Век нам воли не видать?

Месяц прошел после программного Послания Дмитрия Медведева, и спешно утвердили не какие-то радикальные антикризисные законы, а продления полномочий правящей группировки. А ничтожные косметические «демократические» поправки остались на потом. Короче – ничего хорошего не произошло. Интересно лишь соотношение между Медведевым и Путиным - начнут ли грызться друг с другом два царя, возникнут ли шансы у модернизаторов-субъектизаторов. Увы, опыт ряда стран Латинской Америки говорит о том, что месяц может проходить за месяцем, год за годом, десятилетие за десятилетием, а из трясины неофеодализма выбраться не удается, и всё возвращается на круги своя – на круги тирании и произвола. Ибо нет точки опоры свободы – «критической массы» низовой субъектности, всегда сопряженной с достаточно устойчивым социальным слоем экономически-самодостаточных и потому граждански-ответственных низовых хозяев-собственников. Ибо демократия – не для нищих. Со времен Аристотеля мы знаем, что демагоги-тираны пользуются поддержкой неимущего охлоса, которому чужд интерес дела, зато любо лукавство слова. Пока не взрастилась «критическая масса» низовой субъектности – неизбежно возвращение авторитаризма. И этот факт доказывается более чем вековой историей столь же нефтеобильной, как и РФ, Венесуэлы, управляемой мачо-демагогами.

Обычное возражение – мы не венесуэльцы, нельзя познать нас в сравнении с кем бы то ни было, ибо на нас, русских, вообще-де не распространяются законы социума, умом Россию не понять, у нас особенная стать, и т.п. Но наша «особость» по сравнению с продвинутыми субъектными странами Запада сводится к нашей нищете, досубъектности. Если же нас сравнивать с нищими досубъектными народами мировой периферии – то аналогия полная, до неразличимости. Нищие всех стран мало отличаются друг от друга. Особенно схожи по духу и поведению низовые русские и низовые негры. В отсталой недосубъектизированной России – «западники» и «славянофилы», в Африке – те же споры сторонников негрютюда и панафриканизма (их называют «африканские славянофилы») с местной прозападной интеллигенцией (её называют «африканские западники»). Как-то приводил воспоминания бывших белогвардейских офицеров из дворян, поступивших в эмиграции на службу в бельгийский Иностранный легион и направленных в 1920-ые годы надзирателями в Бельгийское Конго. Они там быстро освоились. Тамошние негры – почти как русские крестьяне, лишь носят не зипуны, а набедренные повязки. А по ментальности – один к одному с русским нищим холопом. Офицеры даже звали слуг-негров русскими именами – «Ванька, водку!».

Вот почему вековая история той же Венесуэлы поучительна для нас, ибо развеивает иллюзии о возможности медленной эволюции России к «хорошему капитализму» по «западному образцу» - под авторитарным руководством. Мол, наш народ такой, что ему подходит только вариант «авторитарной модернизации», но ни в коем случае не «демократической». Царь, сталин, «твердая рука» - вот-де что подходит России, надо только потерпеть век-другой (в План-2020 верят лишь полные лохи). Венесуэла с её более чем вековым порочным кругом «нищета – авторитаризм» опровергает эту сказку.

Не раз сравнивал режим Путина с почти тридцатилетним правлением венесуэльского «демократического цезаря» Хуана Висенте Гомеса (1908-1935), и у меня под рукой два романа о его временах, написанных классиками венесуэльской литературы и в то же время активными общественно-политическими деятелями тех лет – Артуро Услар Пьетри «Заупокойная месса» (Москва: Радуга, 1984. - 304 стр.; Arturo Uslar Pietri. Oficio de difuntos. Barcelona, 1976) и Михель Отеро Сильва «Лихорадка» (Москва: Художественная литература, 1964. – 184 стр.; Miguel Otero Silva. Fiebre. Caracas, 1939). В них изображены прообразы или типажи таких интеллектуалов эпохи авторитаризма, как Владислав Сурков, Глеб Павловский и ряд других, ибо нет ничего нового под Солнцем, и повторяются человеческие поступки и интеллектуальные ходы, и вообще современным русским писателям тяжело конкурировать с венесуэльскими предшественниками, которые, на мой взгляд, исчерпывающе в реалистической манере художественно промоделировали интеллектуально-политические ситуации, аналогичные нынешним российским, и об этом я уже неоднократно писал.

Не скрою, увлекся эпохой Гомеса, и когда курочили библиотеку журнала «Новый мир», то камрад Виктор Милитарев помог мне таскать коробки с литературой с четвертого этажа к машине. И сейчас у меня под рукой, кроме вышеуказанных, также и иные информативные издания про схожее с нашим венесуэльское прошлое – Эдуардо Бланко «Сарате» (Ленинград: Художественная литература, 1977. – 312 стр.), тот же Мигель Отеро Сильва «Город в саванне» (Москва: Прогресс, 1968. – 168 стр.), Кутейщикова Вера Николаевна «Роман Латинской Америки в ХХ веке» (Москва: Наука, 1964. – 336 стр.), Плавскин Захар Исаакович «Прогрессивная поэзия Латинской Америки» (Ленинград: Знание, 1959. – 48 стр.). Не буду перечислять других книг о Венесуэле и Латинской Америке, которые как «третьемирник» собирал на протяжении многих лет. Скажу лишь, что из современных отечественных латиноамериканистов занимается эпохой Гомеса, от фрустраций и травм которой страна не избавилась по сей день, кандидат исторических наук ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки Российской Академии наук Эмиль Суренович Дабагян. Я не раз комментировал его статьи. Возможно, он не читал художественных реконструкций венесуэльской сущности, но историческую канву передает. Недавно он опубликовал статью «Венесуэла: основные вехи политического развития в ХХ веке» в академическом журнале «Новая и новейшая история» (Москва, 2008, № 5, стр. 48-67). Наши гуманитарные академические и некоторые другие журналы - самые лучшие в мире, не сравнить с американскими или европейскими. К сожалению, они не воспроизводятся в Интернете. Пришлось сканировать:

«/стр. 48:/ 2008 год является годом круглых дат в истории Венесуэлы. 100 лет назад, в 1908 г. власть захватил генерал Хуан Висенте Гомес, правивший до 1935 г. Спустя 20 лет в недрах диктаторского режима зародилось "Поколение 1928 года", первое открытое выступление студентов и интеллигенции, оставившее заметный след в жизни страны. В 1948 г. был прерван начавшийся после кончины диктатора процесс демократизации. Спустя 10 лет, в январе 1958 г., пал военно-полицейский режим Маркоса Переса Хименеса, а в конце того же года состоялись всеобщие выборы, заложившие фундамент представительной демократии, просуществовавшей 40 лет. На исходе минувшего столетия, в декабре 1998 г., в президентской гонке верх взял мятежный подполковник Уго Рафаэль Чавес Фриас. Наступил принципиально иной этап социально-экономического и политического развития страны.

Характерная черта истории Венесуэлы XX столетия - острое, непрекращающееся противостояние и борьба двух тенденций: авторитарной и демократической. Условно ее можно подразделить на пять периодов: диктатура Х.В. Гомеса (1908-1935 гг.); демократический эксперимент (1935-1948 гг.); военно-полицейский режим (1948-1958 гг.); система представительной демократии (1958-1998 гг.); Боливарианская Республика (с 1999 г. по настоящее время).

Ключевые вехи развития страны минувшего века исследовались отечественными учеными, в том числе и автором настоящего материала. Смотри, например: Шулъговский А.Ф. Свержение диктаторских режимов в Латинской Америке (на примере Венесуэлы) // Проблемы современной Латинской Америки. Москва, 1959; Шульговский А.Ф. Теория "демократического цезаризма" и венесуэльская действительность (социологические заметки) // Венесуэла. Экономика политика, культура. Москва, 1967; Демушкина Е.В. Венесуэла после второй мировой войны (1945-1958). Москва, 1969; Дабагян Э.С. Национал-реформизм в современной Венесуэле. Партия "Демократическое действие": идеология и политика. Москва, 1972; Дабагян Э.С. Социально-политическое развитие Венесуэлы в 60-70-х годах // Beнесуэла: тенденции экономического и социально-политического развития. Москва, 1984; Дабагян Э.С. Венесуэльская Конституция 1999 г.: политико-юридическая характеристика // Латинская Америка, 2001, № 2; Дабагян Э.С. Венесуэла: Чавес остается? // Латинская Америка, 2002, № 7; Посконина О.М. Элеосар Контрерас: "рубеж и мост" между диктатурой и демократией в Венесуэле // Латиноамериканский исторический альманах, № 3. Москва, 2002; Медведева Т.А. Идеология и политика диктаторского режима генерала Х.В. Гомеса в Венесуэле (1908-1922). (Автореферат кандидатской диссертации) Москва, 2003.

В рамках журнальной статьи невозможно осветить все события огромного периода, поэтому автор сознательно сконцентрировался лишь на одном аспекте, а именно, анализе судеб политических режимов. Ввиду необъятности темы, не затрагиваются внешнеполитические факторы как в прошлом, так и в настоящее время, которые, безусловно, оказывают значительное воздействие на внутренние процессы.

Выдающийся вклад в завоевание независимости от испанского колониализма внес /масон/ Симон Боливар. Он по заслугам удостоился почетного титула Освободителя. Его имя увековечено в названиях улиц, площадей, городов и даже латиноамериканских госу/стр.49:/дарств. Героический подвиг и созидательная деятельность Боливара наложили глубокий отпечаток на всю историю Венесуэлы. Каждый правитель в меру своего понимания, интеллекта и кругозора способствовал утверждению его культа, стремился использовать и интерпретировать его наследие в угоду собственным, порой сиюминутным интересам.

После смерти в 1830 г. Освободителя в течение почти всего XIX в. Венесуэла управлялась сильными личностями, вождями-каудильо, сменявшими друг друга у кормила власти. Единственным исключением являлось кратковременное пребывание на вершине властной пирамиды университетского профессора. Это обстоятельство в решающей степени предопределило удивительную живучесть в стране такого явления, как каудильизм. Он постоянно в том или ином виде возрождается на всех витках ее исторического развития.

ДИКТАТУРА Х.В. ГОМЕСА

Одним из наиболее типичных представителей этой когорты являлся генерал Х.В. Гомес. Воспользовавшись отсутствием легитимного президента С. Кастро, отправившегося на лечение в Европу, исполнявший его обязанности 41-летний номинальный вице-президент в декабре 1908 г. совершил государственный переворот и находился у власти вплоть до своей кончины в 1935 г.

Парадокс состоял в том, что общественность Венесуэлы с облегчением вздохнула после избавления от прежнего каудильо, С. Кастро, который, в свою очередь, в 1899 г. тоже пришел к власти аналогичным путем. При нем в 1900 г. была принята конституция, впоследствии дважды модифицированная, позволявшая ему "узаконить" свое правление вплоть до 1911 г. Из-за столкновения интересов различных помещичьих кланов в 1901 г. в стране началась опустошительная гражданская война. Стиль правления Кастро отличался экстравагантностью /как и стиль нынешнего венесуэльского президента Гомеса/. Выходец из крестьянской семьи, с ярко выраженными индейскими чертами лица, он не доверял своему ближайшему окружению, постоянно третировал его, требуя неизменного подтверждения лояльности. Доставалось и номинальному вице-президенту, который воспользовался отсутствием патрона и общей благоприятной атмосферой. Так произошла смена одного каудильо на другого.

Надо отдать должное Гомесу. Он укрепил централизованное государство, усмирил амбиции региональных элит и лидеров, положил конец их сепаратистским поползновениям, наладил властную вертикаль, ввел систему прямого контроля над сбором налогов, реформировал вооруженные силы, создал регулярную армию. Назначал на ключевые должности лично преданных людей, преимущественно земляков, уроженцев штата Тачира, сосредоточил в руках ближайшего окружения денежные потоки, в том числе от эксплуатации богатейших природных ресурсов, в частности нефти. Именно при нем началась добыча, промышленная переработка и экспорт углеводородного сырья, дававший хорошие дивиденды.

Оборотной стороной медали стала ярко выраженная тенденция к авторитаризму. Строптивых и несогласных смещали, бросали за решетку. У землевладельцев конфисковывали имения, отбирали собственность. Даже родного брата Гомеса, заподозренного во властных амбициях, в июне 1923 г. ликвидировали физически. Оппозиция последовательно вытравлялась. Все это делалось под благовидным лозунгом: "Союз, мир и работа".

Стиль и методы правления Гомеса отличались своеобразием. Порой он даже не считал нужным избираться формальным главой государства по многоступенческой системе, когда в стране отсутствовало всеобщее избирательное право, которое венесуэльцы завоевали намного позже других народов.

Выборы депутатов Национального конгресса осуществлялись назначением кандидатур, согласованных с президентом. Суды находились под жестким контролем исполнительной власти. Правительственный совет, созданный в качестве консультативного ор/стр.50:/гана, носил чисто декоративный характер. Членство в нем было почетным. Впрочем, его впоследствии разогнали за ненадобностью. Существовала и Общественная палата.

Одна из специфических черт функционирования режима заключалась в том, что верховный правитель регулярно как бы удалялся от дел и отправлялся в город Маракай, расположенный недалеко от столицы. В Каракасе, в президентской резиденции "Мирафлорес", оставались номинальные фигуры: все они исполняли формальные протокольные функции, принимали зарубежных послов, вручавших верительные грамоты.

Имена "факиров на час" известны лишь узкому кругу специалистов. Люди помнят лишь об эпохе Гомеса.

Номинальные президенты менялись, реальной же властью обладал лишь каудильо. Когда он находился в Маракае, туда постоянно с докладами наведывались министры, руководители ключевых экономических ведомств. Все они получали инструкции и ука¬зания, которые неукоснительно проводились в жизнь.

Административный аппарат и репрессивные органы функционировали исправно. Расцвел непотизм, покровительство ближайшим родственникам. Количество детей Гомеса не поддается подсчетам.

Послушный парламент, избиравшийся по многоступенчатой схеме, автоматически одобрял назначение на должность марионеток, затем по сигналу сверху таким же способом смещал их, возвращая на привычное место тирана. Неоднократно в угоду "особо заслуженному человеку", как его иронично нарекли в народе, менялась конституция, что давало возможность Гомесу оставаться у власти в течение 27 лет.

Идеологическим обрамлением режима служила теория "демократического цезаризма" или "необходимого жандарма", которую сконструировал автор книги "Демократический цезаризм" социолог /= венесуэльский Владислав Сурков/ Л. Вальенилья Ланс (Vallenilla Lanz L. Obras completas. T.I. Cesarismo democratico. Estudios sobre las bases sociologicas de la constitution efectiva de Venezuela. Caracas, 1983). В её основе лежал тезис о неполноценности отдельных народов (в том числе и венесуэльского), их неспособности к самоуправлению. Отсюда вытекала неизбежность появления сильного правителя - цезаря. Вальенилья Ланс утверждал, что цезарь, тесно связанный с народом, но возвышающийся над ним в силу присущих ему особых качеств, является олицетворением и защитни¬ком национального суверенитета. В нем гармонически сочетаются демократия и автократия, отсюда "демократический цезаризм".

При отсутствии цезаря, писал автор, народ, находящийся во власти низменных инстинктов, не способен раскрыть дремлющий в нем стихийный принцип социального эгалитаризма. Тогда на передний план выступают политические партии, представляющие "эгоистические интересы" ограниченных групп, а вследствие борьбы за власть между ними наступает хаос и анархия. Цезарь - единственный, кто в состоянии возбудить чувства уважения к иерархии, преодолеть анархию, установить мир и порядок, необходимые для общественного прогресса.

Вальенилья Ланс выдвинул тезис о том, что "каудильизм в Латинской Америке представляет собой социальную необходимость". Каудильо - "необходимые жандармы", они есть - "выражение народа", и их историческая функция состоит в "осуществлении социальной демократии".

Подлаживая историю страны применительно к своей концепции, Вальенилья Ланс выдавал Боливара за основоположника теории "демократического цезаризма" и даже вывел так называемый закон боливаризма. "Исторический опыт всех, или почти всех, испаноамериканских республик свидетельствует, что социальный порядок, политическая стабильность, прогресс и экономическое процветание могут быть гарантированы только длительным пребыванием у власти влиятельной личности, сознающей нужды своего народа, устанавливающей мир во всеобщем согласии, личности, которую воля большинства ставит выше принципа сменяемости руководства". Блестящее доказательство этого положения, по мнению Вальенильи Ланса, представляло правление Гомеса, объявленное им воплощением "демократического цезаризма" (Ibid., p. 333).

/стр.51:/ Книга "Демократический цезаризм", являвшаяся своеобразным евангелием для авто¬ритарных лидеров континента, подводила фундамент еще под двумя ключевыми постулатами. Первый. Только мудрый, просвещенный правитель способен покончить с хаосом, порождаемым деятельностью политических партий, профсоюзов, общественных организаций, и установить порядок, обеспечивающий ход поступательного развития. Второй. На венесуэльской почве не может привиться чуждая её природе англосаксонская модель демократии. Стране надлежит избрать особый путь, с учетом её исторических особенностей и специфики.

Давая образную и ёмкую характеристику того периода, венесуэльский ученый Р. Гальегос Ортис подчеркивал: "Гомес отрезал нас от цивилизации. Венесуэла представляла собой потерянную главу истории. Политические свободы, синдикализм, всеобщее голосование, свобода мысли пришли к нам поздно, словно в повозке, запряженной буйволами. В то время как другие страны пользовались плодами демократии, мы прозябали в условиях примитивного диктаторского застоя" (Gallegos Ortiz R. La historia politica de Venezuela. De Cipriano Castro a Perez Jimenez. Caracas, 1960, p. 158).

При всем при том в экономической сфере наметилось определенное продвижение по пути прогресса. В 1916 г. были обнаружены запасы углеводородного сырья, и началась его промышленная разработка. К 1935 г. объем добычи нефти составил 20 млн. т. Забегая вперед, скажем, что к началу Второй мировой войны Венесуэла вышла на второе место в мире по добыче этого сырья и стала одним из крупнейших его экспортеров. Нефть составляла 94% экспорта и давала свыше 30% всех поступлений в казну (Perez Alfonso J.P. Venezuela у su petroleo. Lineamientos de una politica. Caracas, 1960, p. 23). А с 1938 по 1945 г. эта доля повысилась с 34,8 до 53,5% (Machado G. Venezuela: una dictadura militar fascista al servicio de los monopolios extranjeros. Mexico, 1954, p. 11).

Когда-то известный писатель, общественный и государственный деятель А. Услар Пьетри точно охарактеризовал роль и значение "черного золота" в жизни страны: "Если бы прекратилась добыча нефти или упала бы её экономическая ценность, это стало бы трагедией для Венесуэлы. Потребовалась бы помощь Международного Красного Креста, чтобы мы не умерли с голода и не истребили друг друга" (Uslar Pietri A. De una a otra Venezuela. Caracas, 1949, p. 36). К величайшему сожалению, это определение не потеряло актуальности и по настоящее время.

Изменения в экономике способствовали формированию и становлению рабочего класса. В районах нефтепромыслов иностранные компании возводили коттеджные поселки для высококвалифицированного персонала. В непосредственной близости от жилья строились магазины, бары, увеселительные заведения.

Быстрыми темпами росли городские средние слои. Наглядное представление об уве¬личении их удельного веса дают следующие цифры. В 1936 г. вне сферы материального производства (государственно-административный аппарат, услуги, просвещение, здравоохранение) было занято 16,3 % самодеятельного населения (Cordoba A., Silva Michelena H. Aspectos teoricos del subdesarrollo. Caracas, 1967, p. 199).

Средние слои, становившиеся многочисленной и важной частью общества, постепенно вырастали в значительную силу демократического движения. Исключительную роль играла передовая часть интеллигенции и студенчества. Первым открытым политическим выступлением против диктатуры было "Поколение 1928 года". Оно началось в феврале демонстрациями студентов, массовыми митингами учащихся колледжей, преподавателей университетов под лозунгами борьбы за демократию. В Каракасе, Маракайбо, Валенсии и других городах вспыхнули стихийные манифестации в поддержку, прокатилась волна забастовок на предприятиях, происходили стычки с полицией. В апреле против правительства поднялся ряд воинских подразделений.

Властям с трудом удалось подавить движение, в котором единым фронтом сплотились различные группы и слои населения, впоследствии им довелось сыграть видную роль в политической жиз/стр.52/ни. Всё это мало-помалу подрывало устои диктаторского режима и благоприятствовало дозированной демократизации.

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ

Смерть в 1935 г. диктатора Х.В. Гомеса, приход к власти его преемников генералов Э. Лопеса Контрераса (1935-1941 гг.) и, особенно, И. Медины Ангариты (1941-1945 гг.), - создавали предпосылки для политической модернизации.

В 1936 г. была принята новая конституция, предоставлявшая гражданам некоторые демократические права. Ее несомненным достоинством явилось положение о сокращении президентского мандата с семи до пяти лет. Тогда же издается трудовой кодекс, устанавливавший восьмичасовой рабочий день и право на забастовку. Разработчиком этого важнейшего документа являлся молодой талантливый правовед Р. Кальдера, едва окончивший учебу в университете. Вскоре он выдвинулся на общенациональную арену в качестве одного из ведущих политических деятелей.

Возник ряд организаций демократической ориентации, в том числе Национально-демократическая партия. В сентябре 1941 г. на её базе была создана национал-реформистская партия Демократическое действие (АД). В целом процесс шел неравномерно, послабления сочетались с репрессиями, высылкой из страны наиболее заметных деятелей. Российская исследовательница О.И. Посконина очень точно и образно назвала этот отрезок истории "рубежом и мостом" между диктатурой и демократией (Посконина О.М. Элеосар Контрерас: "рубеж и мост" между диктатурой и демократией в Венесуэле // Латиноамериканский исторический альманах, № 3. Москва, 2002, стр. 104-136).

18 октября 1945 г. произошел военно-гражданский переворот, резко изменивший ход событий. К власти пришла "революционная хунта" в составе молодых армейских офицеров и верхушки партии АД. Ее лидер, видный политик Р. Бетанкур, возглавил хунту. Это событие имело двоякое значение. С одной стороны, оно ускорило процесс демократизации, придав ему новый мощный импульс. С другой - оно в несколько модифицированной форме воспроизводило традиции насильственного свержения власти. Спустя короткое время это бумерангом ударило по партнерам наспех сколоченной коалиции, показало её изначальную хрупкость, обреченную на недолговечность. Верхушка самой влиятельной в тот момент политической организации, пойдя на сделку с офицерами за спиной рядовых членов и даже части формального руководства, вступила на сомнительный путь. За это вскоре она сурово поплатилась.

В первые же дни пребывания у власти "революционная хунта" заявила о намерении "вернуть народу его суверенитет". 17 ноября 1945 г. создается комиссия в составе пяти человек под председательством известного поэта и общественного деятеля А. Элоя Бланко для подготовки проекта закона, "в соответствии с которым намечалось провести выборы президента и Национальной ассамблеи" (Decretos у Resoluciones de la Junta Revolucionaria. Caracas, 1946, p. 48-49). Документ, одобренный 15 марта 1946 г., устанавливал всеобщее избирательное право при тайном голосовании. Право голоса предоставлялось лицам старше 18 лет, а право быть избранным всем гражданам старше 21 года. Политическим партиям гарантировалось представительство в парламенте.

Выборы в Национальную конституционную ассамблею, которой надлежало выработать новый Основной закон, состоялись 27 октября 1946 г. За всю историю Венесуэла еще не знала столь широкой, не скованной какими-либо рамками избирательной кампании, как та, что началась весной. О намерении принять участие в ней заявили 15 политических партий и организаций: АД и Коммунистическая партия Венесуэлы (КПВ), со¬данные ранее, а также возникшие после переворота Республиканско-демократический союз (УРД) и Социал-христианская партия, изначально называвшаяся Комитет независимой политической организации избирателей (КОПЕИ).

/стр.53:/ Выборы прошли при исключительно высокой активности избирателей. На участки пришли более 90% граждан, внесенных в списки для голосования. Как и ожидалось, убедительную победу одержала АД, завоевавшая 137 из 160 мест в ассамблее. Далее шли КОПЕИ - 19, УРД и компартия по 2 мандата (Veloz Mancera A. Manual electoral. Caracas, 1978, p. 8).

Конституция, одобренная 5 июля 1947 г., санкционировала всеобщее избирательное право, введенное ранее Законом о выборах. Высшим органом законодательной власти объявлялся конгресс, состоявший из сената и палаты депутатов. Конституция декларировала широкие общественно-политические и социальные права граждан: на проведение собраний, создание организаций. В документе подчеркивались важная роль государства в планировании и развитии национальной экономики, уважение принципа частной собственности. Конституция явилась важным завоеванием демократических сил в борьбе за социальный прогресс (Estados Unidos de Venezuela. Constitution Nacional Promulgada por la Asamblea National Constituyente el 5 de julio de 1947. Caracas, 1947).

Особо следует сказать о специфической атмосфере, царившей тогда в Венесуэле. В обстановке всеобщего воодушевления велись прямые трансляции заседаний Конституционной ассамблеи. Люди, истосковавшиеся по живому слову, прильнув к радиоприемникам, слушали разворачивавшиеся там дебаты. В лицеях, колледжах, университетах образовывались мини-парламенты, где в миниатюре воспроизводилось то, что происходило в здании конгресса.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Сравни демократический подъем в Советском Союзе в конце 1980-х - начале 1990-х годов, когда вся страна жадно следила за прямой телетрансляцией дебатов со Съезда народных депутатов СССР/

14 декабря 1947 г. впервые в истории Венесуэлы прошли всеобщие, прямые, тайные выборы президента и парламента. В них участвовали представители АД (Р. Гальегос), КОПЕИ (Р. Кальдера) и КПВ (Г. Мачадо). С большим отрывом от конкурентов победил всемирно известный писатель Гальегос, набравший 871,7 тыс. голосов. За ним шли Кальдера - 262,2 тыс. и Мачадо - 38,5 тыс. Одновременно прошли и парламентские выборы. На них также взяла верх АД, завоевавшая 121 из 156 мест в двухпалатном Национальном конгрессе. Далее расположились КОПЕИ - 20 мест, УРД - 5, компартия - 4. Аналогичная картина наблюдалась и на выборах муниципальных советников в Федеральном (столичном) округе, где АД располагала 14 из 22 мандатов (Ibid., p. 9-11).

В период "трехлетия" власти приняли ряд мер, направленных на улучшение социального и материального положения трудящихся. В октябре 1947 г. принимается новый закон о труде. Он устанавливал восьмичасовой рабочий день (в ночное время - семичасовый), предоставлял трудящимся двухнедельный оплачиваемый отпуск, право на организацию в профессиональные союзы. В случае возникновения конфликтов между рабочими и предпринимателями закон предусматривал обязательную попытку их урегулирования при участии инспекторов по труду. В значительную силу стали превращаться профсоюзы, к концу 1946 г. их количество возросло в три раза, а численность организованных рабочих - в два с лишним раза по сравнению с 1945 г. Бурным был рост профсоюзов и в деревне - в пять раз.

18 октября 1948 г. конгресс принял прогрессивный закон об образовании: забота о развитии образования объявлялась важной функцией государства, вводилось обязательное начальное образование, обучение в государственных учебных заведениях должно было стать бесплатным. Кроме того, государство обязывалось оказывать необходимое содействие "нуждающимся лицам с тем, чтобы они могли окончить школу и продолжать образование в соответствии со своими способностями и призванием" (Betancourt R. Venezuela politica у petroleo. Mexico - Buenos Aires, 1956, p. 362).

В числе приоритетных власти определили задачу создания многоотраслевой национальной экономики за счет перераспределения нефтяных доходов в пользу государства. Этого невозможно было добиться без ущемления позиций иностранных монополий, в чьих руках находились добыча, переработка и экспорт углеводородного сырья.

/стр. 54:/ 31 декабря 1945 г. "революционная хунта" ввела так называемый налог на сверхпри¬быль. В зависимости от величины дохода сумма налога устанавливалась в размере от 6 до 20% (Decretos у Resoluciones de la Junta Revolucionaria. Caracas, 1946, p. 160-161). Хотя этот декрет распространялся на всех, чьи доходы превысили 800 тыс. боливаров, он практически затронул лишь нефтяные компании. Они оказались облагаемыми самым высоким налогом, и сумма, выплаченная ими, составила 98,5% всех поступлений по этому налогу (Betancourt R. Op. cit., p. 241).

Позднее хунта пошла на беспрецедентный шаг. Она объявила о самостоятельной продаже на рынке с 1 января 1948 г. по 31 декабря 1949 г. около 36 млн. баррелей нефти, что составило 25% ройялти. (В соответствии с законом 1943 г. компании за право эксплуатации месторождений должны были отдавать государству 2/3 нефтедобычи.) Это сообщение вызвало большой интерес за рубежом. Правительство получило выгодные предложения от Бразилии, Уругвая, Италии, Бельгии, Португалии. Было заключено пять соглашений о поставках сырья. Тогда компании, стремясь удержать оставшиеся 75% ройялти, согласились платить правительству за баррель сырой нефти на 19, а в не¬которых случаях на 24 боливара больше (Lieuwen E. Petroleum in Venezuela. A History. Berkeley - Los Angeles, 1954, p. 107).

Осенью 1948 г. правительство Гальегоса, продолжая линию на ограничение иностранных монополий, приняло решение не предоставлять им больше концессий. Обосновывая этот шаг, президент в послании конгрессу подчеркнул: это решение "основано на том, что прежняя политика в этом вопросе совершенно не отвечала национальным интересам и означала постоянную распродажу богатств наших недр" (Цитируется по: Betancourt R. Op. cit., p. 253).

Ещё раньше назначается комиссия для изучения условий создания национального нефтеочистительного предприятия, а также выяснения возможностей самостоятельной эксплуатации месторождений (Perez Alfonso J.P. Op. cit., p. 33). Таким образом, курс, проводившийся властями в этой жизненно важной сфере, свидетельствовал об усилении тенденции к ослаблению зависимости от нефти.

Характеризуя морально-нравственный и психологический климат того времени, лидер молодежного крыла КОПЕИ Р.Х. Карденс писал: "Оно (трехлетие 1945-1948. - Э.Д.) оставило глубокий след в народе. Крестьяне, рабочие и молодежь никогда не забудут этих лет. Они чувствовали себя хозяевами собственной судьбы" (Cardenas RJ. El combate politico. Solo para lideres nuevos. Caracas, 1965, p. 21). В свою очередь советский исследователь А.Ф. Шульговский подчеркивал, что этот период ознаменовался осуществлением "целого ряда социальных реформ, которые, какой бы ограниченный характер они ни носили, соответствовали интересам развития страны" (Шульговский А.Ф. Теория "демократического цезаризма", стр. 119).

В целом был сделан важнейший шаг на пути преодоления авторитарного наследия, политической модернизации, создания общественного и государственного устройства с разделением функций властей. Однако это поступательное движение при всех его издержках оказалось прерванным.

24 ноября 1948 г. /60 лет назад!/ легитимное правительство Гальегоса было свергнуто. Правящую партию отстранили от власти те самые армейские офицеры, которые помогли ей в октябре 1945 г. устранить Медину Ангариту. Переворот надолго загнал АД /партия "Демократическое действие"/ в подполье. Немалая доля вины за происшедшее лежала на руководстве партии. Уверовав в свою непогрешимость, оно проводило сектантский курс, стремилось установить монополию на власть, препятствовало активному участию в политических процессах других демократических сил УРД, КОПЕИ и КПВ /компартия/, которая в тот период пользовалась заметным влиянием в обществе. Это побудило армейских офицеров свергнуть демократический процесс под благовидным предлогом положить конец монополии АД на власть. Поэто/стр.55:/му переворот не встретил практически никакого сопротивления, был осуществлен при равнодушии либо молчаливом согласии остальных партий и организаций. /Продолжение следует/