Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Марксизм для периферии: Сергей Кара-Мурза напоминает старую проблему

Если, почитав Макса Вебера и Мартина Хайдеггера, а также Вернера Зомбарта, Фернана
Броделя и других классиков, осмыслить суть Нового Времени как взрыв субъектности,
когда в силу ряда конкретно-исторических обстоятельств в городах и весях Западной
Европы сложилась «критическая масса» низовых хозяев, прежде всего экономически-самодостаточных
и тем самым политически-субъектных горожан-граждан (буржуа – от слова «бург»
= город), - тогда яснее становится место и перспектива коммунизма в современной
истории, а также суть нынешней эпохи постиндустриализма, знаменующей новый рывок
к субъектности как людей, так и народов. В сущности, Карл Маркс и Фридрих Энгельс
так и ставили вопрос.

И вот уважаемый Сергей Георгиевич Кара-Мурза напомнил хорошо мне известную как
специалисту по «третьему миру» (я работал помощником директора Института Африки
Академии наук СССР, заведовал Сектором развивающихся стран Дипломатической академии
МИД СССР и доцентствовал в Университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы)
проблему некапиталистического пути развития. 

Мысль о том, пишет он в материале под названием «Реакционность Революции» (http://www.contr-tv.ru/article/politics/2004-12-08/reactionno),
что «преждевременная» попытка пролетарской революции до полного созревания буржуазного
классового общества является реакционной, представляет собой фундаментальное
положение марксизма. Маркс и Энгельс даже вынесли ее в отдельный раздел «Манифеста».
Когда много читаешь Сочинения, на эту мысль натыкаешься часто. 

Вот абзац из «Манифеста»: 

«Первые попытки пролетариата непосредственно осуществить свои собственные классовые
интересы во время всеобщего возбуждения, в период ниспровержения феодального
общества, неизбежно терпели крушение вследствие неразвитости самого пролетариата,
а также вследствие отсутствия материальных условий его освобождения, так как
эти условия являются лишь продуктом буржуазной эпохи. Революционная литература,
сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно
является реакционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность»
(«Манифест Коммунистической партии». Сочинения, том 4, стр. 455).  

«Здесь с удивительной прозорливостью, - не совсем адекватно, на мой взгляд, считает
Сергей Кара-Мурза, - описана именно советская революция». На самом деле, я убежден,
именно Великая Октябрьская Социалистическая Революция, как затем и Китайская
Коммунистическая Революция и ряд других коммунистических революций на периферии
мирового капитализма, наиболее адекватно для своего времени воплощали субъектную
революционную сущность марксизма и являлись авангардными плацдармами будущего,хотя
часто утрачивали субъектный импульс.  

Предположение, продолжает Сергей Кара-Мурза, что капитализм охватит весь мир,
есть слишком важная часть всей концепции Маркса, чтобы жертвовать ею ради русской
общины. И здесь – передергивание! Мировая периферия, включая Россию и страны
Африки и Востока, не говоря о Латинской Америки, - уже входили, по Марксу и другим
политэкономам, в мировую СИСТЕМУ капитализма. Община как наследие докапиталистических
(досубъектных) времен сохранялась на периферии, но не самодовлела, а подвергалась
мощному воздействию и приспосабливалась к мировому капиталистическому хозяйствованию,
как и рабство в передовых США.

Карл Маркс, отмечает Сергей Кара-Мурза, пишет в «Капитале»: 

“Для того чтобы предмет нашего исследования был в его чистом виде, без мешающих
побочных обстоятельств, мы должны весь торгующий мир рассматривать как одну нацию
и предположить, что капиталистическое производство закрепилось повсеместно и
овладело всеми отраслями производства” (Сочинения, том 23, стр. 594). 

А разве не так? Это – отличный методологический прием абстрагирования, которым
не может не пользоваться адекватно-мыслящий обществовед. Увы, Сергей Кара-Мурза
полагает, что «это условие», которое «стало неотъемлемой частью «модели» (метода)
Маркса», якобы «приводило к фундаментально неверным выводам, в особенности в
отношении такой очевидно «иной» нации, как Россия». 

Мол, отвечая на вопросы Веры Засулич, письмо которой Маркс получил 18 февраля
1881 года, он написал четыре варианта письма, но ни один не отослал (как не отправил
он и большое письмо в журнал «Отечественные записки», написанное в ноябре 1877
года в ответ на статью Н.К.Михайловского). Мол, «слишком в большое противоречие
с теорией входили эти ответы». Стоит, мол, заметить, что в сентябре-октябре 1882
г. Маркс читает, делая заметки на полях, известную книгу А.Н.Энгельгардта «Письма
из деревни (1872-1882)». 

Уточненная формула ответа была опубликована в 1882 году в предисловии ко второму
русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» за подписью Карл Маркс,
Фридрих Энгельс. В нем сказано: 

«Спрашивается теперь: может ли русская община – эта, правда, сильно уже разрушенная
форма первобытного общего владения землей – непосредственно перейти в высшую,
коммунистическую форму общего владения? Или, напротив, она должна пережить сначала
тот же процесс разложения, который присущ историческому развитию Запада? 

Единственно возможный в настоящее время ответ на этот вопрос заключается в следующем.
Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так
что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность
на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития» (Сочинения,
том 19, стр. 305). 

Кстати, очень мудрый ответ, зачем глубокомысленно наводить тень на плетень.

После смерти Маркса, опять несколько передергивает Сергей Кара-Мурза,оговорки
относительно роли общины вообще были как бы забыты. Россия идет общим путем,
указанным «более развитыми странами»! Вот, де, пример. Энгельс пишет в письме
русскому народнику (переводчику «Капитала») Н.Ф.Даниэльсону 22 сентября 1892
году: «Если Россия после Крымской войны нуждалась в своей собственной крупной
промышленности, то она могла иметь ее лишь в одной форме: в капиталистической
форме. Ну, а вместе с этой формой она должна была принять и все те последствия,
которые сопровождают капиталистическую крупную промышленность во всех других
странах. Но я не вижу, чтобы результаты промышленной революции, совершающейся
на наших глазах в России, отличались чем-нибудь от того, что происходит или происходило
в Англии, Германии, Америке» (Сочинения, том 38, стр. 400). Ясная точка зрения,
что ей возразить? 

«Это поразительно! – тем не менее мутит воду Сергей Кара-Мурза. - В России развитие
капиталистической промышленности вело к антикапиталистической революции, и в
1892 г. это было совершенно ясно, а в Англии, Германии и Америке ничего подобного
не было. В России результатом промышленной революции стал секторный разрыв, а
в Англии, Германии и Америке ничего подобного не было. Эмпирических данных для
того, чтобы резкие различия можно было увидеть, имелось в 1892 г. вполне достаточно,
но Энгельс верил догме, а не реальности».

Даже хотя подобные передергивания стимулируют мысль, но мне не по себе. 

Какую роль сыграла эта позиция Маркса и Энгельса в судьбе революционного движения
в России, видно из следующего. В 1875 году народник П.Ткачев пишет брошюру «Открытое
письмо г-ну Фр. Энгельсу», в которой и объясняет, почему в России назревает революция
и почему она будет антикапиталистической. Маркс пересылает эту брошюру Энгельсу
и просит ответить. Тот отвечает, сравнивая Ткачева с «зеленым, на редкость незрелым
гимназистом». 

Ответ этот, «О социальном вопросе в России» (Сочинения, том 18, стр. 537-548),
был опубликован в 1875 г. в Лейпциге и, как сказано в предисловии к 18-му тому
сочинений Маркса и Энгельса, «положил начало той всесторонней критике народничества
в марксистской литературе, которая была завершена В.И. Лениным в 90-х годах ХIХ
века и привела к полному идейно-теоретическому разгрому народничества» (Сочинения,
том 18, стр. ХХIХ). И это – правда. Народники утрировали и гипертрофировали роль
традиционной досубъектной крестьянской общины, как после них этим занимались
бесчисленные местные «народники» в странах Азии, Африки и Латинской Америки,
а Ленин и его последователи в противовес народником акцентировали роль рабочего
класса, что было совершенно правильно в эпоху индустриализма, когда рабочий класс
действительно «двигал» историю и находился вместе с городской и сельской мелкой
буржуазией  в авангарде национально-осовободительного и демократического движения.
 

В этой работе Энгельс, продолжает Сергей Кара-Мурза, дает развернутое изложение
марксистского взгляда на русскую общину (которая «составляет естественную основу
для восточного деспотизма»), артель, крестьянство и характер будущей русской
революции. Энгельс издевается над прогнозами народников: «Г-н Ткачев говорит
чистейший вздор, утверждая, что русские крестьяне, хотя они и «собственники»,
стоят «ближе к социализму», чем лишенные собственности рабочие Западной Европы.
Как раз наоборот. Если что-нибудь может еще спасти русскую общинную собственности
и дать ей возможность превратиться в новую, действительно жизнеспособную форму,
то это именно пролетарская революция в Западной Европе» (том 18, стр. 546). Опять
Энгельс прав, а Кара-Мурза – путает.

Более того, Энгельс предупреждает, снова передергивает Сергей Кара-Мурза, что
революция в России, согласно марксизму, имела бы реакционный характер: 

«Только на известной, даже для наших современных условий очень высокой, ступени
развития общественных производительных сил, становится возможным поднять производство
до такого уровня, чтобы отмена классовых различий стала действительным прогрессом,
чтобы она была прочной и не повлекла за собой застоя или даже упадка в общественном
способе производства. Но такой степени развития производительные силы достигли
лишь в руках буржуазии». 

Эту мысль Энгельс с иронией поясняет таким образом: «У дикарей и полудикарей
часто тоже нет никаких классовых различий, и через такое состояние прошел каждый
народ. Восстанавливать его снова нам и в голову не может прийти» (том  18, стр.
537). 

Энгельс в связи с брошюрами Ткачева предупреждает: «Русские должны будут покориться
той неизбежной международной судьбе, что отныне их движение будет происходить
на глазах и под контролем остальной Европы» (том 18, стр. 526). 

Что могу сказать – выдернуты фразы и мысли из контекста, и вообще непонятно,
почему «Россия выстрадала марксизм», почему через марксизм прошли самые выдающиеся
умы России (смотри сборник Сергея Булгакова «От марксизма к идеализму», труды
Николая Бердяева и других великих русских мыслителей, не говоря уж о писателях
масштаба Александра Блока, Андрея Платонова и других).  

«Во время Октябрьской революции, - справедливо пишет Сергей Кара-Мурза, - все
это /выявление классиками реакционной роли общины/ сыграло огромную роль. Марксисты
/= следовавшие идеализированной догме, а не революционному духу марксизма/ отвергли
советскую власть, буквально следуя указаниям «Манифеста» и трудов Маркса. Вот
раздел из Политического завещания лидера меньшевиков Аксельрода /=Ортодокс/ (письмо
Ю.О. Мартову, сентябрь 1920 г.)». 

Он пишет о большевиках: 

«… И все это проделывалось под флагом марксизма, которому они уже до революции
изменяли на каждом шагу. Самой главной для всего интернационального пролетариата
изменой их собственному знамени является сама большевистская диктатура для водворения
коммунизма в экономически отсталой России в то время, когда в экономически наиболее
развитых странах еще царит капитализм. 

Вам мне незачем напоминать, что с первого дня своего появления на русской почве
марксизм начал борьбу со всеми русскими разновидностями утопического социализма,
провозглашавшими Россию страной, исторически призванной перескочить от крепостничества
и полупримитивного капитализма прямо в царство социализма. И в этой борьбе Ленин
и его литературные сподвижники активно участвовали. Совершая октябрьский переворот,
они поэтому совершили принципиальную измену и предприняли преступную геростратовскую
авантюру, с которой их террористический режим и все другие преступления неразрывно
связаны, как следствие с причиной. 

Большевизм зачат в преступлении, и весь его рост отмечен преступлениями против
социал-демократии. Не из полемического задора, а из глубокого убеждения я характеризовал
10 лет тому назад ленинскую компанию прямо, как шайку черносотенцев и уголовных
преступников внутри социал-демократии… 

А мы противники большевиков именно потому, что всецело преданы интересам пролетариата,
отстаиваем его и честь его международного знамени против азиатчины, прикрывающейся
этим знаменем… 

В борьбе с этой властью мы имеем право прибегать к таким же средствам, какие
мы считали целесообразными в борьбе с царским режимом… 

Тот факт, что законность или необходимость этого крепостнического режима мотивируется,
хотя бы и искренно, соображениями революционно-социалистическими или коммунистическими,
не ослабляет, а усугубляет необходимость войны против него не на жизнь, а на
смерть, - ради жизненных интересов не только русского народа, но международного
социализма и международного пролетариата, а быть может, даже всемирной цивилизации…


Где же выход из тупика? Ответом на этот вопрос и явилась мысль об организации
интернациональной социалистической интервенции против большевистской политики…
и в пользу восстановления политических завоеваний февральско-мартовской революции».


Таким образом, тезис о реакционности революции при незрелых классовых отношениях
был важным оправданием развязывания Гражданской войны против советской власти,
выведенным из марксизма. А в 80-е годы – оправданием уничтожения советского строя».

При всех своих передергиваниях, данный текст Сергея Кара-Мурзы заставляет свежими
глазами посмотреть на действительно непростую проблему Революции в периферийных
отсталых странах и на возможности «некапиталистического» (или хотя бы отличающегося
от классического капиталистического в метрополии) пути догоняющего и даже перегоняющего
развития. Как ни странно, субъектный порыв действительно можно использовать для
прорыва в постиндустриализм, ускоренно и сверхэффективно проходя стадию индустриализма,
причем иногда такой явно «неклассический» путь совершается не под коммунистическими,
как в нынешней КНР, а даже под некоммунистическими и даже антикоммунистическими
лейблами (коммунизм слишком ассоциировался с СССР). Мой тезис – «неклассический»
путь к субъектности, в том числе осуществлявшийся в нашей стране, не только не
противоречит «классике» марксизма, но и подтверждает и развивает её.

На аналитическом форуме «Интернет против телеэкрана» развернулось бурное обсуждение
этого текста Сергея Кара-Мурзы (http://www.contr-tv.ru/discuss/943/). Так, Alex-1
заявляет: «Что же, приходится констатировать новое состояние моровоззренческой
позиции Кара-Мурзы. Если ранее его высказывания о марксизме можно было объяснить
простым непониманием, то эта статья содержит однозначно сознательное искажение
марксизма в чисто пропагандистских целях. Аргументировать не буду - всем, кто
знаком с марксизмом вообще и взглядами Маркса и Энгельса в частности, это совершенно
очевидно. Остальных эта тема (подлинный марксизм), очевидно, интересовать просто
не должна». Многие ругали автора, и я посчитал своим долгом откликнуться и защитить
попытку поиска новых ракурсов осмысления,учитывая теоретическую скудость наших
коммунистов ныне:

«Стимулирующая статья, молодец Сергей Георгиевич! 

Поставленная проблема нуждается в переосмыслении именно сейчас, когда индустриализм
с его приоритетом социализации сменяется постиндустриализмом с его приоритетом
субъектизации. Разумеется, социализация является почвой субъектизации, а субъектизация
- локомотив социализации. 

Идеал классического марксизма - субъектность для всех: "свободное развитие каждого
есть условие свободного развития всех". Необходимое условие (базис) "свободного
развития" каждого - экономическая самодостаточность. Ясно, что это невозможно
для "всех" при любом уровне развития производительных сил, если решать проблему
в лоб. 

Ленин понимал парадоксальность ситуации и указывал на возможный путь из тупика
- "строй цивилизованных кооператоров". В эпоху индустриализма этот идеал был
недостижим. Но когда наступил постиндустриализм, субъектизация для всех к ней
стремящихся стала возможной. Кстати, Ленин был достаточно мудр и понимал ещё
в 1903 году при обсуждении Программы РСДРП,что "освобождение всех" невозможно,
и такой утопической задачи нельзя ставить. 

Закосневший Советский Союз не смог ответить на вызов постиндустриализма и развалился,
а Коммунистический Китай сумел найти ответ и сейчас выкатывает на первое место
в мире. Запад тоже ответил, проходя через мощный раскол и борьбу с транснациональными
мондиалистами-глобализаторами. 

А рецепт Ленина о "строе цивилизованных кооператоров" особенно по-деловому воплотили
Сингапур и Малайзия, добившихся на наших глазах фантастических успехов. Так,
Сингапур из территории нищих хижин, в которых вместе с людьми жили свиньи и уборной
являлась дырка в полу, за одно поколение превратился в страну дворцов и по доходам
на душу населения уступает только Люксембургу, США и Швейцарии. Характерно, что
Ли Куан Ю настолько высоко ценил ленинский замысел, что заставил своего сына
Ли Сян Луна, который ныне правит в Сингапуре, выучить русский язык. Дэн Сяопин
и другие современные китайские руководители видят в Ли Куан Ю мудрого учителя
и советчика. Об этом — смотри в Рунете книгу Ли Куан Ю "Сингапурская история
1965-1990: Из третьего мира в первый" (http://lib.ru/MEMUARY/SINGAPUR/singapur.txt_Contents).
 

А малайзийский лидер Махатхир Мохамад, который ныне возглавляет Организацию Исламская
Конференция, то есть является самым главным мусульманином в мире, вообще в стратегии
полностью следовал позднему Ленину и назвал свой план постиндустриальной модернизации
Малайзии — "новая экономическая политика" (НЭП). Об этом подробно написано в
к книге Махатхира Мохамада "Путь вперед" (перевод http://lib.ru/POLITOLOG/mahathir.txt).


Кстати, национальный вопрос в трехэтнической Малайзии и в трехэтническом Сингапуре
и Махатхир Мохамад, и его ревностный сосед-конкурент Ли Куан Ю оба решали тоже
по Ленину. 

Раскол среди нынешних российских коммунистов тоже идет по водоразделу "индустриализм
с ведущей ролью пролетариата" или "постиндустриализм с ведущей ролью средних",
"примат социализации" или "примат субъектизации". К сожалению, ни "зюгановцы",
ни "семигинцы", в отличие от китайских коммунистов, не смогли понять сути переживаемой
эпохи и пребывают в теоретически-программном тупике (смотри соответствующие заметки
моего "Философско-политического дневника", в частности заметку "Зюганов и Семигин:
кризис КПРФ и вызов постиндустриализма" от 14 января 2004 года http://panlog.com:8881/cgi-bin/dd-view.cgi?date=2004-01-14)».