Радиостанция «Эхо Москвы»: Культурный шок, Суббота, 17 Ноябрь 2007
http://echo.msk.ru/programs/kulshok/56358/index.phtml
sys/logo_print
Культурный шок

таблица из 2 столбцов и 2 строк
Ведущие:
Сергей Бунтман
Гости:
Даниил Дондурей
главный редактор журнала "Искусство кино"
Тигран Кеосаян
кинорежиссер, ведущий программы "Вечер с Тиграном Кеосаяном"
Павел Лунгин
кинорежиссер
конец таблицы
Суббота, 17 Ноябрь 2007

К. ЛАРИНА: 14 часов, 12 минут, добрый день еще раз. Вновь в студии ведущая эфира Ксения Ларина. Начинается программа «Культурный шок», которая сегодня посвящена
кинематографу. Доброе кино – что это такое? В студии «Эха Москвы» наши гости – главный редактор журнала «Искусство кино», культуролог Даниил Дондурей.
Здравствуйте, Даниил Борисович.

Д. ДОНДУРЕЙ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: И режиссер Павел Лунгин. Здравствуйте, Павел Семенович.

П. ЛУНГИН: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Должен был быть с нами и Тигран Кеосаян, как представитель другого поколения и автор, в том числе, и доброго кино. Но не смог, не сложилось у
него сегодня. Но не страшно, с Тиграном мы часто встречаемся. Я думаю, что в следующий раз он захочет к этой теме вернуться, может, в том же составе, поскольку
мы никогда не успеваем обсудить все, что мы хотим обсудить. Номер смс - +7-985-970-45-45 и номер телефона прямого эфира 363-36-59.

Напомню, откуда у нас тема появилась. Закончился Международный фестиваль «Лучезарный ангел», фестиваль доброго кино, под девизом «Доброе кино возвращается».
В рамках этого фестиваля проходили дискуссии, в которых участвовали представители церкви и режиссеры и актеры. Дискуссии на тему «что такое доброе кино
и можно ли с его помощью изменить существующий мир», хотя бы в границах одной, отдельно взятой страны, под названием Россия. У кино огромная побудительная
сила, - это говорит отец Киприан. Руководство телеканала «Спас» предложила каждый месяц выбирать самый добрый фильм месяца и показывать его на телевидении.
Кроме этого, планируется создать и кинотеатр доброго кино.

На круглом столе, во время фестиваля «Лучезарный ангел», выступала матушка София, которую представили, как единственную в мире монахиню – президента в кинофестивале.
По ее мнению, большинство фильмов, снятых на средство госбюджета, растлевают нас, наших детей, получается, что мы убиваем сами себя. Монахиня София считает,
что избиратели должны потребовать от будущих депутатов Госдумы заботы о духовном оздоровлении общества и, в том числе, о финансировании «доброго кино».
Матушка уверена, что государство должно финансировать только те фильмы, которые соответствуют национальным проектам. Она также заявила о недопустимости
снимать за счет налогоплательщиков фильмы, пропагандирующие содомию, а также такие, которые посягают на достоинство России, пересматривают представление
о победе в Великой Отечественной войне.

Простите за долгую цитату, но мне кажется, что это важно. И еще один штрих, Кинорежиссер и продюсер Андрей Разумовский, который являлся отборщиком фестиваля
сказал о том, какие трудности были при отборе картин для показа на фестивале. «На первом этапе, - сказал Андрей Разумовский, - кинематографистами-профессионалами
было отобрано несколько десятков фильмов, но комиссия священнослужителей – членов жюри забраковала 90% из них. Но даже то немногое, что прошло фильтр последней
комиссии, вызывало негодование некоторых зрителей.» Здесь, наверное, самое главное, как трудно определить что такое доброе кино.

Как вам, вообще, этот термин? Спрашиваю я у гостей. У Даниила Борисовича, для начала. Я знаю, что вы ждете, когда будет доброе кино, мечтаете и призываете
нас к этому.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я жду какого-то кино, которое альтернативно во многом тому, что снимается, но никак бы не назвал это кино добрым.

К. ЛАРИНА: Добреньким.

Д. ДОНДУРЕЙ: Вот видите, вы сразу сами сказали. Доброе – как синоним добренькое, лучезарное, сладкое. Но это же не так, мы же прекрасно знаем, что речь
идет о художественном кино и нормальном кино. Художественное кино никогда не было добрым в плане том, какой понимается. Синоним добренький, лучезарный,
милый, чудесный. Оно всегда было очень трагичным часто, страдающим, невероятно сложным, вызывающим, часто шоковым. И кино занималось совершенно другим,
что, видимо, никак не встраивалось в концепцию этого фестиваля или как-то странным образом. Оно занималось человеком, кино-то. Тем, чтобы как-то его поддерживать,
как-то с ним объясняться, вступать в некие дискуссии, что-то с ним, не могу сказать проговаривать, это все-таки не радио, но каким-то образом вместе с
ним проходить этот тяжелейший путь понимания жизни. Это никак не связано напрямую с тем, что оно должно быть добрым. Даже не связано напрямую с тем, что
оно должно быть непременно оптимистичным. Оно должно рассказывать о самых разных, невероятно непростых путях, которые помогают человеку в путях понимания
происходящего, которые его поддерживают, которые ему позволяют возвышаться. Это очень важные вещи. Вот в этом плане наше кино, конечно, сегодня, да и не
только кино – вся культура, за исключением, может быть, гламурной, у которой пятая задача, она не гумманистичная большей частью.

К. ЛАРИНА: Не доброе.

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет, когда недоброе, ты сразу же становишься каким-то старичком беззубым.

К. ЛАРИНА: Мы прекрасно понимаем, что, когда такие вещи появляются, когда они озвучиваются по разным телевизионным каналам, разными представителями разных
конфессий – это уже..

П. ЛУНГИН: Вы считаете это плохо?

К. ЛАРИНА: Нет, не плохо. Про Лунгина хочу сказать, что, учитывая, что очень высоко оценили ваш фильм «Остров» представители православной церкви, но его
точно нельзя назвать добрым фильмом в том смысле, о котором мы говорим.

П. ЛУНГИН: Подождите. Мы играем в слова. Речь идет о том, что то, что говорил Даня, это также относится к современному процессу, сейчас весь кинопроцесс
делится на две категории – на произведения художественные и на продукты. Нам прямо говорят руководители телеканалов – дай нам продукт. Мой зритель идет
в кинотеатр, как в супермаркет, он хочет купить те сосиски, которые он хочет купить. Когда мы говорим о продукте, то можем сказать прямо, что продукт,
не художественный, не мучительный, когда человек анализирует себя, как например было в фильме у Балабанова, а те продукты, которые ставят на злости, жестокости
и покупают покупную возможность, у меня к ним нет ни любви, ни уважения. Лучше бы делали продукт, потому, что вы бездарны, неталантливы, вам сказать нечего.
Тогда поднимайте человека, как говорит Даня.

Д. ДОНДУРЕЙ: Это лукавство.

П. ЛУНГИН: Я договорю, я тебе дал сыграть целую увертюру. Поэтому я хочу сказать, что в этом смысле мы можем говорить о добром кино. Никто, никакой священник,
ни даже сам Патриарх, не может указывать художнику о чем ему делать и что ему делать. Такого человека нет. Но художнику. Потому, что указывали всегда люди…
Не будем обожествлять эти свободы, великие художники, великие писатели прошлого цензурировались, писали, посвящали герцогам, министрам и богатеям, складывали
к их ногам. Это не то, что приходит какой-нибудь мальчонка, окончивший ВГИК и говорит «Всем стоять, я художник!». Это процесс более сложный. Надо ли говорить
вообще о том, что у людей есть некоторый недостаток витамина, чего-то нормального и чего-то положительного, обращающего его к человеческой гумманистичности?
Надо. Но, конечно, заявление матушки Софии, такая жесткая вещь, она, мне кажется, просто смешной. Мы всю жизнь занимаемся кино, а они вдруг… Но, я хочу
обратить ваше внимание. Какой фильм получил главный приз на фестивале?

К. ЛАРИНА: А вы были в жюри?

П. ЛУНГИН: Нет. Меня пригласили. Сначала я долго был русофобом, теперь я стал, наоборот, филом. После того, как я сделал фильм про Ивана Грозного, думаю,
опять стану русофобом. Я – это я. Я не меняюсь. Я – такой, как я есть. Но фильм, который получил главный приз – это прелестный мультфильм, даже не мультфильм,
а рисованный фильм по рассказу Шмелева «Моя любовь». Это фильм абсолютно живой, прелестный, абсолютно неправильный. Про влюбленного мальчика, который влюбляется
и в ту и в другую, который полон открытия мира, ожидания любви, как некого дара. Меня этот приз абсолютно утешил, примерил. Это правильно. Они не дали
какой-то иконке, хотя, думаю, что были там и такие, где Серафима Саровского гладят по голове.

К. ЛАРИНА: Есть еще более страшные вещи. С их точки зрения может быть гениальным фильм Натальи Бондарчук «Пушкин». Он абсолютно отвечает этим требованиям
доброго фильма.

П. ЛУНГИН: Надо рассчитывать, что у людей живое чувство. Фильмы Звягинцева, эти фильмы относящиеся к духовному и доброму кино. Хотя что там происходит?
Там злые люди убивают прекрасную женщину. Есть у нас боль? Есть у нас боль. Сама история распятия Христа, она не самая добрая на свете, это трагедия, которую
тебе предложено проживать и, думая о ней, становиться лучше, ощущать в себе эту муку и боль. Но я еще раз говорю, количество дерьма, неинтересного, которое
просто становится некоторой нормой, оно вызывает смущение. Я понимаю, в общем, священников, которые хотят хоть что-то, с чего-то начать. Давайте сделаем
такой маленький фестиваль кино, и давайте приз за самый добрый фильм. Пусть люди хоть думают.

К. ЛАРИНА: Кстати, у нас есть фестиваль «Золотой витязь» Николая Бурляева, там, по-моему, тоже такие лозунги. Фестиваль православного кино. Там тоже очень
жесткий отбор фильмов. Да, Даниил Борисович?

Д. ДОНДУРЕЙ: Мы сейчас тоже говорим, как люди, использующие слово «добрый». Собрались, по крайней мере, мы с Павлом, такие немолодые люди, которые готовы
цокать языком, говорить о том, что что-то неправильно делается, но проблема, мне кажется, в другом. Проблема в том, что развлечения в кинематографе – это
колоссальный бизнес, это деньги, это нужно продать. И те люди, которые принимают решения в этой сфере, они интересуются и руководствуются только этими
идеями, в основном только ими. Существует много способов продать, но легче всего выбрать легкий способ продать. Чтобы продать легко, нужно обязательно
обращаться к движению человека вниз, т.е. к разного рода неблагородным помыслам, отвратительному поведению, цинизму, шоку, насилию.

П. ЛУНГИН: Чтобы порождать у людей сладость какого-то подглядывания.

Д. ДОНДУРЕЙ: Во-первых есть до культурные основания, связанные с тем, что человека вообще интересно. Человеку интересно увидеть чужое падение, интересно
узнать то, о чем не говорится, как бы вне культуры, до культуры, узнать то, что от него скрывают, что где-то кому-то больно еще больше, чем мне. И руководители
телеканалов, директора гигантских телекомпаний, кинокомпаний, поскольку, к сожалению, сегодня получилась такая ситуация в нашей стране, что телебоссы –
они основные заказчики культуры, номер один. И каждый кинопредприниматель должен думать, как он продаст. Эта история, на мой взгляд неблагоприятная, с
дочками Гагарина, связанная с тем, что они запретили своими судами.

К. ЛАРИНА: Такой добрый фильм!

Д. ДОНДУРЕЙ: Невероятно добрый, а женщины не понимают. Мне кажется, что те люди, которые реально принимают решения, они не думают об этом благородстве.

К. ЛАРИНА: Заставят!

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет, не заставят! Я наблюдаю много лет эту ситуацию. Деньги выше пока, чем мораль при производстве картин. Если у тебя есть шанс только попасть
и поработать на иностранцев, на международные большие фестивали, тогда еще тебе разрешат побаловаться искусством, все остальное, почти все… Это же понимают
и многоуважаемые мною руководители, эти самые, серьезные, они прекрасно понимают.

П. ЛУНГИН: Самое главное, что они любят другое кино.

Д. ДОНДУРЕЙ: Если у вас есть силы – поспите дома два часа и включите телевизор после часа ночи. Он блистательный, благороднейший, художественный, поизучайте
наше расписание между часом и пятью.

К. ЛАРИНА: У нас есть канал «Культура».

Д. ДОНДУРЕЙ: Но канал «Культура» - 2,7 процента.

К. ЛАРИНА: Почему?

Д. ДОНДУРЕЙ: Я вам скажу почему. Ответ простой. Только три процента населения во всем мире готовы платить за свое развитие. Только три. Особенно свои собственные
деньги. Канал «Культура» хотя бы на деньги Добродеева существует, заработанные каналом «Россия». А все остальные люди не хотят платить за развитие, они
хотят платить за отношение к культуре, как к развлечению, связанному с досугом.

К. ЛАРИНА: Тогда кто виноват? Если мы под добрым кино имеем ввиду высокое искусство, оно никогда не будет массовым. Как бы матушка София не старалась, она
не заставит смотреть миллионы.

Д. ДОНДУРЕЙ: Она хочет, чтобы фильмы про ЖКХ снимали и ипотеку.

К. ЛАРИНА: Может быть, не знаю

П. ЛУНГИН: Это совсем не плохо.

Д. ДОНДУРЕЙ: Вы возьметесь снимать про ЖКХ?

П. ЛУНГИН: Помните, был прекрасный фильм с Джулией Робертс «Эрин Брокович». Она получила Оскара. Вот этот фильм про нашу систему. Почему нельзя?

Д. ДОНДУРЕЙ: Я согласен.

К. ЛАРИНА: Вопрос – как? Новости, потом продолжим.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Напомню, что сегодня у нас в гостях Даниил Дондурей – главный редактор журнала «Искусство кино» и Павел Лунгин – режиссер. Мы говорим про доброе
кино, если оно возможно на свете, то что мы подразумеваем под этим определением. Под доброе кино совершенно точно подходят, кстати, лирические комедии
завтрашнего нашего юбиляра Эльдара Рязанова. Все фильмы, которые остаются у нас в народной памяти, начиная с «Берегись автомобиля» - это все абсолютно
доброе кино.

П. ЛУНГИН: А «Белое солнце пустыни», а комедии Гайдая!

К. ЛАРИНА: Доброе кино. Это, как я понимаю, это то, что хочется перечитать, пересмотреть, чтобы, когда тебе плохо, стало сразу лучше, потому, что это фильм,
который тебя не мучает.

П. ЛУНГИН: Я хочу мучить, я, как режиссер, люблю мучить.

К. ЛАРИНА: Но выход должен быть!

П. ЛУНГИН: Ему нужно давать все.

Д. ДОНДУРЕЙ: Основная драма, на мой взгляд, связана с тем, что нет никакого баланса между теми вложениями в усложнение мира человека, в его развитие, показа,
выхода из сложнейшей ситуации жизни и заработки на его понижающих селекциях. Мне удивительна та же позиция православной церкви. Мне кажется, что куда было
бы важнее, если бы после 30 минутного показа две недели назад на НТВ с без пяти восемь до полдевятого о том, как лучше убивать людей, я конечно, говорю
о бицевском маньяке, НТВ «Чистосердечное признание». Там 30 минут рассказывали, как лучше, взять женщину за руку и ударить молотком или мне нравится проволокой
перехватить, а толстых людей сбрасывать… Дети, в 8 вечера, воскресный день. Или субботний. И это же шок! Это невозможно. Я позвонил нескольким юристам
ведущим, они говорят: «В нашей стране нет законодательной базы для этого. И, может быть, даже хорошо, что нет, потому, что это будет использовано в другом
смысле». Но ни в одной европейской стране это невозможно в прайм-тайм с федеральным каналом с почти 90-процентным охватом. На следующий день умнейший человек
митрополит Кирилл обратился бы к стране, обратился бы к государству, к людям. «Вы, как только смотрите «Чистосердечное признание», придаем к анафеме».

К. ЛАРИНА: Призвать не смотреть хотя бы. Потому, что призвать не ходить на концерт Мадонны можно, а смотреть телевизор… А вас не смущает присутствие священнослужителей
на диспутах по поводу смертной казни, которые выступают на стороне, которая за смертную казнь?

Д. ДОНДУРЕЙ: А когда все телеканалы, первыми новостями стали показывать про убийцу.

К. ЛАРИНА: Душу калечить человеку и так израненному.

Д. ДОНДУРЕЙ: И второй момент, о котором я хотел сказать. Мне кажется, когда мы все говорим о рынке, тоже занимаемся прекраснодушием. И я сам про это часто
говорю о том, что рынок, он такой ужасный и он требует этих денег, заработков, продаж хороших, билетов, рейтингов. Но мы не единственные живем, наша страна
из 200 существующих, не единственная живет на рынке. А те, кто не живут, типа Северной Кореи или Кубы, там другие проблемы. Поэтому, рынок давно уже научился
сдерживаться. Во-первых, общественной моралью и во-вторых – институциями гражданского общества. Нельзя рассказывать об удовольствиях, об убийстве в 8 часов
вечера по огромному каналу и ничего не получить за это на следующее утро. Нельзя! Масса организаций, у нас их 300 тысяч, хотя бы 3 подали в суд, обратились
к председателю правления «Газпрома», сказали «Как вам не стыдно!», хотя это и наше достояние, имеется ввиду «Газпром», но вы же владелец рассказов об удовольствии
убивать людей. И сразу же что-то зашевелилось, пошло.

К. ЛАРИНА: Мы сейчас говорим, но этого быть не может.

Д. ДОНДУРЕЙ: Почему? Это же не политика! Говорить о том, что убивать людей нехорошо – это же не политика.

К. ЛАРИНА: История с Калоевым – еще одно доказательство того, что это политика, потому, что по всем телевизионным каналам показали эту встречу.

Д. ДОНДУРЕЙ: Но где сказали, что он убийца? Нигде.

К. ЛАРИНА: Мало того, поддержали этот восторг перед поступком этого человека. Показали с удовольствием. И ведущие новостей, не помню, кто там был вечером
в программе «Время».

П. ЛУНГИН: По-моему, «Эхо Москвы»…

К. ЛАРИНА: Причем здесь «Эхо Москвы»? Это культивируется совсем другое отношение к жизни и к смерти.

П. ЛУНГИН: Каждый пытается приобрести, прикупить огромное количество политических спекулянтов на Калоеве несчастном. Дело в том, что у нас есть полное падение
нравственности и морали в обществе. Мне смешно, Я никогда не говорил, что я высокоморальный человек, но то, что сейчас происходит, когда ложь – норма,
подлость – норма, дрянь – нормой стала. Поэтому, действительно. Людей внутренне не сдерживают. Никто не обращает внимание. Абсолютное наплевательство к
боли чужих людей. Ни одного фильма нельзя сделать, ни про гастарбайтера, ни про несчастных рабов.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ни про «Эрин Брокович [Erin Brockovich]».

П. ЛУНГИН: Почему я сказал про «Эрин Брокович»? Крупнейшие актеры снимаются, Дастин Хоффман [Dustin Hoffman] и Роберт Редфорд [Robert Redford].

Д. ДОНДУРЕЙ: Джулия Робертс [Julia Roberts].

П. ЛУНГИН: Джулия Робертс. Все они идут говорить о добре и о том, что, если бы что-то мы сделаем с вами, то можно отдать квартиру москвичу, что можно сделать
так, чтобы не подслушивать во время предвыборной компании. У нас какое-то странное чувство, но люди так развращены внутренне, что они отбрасывают… Почему-то
вся Америка, волнуясь, плача и рыдая идет смотреть фильм с Джулией Робертс, когда она играет роль адвоката, когда она пытается возвратить тем людям, которые
были отравлены отходами. А мы говорим: «Да пошли они все! Сделай мне приятное». И в этом климате какого-то хамства внутреннего, невнимания к боли другого
человека, давайте все-таки, говорить о чем-то хорошем.

К. ЛАРИНА: Послушайте! О чем мы говорим!

П. ЛУНГИН: Это крошечный призыв.

К. ЛАРИНА: Посмотрите, что они сделали с людьми после Беслана.

П. ЛУНГИН: Кто они?

К. ЛАРИНА: Я имею ввиду власти. Что они сделали с людьми после Беслана, после Норд-Оста, сколько погибло людей! Кто оплакивал их смерть? О чем мы говорим!?

Д. ДОНДУРЕЙ: Вот сейчас не надо…

К. ЛАРИНА: Где церковь была в то время?

П. ЛУНГИН: Я не знаю, чего вы меня спрашиваете? Я хочу сказать о том, что я пытался много раз, в сценарии, пытаюсь привлечь внимание и каждый раз наталкиваюсь
на полное непринятие дистрибьютеров, инвесторов…

Д. ДОНДУРЕЙ: Все сидят на этой игле.

П. ЛУНГИН: Поэтому права ли церковь, говоря? Пусть она это делает, как может. Это не плохо, это не зло. Пусть хоть кто-то! Про Калоева не сказали, но пусть
хоть скажут, что мы любим доброе кино.

К. ЛАРИНА: Что такое «Доброе кино» с вашей точки зрения?

П. ЛУНГИН: Я считаю – гуманистическое, я согласен.

К. ЛАРИНА: Как отличить доброе от фальшивого?

П. ЛУНГИН: Это только внутренним чувством. Доброе – это кино, обращенное к человеку, внутрь человека для решения его проблем.

Д. ДОНДУРЕЙ: Безусловно.

П. ЛУНГИН: И любя, и ужасаясь этим человеком, а не наслаждаясь, подглядывая в замочную скважину.

Д. ДОНДУРЕЙ: У нас в журнале был недавно один разговор. Это фраза «Общество взаимного попустительство». Не надо говорить про политику, про политиков. Вы,
например, заметили, у нас нет национального проекта по культуре. Нет. У нас все последние…

К. ЛАРИНА: Обещали.

Д. ДОНДУРЕЙ: Дело не в этом, дело в словах, в поступках. У нас есть идея, что образование заменит культуру. Поэтому деньги в университеты, образование,
переход на эту Болонскую систему, а ведь это не так. образование и культура – это разные вещи. Образование – очень важная основа культуры и важные элементы
и сопровождающая сферы человеческой деятельности. Но нельзя культуру считать, что это высокообразованный человек. Пример. Два дня назад я смотрю передачу
Максима Шевченко по поводу 90-х годов. Вы знаете, это основной идеологический тренд, чтобы сказать, что 90-е годы чудовищные, аморальные. Меня, конечно,
поражает это решение.

К. ЛАРИНА: Сама постановка вопроса! «Возможен ли реванш 90-х?».

Д. ДОНДУРЕЙ: Ужасающе аморально. Но я не хочу политики. Образовательный момент. Очень образованный человек. очень образованный. Глеб Павловский. В конце
передачи говорит, что, вот в эпоху Ельцина, с 1991 по 1994 годы у нас количество людей в тюрьмах и колониях увеличилось на полмиллиона. А в 1937 году всего
на 300 тысяч. Вы можете представить? Все, что за этим стоит! 1937 год – начало большого террора. Миллион триста тысяч арестованных, 80 тысяч убитых людей,
случайных, через тройки, 786 тысяч убитых за 14 месяцев! И он это сравнивает и говорит, что ельцинские годы хуже, чем сталинские! И никто об этом не скажет,
и завтра будут здороваться и все это будет естественно. И это телеканал «Первый». На всю страну. Он же очень книжный человек, начитанный, образованный,
как он может себе разрешить?

К. ЛАРИНА: Он очень циничный человек.

П. ЛУНГИН: По- моему это элемент, когда он знает, что ему никто пощечину не даст.

К. ЛАРИНА: А какие учебники! Мы обсуждали на «Эхе».

П. ЛУНГИН: Я не знаком с ним, но большинство людей так же с ним обнимутся…

Д. ДОНДУРЕЙ: Вот это моральное попустительство.

К. ЛАРИНА: Если Сталин называется самым успешным руководителем советского государства..

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, не самым… После Брежнева.

К. ЛАРИНА: О чем вы говорите!

П. ЛУНГИН: Чингисхан был более успешным. Вы знаете, мне кажется, я говорю, что давайте начинать с малых дел, давайте начинать с малых призывов, с небольших
хотя бы каких-то очагов, фестивалей. И давайте, чтобы было стыдно.

К. ЛАРИНА: Расскажите нам про Ивана Грозного. Он у вас какой герой? Положительный или отрицательный? Он вписывается в сегодняшнюю доктрину политическую?

П. ЛУНГИН: Вы знаете, я уже получаю письма по Интернету о том, что известный русофоб, я даже удивился, что меня позвали. Там была такая фраза, которая меня
потрясла своей эпической красотой. «Потянуло собаку на старые блевотины».

Д. ДОНДУРЕЙ: Ух ты! Прямо из этого, хорошо продающегося… видимо, у тебя будут хорошие продажи…

П. ЛУНГИН: Мы берем конфликт Ивана Грозного и митрополита Филиппа, который русский святой, который был убит Иваном Грозным, Малютой. Грозный – сложный,
как есть. Смешно говорить о Грозном положительный он или отрицательный. Это особое существо, трудно понимаемое, объяснимое.

Д. ДОНДУРЕЙ: Концепция власти, наверное, какая-то? И личности во власти?

П. ЛУНГИН: У меня нет особой концепции власти, я не хочу начинать с идеологии, я хочу начинать с художественной правды, хочу говорить… Потому, что, когда
рассказываешь простую историю, а не идеологию, она как губка в себя принимает множество смыслов. Когда начинаешь с идеологии, тогда ты затыкаешься. Меня
волнует и образ Филиппа, который пошел на самопожертвование, он обличал его при всех в Успенском соборе, в Кремле и говорил, что нет на Руси правды, что
везде кровь течет и камни вопиют, прекрасно понимая, что его ждет. Столкновение этих двух людей, этих двух правд и то, как один из них приносит себя в
жертву, потому, что есть эпохи, в которых лучше принести себя в жертву. Это то, что меня волнует в человеке.

Д. ДОНДУРЕЙ: Вы знаете, очень трудно делать фильмы и, тем более, передачи…

П. ЛУНГИН: Я не знаю, можно ли это назвать добрым фильмом? Это жуткое время, это пытки, это мрачная средневековая атмосфера. То, что он апеллирует к добру
и лучшему, что есть в человеке – это да.

К. ЛАРИНА: Впишется в нынешнюю концепцию? Учитывая, что сегодня у нас время антиутопий, давайте вспомним одну из литературных сенсаций этого года, хотя
и не слишком популярная, народная история. Юрьев, который написал книжку про будущее России, где воспевается опричнина. С одной стороны есть Сорокин с
его «Днем опричника», а с другой стороны – абсолютная апологетика той же истории, которая, может быть, повторится. А у вас как про опричнину?

П. ЛУНГИН: От них осталось огромное количество материала. В опричнине были и немцы и еще многие люди. Они писали, оставлено очень много записок, просто
люди не хотят читать, там очень сильно и документально описано, как они... Вот думаю, не знаю, как делать эти головы собачьи, то ли чучела делать, то ли
они правда смердели… Такое количество вопросов надо решить! И когда начинаешь их решать… Тогда было страшное время, я читал, что во Франции в это время
народ наслаждался тем, что медленно опускали собаку или кошку в огонь, очень медленно, на веревке, она визжала..

К. ЛАРИНА: Вот уж где падение нравов!

П. ЛУНГИН: Крик боли.

Д. ДОНДУРЕЙ: Не забывайте, что это 1500-е годы.

К. ЛАРИНА: Но человек не изменился.

Д. ДОНДУРЕЙ: Как это так? Что вы! Мы бы сидели у огня?

П. ЛУНГИН: Где-то в природе человека этот крик боли, крик ужаса, он вызывает, видимо, смех.

Д. ДОНДУРЕЙ: Это как защита.

П. ЛУНГИН: В этом смысле христианство накладывает на нас ограничивающую печать. Стыдно. Стыд – это тако6е изобретение христианское.

Д. ДОНДУРЕЙ: Гуманистическое. Да.

П. ЛУНГИН: Поэтому, если мы воспитаем общество, где не стыдно, то мы, конечно же, погибнем.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я согласен. Я хотел сказать, что очень трудно снимать гуманистические фильмы у нас в стране сегодня.

К. ЛАРИНА: Скажите пример талантливого гуманистического кино, с вашей точки зрения.

Д. ДОНДУРЕЙ: Я вот про сериал скажу, который вы сегодня утром упомянули. Он идет сейчас, его делали мои хорошие товарищи, он называется «Служба доверия».
Там нормальные люди.

К. ЛАРИНА: Талантливо?

Д. ДОНДУРЕЙ: Очень неплохой.

К. ЛАРИНА: А кино? Герман – это гуманистическое кино?

Д. ДОНДУРЕЙ: Это высокое искусство. Оно всегда гуманистическое. Уж никак вы про Достоевского не скажете, что это доброе искусство. У каждого художника есть
свое время, свой взгляд на жизнь, возраст, депрессии, разочарования. Но, как только есть настоящее искусство, идите посмотрите, я считаю, шедевр этого
года, фильм, который получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах.

К. ЛАРИНА: Румынский. А вы знаете, что он идет вторым экраном, третьим в двух кинотеатрах. Проката не дают вообще. Никто не хочет смотреть. Не продается.

Д. ДОНДУРЕЙ: Почему? Потому, что сегодня вечером в моем любимом канале будет рассказано «Дети против родителей» в большой программе «Профессия – репортер».
Как дети убивают родителей.

К. ЛАРИНА: НТВ – ваш любимый?

П. ЛУНГИН: Это правда, что НТВ догоняет РТР?

Д. ДОНДУРЕЙ: К сожалению, это правда. Люди привыкают. Если завтра вы отрезали руку, то послезавтра – только голову, на руку вы уже не переживаете. Ну что
рука! Ерунда! Нужно новое искать! И даже величайшим фигурным катанием, любимым для нашего народа, таким специальным холодильником, где лежат эти, так называемые,
добрые ценности, это не остудишь уже. Понимаете? Молодые люди приходят в кинотеатры, они же воспитаны этим телевизором. Они приходят развлекаться, потому,
что у них нет потребности развиваться. Им кажется, что в ВУЗе они шикарно говорят по-английски и этого достаточно.

П. ЛУНГИН: Нет стимула развития. Меня тут позвали в МГИМО и я пошел туда, как в зверинец.

К. ЛАРИНА: Боялись их, да?

П. ЛУНГИН: Нет, я их не боялся. Я уже все, никого не боюсь. Я просто думал, вот, они, я знаю, сколько стоит поступление туда, знаю, что от 50 до 100 тыс.
евро.

Д. ДОНДУРЕЙ: Ну, не надо публично…

К. ЛАРИНА: А что? Это все знают, никто ничего не делает.

П. ЛУНГИН: Я думал. И я увидел ужасно умных, бледненьких девочек, милых, которые, действительно, вкалывают. Они со мной интересно разговаривали. Я спросил,
кто смотрел Звягинцева? И все подняли руки. Они знают все мои фильмы, все их посмотрели. Есть, значит, это понятие культуры, о чем мы говорим. Потому,
что им есть куда идти.

К. ЛАРИНА: Кстати, у нас хорошая кода, очень правильная.

П. ЛУНГИН: Но, когда до 99 процентам молодых людей некуда стремиться… Есть слово, которое я ненавижу – «не парься».

Д. ДОНДУРЕЙ: Ужасное.

П. ЛУНГИН: Все развитие человечества – это то, что «ты паришься».

К. ЛАРИНА: Ужас! Я вам скажу больше.

Д. ДОНДУРЕЙ: Фильмы не снимайте, сериалы не снимайте. Это ужасно.

П. ЛУНГИН: Они идут к власти, к деньгам. Они достойны будут этих денег, но надо, чтобы и 90 процентов тех, у кого нет стимула вообще открыть книгу, «попариться»,
чтобы у них тоже был стимул.

К. ЛАРИНА: По поводу «не парься», хотела поделиться своим наблюдением. Радиостанция «Маяк» поменяла формат, если вы знаете, это теперь такое радио, ориентированное
на молодежь. Объясняю слушателям, которые, может быть. Не в курсе. Я, ради интереса, послушала, поскольку знаю почти всех ведущих, которые там работают,
и ко многим из них отношусь с большим уважением. Я была поражена этим слоганом. У них это проходит рефреном через весь круглосуточный эфир. «Давай позитива,
надо поверхностно относиться к жизни, не надо грузиться, не грузитесь, ребята».

Д. ДОНДУРЕЙ: Они называют себя оптимистическими патриотами.

К. ЛАРИНА: Я была потрясена! Это что ж такое вы творите! Они своими руками делают то, за что будут расплачиваться, уж не знаю где, на каком суде. Это самое
страшное, что может быть. Страшнее, чем людоеды. Никаких вообще душевных затрат.

Д. ДОНДУРЕЙ: Скажите Олегу Борисовичу Добродееву, донесите.

К. ЛАРИНА: Может, и услышал. Хотя мы никогда радио не обсуждаем, но я была поражена этой установкой. Это дикость. На чем мы останавливаемся? Не все потеряно.
В Интернете сидят молодые люди, которые очень хорошо могут отличать фальшь от настоящего. Обсуждают они кино, обсуждают ваше любимое телевидение и все
они знают и чувствуют. Они знают, что такое фильм «55» и что такое фильм «Остров», они делают разницу, они это всерьез обсуждают, их не обманешь. Это очень
важный момент. Хотя им Дондурей не преподает ничего.

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет.

К. ЛАРИНА: Значит, еще не все потеряно? Давайте позитива. Позитива нам!!!

Д. ДОНДУРЕЙ: Лунгин сказал уже.

П. ЛУНГИН: Париться будем. Я предлагаю всем, в ком еще осталось что-нибудь человеческое, я предлагаю париться и делать усилия и делать что-то значимое,
значительное, говорить о сущностных вещах, возвращать мысль и нравственное чувство в нашу жизнь.

Д. ДОНДУРЕЙ: И самое главное – не бояться того, что ничего не получится, все равно все будет, как есть.

К. ЛАРИНА: Да все равно не получится и будет так, как есть.

Д. ДОНДУРЕЙ: Нет, получится. Если бы не было этих 3 процентов, то жизнь наша была бы много хуже! Вот эти 2,7 процента, они делают ту жизнь, которой мы иногда
гордимся.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Даниил Дондурей и Павел Лунгин – гости сегодняшней передачи, которую провела для вас Ксения Ларина. Спасибо вам.

П. ЛУНГИН: Спасибо.

Полная версия

Copyright © 2004 - 2006
Радиостанция «Эхо Москвы»