Радиостанция «Эхо Москвы»: Код доступа, Суббота, 22 Сентябрь 2007
http://echo.msk.ru/programs/code/55041/index.phtml
sys/logo_print
Код доступа
Авторская программа Юлии Латыниной.

таблица из 2 столбцов и 2 строк
Ведущие:
Юлия Латынина
Гости:
Юлия Латынина
журналист
конец таблицы
Суббота, 22 Сентябрь 2007

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Телефон прямого эфира 363-36-59, СМС 985 970-45-45. Ну, собственно, у нас на этой неделе такая политическая
пауза, все ждут назначения кабинета министров. Даже у меня в среду был такой комичный разговор с одним моим приятелем. Дело в том, что если помните, в
четверг должно было состояться заседание кабинета министров во главе с новым премьером, в котором поменяли четыре буквы по сравнению со старым. И вот мой
приятель говорит, что мы тут все сидим и следим, кого назначат. Я говорю: «А почему вы думаете, что сегодня назначат?». Он говорит: «Юль, ты не понимаешь,
это же мы, бюрократическая логика – завтра будет заседание, на нем не должно быть и.о., на нем должны быть министры». Тут я подумала, что либо мой собеседник
как-то живет прежними представлениями о правительстве, либо у меня какие-то слишком пессимистичные взгляды на это дело, хмыкнула, на следующий день ему
звоню: «Ну, и что?». И точно, действительно, собирается вот это заседание кабинета министров, на котором сидят… Вот непонятно, чего там сидит. Пингвины
там сидят? С таким же успехом там могли пингвины сидеть. Действительно, с бюрократической точки зрения это невероятно – сидит что-то и им еще устраивают
разнос. И, конечно, вот эта такая абсолютная в этом смысле неделя, которая показывает, во что превратилось наше правительство.

И меня Денис Шувалов спрашивает: «Считаете ли вы, что Сердюков ушел из-за родственных связей или были другие причины?». Ну, Денис, я думаю, что первой причиной
является пиар, потому что, посмотрите, какая высокоморальная семья – тесть стал начальником правительства и сразу же зять подает в отставку. Правда, зять,
видимо, возглавит что-то такое – то ли национальный антикоррупционный комитет, то ли еще какое крупное ведомство, так что не совсем понятно, почему зятю
нельзя быть министром обороны из-за высокой морали, но можно возглавлять, например, то же самое антикоррупционное ведомство. Так что, видимо, дело не в
том, что люди тесть и зять, хотя еще раз повторяю, действительно, такого прецедента в современной России нет, хотя в Саудовской Аравии и некоторых других
странах таких прецедентов до фига.

На этом фоне самым замечательным событием недели стала, бесспорно, картина господина Лугового, который займет второе место в списке ЛДПР. И на первый взгляд,
и, собственно, так это прокомментировали все иностранные газеты, которые я видела, это вот такая гримаса вертикали власти: подумайте, только человека обвиняют
англичане в том, что он отравил Литвиненко, причастен к отравлению, а, значит, у нас он идет в парламент. Так вот, значит, когда присматриваешься к этому
повнимательнее, как-то с вертикалью не получается. Присматриваешься – ба, во-первых, господин Луговой у нас идет не от партии власти, а от ЛДПР. ЛДПР,
извините, это супермаркет. Господин Жириновский сам огласил цену, которую платил предыдущий обладатель кресла господин Митрофанов: 2 миллиона долларов
в год. Стало быть, либо господин Луговой заплатил ту же сумму, либо он не заплатил ту же сумму – тогда значит, что супермаркет подешевел, потому что у
него больше нет услуги, а именно парламентского места, которое он может предложить покупателю. Но это еще не все. Посмотрите, господин Луговой у нас на
пресс-конференции объясняет, что Британия – враги России; говорит, что может стать и президентом. Минуточку, у нас вообще президентом запрещено желать
становиться, у нас за это в Краснокаменск отправляют. Если господин Луговой еще два раза заявит, что станет президентом, так его, наверное, Англии выдадут.
Так вот, господин Луговой что-то, там, формулирует, а, простите, а где вся группа поддержки? Где «Наши»? «Наши у эстонского посольства кого-то закидывают
то ли помидорами, то ли яйцами, они почему-то не поддерживают господина Лугового. Где Миронов и Грызлов – тяжелая артиллерия? Они никак не комментируют
внешнеполитические высказывания господина Лугового. Даже, заметьте, следователя, который очень сильно старался в деле Литвиненко, вел его с нашей стороны,
не взяли в Следственный комитет, и понятно почему, если подумать – потому что это известно. Известно, что где-то там на Камчатке товарищ Путин обронил,
что, мол, что Луговой, что Березовский, одна кодла. То есть сверху спущен приказ молчать об этом деле, по крайней мере такая конфигурация представляется.
И вот этой вертикали власти, согласно которой там человека обвиняют в том, что он совершил политическое убийство для российских властей, а здесь его двигают
в парламент этой вертикали власти, я не вижу совершенно. Я лично вижу движения испуганного человека, который жив, пока кричит. Как колесо стоит, пока едет.
Он кричит, он подает в суд на «Коммерсант», то есть он вынуждает власть занять какую-то сторону. Он берет на себя смелость делать практически внешнеполитические
заявления, выдвигается в президенты.

И вот тут я, ребят, что-то отказываюсь понимать. Ребят, это у вас вертикаль власти или что? Вот представьте себе Рамона Меркадера, который дает пресс-конференцию
и говорит, что он хочет занять место Сталина, потому что… Ну, не знаю, почему – может, Сталин недостаточно эффективен. Да нет, что Рамона Меркадера, Джеймса
Бонда; представьте себе Джеймса Бонда, который дает пресс-конференцию и объясняет, что хочет занять место то ли премьера, то ли английской королевы. Это,
между прочим, важный вопрос, потому что это не вопрос тоталитаризма, это вопрос того, что есть такая штука, которая называется «спецслужбы» и в которой
не происходит определенных вещей. Например, в которой офицеры без санкции начальства и уж тем более без санкции президента не должны навязывать власти
то, что они хотят делать. Это, знаете, получается, что у нас как-то плохо с вертикалью власти. Это немножко как с генералами ФСБ, уволенными президентом
Путиным год назад. Он их уволил, а половина из них до сих пор сидит по кабинетам. И, конечно, кстати, интересный вопрос относительно поведения господина
Лугового. Это его полностью самостоятельное поведение? Поведение человека, который знает, что ни на что ему нельзя рассчитывать, кроме самого себя, потому
что власть такая сволочная, потому что у него нет друзей, у него есть агенты, потому что все всех сдают, потому что не кричи и проснешься завтра мертвым
с запиской о том, что, знаете, вот, я убил Литвиненко по просьбе Березовского. Так вот, это самостоятельно поведение самостоятельного человека? Или за
ним все-таки кто-то стоит? Или это такие угрозы Путину, что, вот, знаете, мы подумаем, не сделать ли нам Лугового или кого-нибудь такого президентом, если
президент себя неправильно будет вести? Я просто не знаю ответа на этот вопрос, но вопрос интересный.

И, кстати говоря, помимо истории с господином Луговым, которая была очень-очень громка на этой неделе, случилась другая история, которая, конечно, менее
громкая, но, на мой взгляд, не менее симптоматичная. Я имею в виду историю, когда президент Путин консультировался, насколько я понимаю, с лидерами парламентских
фракций в Сочи, консультировался он в том числе с лидером «Справедливой России» Александром Бабаковым. Кстати, начался громкий скандал, когда выяснилось,
что Путин, мол, велел избавиться фракции «Справедливая Россия» от криминальных элементов и под раздачу попали, насколько я понимаю, почему-то Александр
Лебедев и Евгений Ройзман. Ну, Ройзман еще понятно, у него хоть судимость в Екатеринбурге есть, а Александр Лебедев-то, банкир, почему? Просто потому что
слишком яркий, как, впрочем, и господин Ройзман? Так я, собственно, не об этом. Вот Александра Бабакова принял президент Путин и вот у нас началась парламентская
предвыборная кампания. Надо сказать, что Александр Бабаков – это довольно известный в российской элите персонаж. История была следующая. 27 марта в городе
Киеве при выходе из суда был убит человек, которого звали Максим Курочкин, прозвище у него было Макс Бешеный. Убит он был снайпером, убит он был очень
квалифицированно. Там была какая-то сумасшедшая словацкая винтовка, пуля с фарфоровым наконечником, которая пробила Курочкина насквозь и застряла в бронежилете
– ранила следующего, стоящего за Курочкиным охранника, который был в бронежилете. И на следующий день Стас Белковский, который, насколько я понимаю хорошо
знал компанию всех людей, о которых он говорил, заявил агентству «Новый регион» следующее: что у Максима Курочкина были очень серьезные враги, главным
врагом был Александр Бабаков и президент ЦСКА Евгений Гинер. «На протяжении нескольких лет, - цитирую, - у них был совместный бизнес с Курочкиным на Украине,
однако несколько лет назад у них возникли разногласия и началась жестокая война. Была серия взаимных попыток покушений на жизнь». Возник, кстати, жуткий
скандал по поводу этого заявления Белковского. Бабаков прислал опровержение, потребовал сатисфакции.

Надо сказать, все украинские газеты писали о том же, указывали и количество убитых, то есть что произошло после того, как предприниматели Бабаков и Курочкин
расстались. Там было и покушение первое на жизнь Курочкина, и спустя некоторое время было покушение на жизнь Гинера, был тяжело ранен его сын в Москве.
Потом было убийство директора ЧОП «Альянс», охранявшего Курочкина. Потом было убийство директора рынка «Озерки», украинского рынка, который встал на сторону
Курочкина. Потом вдова, насколько я понимаю, этого директора рынка продала акции группе «Приват», то есть фактически Юлии Тимошенко. Курочкин сел, потому
что там начался дележ активов. И вот еще буквально за две недели до его смерти расстреляли начальника его охраны и еще двух охранников. Вот, извините,
картина маслом – Путин принимает Александра Бабакова и после этого информагентства пишут, что Путин попросил убрать криминальные элементы.

Причем, обратите внимание, что, вот, идет большая пиар-кампания против «Справедливой России», в которой мне бы не хотелось принимать участия ни на стороне,
скажем так, улиток, ни на стороне тараканов, ни на стороне сколопендр. Вот тараканы со сколопендрами дерутся. В частности, известно, что господин Сурков
сильно не любит «Справедливую Россию», он не сумел договориться, видимо, с Мироновым, ездит по городам, весям, ее топит. Нигде вот эта информация не используется,
потому что она никому не нужна и никому не интересна. Зато, может, в какой-нибудь подметной газете появиться рассказ о том, что Миронов куда-то ехал по
Сибири и собрался заехать в Краснокаменск встречаться с Ходорковским. Это потрясающая вещь – что является компроматом. Компроматом не является наличие
в партии «Справедливая Россия» господина Бабакова. Компроматом является подметная статья о том, что как это Миронов, может быть, навестит Ходорковского.
И когда смотришь на это – на Бабакова, на Лугового – и вспоминаешь бывший российский парламентаризм, потому что все-таки российский парламентаризм держал
какую-то марку, потому что у нас, например, даже из партии ЛДПР при Ельцине выкидывали Быкова и Михайлова, говорили «негоже, парламент – это все-таки место,
которое не является, условно говоря, нужником». Так вот, когда смотришь, почему это происходит и почему это абсолютно ясно санкционируется президентом
Путиным, то ответ такой, что это такой тренд, благодаря которому парламент становится местом еще более омерзительным, чем правительство. Вот мы туда смотрим
и понимаем, что там не то что никакой демократии нету, не то что никакой оппозиции нету, не то что нет даже никаких партий, которые отражают интересы разных
кремлевских кланов – это очень важно заметить, что кремлевские кланы очень сильные не используют парламентские партии для отстаивания своих собственных
интересов – там вообще черт знает что.

Алло, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Это Александр из Ижевска. Вот такой вопрос. Везде расклеены плакаты «План Путина – спасение России».

Ю. ЛАТЫНИНА: Это в Ижевске?

СЛУШАТЕЛЬ: Да. У вас тоже такие есть?

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, я еще не видала и, к тому же, я не знаю, кто их расклеивает. Ну что, я не знаю, в чем заключается план Путина и, честно говоря,
я не знаю, как спасти Россию.

У меня очень много вопросов по поводу господина Гайдукова. Вот Владимир пишет: «Здравствуйте, Юлия. Как вы можете прокомментировать ситуацию с арестом Юрия
Гайдукова?». Алекс пишет: «Как вы объясните слова Степашина «мы наличных не получали» по делу о взятке в 1 миллион евро?». Напомню, что на этой неделе
случилась действительно очень странная история. Сначала новостные агентства публиковали, что взят с поличным сотрудник ФСБ, прикомандированный к Счетной
палате, что он взят с поличным при попытке получения взятки в 1 миллион евро от государственного предприятия НПО «Энергомаш». Сначала Степашин сказал,
что все, зароем, изобличим, порвем на части. Потом как-то начались отступления в сторону. Более того, само НПО «Энергомаш» говорит, что взятки не давало
и вообще это попытка скомпрометировать НПО. Сначала сказали, что Гайдуков офицер ФСБ. Теперь говорят, что нет. Загадочная история, потому что когда кого-то
ловят с поличным при даче взятки, это взяткодатель, вернее, несостоявшийся взяткодатель решил не в меру нахрапистого человека посадить. Так, например,
было, когда господин Чахмахчян, сенатор, попался на том, что вымогал – тоже с этим делом была связана Счетная палата, потому что была проверка Счетной
палатой компании «Трансаэро» – и господин Чахмахчян вымогал у «Трансаэро» деньги и, соответственно, был взят с поличным. Вообще, довольно часто Счетная
палата у нас фигурирует в такого рода скандалах.

Вот это удивительная коллизия по поводу господина Гайдукова, который, как утверждает НПО «Энергомаш», что ничего такого не было, никакой взятки не было,
между тем как человек взят с поличным. Скажем так, по Москве ходит такая версия этой истории, что действительно на государственном предприятии «Энергомаш»
были очень серьезные деньги, которые ходили как-то не очень правильно, и что руководство «Энергомаша» при этом не делилось с прикомандированными чекистами,
и вот те и накрыли Гайдукова при передаче взятки. Причем, на самом деле якобы вроде 1 миллион евро это даже был аванс. Причем, заметим, такой возникает
интересный вопрос: если все стороны готовы замять это дело и это одно государственное предприятие другому государственному агенту, в данном случае человеку
из Счетной палаты, дает 1 миллион евро, то какие же деньги должны быть замешаны? Так вот, сейчас, естественно, во вскрытии всей истории заинтересованы
гораздо более важные структуры, чем мелкие эфэсбэшники, которые просто не получили своей доли, и, соответственно, все загасят. И я не настаиваю на справедливости
этой версии, но, заметим, что эта версия укладывается в наблюдаемые параметры. Она объясняет две совершенно невероятных истории. Первая история – почему
НПО «Энергомаш» говорит «это провокация» и почему вдруг все так резко сдали назад?

Алло, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Андрей Викторович, Владикавказ. Вот там человек звонил из Ижевска насчет плаката. Там не «спасение», а «победа России». И вот у
нас тоже в городе повесили несколько на явных местах, и один – местное руководство «Единой России» не знаю, куда смотрит – и телефон был известный такой
всем…

Ю. ЛАТЫНИНА: Так чего телефон-то рекламировал?

ОБРЫВ СВЯЗИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Так мне и не сказали, что жизненно важное заменил рассказ про то, что Путин спасет Россию. Вот еще надо сказать – человек звонил из Владикавказа,
вот еще в соседней республике этот плакат хорошо было бы повесить. Сегодня на Сочинском экономическом форуме президент Зязиков сказал: «Республике Ингушетия
присуща политическая стабильность, экономический динамизм, инвестиционная привлекательность». Он, правда, забыл уточнить – сегодняшняя стрельба из гранатометов
по нефтяному заводу в Карабулаке, а также, как уже стало привычным, эндемический терроризм, пара ночных боев и обстрел очередных каких-то ребят в погонах,
это проходит по разряду политической стабильности или инвестиционной привлекательности? Вообще, у меня тут очень много вопросов по Ингушетии, я постараюсь
быть краткой, поскольку, с одной стороны, невозможно о ней не говорить, слишком важная вещь происходит, а, с другой стороны, как-то получается, что постоянно
говорим об Ингушетии. Меня тут спрашивает Ахмед: «Юля, не могли бы вы объяснить, почему ликвидация террориста номер два Раппани Халилова в Дагестане не
вызвала никакого интереса оппозиционных СМИ, а вот пропажа в Ингушетии двух мелких боевичков Аушевых освещают третий день? Кто провоцирует ситуацию в Ингушетии?».

Ахмед, значит, ликвидация террориста Раппани Халилова не вызвала никакого особого интереса, потому что, наверное, самое лучшее, что можно сказать о Дагестане,
что обстановка в нем никак не зависит от того, есть там Раппани Халилов или нет. Могли его ликвидировать на месяц раньше, на месяц позже, и ничего в Дагестане
не изменилось, и никто в Дагестане не бегал с плакатами по улицам и не швырял камнями в ментов с криком «Свободу Раппани Халилову!» или что-то такое. Самое
страшное в Ингушетии, и почему сейчас стали на нее обращать внимание, это то, что как раз когда пропадали люди, не обращал внимания никто. Я иногда сидела
и трындела, что, ребята, добром дело не кончится, потому что ваш принцип, что каждому человеку в погонах можно убить человека, который не в погонах, что
каждый убитый является преступником и что если кто-то не соглашается с тем, что он преступник, то он пособник, гад и поджигает ситуацию, что вот этот принцип
на Кавказе добром не кончается. Так вот, все стали бить тревогу не тогда, когда стали похищать людей, а тогда, когда народ на это стал отвечать акциями
протеста, которые практически перерастают в восстания, потому что то, что случилось в Ингушетии на этой неделе не та важность, что похитили человека по
имени Магомет Аушев, которого уже 17 июня похищали и никто об этом не вспомнил, и не пищал, и не говорил тогда, он тогда через два дня вернулся, написал
заявление о пытках, написал о том, как его закрывали в два бронежилета и стреляли в эти бронежилеты со словами, что в бронежилете мясо лучше сохраняется,
можно будет продать родственникам тело, и, соответственно, написав заявление, он был фактически приговорен, потому что понятно, что чекисты такого не прощают.
И вот его снова взяли, но вместо того, чтобы он бесследно пропал, как это бывало всегда обычно, потому что, еще раз повторяю, человек был приговорен, вышел
народ на площадь, кидался камнями, менты отказались стрелять в народ, что является, в общем, предпоследней ступенькой перед восстанием, и власти дали слабину,
человек нашелся.

То есть сейчас в Ингушетии, мы видим, проблема заключается не в том, что пропадают люди и убивают людей, а в том, что на последнем, буквально на последнем
пределе стоит народ, стоят менты местные, омоновцы, которые уже практически приняли сторону народа, несмотря на то, что ментов никто нигде особо не любит,
и то, случится в Ингушетии восстание или нет, зависит от двух совершенно неравновесных факторов, зависит от того, что будет более сильно – беспредел федералов,
которые, еще раз, привыкли убивать любого человека в Ингушетии и называть его террористом, при этом их совершенно не волнует, террорист он или нет, точно
так же, как народ уже не волнует, террорист этот человек или нет, потому что раз убит, значит, жертва, а русские – палачи; или вот этого опасения федералов,
которые, как можно заметить по их действиям, совершенно как раз не хотят спровоцировать восстание, просто то, что они делают в ходе своей жизнедеятельности,
порождает восстание. И мы видим дважды за последний месяц несколько историй – и с отпущенными братьями Аушевыми, и с людьми, которых сначала объявили убийцами
русской учительницы, и подельниками расстрелянного при всех, на глазах толпы Апти Далакова, а потом выпустили. Раньше в Ингушетии этого не происходило.
Раньше людей не выпускали и раньше народ не стоял на грани восстания. Вот это почему все говорят об Ингушетии – потому что Ингушетии угрожает Андижан.

А сейчас – перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Вот мне куча СМС пришла, что в Москве такие плакаты висят. Это ужасно. Видимо, знаете, какой-то внутренний
фильтр – то, что я не видела этих плакатов, вернее, не обращала на них внимания. Знаете, не обращаешь внимания на рекламу зубной пасты, и так почему-то
и на эти плакаты. Видимо, недостаточно большая у них содержательность. Вот меня тут спрашивают, почему Алишер Усманов купил коллекцию Ростроповича и был
у меня по Интернету вопрос, что Алишер за это получит. Ну, могу сказать, что думаю, что господин Усманов за это ничего не получит, и могу сказать почему
не получит – потому что не попросят. Это, кстати, вообще такой тонкий момент, потому что чаще всего информационные поводы бывают плохие и чаще всего мы
слышим о людях, которые стоят у власти, что вот опять они утащили кусок: Дерипаска утащил кусок, уж тем более люди вокруг Путина утащили кусок. А Усманов,
он очень близко стоит у власти, он считается чуть ли не человеком, ближайшим к Дмитрию Медведеву. И судя по тому, как он близко стоит, он мог бы давно
чего-то сожрать за милую душу, но не жрет. Единственный эпизод, в котором был замешан Алишер Усманов, громкий, связанный с разборками за частную собственность,
это Михайловский ГОК, когда как раз у Усманова и его партнера неназванные лица, но, правда, считалось, что под этими неназванными лицами имелись в виду
две очень крупных корпорации – Владимира Лесина, Новолипецкий металлургический комбинат, и «ЕврАз» Александра Абрамова – вот, скажем так, неназванные лица
попытались утащить Михайловский ГОК, за который Алишер Усманов и его партнер Василий Анисимов заплатили почти 2 миллиарда долларов.

И это было очень смешно проделано, потому что там были какие-то удивительные решения в судах от имени несуществующих компаний, «Рога и копыта». Там было
проделано примерно так: компания «Рога и копыта» предъявила компании «Свиньин и сын» иск о том, что она, «Рога и копыта», заплатила 10 копеек «Свиньину
и сыну» за акции Михайловского ГОКа, а «Свиньин и сын» акции не перевел. И суд тоже постановил арестовать акции Михайловского ГОКа до грядущих разбирательств.
И вот тогда Усманов просто всей тушей навалился на эту ситуацию, там мгновенно нашлись и люди, которые принимали эти, мягко говоря, странные решения, нашелся
и человек, который бегал с поддельным паспортом как директор этих «Рогов и копыт». Кстати, сейчас этот человек, если я правильно понимаю, не сидит в тюрьме,
а работает у Усманова. Так вот, тогда была продемонстрирована такая устрашающая артиллерийская мощь, которая обрушилась на людей, пытавшихся что-то у Усманова
отнять и задавила их. Но, заметим, что это были люди, которые пострадали за то, что они что-то пытались отнять, а не потому, что Усманову хотелось что-то
получить чужое.

Так вот, а некие грустные размышления на этот счет, почему господин Усманов купил коллекцию, у меня, конечно, есть. Я думаю, что ему приказали и он купил.
Не слышала, чтобы господин Усманов был ревностным коллекционером. Купил он ее за сумму, в разы превышающую стоимость, причем ценность коллекции, ну, мягко
говоря, я говорила со знатоками, они говорят, что в запасниках Эрмитажа есть вещи куда ценней, которые никто просто никогда не видел и, более того, есть
вещи даже в некоторых музеях, которые никто никогда и не инвентаризировал. И вот это мне не совсем понятно, потому что, судя по всему, с самого верха нашли
время, чтобы лично озаботиться, чтобы передать крупному бизнесмену, близкому к Кремлю, пожелание о покупке за троекратную или двукратную цену довольно
средней коллекции. А вот о том, чтобы озаботиться, скажем, проблемой Ингушетии, времени не нашлось.

Алло, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Юля. До вас так сложно дозвониться. Я звоню из Тюмени, меня зовут Владимир.

Ю. ЛАТЫНИНА: Очень приятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот я слушаю «Эхо Москвы». Осталось только одно радио, которое говорит правду. Везде все врут. А такой вопрос: почему господин Путин поставил
нам этого Зубкова, нас не спросил? И чем не угодил господин Фрадков?

Ю. ЛАТЫНИНА: А вы за Путина голосовали?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, никогда не голосовал и не буду за этого Путина голосовать, потому что я ему не верю, он плохой человек, все врет и обманывает нас.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Нет-нет, вот «плохой человек» – я бы хотела доказательства услышать. Это я всегда буду и по поводу Путина, и любого другого человека
требовать не слов «плохой человек», «сволочь», «гад», а в крайнем случае такие слова могут быть произнесены как вывод. А вот когда они звучат просто как
оценки, я тут решительно вынуждена пресекать в отношении любого человека, может быть, за исключением Усамы Бен Ладена и Шамиля Басаева. Так вот, почему
Путин назначил нам Зубкова – вы знаете, я всю прошлую передачу на этот вопрос пыталась ответить. Так грешным делом и не ответила, потому что захотелось
и назначил, а мог лабрадора Кони назначить.

Леонид Ратнер меня спрашивает: «Уважаемая Юлия, не могу понять ситуации вокруг Бураева и Рягузова. Чтобы выяснить адрес публичного человека, например, выследить,
зная место его работы, обычному человеку нужно пару дней. Неужели убийцы или заказчики убийства Анны Политковской так тупы и ленивы, что стали бы в это
дело вовлекать лишних людей?». Это очень важный вопрос, который задает господин Ратнер. Напомню, что речь идет о сценарии убийства Анны Политковской, про
который сейчас известно очень много домыслов, в частности, заявление господина Чайки, и не очень много фактов. А факты железные, которые известны, заключаются
в том, что следствие нашло машину, на которой приехали убийцы госпожи Политковской, и надо сказать, это сопровождалось достаточно комичной вещью, потому
что, во-первых, убийцы, судя по всему, такой маленький гонорар получили, что они эту машину, они же ее даже не продали, она стояла у них в сервисе, потому
что им было жалко… Они, вернее, ее даже не уничтожили и она у них стояла в сервисе, потому что им было жалко 3-4 тысяч долларов за какую-то «четверку»
«Жигули», которая могла утянуть их на дно. Это, кстати, чисто российский вариант, потому что можно себе представить, что и в Америке убивают Кеннеди, но
чтобы в Америке Кеннеди убили, а машину, на которой совершено убийство, да еще если это старая халабуда, поставили в сервис, потому что она сломалась,
вот такого в Америке не бывает. Это первый факт. А второй факт заключается в том, что насколько я понимаю, по крайней мере так официально заявляется, раскрутка
всего дела пошла с того, что подполковник ФСБ господин Рягузов зашел в базу данных ФСБ, «пробил» по ней адрес Политковской и на выходе из этого адреса
позвонил своему старому знакомому Шамилю Бураев. Насколько я понимаю, они близко сотрудничали, настолько насколько подполковник ФСБ, постоянно бывающий
в Чечне, может сотрудничать с человеком, который является стопроцентным федеральным верным человеком, главой Ачхой-Мартановского района, привезенного в
обозе федералами и в 96-м году управлявшего, естественно, Ачхой-Мартановским районом из славного города Москвы.

Так вот, Леонид задает совершенно правильный вопрос, потому что после того, как еще выяснилось, напомню, что адрес Политковской, который пробил господин
Рягузов, это старый адрес, так еще и наружку поставили за Политковской. Так более того, что поставили наружку, еще господин Чайка удивительную вещь сказал
во время пресс-конференции, я не знаю, заметил кто или нет: человек сказал, что две было наружки, одна наблюдала за первой. И вот когда я пытаюсь анализировать
эти факты в деле Политковской – а я напоминаю, что это факты, это не рассуждения о том, кто есть заказчик – то у меня сразу встает немедленно несколько
вопросов. Вопрос первый: а, собственно, сейчас господин Рягузов показывает, что это господин Бураев попросил его «пробить» адрес Политковской, то есть
вот заказ шел с чеченской стороны, а господин Рягузов был просто мелкий «пробивщик». А, собственно, из фактов этого не следует. Из фактов может следовать
ровно наоборот: что господин Рягузов пробил адрес Политковской как организатор и сообщил это одному из исполнителей господину Бураеву. Пункт второй: вот
эти несчастные киллеры, они, как я уже сказала, были бедны настолько, что не уничтожили свою собственную машину. Нам рассказывают, что эти киллеры платили
наружке. Я знаю, что наружка сейчас стоит недорого – 100 долларов в час. Но все равно, для этих киллеров это многовато. Более того, господин Чайка утверждает,
что было две наружки. Простите, но это уже не киллеровское мероприятие, а какая-то бюрократия. То есть вы себе представьте, а что делала вторая наружка?
Вот первая наружка, нам говорят, была ментовская, купленная за деньги. А вторая наружка, простите, была из какого ведомства? Если вторая наружка была,
что называется, легитимная – просто за Политковской кто-то следил, например, ФСБ – что, они не заметили первую наружку? Что, они в ФСБ не доложили, что
тут какие-то странные люди ходят за Политковской? Им по каким-то причинам случилось не предотвратить убийство?

Более того, еще более потрясающая вещь и самая правильная с той, которую спрашивает господин Ратнер. Если частный человек хочет установить адрес другого
частного человека, не важно, публичного или нет, он это делает несколько другим способом. Он не «пробивает» базу данных, он не устанавливает милицейскую
или какую-то другую наружку. Адрес Политковской чеченский киллер мог установить довольно просто, позвонив Политковской, позвонив в редакцию и сказав «я
тут хочу рассказать, как моего брата в Ханкале пытали», приехать на встречу, два часа работы, отследить после этого Политковскую, можно было даже предложить
ей подвезти до дома. Вместо этого видны совершенно специфические методы работы. Мы видим одну наружку, другую наружку – по уверению Чайки, мы видим «пробивку»
адресов по базам данных ФСБ. То есть происходит что-то непонятное. Вот та картина, официальная картина убийства, которая, несомненно, частично имеет отношение
к действительности, потому что, еще раз, судя по всему, киллеры настоящие или из этого круга; господин Рягузов, подполковник, действительно «пробивал»
адрес Политковской и машина киллера действительно найдена. Но вот что касается организаторов убийства, то у нас какая-то происходит нестыковка в части
наружек, в части баз данных ФСБ, которая, скажем так, заставляет предполагать, что уж сам факт того, что люди организовывали убийство Политковской так,
как они привыкли организовывать спецмероприятия по поимке преступника: база данных, одна группа наружки, другая наружка, которые контролируют друг друга
– может, первая наружка пойдет, не знаю, пиццу есть, бензин сворует – это все очень характерное и очень интересное дело.

Алло, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, госпожа Латынина. Звонит Марсель, Казань. В одной из передач вы рассказывали о чеченском роде, уничтоженном за связь своего лидера
с арабами. Вопрос: уничтожаются ли при этом дети и, вообще, на Кавказе принято при кровной мести убивать людей до 14 лет?

Ю. ЛАТЫНИНА: В какой передаче? В прошлой передаче я об этом не рассказывала.

СЛУШАТЕЛЬ: Старая передача. Ну, это как бы по приказу Кадырова, вы намекали.

Ю. ЛАТЫНИНА: Что намекала, я всегда говорила, что у господина Кадырова в отличие от господина Зязикова существуют эффективные методы борьбы с террористами,
потому что в Ингушетии от каждого выстрела, сделанного на улице, число террористов умножается, потому что все родичи хотят отомстить, а у Кадырова, хотя
это не лезет ни в какие, естественно, человеколюбивые и гуманитарные рамки, и не лезет ни в какие рамки закона, число террористов сокращается, потому что
когда каждый человек знает, что у него есть выбор, личный выбор между тем идти служить Кадырову или идти в леса, но тогда уже пострадают его родичи, то
у Кадырова число террористов сокращается, нравится нам это или нет, с точки зрения гуманной. А что касается, я не знаю, до какого возраста убивают детей,
но я знаю, например, что самые ранние случаи кровной мести в Ингушетии, когда человек кого-то расстреляли, если не ошибаюсь, был ребенок 10 лет, то есть
он с автоматом куда-то пришел и отомстил.

Алло, говорите, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый вечер.

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать насчет того, кто-то тут говорил, что Путин нехороший человек. Я вам скажу, почему он нехороший. Дело в том, что хороший человек,
хороший президент, он всегда будет стоять на страже, так сказать, человека, народа, чтобы жил хорошо. Он в первую очередь уберет безусловную удавку, коррупционную
удавку с шеи народа это обязательно. Путин этого не делает и не хочет этого делать. Он не хочет сделать, чтобы, например, принять закон о том, чтобы происходила
за взятки конфискация имущества, это главное.

Ю. ЛАТЫНИНА: То есть вы думаете, что если у нас за взятки будут конфисковывать имущество, так сразу у нас все и наладится?

СЛУШАТЕЛЬ: Не сразу, но наладится. Очень на большой процент упадет сразу, очень большой.

Ю. ЛАТЫНИНА: Спасибо. Вашу точку зрения я поняла, что главное это борьба с коррупцией. Ну, с одной стороны, я вынуждена с вами согласиться, что у нас коррупция
это способ управления обществом, то есть как раз на должности назначают тех людей, которые висят на каком-то кукане компромата, то есть назначают так,
как ФСБ вербует агентов, а не так, как в демократической стране назначают министров. И, конечно, коррупция у нас все растет и растет, и даже тут в своей
книжке «Исповедь бунтаря» – кстати, замечательная книжка, не ожидала, очень мне понравилась эта книжка Немцова – там выведено три закона того, что бывает
со страной, когда в ней много нефти, много денег от нефти. Три закона от Немцова звучат так: чем больше денег от нефти в стране, тем выше уровень коррупции;
второй закон – тем левее правительство; и третий закон – тем меньше в ней демократических свобод. Я, честно говоря, когда это все прочла, позвонила Немцову,
говорю: «Борис Ефимович, признайтесь сами, наверное, это не вы придумали, наверное, это Гайдар подсказал». Борис Ефимович очень обиделся, сказал, что придумал
он, а Гайдар подсказал четвертый закон, но вот какой закон подсказал Гайдар, я не помню, к своему ужасу.

Я не помню, где тут был вопрос, но я хотела бы вернуться к теме, которую я затронула в начале передачи, это тема про партию «Справедливая Россия» и про
отстранение из нее криминальных элементов в лице Александра Лебедева, главы Национального резервного банка, и Евгения Ройзмана, депутата Государственной
думы, независимого депутата бывшего от Екатеринбурга, вступившего в «Справедливую Россию». Я могу сказать, что это такая личная для меня тема, потому что
Евгений Ройзман – мой друг. Я просто врать этого не буду, чтобы все, кто послушает дальнейшее, сразу сказали «ну вот, она говорит в пользу своего друга,
поэтому можно дисконтировать». Дело в том, что Женька Ройзман очень странный политик, который совершенно не стал политиком федерального уровня. Вот он
как был человеком из Екатеринбурга, так он эти четыре года в Думе как независимый депутат и просидел, как человек из Екатеринбурга. А в самом Екатеринбурге
он поднялся на том, и получил большую популярность, причем такую очень двусмысленную – одни были страшно за него, другие, наоборот, страшно против него
– на том, что он боролся с наркотиками, и его фонд «Город без наркотиков», который, считают, связанный с ОПС «Уралмаш», и Женя сам родился на «Уралмаше»,
и сидел в советское время, чего он совершенно нисколько не скрывает, так вот, его фонд «Город без наркотиков» действительно радикальным образом изменил
обстановку наркотическую в городе Екатеринбурге. Там не в разы, а в десятки раз уменьшились смерти от передозировки. Там просто были в Екатеринбурге уже
целые кварталы, которые водки не покупали.

Все это было проделано достаточно жестоко, Женя никогда этого не скрывал. Я помню диалог наш с ним из раннего этапа нашего знакомства, когда мы ехали вместе
в машине, он говорит «ну вот, мы поехали, сломали барыге ногу…», я говорю «Жень, ты понимаешь, что барыге ногу может сломать только бандит?», а Женя на
меня смотрит и говорит «да нет, я считаю, что это должен сделать каждый честный человек». Я, честно говоря, не знаю, кто прав, а кто нет. То есть вот эти
ребята из фонда «Город без наркотиков», они такие местные екатеринбургские ваххабиты, и поскольку они борются и всерьез с барыгами, то они, естественно,
затрагивают очень часто интересы крыш барыг, а крыши очень часто милицейские. И озлобление против Ройзмана милицейское в городе Екатеринбурге просто жуткое.
Там просто комичные есть моменты, когда, скажем, у крупного милицейского начальника «Круизер» угнали во время матча, а он сразу подскакивает и кричит:
«Ройзман угнал! Ройзман угнал!». Или какой-нибудь милицейский генерал собирает всех и говорит «найдите, за что посадить Ройзмана». И было действительно
достаточно очевидно, что поскольку независимых депутатов не осталось, а Ройзман избирался как независимый депутат, он попросту говоря, сядет. Вот человек,
который ему совершенно конкретно угрожает – после лишения депутатской неприкосновенности сесть. Значит, Женя Ройзман, чтобы как-то продолжать борьбу, и
потому что ему действительно нужно было прикрытие, вступил в «Справедливую Россию», причем многие люди, включая меня, говорили «не ходи, кинут». И действительно,
его кинули. Якобы на самом высшем уровне. Не знаю, насколько должно быть милицейское раздражение против Ройзмана, или насколько он должен на местном уровне
считаться слишком яркой фигурой… Значит, товарищу Миронову было сказано, чтобы он вычеркнул из списка криминальные элементы. Под криминальными элементами,
как я уже сказала, имелся в виду, видимо, не Александр Бабаков, а вот именно господин Ройзман, который, еще раз повторяю, отсидел при советской власти,
этого никто никогда не скрывал, который всегда исповедовал этот немножко брутальный стиль, к которому, еще раз повторяю, может быть очень разное отношение.
Некоторые могут сказать «ой, это совершеннейшее беззаконие ломать барыгам ноги, это такой полубеспредел, люди начинают с беспредела, начинают с того, что
ноги ломают за правду, а кончают черт знает чем». Ну, это одна точка зрения. Другая точка зрения, моя, например, что я Ройзманом искренне восхищаюсь и
вижу вообще в «Городе без наркотиков» одну из немногих в нашем обществе ситуацию, когда само общество, пытаясь что-то сделать, берет правосудие в свои
руки, потому что менты ничего не делают.

Но тем не менее я в этой ситуации вижу какой-то, знаете, страшный парадокс. Вот Ройзман сотоварищи в течение нескольких лет пытались посадить крупную наркоторговку,
ее зовут мама Роза, у нее при обыске находили, не знаю, по тысяче кофемолок, по 2 тысячи кухонных комбайнов. Я могу ошибаться в цифрах, но примерно такие
цифры, сколько краденого. На выручку ей приезжал ОМОН, на выручку ей что только не приезжало. И вот сейчас эта мама Роза выходит на свободу, а Женя Ройзман
имеет все шансы с учетом того, как к нему относится милицейское начальство, очутиться в тюрьме, чтоб не боролся против наркотиков. И самое обидное во всем
этом и почему я об этом заговорила, потому что есть вещи, которые являются не личными. Ну, назначили Зубкова вместо Фрадкова – какая разница? Ну, Пупкина
могли назначить, Васькина могли назначить, это не берет за душу. А вот когда, допустим, расстреливают в Ингушетии человека на улице и рядом кладут гранату,
а президент Зязиков говорит, что в Ингушетии мир и стабильность, это берет за душу на каком-то личном уровне. Ты хватаешься за голову и начинаешь думать
«господи, что же это происходит?». И вот когда президент принимает Александра Бабакова, после этого господин Миронов говорит Ройзману «как криминальный
элемент ты не можешь присутствовать в моей избирательной кампании», и все понимают, что после этого произойдет, что, в сущности, Ройзман, он сейчас такой
же приговоренный, как тот несчастный Магомет Аушев, который выйдя из застенков ФСБ, написал, что его пытали, и, соответственно, стал кандидатом на вылет.
Эти вещи, они лично берут за душу. Они кажутся не какой-то глупостью, а вот такой человеческой несправедливостью, на которой ты понимаешь, что, с одной
стороны, ничего нельзя сделать, потому что это следствие того, как устроена наша страна сейчас, но это такие вещи, из которых возникают романы, а не такие
вещи, из которых возникают статьи. До встречи, всего хорошего, через неделю.

Полная версия

Copyright © 2004 - 2006
Радиостанция «Эхо Москвы»