Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

18 апреля 2003 года


ДВИЖЕНИЕ "ПУТЬ ИЗ ТУПИКА" НАБИРАЕТ ОБОРОТЫ

В Государственной Думе РФ вчера совещались мы по поводу движения «Путь из тупика».
Заинтересовались депутаты и партии. Важно подобрать оптимальную конфигурацию.
Эта проблема – самая головоломная.

От выбора конфигурации зависит, какие структуры в регионах будут задействованы
ближе к выборам. А структуры структурам – рознь. Можно вляпаться, такое уже случалось.

Решили провести уточняющие переговоры. Поспешишь – людей насмешишь.

Что касается депутатов, то многие из них уже потеряли шансы войти в головку вырисовывающихся
предвыборных блоков и поэтому ищут подходящую нишу. Но сейчас преждевременно
привлекать их к нам. Можно проиграть в свободе маневра.

Николай Павлович Кривомазов распространил в Государственной Думе около 400 экземпляров
своего журнала «Аз есмь ГРАЖДАНИН», в котором опубликовал текст нашей платформы
«Путь из тупика». Номер получился удачный, как и предшествующий (китайский).
Верстка – изысканная, много цветных иллюстраций и остроумных рисунков, бумага
глянцевая, обложка интригующая. О содержании не говорю – читается на одном дыхании,
особенно беседы с Александром Зиновьевым. Теперь не стыдно вести переговоры и
показывать не сложенную вдвое «простыню» листовки, а виповское издание.

Николай Павлович удачно поработал с текстом, выделил ключевые фразы. Однако исходный
листовочный текст не будем менять, наверное, до октября. Лишь в октябре на всероссийском
съезде движения независимых надпартийных кандидатов «Путь из тупика» с приглашением
дружественных партий, собрав и обсудив все замечания и добавления, издадим окончательный
вариант и с ним выйдем на широкую предвыборную агитацию.


ФРАНЦ БРЕНТАНО ОБ ИСТИНЕ

После Мартина Хайдеггера несколько пресно читать Франца Брентано, даже его раскованный
доклад «О понятии истины» (произнесен 27 марта 1889 года).

Но в этом докладе представлены новаторские подходы австрийского философа, которые
оплодотворили исследования оснований математики и логики и подготовили гуссерлевско-хайдеггеровскую
феноменологию.

В центре доклада – анализ номиналистской дефиниции истины, впервые четко сформулированной
Аристотелем.

Античные мыслители столкнулись с рядом двусмысленностей в понятиях причины, части
и даже самого сущего. Соответственно выражения «истинный» и «ложный», констатирует
великий грек, - многозначны, причем вследствие многозначности отношения к одному,
к тому, что подобает «истинному». Но каково же это «одно»? Где находится истина
в собственном смысле? Аристотель говорит, что она находится в суждении, так что
всякое суждение либо истинно, либо ложно.

Истина трактовалась Аристотелем как соответствие суждения действительным вещам.
Суждение истинно, если судящий поступает в соответствии с вещами, а ложно, если
он относится к ним противоположным образом. «Истину говорит тот, кто считает
разъединенное разъединенным и связанное связанным, а ложное – тот, кто думает
обратно тому, как дело обстоит с вещами» (Аристотель. Метафизика. IX. 10 1051
b3). Тем самым истина трактовалась Аристотелем как соответствие суждения действительным
вещам: veritas adaequatio rei et intellectus.

Двусмысленность осталась в унаследованном Аристотелем, указывает Франц Брентано,
«важнейшем термине alethes». «То, что он сказал по этому поводу, - продолжает
Франц Брентано, - звучит так, как если бы он имел перед собой латинское «verum»
или немецкое «wahr». Таким образом, различение значений слова «истинный», как
и вообще определения понятия истины, в том виде, как их давл Аристотель, могли
стать – да так и случилось на самом деле – ориентиром далеко за пределами эллинизма
и сохраняться на протяжении тысячелетий, даже когда факел философии перешел в
руки других народов… Кант придерживается аристотелевского определения истины
как соответствия суждения с действительностью. И, таким образом, мы можем сказать,
что все величайшие мыслители, которые жили после Аристотеля, как бы революционны
они ни были в других вопросах, не испытывали потребности что-либо менять здесь»
(Брентано Ф. Избранные работы. Перевод с немецкого В. Анашвили. Москва: Русское
Феноменологическое общество; Дом интеллектуальной книги, 1996, с. 96, 104).

Как показал Мартин Хайдеггер, на самом деле Кант в понимании истины не был чистым
номиналистом (смотри мой трактат «Постигая Хайдеггера»  http://www.panlog.com/heidegger.html
). И Франц Брентано пытался пойти дальше от номинализма, ближе к феноменологии.
Полемизируя с Виндельбандом и Дильтеем при интерпретации Декарта, он отмечает
«недооценку того различия, которое Декарт обозначил как различие формальной и
объективной реальности, и на котором заострял внимание ещё Аристотель, преодолевая
с его помощью абсурдности и софизмы Парменида, Эмпедокла, Горгия, Протагора и
многих других» (с. 106).

Если я во что-то верю, говорит Франц Брентано, то эта вера существует во мне
«формально». И когда я позднее вспоминаю об этой своей вере, то теперь она, по
выражению Декарта, существует во мне «объективно». «Здесь речь идет об индивидуально
том же самом акте веры, однако один раз я совершаю его, а в другой раз он оказывается
лишь имманентным предметом производимой мною деятельности воспоминания. При любой
другой психической функции: волении, желании, отвращении и т.д., подобным же
образом наряду с психическим актом, который дан формально, дано и нечто другое
– в качестве имманентного предмета психического акта, т.е., если говорить словами
Декарта, объективно, или же, как сказали бы мы, чтобы избежать недоразумений:
интенционально. И, очевидным образом, нет никакого противоречия в том, что индивидуально
то же самое существует интенционально во мне, а формально не во мне, или, наоборот,
что может быть продемонстрировано как на примере воспоминания, так и тысячью
других способов» (с. 106).

Нельзя смешивать понятие реального с понятием существующего, забывая об исследованных
ещё Аристотелем различных значениях сущего,  и наивно верить, будто там, где
утверждается истина, всегда следует сравнивать с суждением реальную вещь. Ведь
в суждении не всегда речь идет о реальных вещах, а «если это и так, то для того,
чтобы осуществить сравнение реальной вещи с суждением, реальная вещь – как она
есть – уже должна быть познана мною. Эта теория, следовательно, уводит в бесконечность»
(с. 113).

И вообще, считает Франц Брентано, восходящее к Аристотелю  понимание природы
суждения - несовершенно. Так, в своей книге «Об истолковании» он говорит, что
суждение состоит в сплетении с мыслью, оно есть нечто составное (synthesis),
и это последнее состоит в том, что, когда делают суждение, нечто реальное считают
связанным – одним – с чем-то реальным, либо нечто реальное считают отделенным
– раздельным – от чего-то реального. Но если я говорю о собаке, приводит пример
Франц Брентано, что она является кошкой, то верно, конечно, что здесь субъект
(собака) и предикат (кошка) существуют разделено и что я, который считаепт эту
собаку и эту кошку одним, сужу ложно. «Но мое суждение ложно не потому, что данная
собака и некая кошка существуют раздельно; если бы даже кошек не существовало
вовсе – ни соединено с собакой, ни отъединено от собаки, - то моё суждение было
бы столь же безусловно ложным, что и теперь» (с. 107).

Впрочем, Аристотель чувствовал эту проблему. По его мнению, указывает Франц Брентано,
«Бог как совершенно простая сущность также должен постигать самого себя в своем
бытии через совершенно простое мышление без какого бы то ни было объединения
субъекта и предиката» (с. 108).

Франц Брентано показывает, что при всех истинных отрицательных суждениях «то
отношение соответствия между суждением и реальностью, которое будто бы присуще
всякому истинному суждению, здесь отсутствует» (с. 109). Если я говорю, поясняет
он, «некий человек не является черным», то для истинности высказывания необходима
не отделенность черноты от человека, но необходимо отсутствие черноты в человеке,
который существует в действительности. «Это отсутствие, эта не-чернота как таковая
не есть вещь; следовательно, как то, что соответствует этому моему суждению,
в действительности дана, опять-таки, не вещь» (с. 109).

Теперь возьмем истинное утвердительное суждение. Они ведь тоже иногда относятся
к совокупности вещей, иногда к одной части вещи, которые сами не являются вещами.
А разве сущность, «которую я распознаю как давно прошедшую или относящуюся к
отдаленному будущему, можно обнаружить как вещь, находящуюся вне меня?» (с. 110).

А если я утверждаю о недостатке, отсутствии вещи? Можно ли сказать, что этот
недостаток, это отсутствие вещи также есть вещь? «И опять-таки, если я говорю,
чт о имеет место невозможность или имеются некие вечные истины, например, математические
законы; может быть и тут следует предположить, что, подобно платоновским идеям,
существует где-нибудь в мире или вне его соответствующая суждению вечная сущность?
Конечно нет. Понятие adaequatio rei et intellectus, кажется, терпит здесь полное
и окончательное фиаско» (с. 110).

Мы видим, - делает вывод Франц Брентано, - «положение, будто истина есть соответствие
суждения с вещью (или какие-нибудь подобные формулировки), следует понимать либо
как ложное в принципе, либо толковать как-то совершенно по-другому, чем это пытались
делать те, кто при истинности суждения считал необходимым придать мышлению и
реальности некое отношение идентичности, равенства или подобия» (с. 110).

Дефиниция истины сообщает нам теперь не более, чем то, что суждение истинно,
когда о предмете судят соответствующим образом, то есть, если он есть, говорят,
что он есть, или же, если он не есть, говорят, что он не есть. «Судить истинно»
и «судить соответствующим образом» кажется здесь простой тавтологией, не чем
иным, как объяснением с помощью коррелятивных выражений. «Тавтологические выражения,
сами не обладая никаким понятийным членением, часто приносят существенную пользу
при объяснении – когда один из двух равнозначных терминов, в отличие от другого,
не приводит к недоразумениям. Если при определении истины как «соответствия с
предметом» прежде это отсутствовало, то теперь – через сопоставление утверждения
и отрицания, подобающих предмету, с аналогичной уместностью в сфере любви или
ненависти – мы всё же проявили заботу о том, чтобы поставить заслон аберрациям»
(с. 113).

О дальнейшем развитии этой линии мысли Франца Брентано лучше всего судить, на
мой взгляд, по недавно открытому замечательному сайту логико-философских трудов
Львовско-Варшавской школы, особенно по работам основоположника этой школы Казимежа
Твардовского (http://www.is.lviv.ua/~cathyway/LWS/LWS_texts_ru.htm).

А другая линия из того же источника ведет к Гуссерлю и Хайдеггеру.  В борьбе
с двусмысленностями, с которыми столкнулся Аристотель, отмечает Франц Брентано,
«благодаря эквивокатности выражения «сущее», незыблемая формула, твердя одно
и то же, вводила в заблуждение крупнейших мыслителей и не позволяла им прийти
к ясности в отношении чего-то в основе своей чрезвычайно простого» (с. 114).

В результате , заключает венский профессор, «из наших штудий мы можем получить
ещё один урок и запомнить его надолго».

В чем же этот урок? Ответ – в первоисходности феноменологии, говоря по-современному.
«В наших исследованиях речь идет о дефиниции, то есть о прояснении понятия, связанного
с именем. Многие думают, что в этом случае непременно нужно прибегать к общим
определениям, забывая при этом, что последнее и наиболее денйственное средство
для толкования всегда должно состоять в указании на созерцание единичного, откуда
мы только и черпаем все общие признаки. Чего стоят все мои объяснения понятия
красного или синего, если я не предложу посмотреть на красное или синее?» (с.
114).

Как развилось и до чего дошло такое понимание истины – прочтите сами работу Мартина
Хайдеггера «О сущности истины» (http://www.philosophy.ru/library/heideg/verit.html
).


ВЫШЕ НЕ ПРЫГНЕШЬ: ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК "КОНСЕРВАТОР" НА ВЫСОТЕ

Прочёл на одном дыхании сегодняший выпуск еженедельника «Консерватор» (18 – 24
апреля 2003 года, № 14), пребываю в смешанных чувствах. Слишком хороши авторы,
сильны материалы. Осознаю свои минусы на фоне успеха других. Вроде несколько
огорчительно, а с другой стороны, как в спорте, сам мобилизуешься. Чем выше интеллектуальная
планка, тем лучше для всех нас. Буду работать на том уровне, какой мне свойственен
от природы и подготовки-тренировки. И тренироваться (учиться у других) буду добросовестнее.

Передовая Егора Холмогорова «Подломившийся лед» напоминает о битве 18 апреля
1242 года на Чудском озере у Вороньего камня («Ледовое побоище»). Переклички
с современностью, с новым натиском Запада на наш Восток, с гибелью «Титаника»
15 апреля 1912 года, и т.п. И может так произойти снова, пишет Егор Холмогоров,
- «окованные в железо «свиньи» устремятся на последний островок свободы, на последнюю
часть непокоренной ещё русской земли, чтобы научить схизматиков (то есть раскольников,
тех, кто откололся от магистрального пути «папской» цивилизации), как надо жить
правильно, чтобы заставить их захлебнуться собственной кровью».

И они, западные «свиньи», сами снова захлебнутся водой.

Громыхая своими высокотехнологичными железками, они с трудом понимают, что «если
триумфу воли или триумфы веры пределов нет, то триумфу техники они положены»,
и «в какой-то момент мир так прогибается под железной поступью, что лопается
и, вслед за треском льда, раздается предательское: «хлюп».

Величественная и коварная субстанция, символизирующая Север, просто откажется
их держать, и вся дорогостоящая техника станет добычей самой безучастной из стихий.

Созвездие «золотых перьев» этого 32-полосного еженедельника затмевает остальных.
В той же «Литературной газете» выступают слишком разнокалиберные авторы, нет
кумулятивного пробивного эффекта, держат уровень главный редактор Юрий Поляков,
обозреватель Александр Ципко, недавно перешедшая из «Независимой газеты» Наталья
Айрапетова и несколько заумный Александр Дугин, нередко удачно выступают сторонние
авторы. Впрочем, 16-полосная «Литературка» тоже хороша, но для молодого «Консерватора»
выйти в первые ряды – большое достижение.

В других изданиях тоже есть острые «золотые перья» - Александр Минкин, Александр
Хинштейн и Юлия Калинина в «Московском комсомольце», Вячеслав Тетёкин в «Советской
России», Борис Кагарлицкий и Анна Политковская в «Новой газете», Юрий Мухин в
«Дуэли», Сергей Обухов в «Континенте», Александр Проханов и Николай Анисин в
«Завтра», Рустам Арифджанов в «Версии», а в других ежедневных и еженедельных
газетах что-то никого с ходу не припомню. Так, каждодневно читаю «Коммерсант»,
«Ведомости», «Комсомольскую правду», «Газету» - и никого из их авторов не могу
назвать. Были «Новые Известия» - там постоянно печатались сильные публицисты
Сергей Агафонов, Отто Лацис, Валерий Яков, их я запомнил. Были ещё Дмитрий Фурман
и Александр Калинин – куда они делись?

Вернусь к сегодняшнему «Консерватору». Здесь воистину хрестоматийна и непревзойденна
статья Дмитрия Ольшанского «Керженский дух, игуменский окрик. Навстречу 133-му
дню рождения Владимира Ильича» (с. 15). Глубоко и самобытно! Отныне мне, например,
невозможно писать о Ленине, не учитывая эту интерпретацию. Вообще сейчас происходит
более трезвая и консервативная переоценка нашей истории и наших исторических
деятелей, я вижу в этом набирающую силу тенденцию. Сегодня пронафталиненные антикоммунизм,
антиленинизм и антисталинизм, которыми продолжают увлекаться Владимир Познер
или Валерия Новодворская и ряд менее одаренных публицистов, кажутся вчерашним
днем, скучными и поверхностными.

Надо потом как-нибудь отдельно вернуться к версии Дмитрия Ольшанского и осмыслить,
что он придумал.

Прозрения Дмитрия Ольшанского удачно дополняются тоже оригинальной статьей Сергея
Голикова «Боддисатва Ленин. Вождь мировой революции как источник буддийского
сострадания». О ней тоже отдельный разговор – интересные повороты.

Хороши вездесущий Дмитрий Быков и умный Константин Крылов. Появился Георгий Целмс,
правозащитные правдивые статьи которого я любил читать в «Новых Известиях». На
высоте Павел Черноморский. Вообще подбор авторов, проблем, материалов близок
к оптимальному. Роскошный выпуск!



ПОДПИСКА НА МОЮ РАССЫЛКУ

Посмотрел статистику на мою рассылку «Скурлатов В.И. Философско-политический
дневник». Набралось почти 400 подписчиков. Для меня это – неожиданно много.

Я сознаю, что мыслю часто не в расхожую масть, многих отталкиваю своими оценками
и позициями. Например, сейчас повсеместно набрал силу культ Путина, а я вижу
суть его режима и его личности и не стесняюсь говорить правду, которая для меня
самоочевидна, а большинство это раздражает.

Или ряд оценок людей, которых я знаю с близкого расстояния, могут отвращать тех,
кто уперся во внушенные стереотипы.

Что касается философии, то тут почти каждый мнит себя философом, а я стараюсь
избегать отсебятины и опираться на фундаментальные постижения того же Мартина
Хайдеггера, которые, понимаю, не всем по вкусу.

Поэтому я рассчитывал, что заинтересую несколько человек, и этого достаточно.
Ведь в Интернете – как в Университете, где принято самому выбирать себе преподавателей.
Если у меня в семинаре собралось несколько человек,  заинтересовавшихся моим
спецкурсом, – я доволен, больше и не надо.

А если бы собралось слишком много подписчиков, как на митинге, - это бы меня
даже насторожило: не допущена ли мной вульгаризация.

Истина всегда – вещь штучная, индивидуальная.

Тем более – обретаемая на глазах, здесь и теперь.


СЛОВЕСНО-ДЫМОВЫЕ ЗАВЕСЫ В СМИ

Проамериканские российские масс-медиа, прежде всего ТВ, следуя заветам ведущего
«агента влияния» А.Н. Яковлева, слаженно используют пропагандистский словесный
камуфляж “made in USA”. Цель – сбить с толку российское общественное мнение,
представить неспровоцированное нападение на суверенный Ирак чуть ли не как справедливую
вынужденную коллективную меру со стороны «передовых» («цивилизованных», «демократических»)
стран.

Впечатляет оперативность и скоординированность, с которой соответствующие пропагандистские
словосочетания вбрасываются в общественный оборот через мельтешащих на экранах
и газетных страницах обозревателей, комментаторов, дикторов. Как будто пропагандистское
снаряжение поставляется местным агентурам из одного центра.

Так, упорно не употребляется самое адекватное в данном случае слово «агрессия»
- говорится об «операции», а часто ещё беззастенчивее об «акции по разоружению
Ирака». И старательно избегают упоминать о том, что именно США развязали войну
и вовлекли в неё своих сателлитов и что нынешнее руководство США по всем нормам
международного права предстает военным преступником, который без истечения срока
давности должен отвечать за разжигание войны и соответственно за содеянное преступление
против человечества. Ведь руководители США уже «заслужили» свой новый «Нюрнбергский
трибунал», и он обязательно состоится – если не на Земле, то на Небе.

Недаром, осознавая преступность своих действий, американские пропагандисты и
их местные подголоски пытаются закамуфлироваться якобы «коллективной ответственностью»
( = безответственностью) и твердят о «силах коалиции», «победе коалиции» и т.п.

Знает кошка, чьё мясо съела.

Под руку попался Проект Заявления Государственной Думы РФ «О недопустимости использования
российских средств массовой информации в психологических операциях Организации
Североатлантического договора» от 20 апреля 1999 года – четыре года назад, как
раз в тот день, когда мы с Владимиром Давиденко и Александром Баркашовым на пресс-конференции
у скульптора Вячеслава Клыкова в его Международном центре славянской письменности
и культуры провозглашали свой предвыборный Национальный блок. Этот проект был
внесен депутатами С.Н. Бабуриным, Н.М. Безбородовым, С.С. Говорухиным, Г.И. Тихоновым,
С.П. Шашуриным и другими.

В данном документе отмечается, что «в комментариях российских телекомпаний преобладает
терминология, которая используется средствами пропаганды государств-агрессоров,
при помощи которой маскируется существо и источник балканского конфликта», а
«в качестве основы для телепрограмм, освещающих агрессию НАТО против Югославии,
используются заведомо необъективные материалы телекомпаний и информационных агентств
государств членов НАТО, готовящиеся при участии служб по психологическим операциям
западных стран».

И в проекте предлагается «в связи с недопустимостью расширения масштабов психологических
операций НАТО на территории России в условиях эскалации военного конфликта на
территории Европы, Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации
предлагает Президенту Российской Федерации и Правительству Российской Федерации
осуществить следующие меры:

существенно ограничить использование в программах российских телекомпаний, освещающих
агрессию НАТО против Югославии, материалов телекомпаний и информационных агентств
государств-агрессоров;

поручить Федеральной службе России по телевидению и радиовещанию совместно с
другими федеральными органами исполнительнгой власти провести анализ соответствующих
программ российских телерадиоканалов на предмет наличия в них элементов пропаганды
в пользу государств-агрессоров;

предложить Федеральной службе по телевидению и радиовещанию Российской Федерации
совместно с другими федеральными органами исполнительной власти разработать систему
мер по контролю за освещением российскими средствами массовой информации вооруженных
конфликтов, прямо или косвенно затрагивающих интересы и безопасность Российской
Федерации, взяв за основу аналогичную практику Организации Объединенных Наций
во время проведения операции «Буря в пустыне», а также практику регулирования
вещания в государствах-членах НАТО, исходя из принципа взаимности».

Но воз и ныне там.

Если люди хотят напиться и оболваниться – они напьются и оболванятся. Свинья
грязь всегда найдет, а в данном случае грязь для неё импортируют с доставкой
на дом.