Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Оргазм, порыв к субъектности и смысл Гитлера и антисемитизма

В предшествующей заметке сознательно не углублялся в экзистенциальное измерение
оргазма, а вслед за Вильгельмом Райхом ограничился «оргиастическим» или «оргонистически-энергийным»
ракурсом. Мне сейчас важно вникнуть в суть метаболизма, его «пред-программированность»,
исток. Короче – надо понять оргазм, секс и десубъектизацию по-современному, то
есть компьютерологически.

Однако в уме надо держать экстатическо-экзистенциальную рифмовку оргазма с экстазом,
с экзистированием и трансцендированием. Этот круг тем я рассмотрел в заметке
о понимании и смысле любви в философской системе Мартина Хайдеггера (http://panlog.com:8881/cgi-bin/dd.cgi?year=2004&time=2004-8-23).


Признавая могучую интуицию Вильгельма Райха, все же надо учитывать, что он исследовал
биоэлектрическую поверхность, а не квантовомеханическую глубину. Запатентовав
квантовомеханический Панком, я пока не удосуживаюсь взять патент на Био-Панком,
который представляет идеальное «биологическое оружие», ибо позволяет адресно-выборочно
воздействовать на метаболические контуры людей и народов. Вильгельм Райх в Главе
VIII «Взлом биологического фундамента» своей знаменитой книги «Функция оргазма:
Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии» (Санкт-Петербург
– Москва: Университетская книга; АСТ, 1997, стр. 195-227).

«Теория оргазма поставила меня перед вопросом о том, - пишет Вильгельм Райх (стр.
195), -  что должно произойти в процессе излечения с сексуальной энергией, освобожденной
от вытеснения. Мир отвечал «нет» на все требования сексуальной гигиены. Естественные
влечения представляют собой неустранимые и в принципе не поддающиеся изменению
биологические факты. Человек, как и любое другое живое существо, нуждается прежде
всего в утолении голода и сексуальном удовлетворении, однако современное общество
многим затрудняет первое и отказывает во втором. Следовательно, имеется резкое
противоречие между естественными притязаниями и определенными общественными институтами.


В этом противоречии и живет человек, заключая компромиссы то с одной, то с другой
своей потребностью, регулярно терпя неудачи, находя убежище в болезни и смерти
или бессмысленно и безрезультатно бунтуя против существующего порядка. В этой
борьбе формируется структура человеческого характера.

В этой структуре проявляются как биологические, так и общественные требования,
и общество, используя весь свой вес и авторитет, защищает общественные требования
в противовес естественным. Меня удивляло, что оказалось возможным до такой степени
игнорировать первенствующую роль естественного сексуального влечения. Непоследовательным
был даже Фрейд, в значительной степени открывший соотношение обоих компонентов.
После 1930 г. он видел в инстинктах всего лишь «мистическую сущность». С его
точки зрения, они «не поддавались определению», хотя и «коренились в химических
процессах». Противоречия между биологическими влечениями и требованиями со стороны
общества были велики. В клинической врачебной работе влечения определяли все,
в обществе же – ничего».

Вильгельм Райх выявляет «арифметику» простых в сущности реакций человека – с
одной стороны, естественный и определяющий саму человечность порыв к субъектности,
а с другой стороны, рефлекторная реакция на противодействие социума. Если человек
уже субъектен, то его рефлекторная реакция – здоровая и усиливающая субъектность.
Если же человек несубъектен (досубъектный или десубъектизированный) и потому
слаб, то его рефлекторная реакция ещё больше его десубъектизирует и превращает
человека в объект манипуляции со стороны добровольно принимаемого им авторитета.
Всем нам это хорошо известно по истории и по сегодняшним дням. Вильгельм Райх
иллюстрирует исследуемую им «арифметику» оргазма на примере немецкого национал-социализма
Гитлера.

«Новое в фашизме заключается в том, - пишет он, - что массы практически одобряли
собственное угнетение и осуществляли его. Потребность в авторитете оказалась
сильнее воли к свободе.

Гитлер обещал угнетение женщины мужчиной, отмену её материальной самостоятельности,
обещал привязать её к домашнему очагу и исключить из процесса определения характера
общественной жизни. И именно женщины, чья личная свобода подвергалась наиболее
сильным ограничениям и чей страх перед свободным образом жизни был самым сильным,
наиболее восторженно приветствовали его.

Гитлер обещал уничтожение социалистических и буржуазно-демократических организаций.
Массы социалистов и буржуазных демократов пошли за ним, так как их организации
хотя и много говорили о свободе, но ни разу даже не обозначили как трудную и
требующую внимания проблему страстного стремления к авторитету, которое испытывает
человек в своей практически-политической беспомощности. Массы были разочарованы
нерешительной позицией старых демократических институтов. Разочарование масс
в организациях,   ориентирующихся на идеалы свободы, сочетавшееся с экономическим
кризисом и неукротимой волей к свободе, порождают фашистский образ мыслей, то
есть готовность ввериться авторитарному образу отца. 

Гитлер обещал жесточайшую борьбу против регулирования рождаемости и движения
за сексуальную реформу. В 1932 г. организации, боровшиеся за рациональную сексуальную
реформу, насчитывали в Германии около 500 тыс. членов, но они ни разу не осмелились
затронуть сердцевину проблемы - стремление к сексуальному счастью.  Благодаря
многолетней работе в массах я знаю, что именно практических рекомендаций они
и ждали. Людей постигало разочарование, если перед ними выступали с учеными докладами
вместо того, чтобы сказать, как надо воспитывать живость в детях, как молодежи
справляться со своими сексуальными и экономическими проблемами, а супругам -
разрешать столь типичные для них конфликты. Массы, казалось, чувствовали, что
«советы по технике любви» на манер Ван де Вельде, которые были прибыльным делом,
не охватывали проблему и не вызывали симпатии. 

Получилось так, что разочарованные массы ринулись к Гитлеру, который - пусть
даже в мистической форме - обращался все-таки к глубинным жизненным силам. Проповедь
свободы без постоянного, энергичного и решительного завоевания в повседневной
жизни способности  к свободе,   проникнутой ответственностью,   ведет  к фашизму.

Немецкая наука десятилетиями боролась за отделение понятия сексуальности от понятия
продолжения рода. Эта борьба, замкнутая в академические издания и поэтому не
имеющая социальных последствий, осталась далекой от интересов трудящихся. И вот
появился Гитлер и пообещал сделать основным принципом своей культурной политики
идею продолжения рода, а не любовного счастья. Воспитанные в стыде, не позволявшем
назвать ребенка его настоящим именем, побуждаемые с помощью всех средств, которыми
только могла пользоваться общественная система, говорить о «евгеническом улучшении
породы» в тех случаях, когда подразумевалось любовное счастье, массы ринулись
к Гитлеру, так как он влил в старые представления сильную, хотя и иррациональную
эмоцию. Реакционное содержание мышления в сочетании с революционным возбуждением
порождает фашистские чувства.

Церковь проповедовала «счастье в потустороннем мире» и с помощью понятия греха
внедряла глубоко в человеческое сознание чувство беспомощной зависимости от некоего
внеземного, всесильного образа, но мировой экономический кризис 1929-1933 гг.
поставил перед массами проблему острейших, вполне земных бедствий, справиться
с которыми самостоятельно они не могли ни в одиночку, ни совместно.

Появился Гитлер и провозгласил себя фюрером, ниспосланным Богом, - земным, всемогущим
и всеведущим вождем, способным устранить эту земную нищету. Все было подготовлено
для того, чтобы подтолкнуть к нему массы, оказавшиеся зажатыми между собственной
индивидуальной беспомощностью и малым удовлетворением, которое давала им идея
счастья в потустороннем мире. Теперь земной бог, заставлявший изо всех сил кричать
«хайль!», был для них эмоционально важнее другого, которого они не могли увидеть
и который им ни разу не оказал эмоциональной помощи. Садистская жестокость в
сочетании с мистицизмом порождает фашистский образ мыслей.

На протяжении десятилетий в немецких школах и университетах шла борьба за осуществление
принципа свободной школьной общины, добровольной высокой успеваемости и самоопределения
учащегося. Но многие видные представители демократического мировоззрения оставались
в сфере воспитания приверженцами авторитарных принципов, в соответствии с которыми
ученику внушался страх перед авторитетом и одновременно - бунтовщичество с иррациональными
целями и средствами. Организации, преследовавшие цель воспитания, проникнутого
идеями свободы, не только не пользовались защитой со стороны общества - наоборот,
они подвергались самой большой опасности и в материальном отношении зависели
от частной поддержки. Поэтому неудивительно, что попытки изменения структуры
сознания масс, в результате которого оно оказалось бы проникнуто идеями свободы,
остались каплей в море. Молодежь толпами устремилась к Гитлеру. Он не возлагал
на нее ответственность, а опирался на структуры ее психологии, с раннего детства
формировавшиеся и закреплявшиеся авторитарными
семьями. Гитлер победил в молодежном движении потому, что демократическое движение
не сделало всего, что было в его силах, чтобы воспитать молодежь для жизни, проникнутой
свободой и ответственностью.

Вместо свободных трудовых усилий Гитлер обещал принцип принудительной дисциплины
и трудовой повинности. За Гитлера проголосовали многие миллионы немецких рабочих
и служащих. Демократические институты не только упустили возможность справиться
с безработицей, но и продемонстрировали явный страх в тот момент, когда было
необходимо вести массы трудящихся к обретению действительной ответственности
за результаты труда. Миллионам рабочих и служащих, воспитанным в полном непонимании
процесса труда, лишенным общего представления о характере производства и только
получавшим заработную плату, было нетрудно воспринять старый принцип в ужесточенной
форме. Теперь они могли отождествлять себя с «государством» и «нацией», которые
вместо них были «великими и сильными». Гитлер открыто, письменно и устно, заявлял,
что масса лишь отражает то, что вливается в ее сознание, так как она инфантильна
и женственна, а народ, ликуя, приветствовал его, ибо появился кто-то желавший
защитить его.

Гитлер требовал подчинения всей науки понятию «раса». С этим смирилась значительная
часть представителей немецкой науки, так как расовая теория коренилась в метафизической
теории наследственности. Эта последняя, оперируя «унаследованными веществами»
и «склонностями», постоянно и охотно уклонялась от обязанности понимать жизненные
функции в их становлении и реально осмысливать социальное происхождение человеческого
поведения. Обычным было представление о том, что объявить рак, психоз или невроз
наследственным заболеванием означало что-то сказать о его действительной природе.
Фашистское расовое учение является лишь продолжением удобных учений о наследственности.

Едва ли какой-либо другой из лозунгов немецкого фашизма так воодушевлял массы,
как разговоры о «кипении германской крови» и о ее «чистоте». Под чистотой германской
крови подразумевается свобода от «сифилиса», от «еврейской заразы». Страх же
перед венерическими заболеваниями как продолжение генитального страха глубоко
гнездится в сознании каждого жителя Земли. Понятно, что массы устремились за
Гитлером, обещавшим им «чистоту крови». Любой человек ощущает в себе то, что
называют «космическими и океаническими чувствами». Сухая академическая наука
чувствовала себя слишком возвышенной, чтобы заниматься таким мистицизмом,  а
ведь космические или океанические  устремления  людей - не что иное, как выражение
их тоски по оргастической жизни. Гитлер обратился к этому чувству, и поэтому
люди последовали за ним, а не за сухими рационалистами, пытавшимися задушить
темные жизненные ощущения с помощью экономической статистики.

«Спасение семьи» издавна было в Европе абстрактным лозунгом, за которым скрывался
самый реакционный образ мыслей и действий. Тот, кто отличал авторитарную принудительную
семью от естественных, зиждящихся на любви связей между детьми и родителями и
критиковал ее, попадал в число «врагов отечества», «разрушителей священного института
семьи», нарушителей закона. В высокоиндустриализованной Германии семейная связь
между людьми оказалась в резком конфликте с коллективной индустриализацией страны.
Не было ни одного официального учреждения, которое отважилось бы подчеркнуть
болезненное начало, существовавшее в семье, и пыталось справиться с угнетением
детей родителями, ненавистью в семье и т. д. Типичная немецкая авторитарная семья,
особенно в деревне и в маленьких городах, воспроизводила миллионными «тиражами»
фашистский образ мыслей. Она формировала структуру характера детей в соответствии
с представлениями о принудительных обязанностях, самоотречении, абсолютном авторитарном
повиновении, которыми так блестяще сумел
воспользоваться Гитлер.

Выступая за «спасение семьи» и одновременно уводя молодежь семьи в свои организации,
фашизм учитывал как свойственные ей привязанность к семье, так и бунт против
нее. Благодаря подчеркиванию фашизмом эмоциональной идентичности «семьи», «нации»
и «государства», структура семейных привязанностей человека смогла найти прямое
продолжение в государственной структуре фашизма. Правда, тем самым не была решена
ни одна реальная проблема семьи, не были удовлетворены реальные нужды нации,
но массы смогли перенести свои семейные привязанности из принудительной семьи
в более крупную «семью-нацию». В структурном отношении к этому все было давно
подготовлено. «Мать-Германия» и «Бог-отец Гитлер» стали символами глубоко детских
чувств. 

Теперь, идентифицируясь с «сильной и неповторимой германской нацией», любой гражданин,
чувствовавший свою неполноценность и действительно несчастный, мог что-то значить,
пусть даже иллюзорно. Наконец, интерес к «расе» смог переключить на себя проявившиеся
источники сексуальности и замаскировать их. Половые сношения стали теперь возможными
для молодых людей, если они обосновывали их намерением производить детей в интересах
расы.

Естественные жизненные силы человека не только оставались «засыпанными», но им
и приходилось проявляться в значительно более скрытой форме, чем когда-либо ранее.
И в результате этой «революции иррационализма» в Германии наблюдалось гораздо
больше самоубийств и отмечалась более бедственное положение в сексуально-гигиенической
сфере, чем когда-либо прежде. Заключительным аккордом этой пляски ведьм стала
массовая гибель на войне во славу германской расы.

В унисон с утверждениями о «чистоте крови», то есть о свободе от греха, действовали
и проклятия в адрес евреев. Евреи пытались объяснить или доказать, что и они
придерживаются строгих нравов, и они являются национально мыслящими, и они -
часть немецкого народа. Антропологи, выступавшие против Гитлера, пытались с помощью
измерения черепов доказать, что евреи не являются неполноценной расой. Христиане
и историки пытались разъяснить, что Иисус был евреем по происхождению. Но все
обвинения в адрес евреев касались не рациональных вопросов, то есть не того,
порядочны ли и евреи, не являются ли они неполноценной расой, или того, нормальны
ли размеры их черепов. Речь шла о чем-то совсем другом. Именно здесь проявилась
последовательность и корректность сексуально-экономического мышления.

Говоря «еврей», фашист имеет в виду определенное иррациональное ощущение. «Еврей»
представляет собой, как можно убедиться при проникновении в глубинные структуры
психики и евреев и неевреев, иррациональный образ «наживалы», «ростовщика», «капиталиста».
В глубоком слое сознания «еврей» означает «грязный», «чувственный», «сексуально-грязньй»,
но одновременно и «Шейлок», «кастрирующий», «еврей-резник». Так как страх перед
естественной сексуальностью и отвращение к противоестественной сексуальности
коренятся одинаково глубоко в любом человеке, то понятно, что столь искусно проведенная
дискредитация евреев затрагивала самые глубокие защитные функции человека, ставшего
объектом воспитания, противоестественного в сексуальном отношении.

Антикапиталистическая и антисексуалъная позиция масс могла быть с помощью понятия
«еврей» полностью вовлечена и поток фашистской идеологии. Неосознанное стремление
к радости сексуальной жизни и сексуальной чистоте при одновременном страхе перед
естественной сексуальностью и отвращением к противоестественной порождают фашистско-садистский
антисемитизм. «Француз» имеет то же значение для немца, что и «еврей» и «негр»
для бессознательно-фашистски настроенного англичанина. «Француз», «еврей» и «негр»
являются обозначениями «сексуально-чувственного».

Так и получилось, что современный сексуальный политик XX века, сексуальный психопат
и преступный извращенец Юлиус Штрайхер смог вложить «Штюрмер» в руки миллионов
молодых и взрослых немцев. /ПРИМЕЧАНИЕ: Этот журнал «Штюрмер» издавался Юлиусом
Штрайхером. Он был нацистским гауляйтером Франконии в 1933-1940 гг. и одним из
главных теоретиков и практиков антисемитизма. Его казнили в 1946 г. по приговору
Международного военного трибунала в Нюрнберге. Он обращался к самым низменным
инстинктам масс - по словам Д. Мельникова, «густо перемешивая похоть с политиканством»/.

Ни на каком другом примере, кроме этого журнала, не становится так ясно, что
сексуальная гигиена давно перестала быть проблемой, обсуждаемой в медицинских
кругах, что она, напротив, стала вопросом важнейшего общественного значения.
Пусть следующие примеры из штрайхеровской фантазии образца 1934 г. проиллюстрируют
сказанное:

«20-летний Хельмут Даубе сдал экзамены на аттестат зрелости. Часа в два ночи
он ушел домой, а в пять утра родители обнаружили его лежащим у дверей дома. Шея
была разрезана до позвоночника, а половые органы вырезаны. Крови не было. Руки
несчастного были перерезаны. Внизу живота виднелись многочисленные ножевые раны».

«Старый еврей неожиданно напал на чердаке на молодую нееврейку, изнасиловал и
осквернил ее. Дело дошло даже до того, что ему удалось проникнуть в ее незапертую
комнату».

«Молодые супруги из Падерборна пошли гулять за город и наткнулись по пути на
кусок мяса. Присмотревшись внимательнее, они, к своему ужасу, увидели, что это
были половые органы, искусно отделенные от женского тела».

«Еврей разрезал ... /в оригинале опущено женское имя/ на куски, каждый весом
по фунту. Вместе со своим отцом он разбросал их по всей округе. Их нашли в небольшом
лесу, на пнях, в пруду, в ручье, в отводном канале и в яме для навозной жижи.
Отрезанные груди оказались на сеновале».

«В то время как Моисей перевязал платком горло ребенка, которого Самуил держал
на коленях, тот отрезал ножом кусок от его челюсти. Другие собирали кровь в чашу
и одновременно кололи иглами обнаженную жертву...»

«Сопротивление женщины не смогло остудить его желание. Наоборот, он попытался
закрыть окно, чтобы соседи не могли заглянуть внутрь. Затем он снова прикоснулся
к женщине типично еврейским низменным способом... Он настойчиво повторял женщине,
что ей-де не следует так ломаться. Он закрыл окна и двери. Его слова и действия
становились все бесстыднее. Он загонял жертву в угол. Все протесты женщины были
напрасны. Он посмеялся даже над ее угрозой позвать на помощь, тесня женщину все
ближе к дивану. С его губ срывались самые низкие и непристойные слова. Затем
он, как тигр, обрушился на тело женщины, чтобы довести до конца свое дьявольское
дело».

До знакомства с этими цитатами многие люди наверняка полагали, что я преувеличиваю,
говоря о душевной чуме. Мне же остается лишь заверить, что я употребил данное
понятие не по легкомыслию или не ради красного словца, а со всей серьезностью.
Невероятно действенным способом на протяжении последних семи лет в миллионах
экземпляров «Штюрмер» не только подтверждал своим читателям реальность генитального
страха кастрации, но и кроме того будил дремлющие в каждом противоестественные
фантазии. 

После краха главного носителя душевной чумы в Европе непросто будет справиться
с этой проблемой. Речь идет не о немецкой, а о всеобщей проблеме, так как сплав
стремления к любви и гениталъного страха представляет собой явление, порожденное
структурой отношений в современном обществе. В Скандинавии меня разыскали молодые
фашисты, сохранившие какую-то частичку естественного ощущения жизни, и спросили,
как следует относиться к Штрайхеру, к расовой теории и прочим милым вещам. Что-то
в них, по мнению моих гостей, было не так. Я обобщил необходимые меры в виде
краткого резюме, воспроизводимого здесь:

«Что же делать?
Общая задача: этому реакционному свинству следует противопоставить хорошо организованное
и корректное просвещение относительно различия между здоровой и больной сексуальностью.
Каждый средний человек поймет это различие потому, что он сам его уже почувствовал.
Каждый средний человек стыдится своих болезненных, противоестественных сексуальных
представлений и стремится к ясности, помощи и естественному сексуальному удовлетворению.

Нам надо разъяснять людям сущность их проблем и помогать им! Это можно сделать
следующим образом:

1)  Собирать весь материал, который мог бы показать любому трезвомыслящему человеку
порнографический характер «штрайхеризма». Распространять листовки! Сексуальные
интересы масс должны пробуждаться здоровыми методами, осознаваться и находить
поддержку.

2)  Собирать и распространять весь материал, который может показать людям, что
Штрайхер и его сообщники - психопаты, совершающие тяжелые преступления против
здоровья народа! Штрайхеры же существуют в этом мире повсюду.

3)   Разоблачать тайну влияния Штрайхера на массы - провоцирование  болезненных
фантазий.  Люди будут с радостью получать и читать хороший просветительский материал.

4)  С болезненной сексуальностью, создавшей почву для гитлеровской расовой  теории
 и  преступлений  Штрайхера,  можно бороться, только противопоставляя ей естественные
и здоровые процессы и стереотипы поведения в половой жизни. Если люди получат
разъяснения, то сразу же поймут различие между здоровым  и  больным и  проявят
жгучий  интерес  к тому,  чего они  действительно  хотят,  но не отваживаются
высказать, в том числе:
а)   Здоровая и приносящая удовлетворение половая жизнь безусловно предполагает
наличие возможности быть без помех наедине с любимым  партнером. Необходимо,
следовательно, строительство жилья для всех, кто в нем нуждается,  в том числе
и для молодежи.
б)  Сексуальное удовлетворение не идентично продолжению рода. Здоровый человек
на протяжении своей жизни совершает половой акт три-четыре тысячи раз, имея в
среднем только двоих детей. Для сексуального здоровья безусловно необходимы противозачаточные
средства.
в)   Большинство мужчин страдают сексуальными расстройствами из-за воспитания,
подавляющего сексуальность. Это значит, что они остаются неудовлетворенными в
результате полового акта. Необходимо поэтому создание достаточного количества
амбулаторий для лечения сексуальных расстройств. -Необходимо   рациональное 
  половое    воспитание,    формирующее положительное отношение к любви.
г)  Молодежь заболевает из-за конфликтов вокруг онанизма. Здоровью не вредит
только самоудовлетворение без чувства вины. Молодежь имеет право на  счастливую
половую жизнь в оптимальных условиях. Продолжительное половое воздержание, безусловно,
вредно. Болезненные фантазии исчезают только при половой жизни, приносящей удовлетворение.
Боритесь за это право!»

Я знаю, что одних листовок и просвещения недостаточно. Необходима общая, поддерживаемая
всем обществом работа по изменению нынешней структуры человеческого характера,
порождающей душевную чуму, позволяющей психопатам действовать в качестве диктаторов
и современных сексуальных политиков, отравляющих всем жизнь. Одним словом, необходимы
высвобождение естественной сексуальности масс и забота о ней со стороны общества.

Сексуальность людей была в 1930 г. Золушкой общества, объектом сомнительного
интереса со стороны реформаторских объединений. В 1940 г. она стала краеугольным
камнем всего здания общественных проблем. Если верно, что фашизм успешно воспользовался
стремлением масс к сексуальной жизни, сделал это иррациональным образом и создал
тем самым хаос, то верно также и то, что извращения, которым он позволил вырваться
на волю, могут быть обузданы только всеобщим рациональным решением полового вопроса.

События, развернувшиеся в Европе между 1930-м и 1940-м гг., дали богатейший материал,
с точки зрения умственной гигиены, и подтвердили точку зрения, которую я отстаивал
в дискуссиях с Фрейдом. Болезненным в этом подтверждении было бессилие и убежденность
в том, что естественная наука еще далека от реального постижения феномена, который
я в этой книге называю биологическим ядром структуры характера.

В общем и целом мы, врачи и педагоги, остаемся так же беспомощны перед ошибками
в биологической жизни людей, как, например, люди в средние века были бессильны
перед инфекционными болезнями. Но мы уверены в том, что опыт фашистской чумы
мобилизует в мире силы, необходимые для того, чтобы справиться с этой проблемой
цивилизации.

Фашисты претендуют на осуществление «биологической революции». Верно, что фашизм
поставил проблему жизненной функции в человеке, приобретшей невротический характер.
У фашизма, если взглянуть с точки зрения масс, следующих за ним, несомненно проявляется
неукротимая воля к жизни. Но формы ее проявления слишком ясно обнаруживают следствия
старого как мир душевного порабощения. Поначалу проявились только противоестественные
влечения. Послефашистское общество осуществит биологическую революцию, которую
фашизм не осуществил, но сделал необходимой.

В следующих разделах книги рассматривается функция биологического ядра. Научное
постижение этого вопроса и его решение в соответствии с социальными принципами
будет заслугой рационального труда, борющейся науки и стремлением к естественной
функции любви, результатом подлинно демократических, мужественных и коллективных
усилий. Их цель - земное материальное и сексуальное счастье масс людей» (стр.
186-194).

Подход Вильгельма Райха к оргазму и вообще к проблеме накопления и разрядки биологическо-метаболической
энергии (пассионарности) в сопряжении с порывом-экстазированием к субъектности
(свободе) вполне плодотворен и позволяет четче классифицировать и диагностировать
различные социальные патологии масс, в том числе наблюдающиеся в современной
России. В конечном счете возвращаемся к проблеме «критической массы» субъектности.
Если нет «критической массы» - на выходе имеем десубъектизацию в различных проявлениях,
от фашизма до сомосы. Имеем массовое голосование бедных и убогих за очередного
авторитета, высокий рейтинг погубителя, «стокгольмский синдром» и т.п. Если же
есть «критическая масса» орговиков-пассионариев – то они творят свой новый мир
и свою судьбу. Взаимодействие пассионарности /немногих/ с пассивностью /масс/
порождает различные формы оргазмических отношений между полами, в семье, в обществе
и в человечестве от зоологических объект-объектных через самые распространенные
эксплуатационные субъект-объектные
до самых редких и самых высших субъект-субъектных отношений Любви.