Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Крупным планом" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Декабрь 2004   →
 1
01.12.2004
00:48:01
12:21:04
 2
 3
 4
04.12.2004
11:40:08
15:09:41
 5
05.12.2004
00:19:48
23:18:51
 6
 7
 8
 9
09.12.2004
00:43:11
15:42:13
10
10.12.2004
01:01:12
13:42:44
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
21.12.2004
01:55:52
13:24:40
22
23
23.12.2004
01:44:58
14:40:35
24
25
26
27
27.12.2004
00:21:59
11:33:30
28
29
30
31
Автор
Скурлатов Валерий Иванович

Статистика

346 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Скурлатов В.И. Философско-политический дневник


Информационный Канал Subscribe.Ru 
Как я пытался убить Бориса Ельцина. Часть 2

В Части 1 я рассказал о том, как с Владимиром Жириновским и сопредседателем депутатской
группы «Союз» Николаем Петрушенко выступил 21 августа 1991 года против Ельцина
и его сторонников, пытался соорудить антиельцинскую баррикаду поперек Нового
Арбата в районе кинотеатра «Октябрь». Со стороны казалось, что мы поддерживаем
ГКЧП. Но мы не собирались выбирать одно плохое против ещё худшего. Мы хотели
замутить воду, поджечь что можно и отвоевать собственный плацдарм. Кстати, после
разгрома ГКЧП был опубликован список политических деятелей, которые подлежали
первоочередному аресту путчистами. Я в том списке занимал почетное 33-е место
вслед за моим другом Русланом Хасбулатовым. 

Вместо сооружения баррикады нам пришлось отбиваться от проельцинской толпы, и
когда я после драки привел себя в порядок, то пошел в Белый Дом к Ельцину. Затем
я принимал участие в демонтаже советской системы, в событиях на Лубянке. Я хотел
взять здание КГБ, но не нашлось ещё двух орговиков, чтобы организовать захват.
Лев Пономарев отказался, Виталия Уражцева и Андрея Бабушкина я не нашел, а Володя
Боксер и Михаил Шнейдер, к которым я обратился за помощью, были тогда заняты
– они брали многоподъездный комплекс зданий ЦК КПСС. И КГБ остался, увы, неприкосновенным.
От подобных мелочей зависит ход истории.

Ничего странного нет в том, что сейчас я поднимаю людей против Ельцина, а через
час сижу у него в кабинете Белого Дома. Я -в бою, а рисунок реального боя обычно
прихотлив. Моя цель – не допустить распада страны. И я, находясь 21 августа 1991
года на расстоянии вытянутой руки от Ельцина, не помышлял его убить. Я лишь 
сожалел,что его не убили незадачливые гэкачеписты: кишка тонка,духа не хватило.
И я ещё надеялся на чудо – я надеялся, что Ельцин в последний момент одумается
и не захочет войти в историю как мразь, который из шкурных интересов пустил под
откос тысячелетнюю свою Мать-Родину, распнул её.

А он – пошел на это неслыханнейшее преступление. Когда я узнал, что Ельцин дал
«независимость» Прибалтике – внутри всё захолонуло. Не умещалось в сознании,
что такое могло случиться. Та же Прибалтика, как и другие края моей страны –
это моё родное. Сразу после Великой Войны я жил в Паланге и там помогал взрослым
бороться с литовскими «лесными братьями». Я возглавил отряд ребятишек,которые
дрались с литовскими ребятишками из семей «лесных братьев» и сочувствующих. И
я помню, как нам помогали дети литовцев-бедняков. Именно по их наводке я  узнал,
в каком сарае базировался штаб юных националистов, и сжег его. Эстония же – одна
из наших прародин, оттуда происходят мои предки, и один из моих эстонских родственников
– Михаил Тильк – в 1930-ые годы возглавлял чекистов Удмуртии и был в ходе сталинских
чисток-репрессий расстрелян в Ижевске. А Латвия – вообще один из самых любимых
уголков моей Родины. Рига, Юрмала – сколько прекрасных воспоминаний связано с
этими местами!

И вдруг – измена, развал моей Родины. Всё вскипело. В сентябре я узнал, что по
указанию из Кремля в Сургуте подло арестован и выдан в латвийские застенки один
из руководителей рижского ОМОНа – Сергей Парфенов. Я организовал кампанию протеста,
стал каждую неделю проводить митинги у стен посольства Латвии на улице Чаплыгина,
вблизи Большого Харитоньевского переулка 10, где ныне базируется штаб нашей коалиции
«Вместе за одно» и сидит Сергей Глазьев.

К нашим еженедельным акциям подтянулся Владимир Жириновский и Виктор Анпилов.
Там мы все трое задружились и до сих пор поддерживаем теплые личные (не политические!)
отношения.Приходил также Сергей Бабурин и другие народные депутаты РСФСР, а также
Вячеслав Тетёкин, ныне один из ключевых работников аппарата КПРФ и член редколлегии
газеты «Советская Россия». Сплотила нас эта кампания за освобождение русского
офицера Сергея Парфенова.

Наш протест – как с гуся вода. А я никак не решался на захват посольства. Сейчас
задним числом я понимаю, что такой захват был бы самым весомым аргументом. А
тогда почему-то замешкался, кляну себя. Мысли были, а решимости – нет. Так и
не получилось поставить восклицательный знак. Вот национал-большевики моего друга
Эдуарда Лимонова смогли совершить геройский поступок, захватив кабинет гнусного
путинского геноцидного министра Зурабова, а я не смог. Стыдно, совесть мучает
– сколько ошибок совершено в жизни, сколько шансов упущено. Утешаюсь, что сила
во мне пока вроде есть, и самый решающий поступок у меня ещё впереди.

Насколько смирно вели мы себя у стен посольства Латвии – и побойчее вдали. Мы
с Анпиловым однажды решили повести своих людей на Красную площадь. Вот Спасские
ворота. Я оценил обстановку – охрана слаба, можно ворваться в Кремль. Решимость
во мне к тому моменту вскипела. И я сказал Анпилову – «Виктор, давай вдарим!».
Он отказался и стал меня отговаривать, как и 3 октября 1993 года, когда мы около
телецентра Останкино вышли на ударную позицию и я настаивал на том, что надо
ворваться в стеклянный подъезд Административного корпуса. Анпилов быстро увел
своих людей в штаб, который находился тогда в трехстах метрах от Гумма. А я со
своими людьми потоптался перед Спасскими воротами, а затем через центр Москвы
повел их к посольству Литвы за кинотеатром «Октыбрь» вблизи Нового Арбата. Там
нас догнали две анпиловки и сказали, что Виктора схватила милиция и увезла на
«воронке» в неизвестном направлении.

В ярости, что штурм Кремля сорвался и что ничего у нас не получается, я повел
людей на Петровку 38 и там захватил проходную и потребовал встречи с главным
милиционером Москвы и немедленного освобождения Анпилова. Снизошел кураж на меня,
море по колено, это чувствуется и передается. Милицейское начальство запаниковало.
«Виктор Иванович в отделении на Большом Палашевском, за Пушкинской площадью»,
- сказали мне. Я поверил и пошел туда. Перегородил движение по улице Горького
(ныне Тверская). Нашел отделение и ворвался в него, и захватил. «Кто главный?»
- спросил я. Мне представился какой-то генерал и доложил, что он сегодня является
дежурным по городу. Поскольку я был в кураже, то не было ничего невозможного.
Генерал заверил меня, что Анпилова здесь нет, он недавно отпущен и сейчас находится
по дороге или обратно в штаб, или домой.

Мы разошлись, потом ко мне в Люберцы стали приходить повестки о возбуждении против
меня уголовного дела и прочая лабуда, на которую я не обращаю особого внимания.
Мне важнее всего было достичь спокойствия совести.

В следующий раз опять не решился я на захват посольства Латвии, и до сих пор
не могу себе простить, а время шло, вопрос не решался. И когда до меня несколько
задним числом доходило, что я даю слабину и нужно быть радикальнее, я вскипал
и по дороге от посольства разъяривался. Решил на сей раз перекрыть поезда на
Ригу и повел людей на Рижский вокзал. А был то ли конец ноября, то ли начало
декабря. Холодновато. Я со своими людьми вышел на рельсы, мы навалили поперек
шпалы, встали на путях. И я объявил подбежавшим милиционерам и работникам вокзала
и путевого хозяйства, что движение на Ригу отменяется.

Начальник вокзала чуть ли не со слезами на глазах уговаривал меня прекратить
акцию, и подходил главный по безопасности и по-человечески объяснял, что его
могут уволить, а у него семья и дети. Когда находишься в кураже – всегда так.
Люди теряются и сдуваются, ты чувствуешь себя субъектом. А националисты-латыши
высыпали из вагонов и, не смея подходить близко, выкрикивали слова проклятий
и ненависти. 

Нас было несколько человек, мероприятие получилось экспромтным, есть фото – я
стою с нашим партийным Андреевским флагом, шпалы перегораживают пути, рядом незнакомые
мне парнишки и какие-то женщины, и мы держим инициативу.

Увы, мы элементарно замерзли, на ночь явно не хватало сил. Пришлось через час
с копейками уйти. Но акция прозвучала.

Как я тогда негодовал на пассивность ошкурившихся русских людей. Мне казалось
– десятки тысяч сограждан должны выходить и бороться. Сейчас, кстати, стало ешё
хуже. Ну не на кого опереться! Полно вумников, которые издеваются надо мной и
моими жалкими, как они полагают, попытками что-то остановить и изменить. Как
сейчас шипят на «возмутителя спокойствия» Лимонова, так тогда шипели на меня.
И мне уже тогда было ясно, что русский народ или мутирует, или вырождается, и
надежды на его возрождение пусть кое-кого питают, но положение безнадежное.

И я думал – где взять народ пассионарнее, чтобы удержать мою страну. Чеченцы
вели себя субъектно и активно захватывали позиции в Москве и везде. Я всегда
восхищаюсь пассионарностью и действенностью, и восхитился чеченцами. Я дружил
с Русланом Хасбулатовым и Сажи Умалатовой. И в отчаянии я иногда думал, как и
Виктор Анпилов – «Может быть, именно чеченцы станут ударным отрядом против этой
подлой национал-предательской власти». Было очень мало бойцов среди русских.
И я одно время осенью 1991 года стал очень сближаться с чеченцами. «Хасбулатовы,
Скурлатовы, Умалатовы, - говорил я, - все одно». В штабе у меня работала чеченка
Лидия Супьяновна, из-за которой я соперничал с Асланбеком Аслахановым (он увел
её из моего подвала к себе в Белый Дом, где возглавлял Комитет по безопасности
Верховного Совета РСФСР).  И однажды я пошел на Съезд чеченского народа, который
проходил в здании Верховного Совета СССР на Новом Арбате (там же находился штаб
моей организации Российский Народный Фронт – Партия Возрождения). Но к тому времени
у чеченцев уже появился более или менее общепризнанный лидер – генерал Джохар
Дудаев. 

В здании Верховного Совета СССР на Новом Арбате я узнал о Беловежском предательстве.
Известие о таком подлейшем событии меня взорвало. Мы все втроем – я, Виктор Анпилов
и Владимир Жириновский – вышли с протестом на Манежную площадь. Туда же вышел
и хорошо мне знакомый депутат Николай Травкин, которого я двинул в конце апреля
1990 года на Учредительном собрании Демократической партии России в Киноцентре
на Красной Пресне -в Председатели партии. Мы повозмущались, а бесы правят бал,
обвал страны вроде неудержим. 

Значит, надо предпринять единственно возможное – ликвидировать Ельцина. И я,
пользуясь тем, что Ельцин меня знал и я был вхож в его окружение, - решился.

(Окончание следует)
http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.people.skurlatovdaily		 Отписаться
В избранное