Имею полный иммунитет от любого из четырех великих «измов» субъектного Нового Времени, в том числе и от либерализма и коммунизма, потому что благодаря системе знания, самосогласованно вбирающей в высший смысл Богосаможертвоприношения откровения религий и открытия наук, видна односторонность-ограниченность частно-партийных концепций. Конечно, трудно привыкнуть к высшему термину, и недаром Мартин Хайдеггер так мучительно бился над ним и осмыслял новые и новые грани Ereignis, но
верующих можно отослать к их Священному Писанию (Ригведа, Библия, Коран и другие), а материалистов-атеистов к трактату Эвальда Ильенкова «Космология духа». Поэтому спорить с «измистами» мне малоинтересно – все корни их «измов» высвечены и объяснены в целостности системы. А вот националистам, анархистам и даже коммунистам приходится тяжело в спорах друг с другом и особенно с либералистами.
Они не могут найти убедительных контраргументов на типовые либеральные
аргументы и потому сердятся и срываются в истерики и проникаются лютой ненавистью и готовы рубить голову, лишь бы устранить либеральную вошь. «Лучше Путин, чем оранжевый!».
Не понимая неодолимости стремления человека к свободе (богоравенству), они постоянно плюют против ветра субъектности, который дует в парус прогресса и движет человечество к Богосаможертвоприношению. Либералы легко бьют националистов, анархистов и также вульгарных коммунистов на этом участке, выставляя себя поборниками
прав человека и примата субъектности и под этим прикрытием зачастую оправдывая свои шкурные дела. И парадокс в том, что оппоненты либералистов видят их шкурность, но бессильны что-либо ей противопоставить, потому что с грязной водой либерального оборотничества выплескивают и здорового ребенка субъектности и скатываются или к досубъектности, что обрекает на стратегическое поражение, или к десубъектизации, что чревато крахом тактики. Но чтобы осознать суть субъектности – необходима Правая Вера, а её отнюдь
не каждому дано выдержать и вынести.
И как завещал субъектнику-правовернику Гёльдерлин в стихотворении «Судьба» (1794) /перевел Вильгельм Вениаминович Левик/:
Im heiligsten der Stürme falle Zusammen meine Kerkerwand, Und herrlicher und freier walle Mein Geist ins unbekannte Land! Hier blutet oft der Adler Schwinge; Auch drüben warte Kampf und Schmerz! Bis an der Sonnen letzte ringe, Genährt vom Siege, dieses Herz.
Когда под бурею священной, Мой дух, тюрьма твоя падет – В безвестный мир, в простор Вселенной Направь свободный свой полет. Орлы здесь часто ранят крылья, Но пусть борьба и в том пути – Сквозь боль, сквозь крайние усилья К последним Солнцам возлети!