- Вы еще приходили туда?
- Каждый раз, как только мог. Спустя две недели я научился убегать из
спальни поздним вечером через окно. А у них после девяти был полный отбой,
всем <буйным>
просто вкалывали успокоительное.
- Ваш знакомый все-таки мог говорить? Или вы потом познакомились с кем-то
еще?
- Нет, он был глухонемым. Кажется, он знал язык жестов, но я его, конечно,
не понимал. Иногда нам удавалось обмениваться записками (он писал крупными и
корявыми печатными буквами), но больше мы общались на придуманном нами
самими языке. И вскоре уже неплохо понимали друг друга. И вполне себе
оживленно
общались часами: задавали вопросы, отвечали, вместе смеялись и грустили. Это
была такая большая и увлекательная шарада, приключение - и для меня, и для
него. Я не знаю, сколько лет ему было, но сейчас думаю, что существенно
больше, чем мне - пятнадцать? Шестнадцать? Он не мог ходить - только
ползать. Сидеть
тоже долго не мог, мешала огромная голова - уставал. В палате он был самым
смышленым и развитым, хотя остальные и слышали, и могли бы говорить, если
бы:
ну в общем, вы понимаете. Их мир был крайне узок. Телевизора у них не было.
Было радио, но он его не слышал. Я приносил всякие вещи: игрушки, сласти,
цветы
шиповника, сосновые ветки, стручки акации, книжки с картинками, ведерко с
песком, водоросли, жуков в коробочке. Он спускал в окно веревку, связанную
из
кусочков, я привязывал свои подарки, он поднимал их наверх. С видимым
наслаждением рассматривал, нюхал, трогал, мял, листал, ломал. Иногда отходил
от окна
- давал мне понять, что показывает принесенное мною другим. Другие как-то
откликались, я слышал из глубины комнаты странные звуки. Если силы его
тонких
рук не хватало, он использовал для подъема однопалатника - тоже неходячего,
но с сильными руками, зверообразного, вообще без лба - жесткие черные волосы
углом росли у него прямо от переносицы. В конце встречи все принесенное
неизменно спускалось обратно: мы шифровались не хуже моей пьяницы-няни.
Однажды
он попросил молоток. Мне было всего десять, но я что-то почувствовал - и дал
ему понять, что не сумел его найти. Как ни странно, нам было хорошо и
интересно
вместе. Он хотел все знать о мире, в котором я живу. Я нарисовал ему план
моей дачи, показал фотографию семьи, принес убогий рисунок моей школы. Я
тоже
хотел знать. Он спросил: ты уверен? Я сказал: да. Тогда он велел мне прийти
попозже, принести толстую веревку, привязать ее конец к палке и кинуть палку
в окно. Зверообразный парень помог мне подняться по веревке наверх. Мой друг
стал моим Вергилием. Мы даже сумели выйти в коридор и пройти по всем шести
или семи палатам. В эту ночь мой мир перевернулся. Голова казалась
стеклянной. Но я спокойно вылез в окно и пришел домой. На следующий день у
меня поднялась
температура до сорока одного градуса. Но я все равно рвался пойти туда и
кричал в бреду: пустите, он меня ждет! Как только мне стало лучше, я снова
был
под его окном, в изрядно вытоптанной крапиве. Он дал мне понять: я думал, ты
больше не придешь. А вот фиг тебе! - ответил я. Но через неделю нас поймали,
ибо как мы ни шифровались, персонал все же что-то заподозрил.
Мне пригрозили милицией, и я сразу же назвал свою фамилию и адрес. Отпустить
меня отказались, кто-то из персонала пошел к нам на дачу. Заведующая велела
запереть меня в кабинете. Я рыдал. Одна из служащих сказала сама себе: пусть
они попрощаются, - и отвела меня под окно. Я до сих пор вижу эту картину,
в малейших подробностях, как видеоклип. Он махал руками и улыбался. Я
продолжал рыдать. Редкостный случай: дедушка сам приехал за мной на машине:
- Что было потом?
- Няню выгнали со страшным скандалом, меня забрали в город. На следующее
лето мы поехали в Крым. Потом меня отправили в лагерь в Болгарии. Потом еще
что-то.
Потом академическую дачу не то продали, не то отобрали. Я пытался говорить с
родителями, с дедом - они испуганно отмахивались.
- Вы еще бывали там?
- Приехал уже взрослым. Увидел на том месте ресторан и гостевой дом.
- Вы помните его фамилию?
- Мы не знали даже имен друг друга. Он называл меня <мальчик из крапивы>, а
я его - <урод из окна>.
- Это работа для гештальтиста, - подумав, сказала я.
- Все уже было, - вздохнул Роберт. - Два стула и прочее. Он ничего мне не
ответил. Стало только хуже. Кроме гештальта, была еще психодрама, и
арт-терапия,
и: рассказывать дальше?
- Пожалуй, нет. Кем вы работаете?
- У меня своя фирма по организации праздников. Вы не представляете, как
бушевала моя естественно-научная семья, когда я озвучил свои предпочтения.
Они
кричали, что не позволят, чтобы их единственный наследник организовывал бег
в мешках в санаториях.
- Представляю, - вздохнула я. - А почему вы выбрали именно это?
- Мне хотелось нести радость, а не резать лягушек.
- Понимаю. Но увы, кажется, я не могу предложить вам ничего из того, что вы
еще не пробовали.
- Да, конечно, отпустить меня мог бы только он сам: Простите, наверное, мне
просто хотелось еще раз вспомнить. Вы ведь биолог, вы понимаете, что, кого
я увидел в ту ночь?
- Да.
- Спасибо, простите еще раз. До свидания.
***
Я не могла не думать об этой истории. У меня хорошее воображение. Ночь,
крапива, встреча двух миров, экскурсия десятилетнего мальчика по закрытому
для
всех аду за высоким забором. Гештальт не сработал. Почему? Однажды я
вспомнила его слова: я и сейчас вижу это как видеоклип, в мельчайших
подробностях.
Зачем мозг это сохранил? Может быть, там есть разгадка, решение? Видеоклип -
это не картинка, это движение. Нашла телефон, позвонила.
- Выучите жестовый язык глухих. Хотя бы немного.
- Не проблема, - моментально откликнулся Роберт. - Любые языки легко мне
даются. А зачем?
- Мысленно просмотрите еще раз так запомнившийся вам прощальный клип.
***
Он явно нервничал. Сел и жестко сцепил ладони.
- Я не все понял. Но там точно было вот что: мы больше не увидимся, но я не
боюсь. И ты не бойся. Ничего нельзя удержать навсегда. Ты дал мне и другим
большой вкусный кусок. Это спасибо. Я тоже дал тебе
advert
большой кусок. Теперь иди с этим и живи. Все идут по дороге, это правильно.
Помни меня, я тоже буду тебя помнить.
- Он еще тогда отпустил вас. Я так и думала. Поэтому вы и помнили столько
лет, чтобы однажды прочесть.
- Этот кусок, про который он говорит:
- Если бы не было этой встречи, вполне вероятно, что вы сейчас резали бы
лягушек в соответствии с семейными традициями. Ваше знакомство неизмеримо
расширило
и придало объем не только его, но и вашему миру.
- Именно так. Новые измерения. Опора на себя. И силы противостоять. Как
сказал бы он сам: это - спасибо!
В коридоре его ждала миниатюрная женщина, также странновато одетая. Надеюсь,
что теперь у них все получится.
Катерина Мурашова
