Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

САМОДОСТАТОЧНОГО СОВРАТИТЬ ТРУДНЕЕ

Шкурничество распространяется среди бедных подобно эпидемии, как только ослабляется
иммунная защита. Я прекрасно помню, что происходило во времена хрущевской «оттепели».
Тут обычно цитируют известные слова Джона Фостера Даллеса о необходимости разлагать
коммунистического монстра изнутри. Но почему Советский Союз действительно разложился
по сценарию Даллеса, а Коммунистический Китай – нет?

Ответ – на поверхности. Послесталинские руководители ослабили иммунную надстройку,
но продолжали всячески сдерживать базисную тягу каждого нормального человека
к экономической  самодостаточности, в то время как послемаоистские руководители,
поддерживая надстроечный иммунитет на минимально-необходимом уровне, открыли
перед активными китайцами возможность базисной самореализации. В результате самые
продвинутые советские люди впали в шкурничество или диссидентуру, а глядя на
них, широкие низовые массы впали в соблазны Даллеса. У китайцев же самые продвинутые
кинулись в труд обогащения, а нетерпеливую диссидентуру окоротили на площади
Тяньанмэнь. Так соблазны шкурничества и разложения удалось свести в КНР до безопасного
уровня в общекитайском рывке к субъектности.

Другими словами, советская номенклатура ради удержания своих властных позиций
предпочла шкурничество, плавно перешедшее в национал-предательское компрадорство,
а китайские лидеры ради приоритетности национальных интересов высвободили низовую
созидательную энергетику и прагматично допустили появление и развитие экономически-самодостаточных
и потому политически-субъектных социальных слоев. Судя по всему, когда самодостаточные
низовые китайцы наберут «критическую массу», а это происходит на глазах в ходе
постиндустриальной модернизации нашего великого соседа, - то Китай плавно перейдет
в национал-демократическую фазу развитого современного государства типа скорее
Японии или Малайзии, чем даже Тайваня. Конечно, конфликты внутри Китая будут,
а развала – нет.

Когда возвышаются самодостаточные слои – ослабевает острая притягательность запретного
плода. Избавление от соблазна происходит рационально и постепенно через пресыщение
и разочарование. Самодостаточный может купить любой плод и ради него не сойдет
с ума, как какой-нибудь «совок». Путешествие за границу – пожалуйста, 500 баксов.
Красивая шлюха – на всех континентах и в каждой китайской провинции русские и
украинские или молдавские проститутки  максимум за 100 баксов. Шмоток – завались.
Даллес отдыхает.


ПРОИСХОЖДЕНИЕ, МЕСТО И СУДЬБА КОММУНИЗМА 

Утром в неплохой познавательной программе «Неизвестная планета» на телеканале
ТНТ показали сюжет о жизни в камбоджийской глубинке. В деревнях одного из племен
современной Камбоджи - почти натуральное хозяйство, женщины ходят по пояс обнаженными,
незатейливая торговля с ближайшим городком. Где-то неподалеку – россыпи черепов
убиенных в разгар коммунизма Пол Пота, неразминированные поля. И путешественник
из России умиляется – у простых бедных камбоджийцев такой же менталитет, как
и у русских, они такие же добрые и отзывчивые, как мы. Я бы добавил – и так же
легко оборачиваются бездушными палачами-исполнителями, когда повелевает обожествляемая
ими власть. 

Уже давно подмечено, что менталитет русских бабулек один к одному совпадает с
примитивным менталитетом каких-нибудь латиноамериканских или африканских аборигенок,
о чем свидетельствует невероятная популярность бразильских и мексиканских сериалов
(а ранее индийских кинофильмов) в России. Их легко обманывать, они легко обманываются.
Бедные – объект внушения, раздолье для агитаторов и пиарщиков. Немного надо объектным
людям для счастья. Бедные люди во всем мире очень похожи друг на друга. 

У бедных (у «пролетариев») всех стран – примерно одинаковая ментальность, независимо
от того, носят они набедренные повязки или ватники. Глядя на сцены из жизни современной
захолустной камбоджийской деревни, я почему-то вспомнил запечатленный Ильей Глазуновым
образ русского крестьянина – «вечного мужика». У всех мужиков в мире – примерно
одна и та же бесхитростная душа (а точнее – примерно одинаково ничего нет за
душой). Будучи никем (объектом), они могут стать всем (субъектом), только достигнув
экономической самодостаточности.

Но кто им её даст, эту «экономическую самодостаточность»? Если у мужика появляется
излишек какого-либо ресурса, хотя бы трудового, сразу на его шею садятся два
генерала, которых надо кормить. Социальные хищники не дремлют, и бедный продолжает
оставаться бедным.

Кто даст освобождение мужику и сделает его субъектным? Бог, царь, герой? Возможно,
но маловероятно. Сколько героев-освободителей стремительно превращались в очередных
генералов и садилось на шею труженика! Добыть и отстоять самодостаточную собственность
собственной рукой? Красиво, но на всех собственности (богатства) обычно заведомо
не хватает, а даже если и хватает, то кому-то хочется больше и больше, а кому-то
не по силам эту собственность содержать и он рад переложить бремя забот о ней
на другого, который в результате опять садится ему на шею. Не каждому дано удержать
самодостаточную собственность и тем самым быть свободным, как его ни агитируй.
Как поется в песне, «Граждане не хочут слушать, Им бы выпить и покушать». Абсолютному
большинству людей не дано сил вынести бремя свободы. 

А дано тем, кто, обладая врожденной энергетикой и глядя на преуспевшего соседнего
мелкого буржуя, воспринял по индукции субъектное «классовое сознание» и всей
душой взалкал самообеспеченности. Так на плечах мелкобуржуазности (а точнее -
на его горбу) в мир врывается коммунизм.

Коммунизм предстал как религия абсолютной субъектности. Свободное развитие каждого
мужика провозглашалось условием свободного развития всех. Превзойдено было даже
божественное Откровение Благой Вести Иисуса Христа, согласно которому отнюдь
не всем уготовано войти в Царствие Небесное. Коммунизм – не божественное Откровение,
а порождение человеческого Разума. Он взрос в недрах буржуазной революции с её
порывом к субъектности. В коммунизме абсолютизированы человеческие идеалы рационализма-механицизма
Просвещения, согласно которым все люди рождаются равными. Ведь вроде очевидно,
что все люди независимо от их расы, культуры, вероисповедания, профессии или
статуса, сплетаясь родовыми корнями и цепочками поколений в единое  человечество,
являются лоном человечности и в этом качестве не просто равнодостойны в теории,
но каждый человек в практической жизни достоин уважения и заботы со стороны остальных.
И поскольку люди – не механические атомы, а изначально включены в сложно-организованную
поколенческо-гендерную и производственно-потребительскую целостную систему, они
неизбежно через разделение труда и социальных ролей распределяются иерархично,
и важно стремиться к справедливой иерархизации людей по способностям и к жизненной
обеспеченности каждого человека по потребностям. Механистическая уравниловка
погибельна и для активных членов общества, которые стремятся достичь самоутверждения
в самодостаточности и самобытности, и для пассивных мужиков, которые стремятся
спокойно обитать в своей социальной нише. Важно не перегнуть палку ни в сторону
объектной уравниловки, ни в сторону субъектного хищничества. 

Поскольку нашему ныне рассыпавшемуся российскому обществу еще предстоит пройти
через фазу мелкобуржуазной самоорганизации, чреватой также возрождением во многом
дискредитированных коммунистическо-механистических абсолютизаций, обратимся к
поучительным исходным посылкам современного общества. Так, уместно вспомнить
первую страницу Декларации независимости Американской революции, принятой Вторым
Континентальным конгрессом представителей английских колоний 4 июля 1776 года:

«Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они
одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат:
жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди
людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых.
Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели /очень
актуально для нынешней России! – В.С./, то народ имеет право изменить или уничтожить
её и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией
власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности
и счастью. Конечно, осторожность советует не менять правительств, существующих
с давних пор, из-за маловажных или временных причин. И мы действительно видим
на деле, что люди скорее готовы терпеть зло до последней возможности, чем восстановить
свои права, отменяя правительственные формы, к которым они привыкли. Но когда
длинный ряд злоупотреблений и узурпаций, неизменно преследующих одну и ту же
цель, обнаруживает намерение предать народ во власть неограниченного деспотизма,
то он не только имеет право, но и обязан свергнуть такое правительство и на будущее
время вверить свою безопасность другой охране».

Субъектные устремления самодостаточных одинаковы и в Новом, и в Старом Свете
– во всем современном мире, в том числе в России. Статья 1 Декларации прав человека
и гражданина, принятой Учредительным собранием Французской революции 26 августа
1789 года, провозглашала – «Люди рождаются и остаются свободными и равными в
своих правах. Общественные различия могут быть основаны только на общей пользе».
А в Статье 2 говорилось - «Целью всякого политического союза является сохранение
естественных и неотъемлемых прав человека. Права эти суть: свобода, собственность,
безопасность и сопротивление угнетению».

С точки зрения субъектности – социально равны самодостаточные люди независимо
от того, какова толщина их кошельков. Была бы только эта толщина выше некой «критической»,
зависящей от минимально-самодостаточного ликвидного капитала и сопряженной с
рентным обеспечением социально-достойного прожиточного уровня. Имеет человек
этот «минимум» или имеет миллиарды долларов – разницы в равенстве нет, оба «множества»
равномощны, если говорить математическим языком. Аналогично в эпоху феодализма
социально-равны были мелкий шляхтич и крупнейший магнат, Дубровский и Троекуров.
Если у всех людей имеется «минимум» самодостаточности – тогда все равны. 

Фактически коммунизм подразумевает, что благодаря развитию производительных сил
появляется возможность обеспечить каждого человека подобным «минимумом» экономической
самодостаточности и таким образом создать базис субъектности и свободы каждого
человека. Предпосылка взаимосвязи людей в обществе и обществ в мировом сообществе
опосредуется тезисом о коллективном характере производства и культуры и о приоритете
общественной собственности на средства производства и о социально-справедливом
распределении ресурсов между членами данного общества и самими обществами в мировом
сообществе. Но здесь возможны различные толкования коммунизма, в том числе такие,
которые ни в коем случае не ущемляют индивидуальную экономическую и политическую
свободу. Выросшие из марксизма западноевропейские социал-демократии и разновидности
«социального государства» – наглядный пример. 

Учитывая склонность «мужика» к потреблению и отсутствие у него достаточной мотивации
к личностному самоутверждению (её надо воспитывать со школы), важно ни в коем
случае не допустить социального иждивенчества, но пока в богатых странах «золотого
миллиарда» именно этот вредоносный коммунистический перекос бросается в глаза.
В бедных странах зачастую довлеет противоположный коммунистический перекос –
уравнивание в бедности и зачастую насильственное блокирование мотивации низового
человека к экономической самодостаточности. Важно понимать все эти базисные нюансы,
чтобы разбираться в сути реальной политики сквозь густые дымовые завесы надстроечной
демагогии и информационных войн.

Подчеркнем ещё раз, что коммунизм врывается в мир на плечах «мелкобуржуазного»
порыва к субъектности. Коммунизм и мелкобуржуазность – из одного корня. Всем
людям стать «мелкими буржуа», то есть экономически-самодостаточными горожанами-гражданами,
- это и есть подсознательный базисный идеал коммунизма. А поскольку в бедных
переходных странах для «критической массы» мелких собственников не хватает ресурсов
обрести экономическую самодостаточность, то наиболее энергичные (пассионарные)
члены общества решают свою  субъектную задачу самоутвердиться через коммунистический
рецепт «коллективизации» собственности и соответственно, благодаря принятой на
себя роли жрецов будущего рая, через собственное распоряжение этой собственностью,
становящейся для них самодостаточной. Так в бедных странах, захваченных наиболее
радикальным – коммунистическим – отрядом мелкобуржуазного субъектного порыва,
утверждается у власти коммунистическая иерархизированная партноменклатура, а
далее - известная траектория к сталинизму, маоизму, полпотовщине и т.д.

Не будем дегустировать самые разнообразные механистические коммунистические надстройки,
возникающие в странах с бедным населением, а сконцентрируемся на базисе. Кстати,
надстроек и «правительственных форм» полно не только в коммунизме, но и в капитализме
(от классической буржуазной демократии и «социального государства» до гитлера
и сомосы). Коммунизм как ударный отряд мелкобуржуазной субъектности радикализирует
докапиталистический (объектный) базис в отсталых странах и тем самым способствует
субъектизации этих стран, открывая перед ними путь модернизации. Не все коммунистические
правящие партноменклатурщики решаются на модернизацию. Обычно они стремятся держать
модернизацию под своим контролем, и это естественно. Когда имеется людской и
материальный ресурс – можно успешно провести укорененную в механицизме планируемую
индустриальную модернизацию, как сделал Сталин в Советском Союзе. 

Однако в постиндустриальном (= постмеханицистском) мире, где скачком возросла
роль индивидуальной инициативы, нельзя модернизироваться прежними административно-коллективистскими
методами. Ошкурившаяся и закосневшая постсталинская партноменклатура Советского
Союза не решилась высвободить низовое «стремление к счастью» (= к субъектности),
и громадная страна рухнула и продолжает корчиться в жажде экономической свободы,
терзаемая набежавшими и оседлавшими её разнообразными хищниками. Напротив, постмаоистское
руководство Коммунистического Китая уловило порыв низовой субъектности и открыло
перед предприимчивыми китайцами перспективу разбогатеть, справедливо полагая,
что чем больше появится экономически-самодостаточных китайцев, тем богаче, субъектнее
и влиятельнее станет страна. Коммунистическое руководство Китая постепенно делится
властью с новыми «средними слоями», провозгласив постмеханистический лозунг «трех
представительств». Опираясь на низовую мотивацию к субъектности, Коммунистический
Китай исключительно успешно проводит постиндустриальную модернизацию и неотвратимо
выходит на первое место в мире по экономическим и социальным показателям.

Таким образом, призрак коммунизма, выплавившийся в горниле мелкобуржуазной революции
1848 года в Европе и радикализировавший идеалы буржуазно-механистического Просвещения,
поспособствовал субъектизации докапиталистической ойкумены и сумел, преодолев
механистичность, породить самое многочисленное и самое перспективное общество
на планете, где успешно реализуется сопряженность социальной справедливости с
экономическим прорывом, массовой субъектностью и постиндустриальной ментальностью.