Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Нейролингвистическое программирование – оружие массового поражения России

На протяжении полувека я наблюдал с близкого расстояния, как ошкуривалась и растлевалась
отечественная «элита». В итоге она сдала и предала свою страну и заразила шкурничеством
и преклонением перед Западом свой народ. Измена наверху вызвала растерянность
внизу. Люди наши патологизировались. И возникла неслыханная в мировой истории
система самогеноцида. 

Подобный погибельный результат во многом достигнут благодаря использованию технологии
словесного программирования - примитивной версии Матрицы. Эсхатологический Словострел
– это оружие будущего, а нейролингвистическое программирование (НЛП) – это нынешнее
оружие массового духовного поражения, оказавшееся весьма эффективным для разрушения
нашей страны и наших душ. 

Думаю, на десятки и сотни лет хватит работы историкам и философам – осмыслить
то, что с нами произошло и происходит. И вот в газете «Советская Россия» (18
марта 2004 года, № 35 /12518/, стр. 3 http://www.sovross.ru/2004/035/035_3_1.htm)
появился большой материал доктора филологических наук Татьяны Мироновой «Телетранс:
Избирательные технологии превращают Россию в дурдом». Многие выводы и соображения
этой статьи подтверждаются моими наблюдениями. 

Мы, говорит Татьяна Миронова, уже устали от обилия нездоровых лиц в метро, нервных
срывов близких, истерических выпадов со стороны сослуживцев, а главное, от весьма
далеких от здравого смысла рассуждений этих самых сослуживцев и ближних. Безрассудство
на грани безумия свойственно сегодня сознанию многих наших соотечественников.
Словно о нас сказано православным провидцем, что наступят времена, когда весь
мир будет сведен с ума, а тех, кто сохранит здравый рассудок, объявят безумцами.

      
Ощущение всеобщей эпидемии сумасшествия не иллюзия, это действительное состояние
многих людей, которое можно назвать повальной шизофренией общества. Нарушение
способности думать проявляется в наивно упрощенном восприятии мира вещей и событий.
Причем у больного может сохраняться способность анализировать факты и делать
собственные выводы, но связь события и суждения о нем - случайна, к примеру о
погоде будет сказано, что «идет дождь, потому что синоптики обещали плохую погоду».
Психически нездоровый человек не критичен в своих размышлениях. Некритичность
больного ума выдают рассуждения типа «Лужков с Путиным повысили пенсию на шесть
процентов, молодцы, о людях заботятся!». Шизофреник и говорит без речевых ошибок,
и предложения строит внешне правильные, но все это лишь пустая умственная жвачка.


Вглядимся в нормального человека, сидящего перед экраном телевизора, вслушаемся
в его размышления по поводу им увиденного и услышанного. Большинство телезрителей
мыслят как психически больные люди. Вот как это происходит при восприятии новостных
передач. 

Теле- и радионовости сегодня - это калейдоскоп быстро сменяющих друг друга репортажей
о событиях из разных концов мира. Карусель новостей не оставляет времени для
их обдумывания, оценки информации. Суждения зрителя о них в силу случайного сопоставления
фактов лишаются и логики, и критических выводов. Налицо симптомы шизофренического
поражения мышления, которое усугубляется тем, что зритель не может повлиять на
события, о которых он только что узнал, его мысли вслух - всего лишь пустое резонерство.


Изменение личности - психиатрический диагноз. Человек с изменением личности не
распознает «иерархии мотивов своего поведения»: когда ему дано выбирать между
чашкой кофе и визитом к больной матери, он выберет кофе и найдет своему выбору
весомые оправдания, вроде того, что мать-де о нем мало и плохо заботилась. У
больного с диагнозом «изменение личности» сформированы патологические потребности,
часто выступающие в виде навязчивых идей. Он может стремиться делать большие
и дорогостоящие покупки или чрезмерно много есть, или навязчиво приставать к
женщинам. Свои действия больной не в состоянии контролировать, его легко заразить
новой «манией». Вот шквалом обрушивается на нас с экрана пропаганда пива и заставляет
миллионы мальчишек и девчонок шизофренически завороженно разгуливать по улицам
с пивными бутылками в руках, в затяжку прикладываться к ним с истомленным жаждой
видом. И если спросить, зачем они так много и озабоченно пьют пиво, ответом послужит
шизофреническое, вдолбленное в их головы через экран - «чтобы не дать себе засохнуть».


Нарушение мышления, изменение личности - это еще не все симптомы, которые сближают
телезрителя с шизофреником. Шизофреникам свойственны галлюцинации - видения,
к которым больной относится как к реальности, он, по сути дела, живет в параллельном
действительности мире. По уверениям психиатров, эти галлюцинации настолько жизнеподобны,
их образы так ярки и чувственны, что убедить больного в том, что перед ним лишь
плод его воспаленного воображения, невозможно. А ведь галлюцинация шизофреника
по своей психологической природе сходна с живой экранной картинкой, которую наблюдает
по телевизору наш зритель. Чувственность и достоверность образов, яркость впечатлений
переживают и тот, и другой. Именно так, как развивается шизофреническая болезнь,
- от потери логики в сознания до ярких, убедительных галлюцинаций, - вырабатывается
шизофреническое, галлюцинационное мышление у теле- и радиослушателей, навязываемое
им особыми приемами подачи информации. 

Главная цель разработчиков информационных технологий - манипулировать массами,
чтобы гарантированно иметь власть, получаемую на всеобщих, прямых, равных и тайных
выборах, которые еще в XIX веке умные люди России назвали «четыреххвосткой»,
очень точно сравнивая с плеткой, которой в Древнем Риме повелевали рабами. При
помощи технологии внушения человек разумный переделывается в «человека голосующего»,
в микроэлемент людской биомассы, которая, послушная внешним импульсам-командам,
действует как машина для голосования. Манипуляция людьми получила ученое название
нейролингвистического программирования (НЛП). 

Определение гласит: «НЛП - это речевое воздействие человека на человека с целью
создания у последнего новых программ поведения и действия». Еще нас убеждают,
что НЛП - это всего-навсего «процесс ускоренного обучения и переучивания, избавления
от нежелательных стереотипов поведения, создания новых программ поведения». Но
во всех этих формулах четко проговаривается, что некто посторонний для личности
составляет ей новую программу поведения, избавляет ее от «стереотипов», нежелательных
этому стороннему лицу! Как будто носитель нейролингвистических технологий один
владеет истинным знанием о мире и исповедует властный подход к остальным: «Человек
- это текст, который можно и нужно править». 

Именно в сознание личности бесцеремонно вмешивается некто, называя наши разум
и душу «неправильным текстом», готовый одно стереть из памяти, другое изменить
на противоположное, втемяшить в качестве приятного то, что тебе до глубины души
противно. Методики нейролингвистического программирования провозглашают идею
порабощения наших душ: «Человек, общаясь с другим, представляет для последнего
его территорию, которую он сам формирует сообразно его собственной карте». На
захваченной агрессивным чужаком «территории» осуществляется «побуждение к реакции,
противоречащей, противоположной рефлекторному поведению организма, ведь нелепо
внушать что-либо, что организм и без того стремится выполнить». 

Дадим, говорит Татьяна Миронова,  честное определение нейролингвистическому программированию,
открыто применяемому сегодня в выборных игрищах, на политических ристалищах.
Нейролингвистическое программирование - это психологический захват души, насилие
над личностью, которая может почувствовать агрессивное вторжение (и тогда в ответ
резкий отпор насильнику -  «Не лезь в душу!»), а может и не почувствовать. В
последнем и состоит дьявольское искусство технологов нейролингвистического программирования,
которые, уже открыто и нагло бахвалясь, называют себя «жрецами-лингвистами»,
чтобы жертва их насилия не почувствовала воздействия, чтобы психические перемены
произошли в человеке незаметно для него самого. 

Нейролингвистическое программирование - это чужое вмешательство в подсознание
человека, чтобы управлять им незаметно для него самого. То, что политтехнологи,
эти «жрецы-лингвисты», называют подсознанием, христиане именуют глубиной человеческой
души, и всякое вторжение в нее очень точно определяют как соблазн и искушение.


Вторжение в подсознание осуществляется прежде всего путем гипнотического транса.
Гипнотический транс - особое состояние человека, когда он способен легче всего
воспринять и усвоить внушение, чужую программу, команду извне. Эта технология
открыта психиатром Эриксоном в конце XIX века и долго применялась в лечебных
целях, но бурное развитие телевидения позволило политтехнологам применить ее
к совершенно здоровым людям. Введение в телевизионный транс полностью совпадает
с технологией введения в лечебный гипнотический транс. 

Человек должен находиться в удобном для него положении, например, лежать на диване
или расслабленно сидеть в кресле после рабочего дня. Его внимание должно быть
сосредоточено на каком-либо предмете, и таким предметом как раз является телевизионный
экран - яркое пятно с постоянно изменяющимися красками, само собой притягивающее
взгляд. Человек ни о чем не должен думать и не иметь в эту минуту никаких забот
- именно в таком состоянии опускается на свой диван телезритель, отрешившись
от служебной и домашней суеты. Такова отправная точка телевизионного транса,
во всем подобная профессионально-гипнотическому трансу. 

Затем технологи «расщепляют» сознание и подсознание клиента, то есть  выключают
разум, убедив человека ни о чем не думать. В состояние легкой дремоты или медитации
зрителя перед телевизором приводит цепь быстро сменяющихся изображений, на которых
невозможно сосредоточиться: сознание выключается само собой. 

Глубина такого транса может быть различной. Хорошо, если человека теребят дети,
просят проверить уроки или почитать книжку, замечательно, когда недовольно ворчит
жена, раздраженная тем, что муж не смотрит любимый ею сериал, просто отлично,
если вдруг зазвонит телефон или сбежит молоко на кухне. Гипнотический транс не
любит таких «вдруг», его спугивает внешняя суета, и тогда душа человека остается
малоповрежденной. Но если всего этого нет и вы завороженным взглядом сосредоточились
на волшебно мерцающем экране, тогда ваша душа - в чужой и очень опасной власти.
Именно тогда и происходит беспрепятственное «формирование программ поведения
человека, его целеустановок.

Простейшие операции наведения гипнотического транса - присоединение к источнику
внушения, подчинение этому источнику, закрепление в состоянии гипнотического
транса с выключенным сознанием, но открытым подсознанием, управление путем внушения
новых для вашего жизненного опыта программ -  такова азбука нейролингвистического
программирования. И пускай бы этими методами лечили психически больных, но нейролингвистическое
программирование применяют к людям здоровым, которые, получив дозу внушения,
и начинают вести себя, как психопаты. 

С отключенным сознанием, как бы в полусне, человек не фильтрует поступающие ему
информацию и команды, они беспрепятственно проникают в подсознание и переправляются
в сознание. В результате мотивы своих поступков жертва гипнотического транса
не может объяснить даже сама себе, об этом знает только тот, кто записал ей команду
на «подкорку». 

Помнится, говорит Татьяна Миронова, в июне 1996 года с нами на даче жила моя
старая знакомая - пожилая пенсионерка, бывший бухгалтер, перебивавшаяся на скромную
пенсию и имевшая на попечении взрослого сына-наркомана. За два дня до выборов
она вдруг неожиданно для себя и для нас засобиралась домой в Москву. 
- Зачем? 
- Голосовать! - не терпящим возражения тоном ответила старушка. - За Ельцина!

- Но ведь он же вас всего лишил, даже болезнь вашего сына - его вина, это он
допустил разгул наркомании в стране! 

Увещевания были бесполезны. Старушка, подхватившая через телевизор импульс-команду
голосовать за Ельцина, стала жертвой выборной президентской кампании. Таких,
запрограммированных на избрание «любимого кандидата», можно наблюдать во время
любых выборов, когда на избирательный участок приходят растерянные, озабоченные,
несколько подавленные люди, рассеянно берут бюллетень, долго и напряженно вглядываются
в длинный список, будто силясь что-что вспомнить, и затем ставят галочку против
какой-то им самим неведомой фамилии. Специалисты по выборным технологиям, рекламируя
свои услуги, хвастают, что, «по разным оценкам, посредством воздействия на подсознание
избирателей можно привлечь от 2—3 до 10—15 процентов голосов от числа проголосовавших».
Однако более пессимистичные оценки дают цифру в 35 процентов всех избирателей,
воспользовавшихся своим правом выбора. Именно такую цифру называли американские
консультанты после победы Ельцина в 1996 году, когда говорили об эффективности
своих избирательных технологий. 

Примерно такое же число дал опрос населения после президентских выборов в июне
1996 года («Коммерсант-Daily», 1996, 29 августа): «Для 32 % из тех, кто голосовал
за Б.Ельцина, его победа была безразлична, и лишь 67% были удовлетворены ею».
Командный импульс голосовать за Ельцина был сильным, но кратковременным, и уже
в сентябре 1996 года уровень доверия к только что избранному президенту составил,
по данным ВЦИОМ, всего 12 %. 
      
Каковы же информационные «отмычки» для «взлома» наших душ? Внедряясь в подсознание,
специалисты по нейролингвистическому программированию преодолевают особые «фильтры»
души, которые процеживают поступающую информацию. Эти «фильтры» хранят рассудок
от грубых повреждений, стараясь не допустить помрачения ума. Подсознание может
выключать память, спасая от «перебора» сведений, заведомо ненужных ее хозяину.


И если вы твердо убеждены, что не пойдете голосовать, так как выборы - это смесь
махинаций и профанаций, то все кандидатские имена со всех углов и столбов будут
скользить мимо вашей памяти. 

Подсознание работает как «фильтр», не воспринимая, отбрасывая от себя нежелательное
для человека. И когда старому коммунисту пытаются объяснить, что Компартия, которой
он предан всю жизнь, запятнала себя репрессиями и уничтожением православных священников,
он «затворит свой слух». 

Человеческое подсознание в угоду хозяину способно все оправдать, все объяснить,
все простить. Получив внушение любить президента как отца родного, человек «на
уровне подсознания» принимается оправдывать, обеливать его, очищать от всех преступлений,
грехов и ошибок: во всем виноваты окружение, помощники, подчиненные, пришельцы
с Марса, солнечная активность, но только не президент. И что бы ни происходило,
будьте уверены, - оправдание любимому президенту всегда найдется. 

Самый устойчивый из психологических барьеров подсознания, спасающий человека
от информационного вторжения в душу, - его убеждения, в терминологии политтехнологов
- «барьер мифов». Для взлома этого барьера политтехнологи разработали особо хитрые
«отмычки». Так, убежденно верующего православного может подвигнуть идти голосовать
православный священник и только за православного, чем пиарщики очень активно
пользуются, выпуская на арену агитации лукавых людей, ряженых в рясы и убеждающих
голосовать «по воле Божьей». По этой же причине пиарщики любят «подавать» своих
кандидатов в пейзажах с церквами и крестами. Подсознание верующего без сопротивления
принимает подобный сигнал: «Свой - православный!». 

Крепким барьером на пути чужеродного вторжения в подсознание является частокол
профессиональных знаний. К примеру, люди, профессионально занимающиеся словом
- писатели, журналисты, филологи, артисты, психологи, политики, только посмеются
над дешевым выборным шантажом «Голосуй, а то проиграешь», не поверят актеру,
с восторгом уверяющему, что книга Ельцина «Записки президента» - как «Война и
мир» Толстого, тот же масштаб, яркость мысли, художественное мастерство. 

Серьезным препятствием для проникновения чужаков в подсознание является и так
называемый межличностный барьер, та волна неприязни, что вздымается в душе, когда
слышишь о ненавистных по опыту жизни людях. Разве можно было расположить избирателя
к Ельцину, собравшемуся во власть на новый срок, разрушившему страну, спустившему
жуликам народную собственность, развязавшему гражданскую войну? Но и этот кажущийся
непреодолимым барьер подсознания сумели взломать политтехнологи. Они не стали
придумывать Ельцину новый «имидж», а, словно забыв о своем подопечном, взялись
менять «имидж» его соперников-коммунистов. Переименовали их в «красно-коричневых»,
внушили, что при «красно-коричневых» в России будут голод и гражданская война,
и тем самым изменили к ним отношение населения. Накопив огромный опыт взлома
подсознания, политтехнологи скоро и ненавистное народу имя Чубайса принудят воспринимать
с благожелательным добродушием: не тряпка, жесткий, волевой, сумел навести порядок
в энергетике, наведет его и в России. 

Каждый человек имеет свои, порой очень личностные барьеры подсознания из верований,
знаний, убеждений и ими заграждается от чужих, непрошеных вторжений в свою душу,
следовательно, во время таких массовых кампаний, как выборы, искателям душ нужно
одновременно находить «ключики» для миллионов людей. Есть ли такие универсальные
«отмычки»? Да, они есть. Все теле- и радиоканалы строго контролируются или властью,
или их хозяевами, и сведения поступают к зрителю и слушателю в «упаковке» комментария
или с «биркой» оценки их журналистом. Военная хроника из Чечни в 1995-1996 годах
могла не содержать никаких рассуждений репортера, но, рассказывая о противоборствующих
сторонах, тележурналисты русских солдат называли «федералами», а чеченских бандитов
— «полевыми командирами», и зритель интуитивно сочувствовал партизанским командирам,
героически сражавшимся с непонятными «федералами».  

Лжезакон свободы информации втолковывает наивным гражданам, что средства массовой
информации в демократическом обществе показывают то, что хочет видеть большинство
телезрителей, что это-де «народный заказ». Но разве катящий с телеэкрана вал
насилия, секса, лицемерия, подлости жаждет видеть народ? Да если какой космический
пришелец, ничего не зная о нашей цивилизации, судил бы о ней только по тем фильмам,
которые вышли на экраны за последние годы, он вынес бы твердое убеждение, что
Россия - страна убийц, проституток и наркоманов. А ведь нас всерьез убеждают,
что мы именно такие, какими нас показывают, нам внушают, что мы агрессивны и
злы по своей природе и телевидение объективно, прямо-таки зеркально отражает
наше лицо и нашу натуру.

Нас убеждают, что «черный ящик» в углу комнаты - наш друг, наше окно в мир, наше
око, следящее за самым интересным в мире. Это подкупает нас доверять экрану как
собственным глазам, что вкупе с раскрытыми при помощи телевизионного транса вратами
нашего подсознания и делает зрителя послушной игрушкой в руках политтехнологов.


«Расщепление» сознания может достигаться самыми хитроумными способами. На экране
возникает известное всем с детства по репродукциям в учебниках живописное полотно
«Охотники на привале», на котором с удовольствием останавливается наш взгляд,
интуитивно возрадовавшись образам детства и школьных лет, и вдруг изображение
начинает оживать, охотники встают, собаки вскакивают, а зритель, естественно,
вздрагивает, на миг поверив, что ему все это «чудится» и что он сходит с ума.
Эта мгновенная потеря ощущения реальности сама собой расщепляет сознание и вводит
человека в гипнотический транс. 

Когда доза информации попала на подсознание тележертвы, телезрителя немедленно
выводят из состояния полузабытья. Чаще всего это происходит при помощи серии
ярких вспышек, на которые реагируют глаз и мозг, как бы пробуждаясь от усыпления.
На это пробужденное сознание снова воздействуют еще более усиленной дозой информации,
которая проникает в человеческий ум и память в состоянии постгипнотического внушения,
очень благоприятном при управлении человеком извне. Такова схема активного воздействия
на подсознание человека техническими приемами телерекламы. 

А теперь представьте, что все эти приемы бьют в одну и ту же точку, преследуют
одну и ту же цель: заставить народ голосовать за нужного властям кандидата, за
угодный правителям выборный думский блок. Получив сверхдозу такого внушения,
человек, все защитные барьеры подсознания которого взломаны, все фильтры души
уничтожены, просто заболевает манией любви и преданности, становится сам не свой,
в нем отчетливо проступают симптомы психического изменения личности.  

В предвыборный период все жанры телевидения служат выборам, и их воздействие
на зрителей особенно агрессивно. Число жертв информационных технологий многократно
увеличивается, некоторые впадают в депрессию, растет число самоубийств, люди
становятся беспричинно злобны, мучаются страхами или, наоборот, заболевают апатией.
И это неудивительно, ведь в нас, без спроса, даже без нашего ведома, закладывают
информацию, запускают командные импульсы, вырабатывают симпатии и антипатии,
не свойственные нам по природе, которые вызывают мучительное чувство раздвоения
личности, разрушают психику,. 

Рассмотрим, как делаются диверсионные «закладки» информации в наше подсознание.
Вмонтированный в видеопленку «25-й кадр» не виден глазом, но хорошо улавливается
подсознанием. Классический пример его использования в рекламе поп-корна во время
проката кинофильмов в США всегда сопровождается лживым заверением, что ныне такая
наглая манипуляция людьми просто невозможна, поскольку «25-й кадр» запрещен как
преступный беспрепятственный вход в подсознание, при этом монтаж якобы легко
обнаружить и, дескать, рекламодатели и телетехнологи боятся неприятностей. Такие
заверения лишь усыпляют наше внимание к тому, что мы получаем с экрана. Выявить
«25-й кадр» на телевидении практически невозможно, для этого необходима специальная
компьютерная программа, появившаяся в России только в 2002 году и показавшая
перегруженность «25-ми кадрами» всех телепередач на всех каналах. Когда эту компьютерную
программу по чьей-то оплошности начали рекламировать, Министерство печати и информации
России проговорилось, что «25-й кадр» используется сейчас практически в каждой
телепередаче и в каждой рекламе. 

Что конкретно внедряется в наше подсознание через «25-й кадр» — неукротимое желание
пить пепси, навязчивая идея поклоняться Будде или Кришне, а, может, мания исступленно
любить Жириновского, — нам неведомо. Можно, к примеру, заставить толпу разгоряченных
болельщиков бить витрины и поджигать машины на улицах, передав им через «25-й
кадр» на огромных уличных телеэкранах сигнал лютой злобы. А потом в ответ на
спровоцированную бойню срочно принять в Думе закон о противодействии экстремистской
деятельности, карающий репрессиями всех неугодных власти. 

Есть и иные пути влезть в наши души и мозги, подкинуть в наши гнезда «роковые
яйца». Это так называемая «свертка» информации в легко усваиваемый образ и «развертка»
ее в сознании зрителя в виде твердого убеждения. В 1996 году, накануне очередных
президентских выборов, придворный режиссер Эльдар Рязанов снял документальный
фильм о том, как гостевал у Ельциных. Его принимали запросто на кухне, суетливая
Наина мелькала на экране с капустным пирогом, что-то нечленораздельное мямлил
президент, но главным событием фильма стал ... стул, на который как бы случайно
опустился Рязанов и как бы нечаянно порвал свои брюки. Какая замечательно выигрышная
сцена! Зритель огорошен: у Ельцина из стульев гвозди торчат! Простой, скромный
человек, совсем как мы, грешные! Гвоздь и порванные штаны Рязанова - вот образ,
в который была свернута пространная информация о том, что Ельцин-де не вор и
злодей, обесчестивший великое государство, а скромный, простой, наш, свойский.
А «свой» плохим быть не может! 

Технология «свертки информации» на широкую ногу была поставлена в передаче «Без
галстука» на НТВ, где регулярно нам представляли «одомашненных» политиков - на
кухнях и дачах, с женами и детьми, собаками и кошками, попадались субъекты с
верблюдами. Чего они только не вытворяли с идиотски-искренним лицом под одобрительные
понукания ведущей. Премьер-министр Черномырдин бацал (нельзя же это назвать игрой!)
два притопа - три прихлопа на гармошке, саратовский губернатор Аяцков демонстрировал
искусство верховой езды на верблюде, секретарь Совета безопасности Лебедь пыхтя
отжимался и наяривал утюгом пододеяльники, премьер-министр Кириенко с подростковым
энтузиазмом пырял японским кухонным ножом воображаемого противника. Разыгрывание
из себя полных идиотов делалось этими людьми ради одного -  показать избирателю,
что они свои, простые, доступные, такие, как все. Посмотрят обыватель и его благоверная,
как Черномырдин живет, и вроде у Черномырдина в гостях побывал, рядом с ним на
стуле посидел, гармошку его хрипатую послушал, супругой его полюбовался, приметил,
где что на полках стоит, на чем премьер-министры хлеб-соль едят. А если ты у
человека в доме был, он же своим становится, родной совсем, почти что брат. И
поет не лучше пьяного соседа, и баба его еще толще моей Нюрки, и пес его шелудивый,
такие и в нашем дворе бегают. Ну как есть свой! А за своего, знакомого, родного,
за Нюрку, гармошку и пса - как тут не проголосовать, рука сама бюллетень нашаривает...


Так, через мимолетный образ, как бы нечаянную деталь, вроде бы случайное действие
вкрадывается в душу человека продуманная информация и растекается, заполняя сознание
убежденным мнением - о скромном и честном труженике Ельцине, о свойском мужике
Черномырдине, о добропорядочном семьянине Жириновском... В выборных кампаниях
эту технологию считают важнейшей. Если политика показывают потеющим в тяжелом
физическом труде, скажем, рубит дрова на даче, значит, нас хотят убедить, что
трудолюбив наш будущий избранник, хозяйственный. Если демонстрируют политика,
который гладит лошадь или собаку и треплет за уши кота, насторожитесь: вас хотят
убедить, что он добрый и отзывчивый человек. Кот, собака и лошадь очень часто
не имеют к герою ни малейшего отношения. 

Хитрющая Маргарет Тэтчер ради имиджа выгуливала перед телекамерами на пляже совершенно
незнакомую ей собаку. Предвыборные пудели господина Путина, если бы не были его
собственными, тоже могли бы быть взяты напрокат из какого-нибудь собачьего клуба,
причем именно пудели - глупые, добродушные существа, кидающиеся лизать в нос
всякого встречного-поперечного и вызывающие умиление избирательниц. Демонстрировать
в роли путинского любимца кровожадного бультерьера телетехнологи вряд ли решились
бы. 

Показать кандидата, гладящего экзотическую бородавчатую жабу или миниатюрного
домашнего крокодила - такие семейные любимцы есть у некоторых оригиналов, - пиарщики
вообще наотрез откажутся, равно как не предложат «клиенту» прогуляться по пляжу
с черным каракумским тарантулом на плече или с парой породистых белых крыс на
изящной золотой витой цепочке. 

Особенно критично относитесь к идиллическим репортажам о политиках в окружении
детей - как своих, так и чужих. Маленькая дочка забралась к папе на руки и прижалась
к нему румяной щечкой. В душе зрителя мед и патока - этот человек никому не сделает
зла, ведь он так любит детей! Он и о наших детях позаботится не хуже, чем о родных!
И сколько таких идиллических картинок из «детского альбома» припасли политтехнологи
для доверчивого избирателя: тут тебе и посещение «клиентом» детского дома с подарками,
и его визит в детскую больницу с лекарствами. Обездоленные дети, исстрадавшиеся
личики, с трогательным ожиданием искренние глаза - тот вазелин, с помощью которого
цинично пролезают в души избирателей депутаты и президенты. Вот откуда постоянный
сюжет предвыборных новостей: жена президента со слащавой улыбкой гладит по головке
детдомовского сиротку, Лужков собственноручно привозит мед в детский приют и
торжественно проводит там публичное чаепитие, Путин чуть ли не каждый день бывает
на уроках в школах, самолично объясняя второклассникам свою предвыборную программу...


Для здравого ума - это бездарнейшее времяпровождение руководителя. Люди при столь
важных должностях, обремененные кучей государственных дел, занимаются сущими
пустяками. Смешно мэру работать раздатчиком меда, а президенту учить второклассников
конституции, но с точки зрения выборных технологий - мудрые шаги - избиратель
уронит скупую слезу и до самого заветного дня выборов будет неотвязно помнить
- наш избранник необыкновенно, исключительно, замечательно добрый человек! 

Заметьте, не все стороны жизни своих обожаемых вождей видят избиратели в этих
«электоральных пасторалях». Никто никогда еще не показал, как какой-нибудь кандидат
с аппетитом поглощает черную икру, да даже простую свиную отбивную еще никто
из них на экране прилюдно не скушал. А почему? Да потому что это интуитивно не
по нутру обывателю, который, поглазев на жующего, непременно решит: «Ох, и прожорлив!
Такого к власти нельзя - всех сожрет!». 

Точно так же никто из пиарщиков не советует своим «клиентам» показать себя моющимся,
причесывающимся, одевающимся (а вот в бане, непременно в парной, с экрана телевизора
успели покрасоваться многие - ведь это образная информация о русскости и здоровости
человека). Но моющийся, скажем, под душем, вооруженный мочалкой и мылом кандидат
непременно даст зрителю повод подумать: «Видать, шибко грязный, если нужда прилюдно
мыться». А поскольку подсознание метафор не приемлет, то и образ грязного во
всех отношениях человека закрепится за «клиентом» навеки. 

Важной технологией внушения, проникновения в наши мозги и души оказываются авторские
программы на политические темы. Их воздействие основано на особой роли монолога.
Вопросы, ответы, споры, возражения, то есть привычный в нашей повседневности
диалог дает возможность каждому анализировать, сомневаться, думать. Монолог же
- когда один говорит, а другие его только слушают - в обычной жизни возможен,
когда говорит старший - начальник, учитель, руководитель, родитель, хозяин, словом,
авторитет, которого принято не перебивать, которому будет лучше не возражать,
с которым себе дороже спорить. 

Но монолог с экрана телевизора в авторских программах создает ситуацию, когда
мы, зрители, не можем возразить ни Сванидзе, ни Познеру, ни Радзиховскому, ни
Шустеру, глаголющим с экрана. Мы принуждены только слушать их, как будто они
нам отцы родные или учителя, начальники или хозяева. Благодаря телемонологу у
большинства зрителей, вопреки их собственной воле, вырабатывается привычка, даже
потребность соглашаться с тем, что вещает им с экрана «говорящая голова». Слова
«говорящей головы» с экрана всегда кажутся весомее и значительнее слов рядом
живущих, будь они стократ умнее познеров и шустеров. Ведь с умным соседом можно
поспорить, можно даже в ухо ему дать, чтоб шибко не умничал, а с экранной головой,
пусть даже наипустейшей в мире, не поспоришь, в ухо не заедешь. Вот психологическая
причина высоты экранного пьедестала, создающего культ из любой серости. 

Увеличительная телелинза, наведенная на исполнителя монологов -  телекомментатора,
депутата, президента, банкира, удивительным образом умножает объем мозгов и значимость
слов всякого, на кого умело наведена. Вспомним, как подавали с экрана речи больного
и пьяного Ельцина в бытность его президентом России: вырезали нетрезвые детали,
несуразицы и глупости, произнесенные им «не в себе». И эти отредактированные
монологи выдавались за тронные слова, которые, представьте, многих брали за душу!
А как его осудить, если он говорит, а ты молчишь, ты же подсознательно оказываешься
в роли провинившегося сына пред очами строгого отца. А разве отца выбирают, разве
отца можно судить? Вот так волшебная линза телеэкрана из визгливо тявкающей моськи
делает многозначительно трубящего слона, из лилипута - гулливера. 

Безропотное послушание «говорящей голове», конечно, оказывают не все. Замечено,
что эти самые «головы» эффективно воздействуют на людей довольно высокого интеллекта,
которые, как говорят, «легко обучаемы», потому что выдрессированы жизнью и работой
перенимать опыт у любого авторитета. Но на многих людей, по натуре своей непокорных
и неподатливых, а также на несообразительных, не любящих учиться и слушать умные
речи, убедительные монологи «говорящих голов» не действуют. Такие неслухи и в
детстве отца-матери не почитают, на работе перечат начальству, сутяжничают по
пустякам. Ловушкой для не готовых участвовать в заклинательных «сеансах» «говорящих
голов» является другая виртуозная технология внушения, отработанная в телевизионных
техниках «ток-шоу». 

Ток-шоу представляет собой диалог - ведущий или ведущие расспрашивают приглашенного
на передачу гостя или гостей. Зритель, наблюдающий беседу на экране, - это третья,
созерцающая действо сторона. Кажется, столкновение мнений, горячие споры, резкие
возражения делают наблюдающего вольным выбирать, с кем согласиться и кого поддержать
сначала душою и сердцем, а потом головой. Спорщик и неслух наверняка уловит в
гвалте полемики мнение по душе. 

Но свобода выбора одного из двух или нескольких мнений здесь также иллюзорна,
и вот почему. Вы, наверное, обращали внимание, что в ток-шоу обязательно присутствуют
зрители, плотным кольцом окружающие собеседников. Аудитория эта по большей части
молодежная (набрана из студентов) или женская (где добывают такое количество
праздных домохозяек, неведомо). Вот с этой аудиторией, с ее мнением, ее чувствами,
ее впечатлением и сливается душой, сердцем и головой зритель. Психологи установили,
что треть человечества непременно хочет быть, как все, не отстать от других,
подпевать общему хору. 

На солидарности во мнениях, на автоматическом присоединении телезрителя к зрительской
аудитории ток-шоу и строится расчет программирующих нас политтехнологов. Ведь
мнение зрительской аудитории ток-шоу абсолютно управляемо. К примеру, на передаче
Познера «Времена» существует негласная договоренность ведущего со зрителями на
трибунах, окольцовывающих ток-шоу: рядом с видеооператором стоит человек-суфлер,
на которого время от времени взглядывают трибуны, и этот человек хмурится, возмущается,
подсмеивается. А главное, первым начинает аплодировать в нужных по сценарию местах.
И трибуны вслед за ним и хмурятся, и возмущенно протестуют, и хохочут, всплескивая
руками, и прежде всего дружно подхватывают аплодисменты, давая звучащему на арене
мнению нужную манипуляторам эмоциональную оценку. И мы, продавливая свои диваны
у телевизоров, не по своей воле, а исключительно по диктату суфлера ток-шоу хмуримся
и возмущаемся, хихикаем и аплодируем. 

Мой коллега, будучи приглашенным на «Времена» к Познеру, заметил манипуляции
суфлера. Убедившись, что трибуны кидаются хлопать в ладоши по звуку его первого
хлопка, он принялся хлопать в «неурочный час» и «увел» за собой трибуны, они
азартно аплодировали словам, в ответ на которые, по замыслу Познера, должны были
топать ногами. Конфуз в программе «Времена» был полный, а результат манипуляции
зрительским мнением практически нулевой. 

Заметьте, что ток-шоу на телевидении представлены в широчайшем ассортименте,
охватывая все социальные группы не любящих думать и учиться людей, на которых
логика факта не действует. Это большей частью женщины (а они весьма добросовестные
избирательницы), при отсутствии телевизора дни напролет проводили бы у домов
на лавочках, пересуживая соседей, родню, начальство и всякого встречного-поперечного,
но там, на лавочках, управлять их мнением невозможно, и для выборов эти люди
были бы потеряны. А вот управлять ими, слившимися в одну коллективную душу с
трибунами ток-шоу, очень удобно. И политтехнологи умело управляют, играя на любопытстве
телезрителей к «грязным темам» извращенной любви, супружеских измен, к тайнам
черной магии и вредительского колдовства, к каббале и гаданиям, да мало ли житейской
грязи, на которую глупое женское любопытство клюет, пересиливая стыд, отвращение,
осторожность и брезгливость. Одна только передача «Жди меня», занимающаяся поиском
беглых мужей, скрывающихся от алиментов, и блудных сыновей, забывших о родителях,
так прикует зрительницу к экрану, что и плач родного дитяти не оторвет от мерцающей
голубой линзы ее зачарованного взгляда. 

Эта почти маниакальная привязанность к ток-шоу делает бедных женщин послушным
стадом любимого пастуха - ведущего передачи. И этот манипулятор в заветный час
произносит заветное слово, по которому сотни тысяч его поклонниц выполняют порученное
им от ведущего как главную задачу своей жизни. 

Еще одна технология внушения —-это художественные сериалы, приковывающие население
к экранам изо дня в день так, что старый и малый забывают про сон и питье, ждут
не дождутся узнать, кто кого победит в бандитской разборке, выйдет ли Роза-Мария-Изабелла
замуж за Дона Диаболиса, чьим сыном является ребенок Лючии... Лет десять назад
сериалы уже сослужили худую службу: они воспитали особый тип зрителя-телемана,
приучив большую часть населения страны, включая отнюдь не сентиментальных мужчин,
регулярно усаживаться у телевизора, сживаться с телевизором, не отходить от телевизора,
мыслить телевизором. Из жизни большинства людей стали уходить другие источники
информации - книги и газеты, с которыми человек чувствует себя гораздо более
свободным в суждениях. 

На этом роль «Рабыни Изауры» и «богатых, которые плачут», и закончилась. Сегодня
они украшают одиночество пенсионеров, которые вместо молитвы и воспитания внуков,
естественного состояния старого человека, пережившего время страстей и думающего
о спасении души, пребывают в наркотическом полусне, нашептанном виртуальными
страстями мексиканских мыльных опер. Место же «Тропиканки» и всяческих «рабынь»
теперь заступили отечественные сериалы про «нашу жизнь». Их задача, привязав
к себе взрослое население страны, неспешно перевоспитывать его в соответствии
с задачами, поставленными властью. Черно-белые герои сериалов программируют зрителя,
навязывая ему новые представления о жизни, настойчиво формируют наши новые симпатии
и антипатии. 

К примеру, сериал «Кодекс чести», показанный в начале 2003 года по НТВ, - один
из воспитывающих в преддверии выборов декабря 2003 года именно национальные симпатии
и антипатии. В нескольких фильмах по нескольку серий каждый показаны бывшие спецназовцы,
честные и смелые, душой радеющие за державу, среди них пятеро русских и два еврея.
Враги же, с которыми воюют российские командос, - это чеченцы, собирающиеся взорвать
атомную станцию, это русский продажный генерал, торгующий химическим оружием
с арабами, это бандит-эстонец, контролирующий Калининградский порт. А вот кто
друзья и верные помощники? Нетрудно догадаться: еврей Аарон, бывший советский
разведчик, сбежавший некогда за границу и ныне тоскующий по России, смелая еврейская
девушка-агент Моссада, спасающая ценой своей жизни Россию от чеченского атомного
взрыва... 

Следующие фильмы этого сериала продолжат список национальных симпатий-антипатий,
без сомнения, в том же направлении. Кавказцы, эстонцы, арабы заведомо будут противостоять
спецназовцам, а евреи останутся верными товарищами по оружию, причем во славу
России. И так вот ненавязчиво, не в лоб, а исподволь, через сюжет, через образ
доброго старого Аарона и отважной героини-моссадовки, через храброго лейтенанта
Семена, павшего смертью храбрых, у зрителей формируется чувство, да, пока только
чувство глубокой симпатии к любому Аарону, который затем предложит себя в депутаты,
в губернаторы, в мэры и президенты. А все наше негодование о бедах Отечества
мы изольем на головы ловко подсунутых нам виновников наших бед - кавказцев, арабов,
эстонцев... 

Здоровое чувство отвращения к завораживающему душу экрану знакомо многим. Об
этом прекрасно знают манипуляторы-политтехнологи. И для того, чтобы люди не могли
осознать себя жертвами технологий внушения, чтобы они не сумели изжить в себе
ненормальную симпатию к врагам Отечества, нагло пожирающим нашу Родину при всенародном
молчании, для этого через средства массовой информации народ обрабатывают словесным
«дустом», отравляя сознание людей, создавая из них целые армии психопатов. 

Во-первых, это вживление в человеческое сознание словесных матриц, определяющих
мироощущение человека, его понимание сегодняшнего устройства жизни. Власть имущим
в России выгодно, что ее народы не имеют никаких претензий на лучшую жизнь. Вот
почему взгляд человека на происходящее в России программируют набором таких нехитрых
понятий:  
Наша жизнь плоха потому, что во всем мире плохо. 
Чтобы не стало хуже, надо больше и лучше работать. 
Чтобы не стало хуже, нельзя допустить войны и крови. 

«Во всем мире живется плохо» - эта мысль навязывается телетехнологами через упорное
нагнетание катастрофизма, когда первые строки всех новостей занимают убийства,
взрывы, землетрясения, аварии, самоубийства, покушения. Зрителей погружают в
омут отчаяния и безволия, соблазняют примером уйти из этой постылой, бессмысленной,
жестокой жизни. Три девочки в Подмосковье выбросились из окна. Три дня телевидение
назойливо показывало распростертые детские тела, называло имена, смаковало подробности
детской жизни, находило все новых родных, знакомых, свидетелей. И следом пошла
волна подобных самоубийств - другие несчастные девочки тоже захотели быть знаменитыми.


Как в земной ад, погружает телевидение нас в бедствия всего мира, а для чего?
Чтобы внушить одно: если другому несладко живется, то и тебе вроде не так обидно
терпеть. Именно ради этого варят и потчуют нас телевизионным хлебовом из аварийных,
самоубийственных, катастрофических новостей, внушают русскому человеку: главное,
чтобы не стало хуже! И в подспорье объясняют, как сделать, чтобы не стало хуже.
«Не допустить войны и крови». 

Со всех эфиров проникающее в сознание ежедневное заклинание «лишь бы не было
войны»! Убийственная, вредоносная, сокрушающая дух человека и народа запрограммированность
поведения. Ведь и следа бы не осталось от России, дозволь она своим вождям вооружиться
этим лозунгом. Вы только представьте себе Владимира Мономаха, Александра Невского,
Иоанна Грозного или Петра Первого, Суворова или Ушакова, Жукова или Сталина с
этим заклинанием, с этим причитанием, с этим нытьем, с этим скулежом на устах.
Иноземцы давно стерли бы нас в пыль, а землю нашу растащили по своим огородам.
Но в наши головы упорно вживляют программу терпимости и покорности: бедствуй,
недоедай, мерзни, умирай, но терпи, русский человек, лишь бы не было войны. 

На наших глазах проржавленность души этой вредоносной, губительной для России
программы изничтожает национальное мышление и национальный тип поведения русских
- народа воинственного, однако и многотерпеливого, и добродушного. Колдовское
заклинание «Не допустить войны и крови!» ослепило людей. 

Война - вот она, вовсю хозяйничает. Крошит страну на куски, режет по живому,
пожирает людей по два с лишком миллиона в год, а люди, уготовленные к закланию
на этой самой войне, все одно талдычат накрепко уже усвоенное «Лишь бы не было
войны!». Ни зарплат, ни пенсий, голодный народ, как в блокаду, от истощения падает
в обморок, беспризорных детей больше, чем в войну, зато жиреют воры, жируют бандиты
- где закон, справедливость, порядок? 

«Перетерпим,  - хором в ответ, - лишь бы не было войны!». Молодежь спивается,
гибнет в наркотическом угаре - где суровое возмездие развратителям? А нам в ответ
о мире и согласии: «Лишь бы не было войны!». 

Другой речевой импульс, внушающий, принуждающий, что делать, чтобы не стало хуже,
- «больше и лучше работать, много работать, работать без сна и отдыха». И вроде
русские леностью никогда не отличались, но ведь как ловко на них самих все беды
списать: «Плохо работаете, товарищи, вот и живете худо». Когда подобная программа
оккупирует разум, человек чувствует, что он в тупике. Трудолюбивому и честному
русскому, привыкшему кормить себя и семью собственным трудом, своими руками и
головой, настойчиво внушают ... работать лучше и больше.

Вкалывая по-черному, но мало получая, и в таком положении находятся сегодня восемьдесят
процентов населения России, трудяга все время ищет, где бы ему еще приработать,
и получается, как в анекдоте про врача, которого спросили, почему он всегда трудится
на полторы ставки: «Да потому что на одну есть нечего, а на две -  некогда».
Но работают и на двух, и на трех, а куда денешься - иначе не выжить... 

И тогда ни учителю, ни врачу, ни строителю, ни милиционеру не только есть некогда,
детей растить и учить некогда, думать некогда, некогда остановиться и задуматься
- для чего устроена вся эта гонка? Человек становится тупой машиной по лихорадочному
добыванию денег - заработать, потратить, снова заработать, и опять потратить,
да еще с испуганной оглядкой, чтобы курс доллара и рубля не упал, съев заработанное.
Смысл самого труда, его качества, цели человеческой жизни - все отходит на задний
план. В мозгу тяжело ворочается единственная запрограммированная мысль - надо
больше, больше, больше работать... 

Как проникают в наши головы эти вредоносные программы поведения? Идея «лишь бы
не было войны» подается в упаковке военных сводок из Чечни, в устрашающих репортажах
о бессмысленной гибели там русских солдат, в кричащих документальных фильмах
о захватах заложников... Эти шоу, ввергающие зрителей в информационный шок, телевидение
разыгрывает регулярно. Одна телепанорама зрительного зала - поля битвы с террористами
на Дубровке в Москве, с точки зрения политтехнологов, дорогого стоит - кровь,
много крови, мертвые женские тела... Панорама смерти, особенно мертвые молодые
женщины, шокирует обывателя и укрепляет в нем одну-единственную мысль: лишь бы
не было войны, любой ценой, любыми жертвами, готовностью тысячекратно терпеть
и молчать. 
     
Программа «надо больше и лучше работать» внедряется в подсознание от навязчивой
демонстрации обеспеченного человека, выдаваемого за идеально счастливого - чаще
всего это актер, политик, предприниматель и банкир - всегда под одним соусом:
«Он добился этого, потому что всегда много работал», до новогодних поздравлений,
гремящих в эфире: «Так будьте здоровы, живите богато, если позволит ваша зарплата,
а если зарплата вам не позволит, так не живите, никто не неволит». 

Впитывание таких программ вводит человека в ненормальное психическое состояние
одержимости многочисленными фобиями - беспричинным страхом перед собственным
будущим и перед будущим своей страны. 

Другие словесные матрицы, внушаемые обывателю, нацелены на то, чтобы управлять
духовно-нравственным состоянием человека. И здесь нас буквально «переписывают»
заново. Задача авторов «новых текстов» - воспитание человека в духе служения
своему чреву. Эгоист живет только ради своего удовольствия и потому наиболее
управляем, мотивы его поступков всегда ясны, поведение предсказуемо, и убедить
его в целесообразности любых шагов, предпринятых властью, - вплоть до сдачи государства
Российского в аренду Соединенным Штатам Америки сроком на тысячу лет, - не составляет
труда, главное - внушить массовому обывателю, что «ты от этого только выиграешь».


Но сначала надо добиться, чтобы принцип «жить для себя» стал основой существования
миллионов. И это делается весьма успешно внедрением в наше подсознание словесных
матриц «удовольствия» и «наслаждения»: 

- надо жить для своего удовольствия и наслаждения; 
- удовольствие и наслаждение приносят еда, секс, веселые зрелища; 
- все, что мешает удовольствию и наслаждению, гони от себя. 
  
Перевоспитание населения в духе рабства собственным прихотям, служения собственному
чреву целенаправленно и мощно осуществляется в России. Яркие рекламы заклинают:
«Жизнь - это наслаждение, наслаждение вкусом!», «Живите с удовольствием - попробуйте
шоколад «Дав». 

Особенно активно, без критики и подозрения, эти установки впитывает молодежь.
Не имеющие опыта собственной жизни, не наученные послушанию родителям, их души
представляют для захватчиков-политтехнологов не занятую ничем и не освоенную
никем территорию, которую те и кроят по своему вкусу, внушая через рекламу, эстраду,
кино всепоглощающую мысль: «Ваша цель - наслаждение!». Законы словесного воздействия
срабатывают здесь помимо воли молодого человека, и он с тупым упорством начинает
стремиться к наслаждению - в еде, в любви, в любом своем поступке, ища только
этого и интуитивно избегая всего, что может помешать наслаждению: избегая жертвенного
служения Отечеству, нарушая сыновний долг, пренебрегая родительскими обязанностями,
никогда не рискуя перед лицом опасности жизнью, ведь ею велено лишь наслаждаться.


Очень активно словесные матрицы удовольствия внушаются через бесчисленные «развлекаловки»
и «хохмы» - юмористические программы жванецких, хазановых, петросянов, винокуров...
Люди, собирающиеся на эти зрелища в огромных залах и у телеэкранов, жаждут одного
- «поржать». Не посмеяться, не улыбнуться тонкой шутке, игре слов, а именно «поржать»,
«погоготать», «повизжать», - какие еще животные термины приложить к этим звукам,
которые издают зрители, схватываясь за животы, икая, обливаясь слезами и фыркая...
Такой смех ненормален, но не плоские и пошлые шутки его вызывают, а эпидемическая
искра, передающаяся от одного зрителя к другому. Состояние, в которое впадают
пришедшие за удовольствием люди на «сеансах» смеха, сродни психически болезненному
состоянию эйфории, когда «деятельность больных расторможена, наблюдаются дурашливое
поведение и расстройства критического мышления». И представьте весь ужас результата
юмористических программ - создавать у зрителя потребность и удовольствие от впадения
в психически болезненное состояние эйфории. 

И сама жизненная программа, которая навязывается людям, склонным к удовольствиям,
сродни психозу эйфории, при котором больной не может воспринимать и здраво оценивать
происходящее. 

Особое внимание политтехнологи уделяют словесным внушениям, формирующим рефлекс
равнодушия к судьбам своей страны и своего народа. Для того, чтобы этот рефлекс
был стойким у огромных народных масс, требуется кропотливая предварительная обработка
человеческого сознания. Такая обработка идет по трем основным направлениям. 

Первое. Это уничтожение памяти - цепкого удержания в уме событий и лиц, которые
влияли и влияют на судьбы страны. В борьбе с народной памятью очень важна передозировка
информации. Человеческая память не безгранична, она веками приучена вбирать в
себя только необходимое - в быту, в работе, в духовном становлении. И когда в
человека впихивают, вбивают, грузят тонны информации ему ненужной, праздной,
глупой (в Самаре чуть не взорвали дом, Немцов не хочет быть президентом, нет,
хочет, ах, опять не хочет, Лолита собирается замуж, а может, и не собирается...),
вот тогда память рушится под непосильной ношей вестей, отказывается служить человеку
в разумном осознании настоящей жизни, в понимании вихря настоящих и мнимых событий.
Лужков в 1993-м призывал стрелять в народ? Не помню, пусть он снова будет мэром.
Зюганов в 1996-м выиграл президентские выборы и сдал победу Ельцину? И знать
не хочу, пускай теперь с Путиным соревнуется!.. Так уходит осмысление, размышление,
миросозерцание, жизнь превращается в одни рефлексы удовольствия, которые культивируют
телескотоводы, одновременно рекламируя объедающихся, упивающихся, наслаждающихся
«звездных» идиотов. 

Второе. Это лживое изображение истории нашей Родины. Радзинские и парфеновы делают
это умело и расчетливо, возводя камень за камнем кособокое и шаткое здание виртуального
прошлого великой Российской империи. И выдают изолганные исторические факты не
в виде собственной выделки гипотез или предположений, они программируют наши
мозги абсолютной уверенностью «так это было!». В этой виртуальной истории национальные
герои, вожди, правители России - непременно злодеи и сумасшедшие, особенно ненавистны
им Иоанн Грозный и Иосиф Сталин. Достижения и открытия русских людей в виртуальной
телеистории оборачиваются лишь рабским подражанием, а то и вовсе воровством западных
технологий, именно об этом разглагольствовали имитаторы нашей истории в канун
50-летия отечественной атомной бомбы, удержавшей Америку от ядерной агрессии...
Главное в создающейся лжеистории - разрушение идеала национального вождя, кого
ни возьми сегодня - царя ли русского, полководца, героя войны — все имена изолганы,
истоптаны. 

Третье. Наших людей деморализуют. Наглядевшись войны и терактов в художественных
сериалах, человек и настоящую войну, гибель соотечественников, взрывы домов,
слезы идущих за гробами матерей и жен начинает воспринимать как художественное
кино - отстраненно и равнодушно. Пока показывают - сердце стучит, кровь приливает
к вискам, душа болит, а убрали с экрана картинку - и вроде ничего не произошло,
кино, да и только! А следом в подсознание человека, в хорошо унавоженную почву
беспамятности, исторического космополитизма, отстраненности от боли и бед родной
страны проникают словесные матрицы апатии и безразличия: 

- судьбу страны решают без меня, поэтому надо думать только о себе («о семье»,
«о детях», «о родителях»);  
- что я могу сделать один, когда вокруг лишь негодяи да провокаторы; 
- если буду сопротивляться в одиночку, могут убить («выгнать с работы»,  «расправиться
с детьми»). 

Страх перед жупелом насильственной смерти, трепет перед мнимой опасностью для
семьи и фантом вездесущего провокаторства, парализующие волю совестливого человека
(бессовестные граждане давно сагитированы призывами жить ради удовольствия и
наслаждений), - все это воспитывается исподволь через ряд хитроумных словесных
трюков. Нас запугивают, внушают шарахаться от малейшей опасности для себя и близких,
проводя через шквал сюжетов криминальной хроники. И не столько потому, что это
лакомо обывательскому любопытству, а именно потому, что обыватель, наблюдая на
экране преступный разгул и беспредел, становится пугливым, как мышь, которая
трусливо поводит усиками, выглядывая из своей норки бусинками настороженных глаз,
готовая при любой опасности нырнуть в глубокое подполье, залечь, притаиться,
замереть в смертельном страхе. Вспомним реакцию москвичей на захват заложников-зрителей
мюзикла «Норд-Ост». Дело было ночью, но уже на следующее утро в вагонах метро
вмиг стало пустынно, жители микрорайонов, осторожно озираясь, выходили из своих
подъездов, под каждым кустом высматривая притаившегося чеченца с гранатой. Москвичи
жаловались друг другу, что боятся зайти в гастроном, могут взорвать... 

Именно стремление запугать является причиной того, что нынешние правители России
навязчиво употребляют в речи феню - блатной жаргон, криминальный жаргон, преступную
терминологию и черную матерщину. Здесь четко срабатывают законы словесного воздействия:
приученный экраном и газетами бояться крутых бандитов и жестоких насильников,
крепких тренированных «качков», обыватель неосознанно уже страшится и говорящих
на преступной фене пухлых и дряблых смуглолицых господ в жилетках и смокингах,
он покоряется их воле безропотно, как отдал бы на большой дороге кошелек грабителю,
безотчетливо оправдывая свою трусость и непротивление злу навязанной ему телетехнологами
мыслью «Что я могу сделать один?». 

Так поодиночке выбивают из строя честных и совестливых людей, приучая их жить
в постоянном страхе за себя и за жизнь своих детей. Страх глушит совесть, возмущение,
протест. Мы приучаемся внимать событиям равнодушно, инертно: «А! Делайте, что
хотите, мне все равно». 

Такая запрограммированность поведения погружает человека в омут апатии, которая
сродни болезненному состоянию, свойственному шизофреникам. Подобная апатия, по
определению психиатров, «характеризуется тем, что деятельность больных лишена
целенаправленности, они не могут самостоятельно делать выбор, принимать решения
по собственной воле». 

Психологический настрой «что я могу сделать один» формирует массы психопатов
с ярко выраженным синдромом «окамененного нечувствия», равнодушия к судьбам своей
страны и своего народа. 
      
Различные психопатические фобии, шизофреническая эйфория и столь же болезненная
апатия - так переписывают «тексты наших душ» политтехнологи. Всем этим состояниям
сопутствуют крушение памяти, дезориентировка во времени и в пространстве, а главное,
невозможность трезво и здраво, согласуясь с рассудком, принимать решения, делать
самостоятельный выбор. 

Такие программы поведения «лишь бы не было войны», «лишь бы не стало хуже», «жизнь
— это наслаждение», «что я могу сделать один» закладывают в людях зачатки психических
расстройств, превращая их в человеческие стада, которые легко направить в заранее
уготованные стойла - кабинки для голосования: пошли, родимые, безмозглые, безвольные,
беспамятные, равнодушные, мечтающие лишь о наслаждениях и удовольствиях - вперед,
голосовать! 

Человек голосующий, обработанный спецпрограммами психопатического поведения,
теперь с готовностью воспримет сигнал голосовать «за»: 

«голосуй за,.. а то станет хуже» (это для людей с прочной жизненной программой
страха перед будущим); 
«голосуй за,.. а то проиграешь» (это для людей с устойчивой жизненной программой
получения удовольствий); 
«голосуй за,.. потому что из двух зол лучше выбрать меньшее» (это для людей со
сформированной жизненной программой равнодушия к судьбам страны). 

Опыт думских и президентских выборов последнего десятилетия показал, что психопатические
программы поведения зловещим вирусом поражают людей. Особенно интенсивно насилие
над душами совершалось в две последние президентские кампании, которые ни в коем
случае нельзя назвать свободным волеизъявлением нации. Напротив, уже дважды был
достигнут полный паралич воли народа, к концу избирательной гонки доведенного
до исступленного беспамятства и безрассудства. 

Есть ли спасение от психопатического программирования поведения, от информационного
заражения, или оно достанет нас везде, где есть средства связи, книги, газеты,
телевидение? Можно ли противостоять тем, кто захватывает наши души, порабощает
их незаметно для нас самих? 

Да, есть и противоядие, и оборона, и возможность воевать с властями, возомнившими
себя безраздельными повелителями масс, которых они держат за скотов. Иногда помогает
молитва. Так, спасительный девяностый псалом, прозванный в народе «Живые помощи»,
удивительным образом просветляет разум человека, даже ни слова в нем не понимающего.
В руководстве святой инквизиции «Молот ведьм» инквизиторы Шпренгер и Инститорис
утверждали, что молитва «Богородице, Дево, радуйся» - проверенный опытом способ
освобождения людей от одержимости и бесноватости, от помутнения рассудка, вызванного
колдовством. 

О молитве как противоядии внушению говорят не только в Русской Православной Церкви,
но и в Церкви католической. Об этом же свидетельствуют современные нейролингвисты,
которые не скрывают, что «в своих истоках НЛП развивалось на базе изучения деятельности
магов, колдунов, шаманов», и с великим сожалением признают, что «молитвы осуществляют
контрсуггестию» - то есть препятствуют внушению! Так что самым верным средством
спастись от напасти программирования является слово молитвы, с которой мы прибегаем
к Богу, к Высшей Силе, от Него получая ограждение и вразумление, ибо сказано
в псалме девяностом: «Оружием оградит тебя Истина Его, и не убоишься...» 

Есть еще одно надежное средство защиты, делающее человека не восприимчивым к
техникам внушения, «переписывающим тексты» людских душ, - это генетическая память
человека, отрицать существование которой наука сегодня уже не решается. Да и
как отрицать эту таинственную кладовую, где хранится информация о нашем прошлом,
не о собственном, а именно историческом прошлом, если самое парадоксальное явление
- то, что благодаря включению генетической памяти ребенок в течение трех первых
лет жизни в совершенстве овладевает родным языком. Это удивительное явление известно
каждому по себе и по собственным детям. Какова глубина генетической памяти, каков
объем хранящейся в этой памяти информации, какова широта охвата генетической
памятью истории рода у каждого конкретного человека - на эти вопросы пока нет
ответа. 

Но главное известно, и оно очень смущает нейролингвистов: такая память есть,
она хранит информацию о далеких предках и именно благодаря стойкости этой памяти
некоторые люди абсолютно невосприимчивы внушению, так что «тексты их душ» невозможно
переписать, их «установки» никто не в силах поменять, и именно такие личности
способны в грозную годину всколыхнуть души своих соплеменников, пробудить их
на решительное сопротивление узурпаторам, заставить их слышать зов предков, построивших
великую Российскую империю. 

Так что «голос предков», «зов крови» - не только поэтические метафоры, это сокровище
нашей генетической памяти, не раз спасавшее русских от порабощения. 

Каждый из нас, подытоживает Татьяна Миронова, может и должен бороться против
психопатического заражения - надо только уметь распознавать технику внушения,
понимать и ощущать, когда вы являетесь объектом словесного насилия. Вызов политтехнологам
и возможность им противостоять - это изучение используемых ими техник точно так,
как саперы изучают виды мин и секреты минирования противника, танкисты и летчики
- броневую и крылатую вражескую технику, и мы ничем не отличаемся от них. Пора
наконец осознать, что против нас в России развязана жесточайшая война. Нацеленно
ведется подавление опорных точек нашего духа, нашего национального сознания -
рассудка, памяти и воли. 

И весь политтехнологический арсенал, включающий стратегические виды оружия массового
поражения типа НЛП, преследует цель - создавая иллюзию свободы волеизъявления
народа, привести к власти тех, кто подавляет народ. «Всё это свидетельство, возможно,
самой масштабной в истории России войны». Не знать этого, не понимать происходящего,
не осознавать всего драматизма, творимого с нами, - значит не иметь возможности
оказывать должного и равносилового сопротивления. Мы должны принять вызов и,
если не желаем погибнуть, осознать необходимость ответного удара.