Следуя зову Правой Веры. 1

Мой ровесник доктор философских наук Анатолий Степанович Майданов (родился 31 октября 1938 года) работает ведущим научным сотрудником в секторе эволюционной эпистемологии моего родного Института философии Российской Академии наук (я был там очным аспирантом в 1962-1965 годах). Родина его – Горловка, в 1964 году закончил он исторический факультет МГУ, в 1965-1969 преподавал философию в Горловском педагогическом институте. В 1971 окончил аспирантуру Института философии АН СССР и с тех пор там работает. Кандидатская диссертация - "Диалектика знака и значения" (1971), докторская - "Структура и динамика процесса научного творчества" (1987). Его попытка позитивистски-когнитивно осмыслить мифы Ригведы кажется небезынтресной.

Надо лишь держать в уме, что с точки зрения Правой Веры откровения мифов и открытия наук – это «считывание» созданной Сплотом Правоверных первозданной Программы, согласно которой создается и уничтожается сущее, включая самих «программистов». И в Ригведе, несмотря на её «молодость», запечатлелось «считанное» знание о древних делах, случившихся ещё до создания человека и на ранних этапах его земной истории. Будем же сами «считывать» некие тайны Ригведы, читая книгу Анатолия Степановича Майданова «Тайны великой «Ригведы»» (Москва: Едиториал УРСС, 2006. – Издание 2-ое):

«/стр. 3:/ Введение. Когнитивный анализ мифов «Ригведы»

«Ригведа» (далее - РВ) представляет собой обширное собрание священных гимнов, откуда и происходит ее название, ибо «риг» на языке создавшего его народа означает «гимн», слово же «веда», которое, как и множество других слов этого языка, родственно славянскому «ведать», означает «знание». И в самом деле в этой книге воплощено священное знание одного из древнейших народов – индоариев, его представления о космосе, земле, о богах и демонах, о самих себе, о способах жизнедеятельности, правилах взаимоотношения между людьми, о чувствах и переживаниях этих людей, о ненависти к врагам, о восхищении красотой. В текстах собрания настолько конкретно, наглядно, ярко и красочно отображены многие стороны жизни древнего народа, что при их чтении возникает ощущение непосредственного общения и восприятия давным-давно живших людей.

К началу второго тысячелетия до н.э. арии, составной частью которых были и индоарии, расселились на обширной территории от Дуная до Северного Казахстана, кочуя по степям Причерноморья, Поволжья, Приуралья, Южной Сибири. Они занимались скотоводством, разводя главным образом коров и лошадей. Земледелие играло у них подсобную роль. Жили семьи ариев преимущественно в повозках, крытых соломенными циновками.

В своей книге «Откуда пришли индоарии» (Москва, 1974) Е.Е. Кузьмина, используя богатый археологический материал, довольно убедительно обосновывает идею о том, что племена ариев можно отождествить с носителями срубной и андроновской археологических культур. Срубная культура была распространена между Волгой и Уралом, тогда как андроновская доходила от Урала до Алтая и Енисея. Постепенно андроновцы продвинулись в Среднюю Азию и с середины второго тысячелетия до н.э. их следы уже обнаруживаются на юге современных Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана.

Отождествление носителей андроновской культуры с народом, создавшим «Ригведу» - индоариями – предоставляет возможность, с одной стороны, с помощью текстов РВ интерпретировать предметы материальной культуры, полученные археологией, а с другой – дополнить сведения об этом народе, содержащиеся в РВ, данными археологических исследований. Благодаря этому, в частности, мы можем сформировать представление о внешнем облике ариев.

Это были люди высокого роста, /стр. 4:/ светлокожие, со светлыми же глазами и волосами. Их череп был массивным и грубым. На голове они носили островерхие войлочные колпаки, а их ноги были обуты в кожаные сапоги. Вооружены они были хорошо изготовленными бронзовыми топорами, копьями, кинжалами, дротиками, стрелами, пращами. Главным же их военным средством была двухколесная боевая колесница.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: При изложении истории ариев и вообще праиндоевропейцев автор довольно фрагментарен. За бортом его внимания остается богатейшая литература последних сорока лет о происхождении и направлениях экспансии ариев и родственных им индоевропейских племен. Например, ничего не говорится о «курганной культуре» Евразии, от которой ведут происхождение андроновцы и срубники. Подробнее можно прочитать в нашей книге «Искусство стран Востока» (Москва, 1985), а совсем подробно – в комплекте журнала The Journal of Indo-Еuropean Studies/

В быту арии использовали каменные ступы и песты, ручные мельницы, точильные камни. У них еще не было гончарного круга, а потому их сосуды были лепными с наложенным по верху валиком. Для женщин, таких же светловолосых и светлоглазых, носивших косы, изготавливались разные украшения: серьги с раструбом, височные подвески, браслеты, бусы, бляшки. От ариев остались предметы изобразительного искусства – выполненные на камнях, сосудах, металлических изделиях изображения богов, животных, людей.

Особое внимание привлекает к себе изображение солнцеликого персонажа, возможно, бога солнца Сурьи. Не менее интересны изображения двух возниц на колеснице. Они скорее всего отображают весьма популярных у индоариев богов-близнецов Ашвинов.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Смотри также мои заметки об Иоанне Крестителе и Иисусе Христе как «близнечной паре», аналогичной Ашвинам ариев и Диоскурам греков/

В Средней Азии арии, составлявшие поначалу единую индоиранскую народность, со временем разделились на две самостоятельные общности. Одна из них частично остается в Средней Азии, частично переселяется на Иранское нагорье и поэтому получает у историков название иранских ариев, другая же направляется в Индию, и потому получает название индоариев. Поэты-певцы индоариев – риши – и были творцами «Ригведы».

Они сочиняли ее гимны во второй половине второго тысячелетия до нашей эры, т.е. во время своего пребывания на юге Средней Азии и последующего периода завоевания северо-западного Индостана. Чудом и загадкой является то, что это высокохудожественное творение было создано поэтами пастушеских племен, находившихся на более низком уровне социально-экономического и культурного развития, чем потесненные ими местные племена юга Средней Азии и северного Афганистана, относившиеся к протогородской цивилизации ближневосточного типа.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Чуда нет. Арии как скотоводы-патриархальники были субъектнее и потому продвинутее матриархальных земледельцев и протогорожан/

Каждый день в предрассветной и вечерней темноте на территории, заселенной индоариями, вспыхивали яркие, рвущиеся к небу огни. Это зажигались ритуальные костры и начинался обряд жертвоприношения богам – момент общения людей со своими небесными покровителями. Костры зажигались и в середине дня. Под знаком этих жертвоприношений проходила вся жизнь индоариев. С этой церемонией они пробуждались, с нею встречали полдень и с нею же отходили ко сну. Этот ритуал был для древних людей, сталкивавшихся с множеством различных трудностей, опасностей и невзгод, средством укрепления духовных сил, реализации их надежд и чаяний.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Арии – не такой уж древний народ. Он хронологически близок нам – несколько больше трех тысяч лет от нас, около 150 поколений до нас, пустяк/

Таким средством ритуал становился потому, что с его помощью арии призывали богов, которые и должны были удовлетворять их просьбы. Ритуал стоял в центре социальной и тем более духовной жизни индоариев. Он определял ее ритм, связывал людей со всем мирозданием, формировал их взгляды, настроение, эмоции. И поскольку данный ритуал играл такую важную роль, то к его исполнению арии относились чрезвычайно серьезно, обстоятельно продумав все /стр. 5:/ его моменты и поручая его проведение целой группе жрецов и поэтов. Каждому элементу ритуала придавалось большое значение.

Прежде всего выбиралось просторное и возвышенное место. Такое место было ближе к находящимся на небе богам и считалось ариями пупом мироздания. Здесь сооружался алтарь и раскладывались дрова для трех костров. Около костров жрецы с поклонением укладывали солому, которую поливали жиром. Тут же в землю врывался столб, к которому привязывали жертвенное животное. Вокруг костров рассаживались члены рода. Коленопреклоненными стояли поэты.

Жрецы приступали к выполнению своих обязанностей. Всем обрядом руководил главный жрец – брахман. Он следил за тем, чтобы вся церемония выполнялась точно, динамично, экспрессивно, эстетично, привлекательно для богов, иначе те могут не прийти на жертвоприношение. Жрец, называвшийся адхварью, гремя давильными камнями, выжимал из растения сомы галлюциногенный сок. Жрец потар очищал этот сок от волокон, пропуская его через цедилку из овечьей шерсти. Затем сок смешивался с водой и молоком, чтобы не был слишком резким, в результате чего получался напиток бессмертия амрита. Тем временем жрец агнидх брал две деревянных дощечки, тер их друг о друга, пока не появлялся огонь. Этим огнем разжигали костры. Жрец хотар восклицал: «Вашат!», и под этот призывный ритуальный возглас адхварью возливал в костры с помощью специальной ложки амриту, которую перед тем пили сами жрецы и поэты. Кроме этого, адхварью бросал в огонь другие жертвы – лепешки, ячменные зерна, выливал молоко, топленое масло. В особо важных случаях приносили в жертву животных – овцу, козла, быка, а то и коня.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Подчеркиваю – автор описывает самую позднюю фазу ритуала, уже извратившегося в обрядоверие. Ближе к первозданности та фаза, которая описана в Гимне 90 (Пуруша) Мандалы Х Ригведы/

Затем под руководством жреца хотара один или несколько поэтов-певцов начинали исполнять гимны богам. Поэты или декларировали, или пели эти гимны, причем делали это очень громко, как сказано в « Ригведе» - ревом. Им помогал жрец удгатар, являвшийся знатоком ритуальных мелодий. При этом певцы производили энергичные движения руками и ногами, отбивая ритм, всем телом, трудясь, как говорит «Ригведа», с таким же усердием, с каким арийские плотники изготавливали колесницы. Жрецы и поэты обращались прежде всего к богу огня Агни, воплощенному в пламени костров:

Агни призываю я – во главе поставленного
Бога жертвы (и) жреца,
Хотара обильнейшесокровищного.

Агни достоин призываний риши –
Как прежних, так и нынешних:
Да привезет он сюда богов!

О Агни, жертва (и) обряд,
Которые ты охватываешь со всех сторон,
Именно они идут к богам.

Агни-хотар с прозорливостью поэта,
Истинный, с ярчайшей славой, -
Бог с богами да придет!

/стр. 6:/ К тебе, о Агни, изо дня в день,
О озаряющий тьму, мы приходим
С молитвой, неся поклонение (I,1. 1,2,4,5,7).

Пробуди тех жаждущих (богов),
Когда, о Агни, ты идешь вестником!
С богами сядь на жертвенную солому! (I,12.4).

Ведь если у богов есть прекрасный Агни,
Они дают нам лучший дар.
Мы хотим считать, что у нас есть прекрасный Агни! (I,26.8).

Агни выступал в роли посредника между людьми и богами. Поднимаясь с пламенем и дымом к небу, он передавал небожителям жертву, принесенную людьми, и приглашение явиться на жертвоприношение. Боги внимали просьбам своих почитателей, спускались с неба и усаживались на жертвенную солому. Жрецы угощали их пьянящим напитком сомой, а поэты воспевали их, обращались к ним с молитвами. От имени соплеменников они просили у богов защиты, богатства, долгой жизни, мужского потомства, победы над врагами. Происходил, таким образом, обмен даров: боги получали жертву, а люди - их помощь и поддержку. Отношения между людьми и богами строились, следовательно, на взаимовыгодной основе. Обряд соединял людей и богов, устанавливал между ними единство. Потому поэты и называли жертвоприношение пуповиной, благодаря которой люди оказывались связанными с богами.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Снова напомним, что в Ригведе изображены различные фазы жертвоприношения, в том числе примитивно-обрядоверческие – как обмен жертвы на защиту. Но нельзя забывать об исходной компоненте жертвы – саможертвоприношение/

Изо дня в день, из года в год, из века в век риши сочиняли гимны для этих церемоний. Этим творчеством занимались целые семьи, в которых это занятие переходило от поколения к поколению. Таким образом, было сочинено огромное количество песнопений. Большая часть их повторяла одни и те же просьбы к богам, воспроизводила в разных вариациях одни и те же события в жизни ариев. Но по мере изменений в этой жизни, по мере продвижения ариев на новые земли в гимны включалось новое содержание, отображались новые события, новые представления о мире, о самих себе, о других народах.

Наиболее интенсивным творчество поэтов было накануне похода в Индию и в период ее завоевания. С окончанием этого завоевания подъем поэтического творчества стал снижаться. Индоарии достигли своей цели: они обосновались на новых богатых землях. Теперь перед поэтами и мудрецами вставали новые задачи. Прежнему же творчеству нужно было подвести итог. На рубеже второго – первого тысячелетий до н. э. была осуществлена кодификация гимнов, созданных до этого времени. Из огромного числа этих творений были отобраны 1028 гимнов. Их разделили на десять мандал (циклов, или книг), которые и составили «Ригведу».

Это огромное собрание стихотворных текстов, превосходящее по объему «Илиаду» и «Одиссею» вместе взятые. На русском языке они составляют три больших тома. Огромна заслуга мифолога Т.Я. Елизаренковой, осуществившей полный перевод этой знаменитой книги на русский язык. Она верно называет «Ригведу» великим началом индийской литературы и культуры. И в самом деле, это творение представляет собой свод идей /стр. 7:/ и представлений индоариев по многим вопросам их жизнедеятельности. В нем отражены мифология и религия этого народа, его взгляды на происхождение и существование мироздания, правовые и этические нормы, толкование явлений природы, представления о внутреннем мире человека, о смысле жизни, о способах достижения жизненных целей, об отношении к другим народам.

Оно стало всеобъемлющим истоком всей последующей духовной жизни индийского народа. Оно бережно хранилось этим народом, из тысячелетия в тысячелетие передававшим его из поколения в поколение, от брахмана к ученику, исключительно в устной форме, сохраняя при этом текст абсолютно точным и неизменным. «Ригведа» является богатейшим и самым древним источником сведений о периоде зарождения индийского этноса. Но несмотря на огромное количество исследований, этот источник во многом остается темным для современного читателя. Это объясняется эзотеричностью того языка, который использовали риши при создании своих гимнов. До сих пор не получили однозначного и бесспорного толкования главные мифы РВ, составляющие ядро этого собрания.

Это прежде всего миф Вала. Он повествует о похищении демонами пани коров, которых те угнали и спрятали в скале Вала. Бог Индра пробил скалу своей дубиной грома и освободил коров.

Другой знаменитый миф повествует о том, как демон Вритра перекрыл реки, вследствие чего те перестали течь. Образовалось великое море, а поля остались без воды. И здесь снова роль демоноборца сыграл Индра, убивший Вритру своей дубиной – могучей ваджрой.

Заметное место в РВ занимает миф об исчезновении Агни, притом в той его ипостаси, в которой он олицетворял огонь солнца. Этот поступок Агни напугал даже богов, и им с трудом удалось разыскать его и снова возродить огонь небесного светила.

Важным является миф о разделении богов на два лагеря – асуров и дэвов – и о борьбе между ними.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Анатолий Майданов несколько произвольно и некорректно выделяет мифы. Между тем в Ригведе отложились не только исходные теогонические мифы, но и воспоминания-предания о ключевых событиях в жизни человечества, которые случились задолго до кодификации гимнов, когда они уже стали элементами обрядоверия/

Если подходить к мифам с точки зрения понимания их как сложного синтеза вымысла и реальности, то в отношении перечисленных мифов встает вопрос: какая реальность, иными словами, какая правда, истина о реальности содержится в этих мифах?

Большинство исследователей РВ не ищет элементов реалистического содержания в этих мифах. Они предлагают космогоническую трактовку, утверждая, что названные мифы отражают представления ариев о процессе сотворения мира. Однако такая трактовка вступает в противоречие с целым рядом содержательных элементов данных мифов, которые свидетельствуют в пользу того, что этот мир уже существовал. Мы предлагаем иное толкование этих мифов, позволяющее выявить в них сведения о реальных событиях, происходивших не в мифическое время сотворения вселенной, а во время жизни ариев. Опираясь на эту установку, мы попытаемся осуществить когнитивный подход к анализу мифов, т.е. с помощью ряда специальных методов выявить информацию о реальных событиях и явлениях, отображенных в иносказательной форме. Этот подход, как нам кажется, поможет истолковать ряд темных сюжетов РВ.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Подход допустимый и даже нужный, но в уме надо держать и теогонический аспект, который отражает более древние события и представления о них/

/стр. 8:/ С помощью этого подхода удается прояснить образы ряда богов, остающиеся до сих пор во многом туманными. Это прежде всего образы богини-матери Адити и ее наделенных важными социальными функциями сыновей – Митры и Варуны, образ бога Вишну, который тремя шагами прошагал всю вселенную. Это относится и к богам-близнецам Ашвинам, которые в течение дня на своей колеснице пересекают все небесное пространство.

Образы других богов – бога солнца Сурьи, богини утренней зари Ушас, божеств бури и грозового дождя Марутов и т.п. более понятны и ясны, поскольку очевидны реальные прототипы, референты, стоящие за этими образами. В случае же ранее названных богов такие референты до сих пор не выявлены, а потому не всегда понятны приписываемые им свойства, характер их поступков, причина наделения их теми или иными социальными функциями. Например, непонятно, почему Митра и Варуна – тысячеглазы , почему им придана функция соглядатаев за поведением людей, всевидящих судей. Выявление реальных денотатов этих богов позволит дать ответ на эти вопросы. Тогда же станет понятной способность Вишну тремя шагами проходить вселенную. Поиск реального содержания, реальных событий-референтов, стоящих за мифом Вала, мифом о Вритре и т.д., также поможет разгадать истинный подтекст этих мифов, заключающих в себе великие тайны прошлого.

Станет со всей очевидностью понятно, что не в этих мифах изложена космогония РВ. В действительности космогонические воззрения ведийских мудрецов в прямой, не иносказательной форме изложены целиком и полностью в десятке гимнов последней /Х/, поздней по времени мандале РВ. Эти воззрения на процесс космогенеза, который, как мы знаем, весьма отличен от непосредственно воспринимаемых явлений на земле, строился индоариями как раз из представлений об этих земных явлениях. Не имея других исходных данных, риши экстраполировали эти представления на космогенез, вследствие чего этот процесс получал несвойственный ему геоморфный, антропоморфный, биоморфный характер. Иными словами, согласно взглядам арийских мудрецов, в процессе становления вселенной происходили явления такого же рода, как и те, которые характерны для земных условий, для рождения живых существ, для манипуляций с телом человека. Такой же характер имеют и вопросы, которые поэты ставили по отношению к космосу, например: из чего родилась вселенная, кто породил небесные тела, кто устраивал и упорядочивал мир, что было точкой опоры, на которой стоял творец, когда еще не было вселенной, что это была за древесина, из которой вытесали небо и землю и т.п.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Сопряженность человека-микрокосмоса и Вселенной-космоса – не экстраполяция, а сама суть знания-откровения и мифа-языка как считывания той изначальной Программы, согласно которой развивается-эволюционирует сущее и в определенный момент «бутстрепа» возникает человек по образу-подобию порождающего его бытия/

Все авторы космогонических гимнов прежде всего решали вопрос об изначальном объекте, из которого возникло все сущее. Один из поэтов, который, как это очевидно, руководствовался антропоморфной парадигмой, утверждал, что таким объектом был гигантский человек Пуруша (X, 90). Этого тысячеглавого, тысячеглазого, тысяченогого великана боги расчленили на части. Из его глаза родилось солнце, из духа – луна, из пупа – воздушное пространство, из головы – небо, из ног – земля, из уха – стороны света, из дыхания – ветер.

Согласно гимну другого /стр. 9:/ мудреца (X, 72) бытие, в том числе и земля, родились от существа с ногами, простертыми кверху.

Автор гимна (X, 121) руководствовался биоморфной парадигмой. Он считал, что вначале существовал некий зародыш. Из него развился бог Праджапати, который и стал творцом всего сущего.

Более проницательной является точка зрения авторов гимнов (X, 129) и (X, 190). Они ищут исток вселенной не в живых существах, а в физических явлениях. По их мнению, мир возник из космического жара. При этом они приходят к идее об изначальном существовании чего-то отличного от ныне существующего. Тогда не было не-сущего и сущего. Сила жара породила некое «одно». В этих идеях мы видим смелую попытку выхода за пределы непосредственно воспринимаемого.

По-разному решался авторами «Ригведы» и вопрос о демиурге вселенной. Одни считали, что мир создан сонмом богов (X, 72), другие же пришли к мысли о том, что мир сотворен каким-то одним демиургом – Вишвакарманом (X, 81) или Праджапати (X, 121).

Итак, рассматривая разные варианты представлений арийских мудрецов о возникновении мира, мы обнаруживаем интересные тенденции в развитии их мыслей. Это развитие шло по нескольким направлениям – от непосредственного и чувственно воспринимаемого и конкретного к более глубокому и абстрактному, от биоморфного к чисто физическому, от божественного творения к самовозникновению, от множественного демиурга к единичному.

Наивысший предел космогонической мысли авторов РВ отражен в гимне (X, 129). Этот предел ценен тем, что он не считается этими авторами конечным. Напротив, риши сомневаются в своих суждениях о генезисе мироздания и потому вполне благоразумно допускают возможность противоположных суждений на эту тему.

Не было не-сущего, и не было сущего тогда.
Не было ни воздуха, ни небосвода за его пределами.
Что двигалось туда-сюда? Где? Под чьей защитой?
Что за вода была бездонная, глубокая?

Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.
Не было ни признака дня или ночи.
Дышало, не колебля воздуха, по своему закону Нечто Одно,
И не было ничего другого, кроме него.

Мрак был сокрыт мраком в начале.
Неразличимая пучина – все это.
То жизнедеятельное, что было заключено в пустоту,
Оно Одно было порождено силой жара!

Кто воистину знает, кто здесь провозгласит,
Откуда родилось, откуда это творение?
Далее боги появились посредством сотворения этого мира.
Так кто же знает, откуда он возник?

Откуда это творение возникло,
Было ли оно создано или же нет –
Кто надзирает за этим миром на высшем небе,
Только он знает или же не знает (X, 129).

/стр. 10:/ В этом гимне помимо глубины мысли присутствует еще одно вызывающее восхищение достоинство, свойственное всей РВ. Это изумительная поэтичность гимнов. Она тем более удивительна, что принадлежит творениям, созданным более трех тысяч лет назад и не утратившим до сих пор своего художественного очарования, и к тому же сложенным поэтами из среды пастухов. Многие гимны и сейчас воспринимаются как шедевры словесного творчества, насыщенные не потускневшей до настоящего времени свежестью и яркостью сравнений, эпитетов, метафор, метонимий, аллегорий. Весь этот набор художественных приемов делает содержание гимнов многоплановым, многозначным, эзотеричным, имеющим скрытый и явный пласты, одновременно воздействующим на разные уровни восприятия, понимания, психики. Поражающее современного читателя мастерство древних поэтов проявляется, в частности, в том, что они смогли необычайно оригинально и выразительно использовать в качестве названных поэтических средств, особенно сравнений и метафор, весь мир предметов и явлений обыденной жизни, заставив их играть яркими бриллиантами в словесной ткани стихов. Благодаря этому через сравнения, метафоры и т.п. во внешнем слое текстов «Ригведы» оказалась отраженной почти вся повседневная жизнь ариев.

Наряду с напитком сомы гимны были важнейшим средством воздействия на богов в целях получения от них желаемых благ и милостей. Но тогда гимны должны были быть сочиненными так, чтобы они понравились богам. Поэтому риши старались творить их как можно более искусно. По их собственному выражению, они ткали их как драгоценные ткани, вытачивали так же изящно, как плотники изготавливали изукрашенные колесницы.

Вот один из примеров красочного и очень эмоционального описания одного из природных явлений, восхищавших и воодушевлявших ариев, – утренней зари, олицетворяемой богиней Ушас:

Из темного (пространства) восстала благородная огромная (богиня),
Заботящаяся о людском поселении.

Раньше (всего света) пробудилась она,
Завоевывающая награду, высокая, победоносная.
Высоко (наверху) взглянула на все юная женщина, снова рождающаяся.
Ушас появилась первой на утренний призыв.

Зная имя первого дня,
Белая, белеющая, родилась из черного.
Юная женщина не нарушает установления космического закона,
Приходя день за днем на место свидания.

Ты идешь, словно девица, красуясь (своим) телом.
О богиня, к богу, жаждущему (тебя),
Юная женщина, улыбаясь, ты раскрываешь
Грудь (перед ним), когда зажигаешься с востока.

/стр. 11:/ Словно юная женщина прекрасной внешности, украшенная матерью,
Ты показываешь (свое) тело, чтобы (на него) смотрели.
О Ушас, воссвети ты далеко, неся счастье!
Другие зори не сравнятся в этом с тобой (I, 123:1-2, 9-11).

Бесконечно зажигалась раньше божественная Ушас,
И сейчас здесь зажглась щедрая,
И будет зажигаться она (все) последующие дни.
Нестареющая, бессмертная, странствует она по своим законам.

Поднимайтесь! Живой жизненный дух нашел на нас.
Прочь ушел мрак, приближается свет.
Она освободила путь, чтобы двигалось солнце (I, 113:13,16).

Итак, целью применяемого нами когнитивного подхода является извлечение из мифов достоверного знания, т.е. информации о реальных событиях, явлениях и персонажах. Миф трактуется как семантическая структура, содержащая два плана – внешний (явный) и внутренний (скрытый), с которыми соответственно соотносятся план вымышленного и план реалистического содержания. Построение такой двойственной структуры возможно благодаря своеобразию языка мифов, единицы которого (содержательные символы) имеют двойную референцию, или прямое и опосредованное значение.

Предпосылкой успешного извлечения когнитивной информации является выявление логики мифологического мышления, знание которой позволяет правильно понять и истолковать мифы. Одним из элементов этой логики является парадигмальность мифологического мышления, которая, в частности, реализуется в социальной и субъектной парадигмах, применяемых мифологическим мышлением к природным явлениям. Важным элементом этой логики является также сакрализация этим мышлением социальных действий и событий, а также уподобление разнородных явлений.

На основе выявленных нами приемов и правил мифологического мышления формулируются методы интерпретации мифов и обнаружения в них реалистического содержания. Это такие методы, как дедеификация, десубъективизация, деметафоризация и др. С помощью этих методов удается выявить реальные референты основных мифов РВ, в которых, как оказалось, отражены важные события и стороны жизни ее творцов – индоариев. Тем самым показана чрезвычайно высокая информативность этого великого памятника индийской культуры».