Радиостанция «Эхо Москвы»: Особое мнение , Понедельник, 27 Август 2007
http://echo.msk.ru/programs/personalno/54369/index.phtml
sys/logo_print
Особое мнение
Первоначально программа выходила под названием "Персонально Ваш". Впоследствии название превратилось в формат программы.

Известные политические журналисты - постоянные участники программы - отвечают на вопросы слушателей, присланные на эфирный пейджер, на интернет-сайт радиостанции
или заданные по телефону прямого эфира.

таблица из 2 столбцов и 2 строк
Ведущие:
Наталия Шопен
Татьяна Фельгенгауэр
Гости:
Леонид Млечин
журналист
конец таблицы
Понедельник, 27 Август 2007

Н. ШОПЕН: «Особое мнение» уже в эфире. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели и телезрители RTVi. Сегодня с вами Наталя Шопен и Татьяна Фельгеннгауэр.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте!

Н. ШОПЕН: И, как уже традиционно по понедельникам, своим особым мнением делится Леонид Млечин. Здравствуйте!

Л. МЛЕЧИН: Здравствуйте!

Н. ШОПЕН: Я напомню нашим слушателям и зрителям sms: +7-985-970-45-45. Пожалуйста, присылайте свои вопросы Леониду Млечину, и мы будем их читать по ходу
эфира. Можете также присылать какие-то реплики по ходу нашей беседы. А начнем мы, пожалуй, с главной темы сегодняшнего дня – заявления Генпрокуратуры по
нескольким громким делам. И, конечно, наибольший интерес представляет заявление генпрокурора Чайки по делу Анны Политковской. Самое важное то, что дело
раскрыто. Несколько любопытных деталей есть в раскрытии этого дела. Вы, наверное, слышали, что нам рассказал господин Чайка. Несколько противоречий есть
в его заявлении. Для начала то, что он признал, что к убийству Анны Политковской причастен некий выходец из Чечни, но при этом сказал, что само убийство
выгодно прежде всего тем людям и структурам, которые нацелены на дестабилизацию обстановки в стране, изменение конституционного порядка и формирования
в России кризиса. Потом еще шла речь о каких-то олигархах. И более того: генпрокурор заявил, что заказчик убийства российской журналистки находится за
границей. И вообще мотивы убийства Анны Политковской могли иметь только лица, находящиеся за пределами РФ. Какие-то странные противоречия. Вроде как человек
из Чечни - а вроде как люди за пределами России.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он якобы не заинтересован был в смерти Анны Политковской и был только исполнителем. Как Вы относитесь к этому заявлению?

Л. МЛЕЧИН: Во-первых, давайте начнем с того, что им даже не предъявлены обвинения – они всего лишь задержаны. Это подозреваемые, они еще даже не обвиняемые,
поэтому давайте буем говорить очень осторожно. Потому что не раз бывало, что людей задерживали, а потом отпускали и выяснялось, что они здесь ни при чем.

Н. ШОПЕН: Но сейчас все-таки говорят о том, что дело уже раскрыто.

Л. МЛЕЧИН: Но я сейчас слышал выступление Дмитрия Муратова, главного редактора «Новой газеты», в которой работала Анна Политковская, и он сказал, что доверяет
следственной бригаде прокуратуры, а я доверяю Дмитрию Муратову. Поэтому можно предполагать, что действительно Генпрокуратура близка к раскрытию этого преступления.
Неудивительно, что многие предполагали, что ее убийство связано каким-то образом с Северным Кавказом и Чечней, потому что она была самым болеющим за этот
регион журналистом. Никто, как она, не болел так сердцем за то, что там происходило. А происходило там много ужасного, и она писала об этом, писала откровенно,
называла имена. И нет сомнения в том, что масса людей, в том числе люди, которые сейчас находятся у власти, ее ненавидели. Поэтому естественно – во всяком
случае так многие предполагали, - что в этом будет чеченский след.

Н. ШОПЕН: Да, но, по мнению Юрия Чайки, не они были заинтересованы.

Л. МЛЕЧИН: Второе: очень многие предполагали, что к этому так или иначе будут причастны люди в погонах. И об этом тоже генпрокурор сказал, и Дмитрий Муратов
подтвердил: люди, работающие в милиции и ФСБ. То есть даже действующие сотрудники. И это тоже все предполагали. И третье, что и следовало ожидать, что
генпрокурор сказал, что, конечно, преступление выгодно только людям, находящимся за границей и вообще врагам России. А это очень странное для юриста заявление,
потому что юрист может сказать так: вот в ходе допроса выяснилось, что капитан такой-то из МВД на самом деле адъютант Березовского и все эти годы работал
и служил ему, а майор такой-то из ФСБ – порученец Невзлина – и вот они приказали им совершить это преступление. Вот если бы такое сказал юрист, было бы
понятно, о чем идет речь. А из уст юриста слышать, что такое преступление могло быть выгодно кому-то - это юрист не может сказать, это мы с вами можем
предполагать.

Н. ШОПЕН: Но генпрокурор же заявил, что заказчик сейчас находится за границей.

Л. МЛЕЧИН: Но заказчик непонятно кто, а выгодно это могло быть кому? Мы можем поделиться на тот счет предположениями, потому что программа – «Особое мнение».
Генеральный прокурор, сообщит, пожалуйста, что в результате вашего расследования вы выяснили. Был там адъютант такой-то или нет? – Да, вот он получил деньги
от такого-то.

Н. ШОПЕН: Хорошо. Выслушав такую характеристику господина Чайки о том, что это человек, желающий изменить существующий конституционный строй и проч., и
проч., как Вы думаете, под эту характеристику какие люди подходят? На кого намекал генпрокурор?

Л. МЛЕЧИН: У нас 2 человек подходят под все характеристики, исходящие от верховных юристов: Березовский и Невзлин. За ними охотятся, и по каждому делу эти
фамилии две возникают. Но все-таки, мне кажется, не дело юриста делиться оценочными категориями и предполагать, кому это могло быть выгодно. Это занятие
для политологов, для журналистов, для нас с вами. А юристы оперируют фактами и доказательствами.

Н. ШОПЕН: Юрий Чайка говорит о том, что вполне возможно, что люди, которые причастны к убийству Анны Политковской, причастны, допустим, к убийству и Андрея
Козлова, и Пола Хлебникова. А здесь и в том, и в другом деле одна из наиболее вероятных версий, которую чаще всего называют, - чеченский след.

Л. МЛЕЧИН: Я не понимаю, что значит «возможная». Я понимаю, что в результате следственных действий установлено – вот эту формулу я понимаю. А «возможно
причастны» я не понимаю. Это мы с вами можем так говорить. И тем-то мы и отличаемся от юристов, которые должны оперировать фактами и доказательствами.
Давайте, друзья мои, общество ждет не дождется фактов и по этому делу, и по убийству Андрея Козлова. Давайте факты и доказательства в суд. И слава Богу,
если это все так и было раскрыто. Но не хотелось бы, чтобы юристы профессиональные переходили в эти категории: «кажется», «это могло быть выгодно» - это
непрофессионально!

Н. ШОПЕН: И все-таки не понятно, о чем идет речь: об убийстве политическом, о врагах России, которые живут за границей, или это чеченский след.

Л. МЛЕЧИН: С самого начала президент страны определил, что такое преступление могло быть выгодно только врагам страны. Следовательно, другая трактовка,
видимо, невозможна.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть Генпрокуратура действует по такому указанному пути: президент сказал расследовать в этом направлении – вот мы и расследуем.

Л. МЛЕЧИН: Но, кстати, представьте, что президент говорит: а вы неправы были. Мне трудно представить себе генерального прокурора в этой позиции.

Н. ШОПЕН: Но у нас, вроде как, судебные и правоохранительные органы должны быть отделены и независимы.

Л. МЛЕЧИН: Должны быть, но не получается пока. Сколько живем – все не получается.

Н. ШОПЕН: Что господин Чайка хотел донести до народа вот этими словами? Как мы уже выяснили, в его заявлении есть вещи, которые друг другу противоречат.
Вот общий посыл народу?

Л. МЛЕЧИН: Общий посыл народу: мы преступление раскрыли, органы стоят на страже, преступления раскрываются. А враги России попытаются нам вредить.

Н. ШОПЕН: А Чечня здесь как фигурирует тогда?

Л. МЛЕЧИН: А это исполнители просто. Они подбирают людей, которые остались без дела после того, как там завершили антитеррористическую операцию. Вот они
их и подбирают.

Н. ШОПЕН: И все-таки не зря несколько раз была упомянута фамилия господина Березовского, за которым сейчас охотятся, по словам господина Чайки, не только
российские спецслужбы, но и другие следственные органы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, сегодня была пресс-конференция, и генпрокурор говорил о целом ряде громких тем, и, кончено же, зашла речь в том числе и о Борисе Березовском.

Л. МЛЕЧИН: Мне даже уже неудобно разговаривать о Березовском. Он уже превращается в такую всемогущую фигуру, которая на все способна. Надо организовать
здесь убийство журналистки с привлечением сотрудников органов – и он из Лондона это может; нужно убить первого зама банка – и он это может. Что за всемогущая
такая фигура?

Н. ШОПЕН: А Вам не кажется странным, что наши чиновники и представители властей не игнорируют заявление Березовского, а фактически устраивают ему некий
пиар, постоянно цитируя его и утверждая, что продолжаются его поиски, и делают его такой фигурой «Враг № 1»?

Л. МЛЕЧИН: Вы знаете, это, конечно, отдельный большой разговор, но так получилось, что некое есть развитие процесса, потому что он воспринимается как личный
враг, он делает личные заявления. Естественно, всякий чиновник старается показать, что он делает все, чтобы с этим врагом совладать. Но ничего не получается,
потому что с самого начала, видимо, прокуратура или плохо сработала, или на самом деле ничего нет, потому что было уже несколько заявлений Генпрокуратуры
правоохранительным органам Великобритании выдать им, в общем, преступника. Или так плохо сработали, что ничего не могли представить британскому правосудию,
или нечего было реально предъявить. Поэтому ничего не вышло. Теперь у него такой статус, что добиться его выдачи в принципе невозможно, тем более на фоне
событий, происходящих в нашей стране. Желание доложить начальству, что мы стараемся, добиваемся, вот мы новое обвинение предъявили и теперь англичанам
точно придется его отдать, - оно живет, и люди стараются этим заниматься. Пустое, на мой взгляд, занятие. Что полезно было бы сделать – вообще прекратить
упоминание этого господина, тоже, как мне кажется, уже не имеющего никакого отношения к России.

Н. ШОПЕН: Мы возвращаемся к убийству Анны Политковской. Все-таки согласны ли Вы с господином Чуйкой в том пункте, что, по его словам, в России никто не
был заинтересован в убийстве этой журналистки?

Л. МЛЕЧИН: Боюсь, что, как ни горестно это сознавать, если какие-то люди были заинтересованы в этом, они, конечно, находятся в нашей стране. Людям, живущим
за границей какое дело до журналистки, которая пишет что-то о Чечне? Не думаю, что люди за границей так сильно заинтересованы в наших делах.

Н. ШОПЕН: А Вы верите в то, что истинный убийца будет найден?

Л. МЛЕЧИН: Я думаю, что исполнителя этого преступления, судя по всему – я еще раз повторю, что я доверяю Дмитрию Муратову, - они явно найдут. А вот заказчик,
судя по всему, найден не будет. Как это произошло, мы сейчас вспоминали, с убийством Старовойтовой, где реальных исполнителей нашли и они осуждены, а заказчик
неизвестен.

Н. ШОПЕН: То есть сейчас создается история, которая более или менее правдоподобна.

Л. МЛЕЧИН: Ну, к годовщине обязательно надо было раскрыть это дело, потому что сейчас обязательно внимание будет обращено на это дело. Анна Политковская
стала определенным символом: журналистские сообщества во многих странах знают это имя, и они, конечно, сильно взбудоражены этой историей. И во что бы то
ни стало это преступление должно быть раскрыто. Сейчас оно раскрыто на уровне исполнителей, что тоже хорошо: преступники должны быть найдены и понести
наказание. Но неплохо было бы реальных заказчиков найти.

Н. ШОПЕН: Давайте перейдем к следующей теме, и я предлагаю поговорить о найденных предполагаемых останках предполагаемого захоронения царских детей – цесаревиче
Алексее и княжне Марии. Тут, мне кажется, интересно не то, действительно ли нашли фрагменты тел царских детей или нет, тем более что сомнений не так уж
много в том, что это действительно они. Интересно вот что: каждый раз, когда появляются какие-то сообщения, касающиеся царской семьи, это сразу привлекает
всеобщее внимание, идет шквал всевозможных заявлений с разных сторон – и церковь, и ученые, и правоохранительные органы, - и каждый что-то говорит по этой
теме. Как Вы думаете, почему такой интерес возникает к этой теме?

Л. МЛЕЧИН: Ужасных преступлений, совершенных в годы гражданской войны, было много, и погибли сотни тысяч людей, даже миллионы людей. Это ужасное преступление,
потому что жертвой стали даже дети. Причем преступление, которое было скрыто, трупы пытались уничтожить. И естественно, что возникло и много мифов, возникали
даже как бы выжившие члены семьи, они по Европе путешествовали, становились даже героями фильмов. Конечно, такое чудовищное преступление не может не вызывать
общественного интереса. Но шире говоря, мне кажется сейчас, в годовщину февральской и октябрьской революции есть вновь интерес к событиям, происходившим
в России в начале века, попытки вновь понять, что с нами происходило тогда. Почему только у нас произошла такая революция, хотя после Первой мировой войны
вспыхивали революционные движения в нескольких европейских странах, но такая страшная революция и такая кровавая гражданская война произошли только у нас
в стране? Мне кажется, что это часть общего интереса к истории, и ответы на эти вопросы далеко не даны. Это самый простой вопрос – экспертиза останков.
Тут уж ни от кого ничего не зависит: да или нет, останки это детей императора или нет. А вот ответ на более общие вопросы: почему это произошло с нами,
почему такая кровавая и страшная была рознь и междоусобица – вот на эти вопросы ответов нет. Или есть, но разные, противоречащие друг другу.

Н. ШОПЕН: А если экспертиза ответит: да, это действительно останки царских детей, - это будет поводом к очередному взрыву интереса, каких-то громких заявлений,
требований?

Л. МЛЕЧИН: Мне хотелось бы, чтобы изучение отечественной истории продолжалось бы углубленно, тем более что сегодняшняя современная молодая историческая
наука излагает очень интересный новый взгляд. Издан небольшой сборник тиражом 200-300 экземпляров, где дан очень интересный анализ российской действительности
начала века, в том числе причины революции. Мне хотелось бы, чтобы это стало достоянием большего числа людей. Лучше бы поняли, что тогда происходит, лучше
бы было понятно, как себя сегодня вести, потому что история наша, к сожалению, немножко по спирали ходит и мы вновь и вновь оказываемся перед одними и
теми же выборами.

Н. ШОПЕН: Давайте поговорим о современной российской истории начала XXI века, которая очень любопытна, тем более для тех людей, которые следят за тем, что
происходит.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тем более что приходят сообщения. Пришла просьба прокомментировать отставку губернатора Константина Титова, тем более что она уже подписана

Н. ШОПЕН: Как говорят, Титов ушел в отставку по собственному желанию. Тем не менее много инсинуаций было перед тем, как это произошло. Не сюрприз, что президент
Путин подписал прошение господина Титова. И все-таки это последний из людей команды Ельцина уходит.

Л. МЛЕЧИН: Я читал в газетах, что приглашал господин Собянин, руководитель президентской администрации, и сказал, что надо двигаться к отставке, что и произошло.
Я так читал. Сам по себе человек ни за что не расстается с должностью. Единственный, кто это сделал – Ельцин, и то в силу вынужденных обстоятельств. Да,
у нас сейчас сменяются губернаторы, хотя не все – Шаймиев на месте, Лужков на месте, Строев на месте.

Н. ШОПЕН: Ну, надолго ли?

Л. МЛЕЧИН: Ну, знаете, они же тоже не дети, в возрасте солидном, но продолжают работать.

Н. ШОПЕН: Хорошо, если эти на месте, почему попросили уйти Титова?

Л. МЛЕЧИН: Я думаю, что есть новый человек, работать с которым будет проще. А за Титовым есть «хвост», он когда-то очень самостоятельно держался, и об этом
в Кремле очень хорошо помнят.

Н. ШОПЕН: Когда-то очень любил СПС.

Л. МЛЕЧИН: Да, у него было много грехов, говоря о сегодняшней власти. Вот самостоятельность из них – самый большой. Это человек, который позволял себе идти
не со всеми в ногу. Сейчас больше любят такие марши, шеренги, колонны - более простые фигуры геометрические, которые поддаются управлению, а управляемость
сейчас одна из главных задач. Вот люди, за которыми нет прошлого, предпочтительнее.

Н. ШОПЕН: Интересно, что теперь ждет Самарскую область, которую возглавит, видимо, временно и.о. губернатора руководитель группы АвтоВАЗ Артяков. Скорее
всего этот человек приведет свою команду, людей, которые работали в автомобильном бизнесе и которые, возможно, не очень хорошо осведомлены о том, что происходит
в регионе.

Л. МЛЕЧИН: Это сложный вопрос. Вот приходит администратор, приводит с собой молодую современную административную команду менеджерскую – это совсем неплохо.
Они, предположим, какие-то новые решения предложат, упростят структуру управления, уберут немножко бюрократизма – это все замечательно. Но что-то я не
вижу на самом АвтоВАЗе вот этой современности, этого современного менеджерского отношения к делу. Если бы пришел руководитель компании Ford в Самару и
привнес с собой эту современную систему управления, я бы сказал: ну и замечательно, вот оно сейчас дело и закипит! А когда с АвтоВАЗа, который представляет
собой очень печальное зрелище, берут администраторов, я не понимаю этого смысла. Знаете, пришел человек и сказал: вот у меня там было управленцев 3000,
я сократил до 300, прибыль выросла в 10 раз, акционеры разбогатели, качество автомобиля улучшилось в 5 раз, - оторвут с руками. А тут, к сожалению, все
наоборот. Поэтому нужно выбирать губернатора по другим каким-то категориям.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Один коротенький вопрос. Замечательная история в Екатеринбурге произошла с Михаилом Касьяновым: неизвестные пытаются воспрепятствовать
его визиту, в частности совершенно небанальным способом – разбрасывать грабли под колеса кортежа, в котором передвигается Михаил Касьянов. Более того,
автомобиль Тойота попытался врезаться в кортеж. Что это за нападки? Неужели Михаил Касьянов представляет какую-то реальную угрозу?

Л. МЛЕЧИН: У нас много талантливых людей в стране. К сожалению, все таланты людей обычно не на какое-то позитивное дело направлены. Таких бы людей в администрацию
бы что ли. Касьянов представляет собой тоже персону нон-грата. Я не знаю, есть ли координирующий какой-то центр «антиКасьянов», который отслеживает его
движение по стране и в каждом городе что-то придумывает, или каждый местный начальник, стараясь показать свою лояльность центру, что-то придумывает от
себя или собирает местных мудрецов: чем, ребята, порадуем Москву, как нагадим Касьянову, - я не знаю. Но эти люди сами превратили Касьянова в оппозиционера,
вот уж что никак не сходится с его натурой. Человек хотел, вообще говоря, возглавить банк – ну и замечательно, возглавил бы банк, был бы хороший финансист,
- нет, не дали ему создать банк и превратили его в оппозиционера, которого теперь сами немножко, но боятся. Вроде как все уже в руках, вроде все уже контролируется,
а некий страх все равно присутствует: а вдруг придут и за него проголосуют.

Н. ШОПЕН: С Касьяновым все понятно, что человек опасный, а вот что касается пенсионера, который критиковал орловского губернатора, и теперь его могут обвинить
в экстремизме: ему 70 лет, а теперь ему грозит 3 года лишения свободы.

Л. МЛЕЧИН: Появился новый инструмент – «борьба с экстремизмом» с очень широким толкованием, и он позволяет любого критика, который резковато выступает,
в этом обвинять. И каждый местный чиновник в правоохранительных органах стремимся порадовать начальников: он против босса что-то сказал, а я его посажу.

НОВОСТИ

Н. ШОПЕН: Мы продолжаем. Можете начинать звонить уже сейчас по телефону 363-36-59.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напомню, что у нас работает sms +7-985-970-45-45, присылайте свои вопросы. Я думаю, что у нас еще будет время их задать Леониду Млечину.

Н. ШОПЕН: В Новосибирской области прекратилось уголовное преследование новосибирских ученых Игоря и Олега Мининых. На самом деле произошло, на мой взгляд,
что-то из ряда вон выходящее. Вас это удивляет?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напомню тем нашим слушателям и зрителям, которые не в курсе этого дела: ученым предъявляли достаточно стандартное обвинение – разглашение
государственной тайны. Было несколько громких случаев, когда ученые обвинялись по этой статье. Это, по-моему, второй случай, когда дело прекращается.

Л. МЛЕЧИН: Это второй случай из достаточного числа. Только что академик Юрий Рыжов жаловался на то, что это все реже и реже удается. И это действительно
так, потому что только вмешательство таких уважаемых людей, как академик Рыжов и другие ученые, которые живут в провинции от того, чтобы они сели. Тут
важно понять одну вещь: система не срабатывает. Объяснения по пятому делу я еще не читал, а объяснения по предыдущим, когда хотели посадить Коробейникова,
но ничего не вышло, они дали. Они отправили документы, которые ему инкриминировали, в Восьмое управление Генштаба, и оттуда пришло заключение, что он продает
родину. После этого возбудили уголовное дело. Первое: в очень неудачном свете оказывается у нас Генштаб Вооруженных сил РФ, потому что каждая исходящая
оттуда бумага должна быть светочем мысли. А оказывается, что Генштаб не способен отличить, где тайна, а где не тайна. Второе: одной такой бумаги, одной
такой экспертизы не может быть достаточно, чтобы против людей возбуждали уголовное дело. Это же не воришка, который третью ходку собирается совершить и
на хозяина будет опять работать. Это же ученые, люди в возрасте, люди, которые сделали для страны больше, чем те, кто их пытается посадить. И вот пока
эти люди находились под следствием, можете представить, что они пережили, какой ущерб им нанесен и каково им дальше будет жить?

Н. ШОПЕН: Но это же просто настоящая тенденция в стране, что против ученых идет настоящая атака! Почему ученых выбрали?

Л. МЛЕЧИН: Есть мнение выраженное, что реализовать дела по разглашению тайны. Первое: ученые распустились, надо их приструнить, нечего им с Западом общаться.
Второе: все контакты с Западом и отношения с Китаем, с Кореей – все отношения с иностранным миром вредны. Надо реализовать эти дела. И в управлениях областных
смотрят. Загруженность, видимо, небольшая, шпионов там настоящих никогда не видели, наверное, за всю историю управления. Смотрят: значит, вот там ребят
посадили – и начинают копать у себя. Система должна быть изменена! Одной такой экспертизы недостаточно. Подозревать – подозревайте, это работа. Но прежде
чем возбуждать уголовное дело, должно быть, видимо, достаточно каких-то рубежей, которые этому мешают. Кто-то, видимо из агентов, написал такую агентурку,
доносец, что книжка вышла несколько лет назад, которую поставили в вину. Ухватились за это ребята – проверяйте сколько угодно, это ваша работа. Но возбуждать
уголовное дело, ставить людей в положение подозреваемых, преступников, обвиняемых – это дело невозможное. Что-то должны быть сделано глобальное все-таки.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Подобные дела будут возбуждаться до тех пор, пока российские ученые будут продолжать контактировать со своими коллегами из других стран?

Л. МЛЕЧИН: Как только они прекратят это делать, умрет наука, потому что наука сегодня творится в тесном общении интернационального коллектива и в тесном
сотрудничестве, за исключением узкого круга людей, которые напрямую работают на оборону и воздерживаются от контактов. Вся остальная наука существует в
едином научном пространстве. Попытка ее оградить – это антигосударственная попытка повредить ученым. Но это мы бесполезно говорим: у людей своя задача.
Их задача состоит в том, чтобы подозревать и видеть противника – это их работа. И менять их менталитет невозможно. Должны быть просто установлены жесткие
границы их возможностей, иначе, конечно, ученых несложно запугивать. Очень многих, я думаю, уже запуганы: зачем я буду по какому-то контракту там работать,
зачем я буду статью публиковать, зачем я буду в каком-то семинаре участвовать – не надо, еще начнутся какие-то последствия. Человек отгораживается от научной
жизни, а страдает от этого российская наука.

Н. ШОПЕН: А не приведет ли это, наоборот, к тому, что ученые будут стремиться уехать за границу, туда, где они чувствуют себя в безопасности? И не будут
работать на Россию уже.

Л. МЛЕЧИН: У нас очень много уехало ученых. Тут тоже надо это понимать правильно. Я же говорю, что современная наука существует интернациональными коллективами,
которые собираются на время решения какой-то научной задачи, решают эту задачу, распадаются и разъезжаются дальше. И во всем мире в лабораториях, в научных
центрах, в университетах работают интернациональные коллективы, которые приехали на 2-3 года над чем-то поработать. Потом они разъезжаются дальше в другие
страны. И люди так существуют, такова организация современной науки. Вот в нашем представлении это в рамках института, академии наук человек работает всю
свою жизнь – такой науки больше нет. Она непрактична, не соответствует сегодняшнему уровню развития науки. Она существует по-другому. Ученый переезжает
из страны в страну, но это ничего не означает: из Америки он переезжает в Англию, из Англии в Германию, из Польши в Россию, из России в Германию – это
нормальная наука!

Н. ШОПЕН: Давайте послушаем телефонный звонок. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте! Это Сергей из Барнаула. Уважаемый господин Млечин, на прошлой неделе прошла новость о создании комитета нераскрытых
дел, которые накопились в МВД. Судя по выступлениям людей, которые компетентны в этой области, это явно неподъемны груз. Вам не кажется, что этот комитет
и это постановление создается именно с той целью, чтобы можно было на любого неугодного власти человека повесить какой-нибудь «глухарь», дело 15-летней
давности и т.п.?

Н. ШОПЕН: Понятно. Спасибо большое, Сергей, за вопрос!

Л. МЛЕЧИН: Мы неделю назад об этом говорили. Нет, это совсем другая, с моей точки зрения, преследуется задача. Докладывал министр внутренних дел, у него
очень много нераскрытых преступлений, это вызвало раздражение, и он сказал: мы сейчас в каждом областном управлении создадим группу, которая поднимет все
дела и их раскроет. Возникает естественный вопрос: а кто это будет делать. Там 90000 нерасследованных дел – 90000 следователей из ниоткуда взять нельзя.
Это значит, что в каждом соответствующем областном УВД какую-то часть следователей, которые сидят на текущих делах, переведут в эту группу и они будут
заниматься старыми делами. А текущими-то кто будет заниматься? Эти следователи и так перегружены, поэтому я думаю, что ничего хорошего в данном случае
не произойдет: ни старые не раскроют, и с новыми возникнет такой же затор. Надо искать какие-то совершенно другие пути – новую организацию всего этого
дела.

Н. ШОПЕН: Леонид, большое спасибо! Напомню, что у нас в эфире был Леонид Млечин. Приходите! Всего доброго!

Полная версия

Copyright © 2004 - 2006
Радиостанция «Эхо Москвы»