Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Путин кинул Пугачева и Веремеенко в Башкортостане

Сегодня в Государственной Думе РФ собрались с друзьями и проводили самый короткий
день в году и заодно Думу третьего постсоветского созыва. Обменялись новостями,
обсудили слухи. Зашел разговор о выборах президента Башкортостана. Обсудили вопрос,
почему Владимир Путин вдруг сдал Сергея Веремеенко и Сергея Пугачева, руководителей
Межпромбанка и известных финансистов клана «питерских чекистов». Было высказано
предположение, что так было задумано с самого начала – выдвинуть Веремеенко в
противовес Рахимову, чтобы попугать башкирского «бабая», а затем договориться
с ним. Я возражал – Веремеенко и Пугачев не мальчишки, а серьезные люди, чтобы
ввязываться подобные игры, ведь они восприняли операцию по смещению Муртазы Губайдулловича
всерьез, да и на кону стояло немало. 

Контрдовод – Кремль хотел именно только попугать Рахимова, ибо замена президента-башкира
на президента-русского вызвала бы волнения на улице, как в 1986 году случилось
в Казахской ССР, когда Михаил Горбачев туда из Москвы прислал русского Геннадия
Колбина вместо казаха Динмухамеда Кунаева и на улицы 16-18 декабря вышли националистически-настроенные
студенты-казахи. 

Я не принял эту аналогию. Русские к тому времени уже шкурно рассыпались и перестали
быть политическим фактором и потому вызывали презрение среди молодых пассионарных
казахов, так что Казахстан фактически представлял моноэтническую республику,
я там в те годы нередко бывал и всё это осознавал. Если бы в Казахстане половину
населения составляли казахи, а половину, скажем, узбеки, то Москве даже тогда
нетрудно было бы поставить там первым хоть русского, хоть еврея, хоть кого-угодно.
А в Башкортостане – ярко выраженная двухэтничность. Татары не уступают башкирам,
русские же остаются рассыпанными и малозначимыми. 

В этих условиях Путин мог поставить в Уфе кого угодно, а Веремеенко (украинец?
еврей?) в республике не чужой, он там долго и много плодотворно работал и в свое
время дружил с Муртазой Рахимовым, его сыном Уралом и свояком Азатом Курманаевым
(банк «УралСиб»). Вот что сегодня пишет по этому поводу Отдел политики еженедельника
«Московские новости»:

«С началом перестройки молодой кандидат технических наук Сергей Веремеенко с
кафедры трубопроводного транспорта Уфимского нефтяного института решил зарабатывать
деньги. Кооператив, который он основал вместе с братом Александром, изготавливал
модные термонаклейки на майки. В начале 90-х он включился в приватизацию родной
отрасли, делился экономическими знаниями с сибирскими нефтяниками. Через несколько
лет его практические познания позволили основать вместе с петербургским экономистом
Сергеем Пугачевым Международный промышленный банк, а теоретические - защитить
в родном институте докторскую диссертацию. 

Первое время банк был главным подспорьем режиму Муртазы Рахимова: он помогал
и в схемах приватизации, и в консолидации, и обслуживании бюджета республики.
Рахимов-старший даже ставил Сергея Веремеенко в один ряд с близкими ему молодыми
людьми - сыном Уралом и родственником жены Азатом Курманаевым, президентом "Башкредитбанка"
(ныне "УралСиб"). На башкирских выборах 1998 года "Межпромбанк" был верным форпостом
Рахимова в Москве. 

Но потом, очевидно, привычка Муртазы Губайдулловича решать вопросы спонтанными
методами и возросшие амбиции Урала Муртазовича развели бывших друзей. Сергей
Веремеенко попал в круг питерско-чекистской группировки около президента Путина,
Муртаза Рахимов был ближе примаковско-лужковскому блоку, а потом и "семейным".
Поэтому участие Веремеенко в нынешней президентской кампании в Республике Башкортостан
казалось санкционированным Кремлем» (http://www.mn.ru/issue.php?2003-48-25).
 

Бой против клана Рахимовых велся по максимуму. Отец знаменитой певицы Алсу татарин
Ралиф Сафин - тоже не мальчик для игр на испуг. Он – самодостаточный человек,
вице-президент концерна Лукойл, сенатор. И правоохранительные органы прессовали
Муртазу Губайдулловича не понарошку, а совершенно всерьез. И вряд ли случайно
брат Веремеенко (Александр) за несколько месяцев до выборов вдруг был назначен
главой Министерства налогов и сборов по Башкирии – с этого поста весьма удобно
было разоблачать местные власти.  Разоблачения контролирующих органов, приезд
следственных бригад, республиканская прокуратура - всё работало на оппозицию.
Прокуратура принимала к производству дела по уводу из бюджета 118 миллионов долларов
за незаконно приватизированные предприятия и 12 миллиардов рублей, спрятанных
от налога в байконурском офшоре. Так что уголовные неприятности на Рахимова надвигались
вроде бы неотвратимо. Да он и сам подставился – допустил обыск в подконтрольной
ему типографии, где печатались фальшивые бюллетени для вброса.

Сергей Веремеенко ссылался на кремлевскую поддержку, ездил с Путиным на форум
Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Его предвыборная кампания
строилась на преодолении страха местного населения перед всемогущим хозяином.
Веремеенко объехал 50 районов республики, поддерживаемые им оппозиционные СМИ
публиковали многочисленные антирахимовские разоблачения. Газеты печатались за
пределами республики и распространялись бесплатно миллионными тиражами. Башкирские
власти боролись с коммерческими радио- и телестанциями, но до населения все же
доходила весть о человеке, бросившем вызов авторитарному правителю. Перед 7 декабря
Сергей Веремеенко вместе с Ралифом Сафиным наводнил избирательные участки своими
наблюдателями, сорвал явную попытку напечатать фальшивые бюллетени, чем не позволил
"нарисовать" победу Рахимова в первом же туре.  

Я, например, полагал, что участь Муртазы Губайдуловича предрешена – он не победил
сразу в первом туре 7 декабря, набрав «только» 42,59% голосов (945004),  а что
касается Веремеенко (25,38%, 563056)  и Сафина (около 23%, 511180), то они всегда
договорятся сложить голоса своих сторонников против «патриарха» башкортостанской
политики. Кроме того, башкирские избиратели, недовольные засилием клана Рахимовых,
тоже приободрятся, и во втором туре  Веремеенко возьмет верх над Рахимовым.

Такова политическая арифметика, если бы соблюдались принятые изначально правила
игры. Но есть политическая якобы «высшая математика», когда правила меняются
по ходу игры, а тех, кто принимал участие в игре на стороне побеждавшей партии,
- просто кидают.

И вот вдруг 10 декабря в Москве состоялась продолжительная встреча Владимира
Путина с Муртазой Рахимовым. По ее итогам было объявлено, что речь шла о сотрудничестве
с международной Организацией Исламская конференция. Впрочем, сам Рахимов сообщил,
что в предвыборной борьбе Путин на его стороне и «не заинтересован в смене руководства
республики». А 12 декабря с рабочим визитом в Уфу прибыли замглавы президентской
администрации Владислав Сурков и полпред президента в Приволжском федеральном
округе Сергей Кириенко. Более часа продолжалась их встреча с Муртазой Рахимовым,
после которой Кириенко дал понять, что вопрос о победе действующего президента
снят, сказав, что обсудил с ним «перспективы дальнейшей работы».

Затем Владислав Сурков «поработал» с Сергеем Веремеенко, и тот 18 декабря отказался
от активной избирательной кампании: «Не хочу скрывать от своих избирателей: сейчас
ведутся активные консультации о моей работе, что не дает мне возможности работать
в республике. Именно поэтому я принял решение приостановить свою кампанию, не
вводя избирателей в заблуждение». Но срывать выборы главы республики, совсем
отказавшись от участия в них, Веремеенко не стал.

Ралиф Сафин потрепыхался немного, подал даже иск о признании итогов первого тура
президентских выборов недействительными из-за многочисленных нарушений выборного
законодательства, но в условиях «диктатуры закона» подобные трепыхания просто
смешны.

Тут же убрали республиканского прокурора Флорида Байкова и его заместителя Владимира
Коростелева, помогшие разоблачить уголовно-наказуемую махинацию Рахимова с фальшивыми
избирательными бюллетенями. Путинский «порядок» торжествует!

Указание Веремеенко на “активные консультации о работе” лишний раз говорит о
том, как происходит “политическое разруливание” в России. Напомним - весной 2000
года точно так же вышла из борьбы за пост питерского градоначальника Валентина
Матвиенко. Она, правда, говорила не о консультациях, а о конкретном вызове на
прежнюю работу в Москву. В этом году с президентской гонки в Чечне также внезапно
сошел Асланбек Аслаханов, которого тоже вдруг в нужный момент “проконсультировали”
и сделали предложение, от которого было невозможно отказаться. В первом случае
триумфатором оказался Владимир Яковлев, который имел тогда серьезные трения с
Кремлем, однако в последний момент “договорился” (к тому же рейтинг Матвиенко,
несмотря на все старания политтехнологов, тогда поднять выше 20% не удавалось).
Во втором – заранее лояльный Кремлю Ахмад Кадыров, у которого в результате (после
снятия с дистанции еще и Малика Сайдулаева) не осталось серьезных соперников.


Башкирский казус, по-видимому, имеет схожую подоплеку, хотя есть и свои особенности.
С одной стороны, с официальной Уфой у официальной Москвы сохраняются разногласия.
Дело даже не в воспоминаниях о том, что когда-то Рахимов был в числе главных
“оппонентов” Кремля под знаменами “Отечества”. В конце концов, все “Отечество”
в полном составе давно влилось в партию №1. И даже другой спорный момент – расхождения
в федеральном и республиканском законодательствах – вроде бы постепенно устраняется,
хотя, возможно, и не так быстро, как хотелось бы в Москве. И пресловутая клановость
местной власти, вероятно, не столь раздражает федеральный центр, хотя все-таки,
наверное, имеет место быть. Речь идет скорее о контроле над сырьевым сектором
республики. Летом Счетная палата, например, предъявила серьезные претензии к
Минимущества Башкирии по поводу процедуры приватизации основных объектов нефтегазового
комплекса (в результате, мол, государство не получило крупные пакеты акций и
недосчиталось поступлений в казну от налогов и дивидендных доходов за несколько
лет). 

Муртаза Губайдулович Рахимов уже второй раз может благодарить Кремль. Первый
раз – за пресловутую поправку в законодательство, которая позволила ему ныне
идти на третий властный срок (а считая председательство в Верховном Совете –
на четвертый). И за нынешнюю поддержку. А то ведь в прошлом году, подстраховываясь
от возможных неприятностей, Рахимов даже сам хотел упразднить пост президента
республики (как поговаривали, чтобы сделать себя премьером с теми же полномочиями).
Зря, как выяснилось, волновался. «Все стороны, - считает Отдел политики агентства
РосБизнесКонсалтинг, - довольны и считают себя в этой истории выигравшими. Выиграла
ли российская демократия от такой ”шахматной партии” по специфическим правилам
– другой вопрос». И довольны ли грубо кинутые Сергей Пугачев с Сергеем Веремеенко
и уволенный Александр Веремеенко и те, кто за ними стоят? Как выразился посетитель
портала РосБизнесКонсалтинг некто Dimka – «Весь этот произвол в Башкирии и в
России начался с момента избрания президентом Путина. Такое мое скромное мнение»
(http://daily.webforum.ru/mes.php?id=26500&board=1). 
 
Почему же Путин «кинул» своих верных «чекистов» и поддержал регионального «феодала»?
Признаться, для меня это неясно. 

Умеренно-националистический питерский портал «Агентство Русской Информации»,
довольно осведомленный, на мой взгляд, о личностных особенностях и политических
привычках Владимира Путина, комментирует ситуацию следующим образом (автор –
Михаил Салтан): 

«Сильная власть, укрепление вертикали власти - звучит. Такими определениями пестрит
пресса и Интернет относительно ситуации в Россиянии. Сильная власть – это, надо
понимать, Кремль. Неплохо бы разъяснить, а что это значит, а то кремлянские подпевалы
под пояснениями подразумевают то же, что и великий О. Бендер, говоривший - «…Что
такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея? Дебют, товарищи, это quasi
una fantasia. А что такое, товарищи, значит идея? Идея, товарищи, - это человеческая
мысль, облеченная в логическую шахматную форму». 
Вот и рассуждение о том, что такое сильная власть в понимании нынешней власти
эта самая «…quasi una fantasia». То сильной властью объявляют тот факт, что дядек
- хозяев губерний, лишили права восседать на табуретках Совета Федерации. А оно
им нужно было? Другой вариант объяснения «сильной власти» - это то, что власть
монополизировала СМИ и дует в свою дуду или следующая интерпретация, «сильная
власть», это когда она делает всё, что ей заблагорассудится, а механизмы воздействия
на неё, у общества, отсутствуют. Так это не сильная власть господа, а бесконтрольная.

Сила власти состоит в том, если отмести «…quasi una fantasia», что она обеспечивает
законность, утверждённый порядок. И чем лучше она её обеспечивает, не взирая
на лица, тем сильнее власть. У нас, однако, в Россиянской Хведерации, известно,
всем кто захотел из губернаторов и президентов идти на третий-четвёртый сроки
княжения пошли. Да и кто им, что, смог запретить? Ну, как выбирались, положив
с прибором на все хведеративные законы, тоже знаем. Чего стоит одна история с
печатанием липовых бюллетеней в Башкирии, для первого тура. Заказчиков из администрации
Рахимова конкуренты схватили за руку. Ну и что, где «сильная власть»? Тётке,
которая продала бланк паспорта впаяли 4 года, а людям ворующим власть в целой
республике, с помощью фальшивок – даётся власть. 
В Башкирии эта самая «сильная» власть из Кремля спасовала перед туземным царьком.
У нынешнего президента Россиянии прав поболе чем у Романовых будет, но вы представляете,
что бы кто-то из них спасовал перед таким князьком? Так что власть, слаба и способна
куражиться над пацанами-лимоновцами, над свободой слова, над справедливостью,
но пасует перед любым собственным сатрапом. Так что развал России налицо, так
как отсуствие единых законов, своеволие местных царьков это и есть развал. По
ящику, конечно, можно говорить всё что угодно, но на деле всё обстоит куда серьёзней»
(http://www.ari.ru/doc/?id=1940). 

Иосиф Гальперин из газеты «Совершенно секретно» в сегодняшнем выпуске еженедельника
«Московские новости» тоже отмечает (http://www.mn.ru/issue.php?2003-48-24), что
трудно представить сделку между Путиным и Рахимовым в виде «промышленный ресурс
в обмен на политический». Рассмотрим ситуацию конкретно. Стерлитамакские заводы
"Каустик" и "Каучук", чьи акции вроде бы перешли "Газпрому", технологически привязаны
к контролируемому Уралом Рахимовым огромному комбинату "Салаватнефтеоргсинтез"
("СНОС") в соседнем городе Салавате. Их установки делают из салаватских полуфабрикатов
конечную продукцию, которая весьма ценится на рынке. С конца 1990-х годов "Газпром"
бился с Рахимовым за контроль над СНОС. Несколько раз казалось, что химический
гигант, работающий на газовом сырье, просто обречен в силу долгов перед поставщиком
перейти в руки газового монополиста. Но каждый раз торжество экономической целесообразности
разбивалось о присущую восточным кланам простодушную хитрость. Ударяют по рукам,
подписывают, скажем, с дочерним "Газпрому" "Сибуром" договор, а потом Рахимов
говорит директору комбината: "Не вздумай ничего отдавать!" И снова "СНОС" то
входит в холдинг, возглавляемый Уралом Рахимовым, заправляющим в республике всей
нефтепереработкой, то самостоятельно расхлебывает долги.

Лишь в начале 2003 года "Газпром" получил к нему прямой доступ (доверительное
управление) - и в размен пошел Александр Веремеенко, до того руководивший "Баштрансгазом",
а после сговора Алексея Миллера с Муртазой Рахимовым уволенный с работы.  

Когда-то салаватские и стерлитамакские заводы были всесоюзными ударными комсомольскими
стройками, на них возлагалась задача обеспечения технологической безопасности.
Но вскоре хрущевские планы химизации всей страны разбились о монопольные поставки
реагентов и комплектующих с Запада, заводы повели трудную борьбу за существование.
К настоящему времени объемы выпуска резко снизились, "Каучук" продолжает делать
свою одноименную продукцию, "Каустик" освоил линолеум и полиэтилен. И их салаватский
"авианосец" - "СНОС" - тоже сбавил обороты. Казахстан, поставлявший конденсат
(легкие углеводороды) на комбинат, теперь переориентируется на более выгодные
рынки сбыта, а трубы для сибирской нефти Салавату не хватает. Так что "Газпром"
- единственно возможный гарант мало-мальского развития всего куста заводов. 

Однако, отмечает Иосиф Гальперин, в этой истории есть много неясностей. Если
в акциях "Каучука" у государства был контрольный пакет и его передачу "Газпрому"
легко представить, то на "Каустике" государству принадлежало только три процента,
остальное - трудовому коллективу. Значит, здесь одной договоренности с уфимским
начальством мало: придется учитывать интересы стерлитамакского менеджмента. Кроме
того, ни "Каучук", ни "Каустик" не входили в нефтехолдинг, контролируемый сыном
президента Уралом Рахимовым. Его уфимские нефтехимзаводы, в 1990 году перерабатывавшие
52 миллиона тонн нефти, теперь с трудом дотягивают до 10. Из 200 наименований
продукции осталось 40, в основном это самые простые виды топлива. Но этого вполне
хватает рахимовскому клану для безбедного существования и безраздельной власти.
И этими ресурсами Муртаза Губайдуллович с Москвой не поделился. По крайней мере
пока. Накануне второго тура выборов в Уфе побывал министр энергетики Игорь Юсуфов
- возможно, для того, чтобы продолжить переговоры о новых "отступных". 

Пока же получается так, делает вывод Иосиф Гальперин, что «Рахимовы за свою политическую
поддержку всучили федеральному центру акции, которые им не принадлежат. Более
того, акции тех предприятий, которыми они не могут руководить беспроблемно».
И все оказанное на Рахимова давление «принесло Москве лишь проблемные производства
сорокалетней свежести». «А Москва за их копеечные акции и Сергея Веремеенко остановила,
и Александра Веремеенко опять уволила - с обещанием в дальнейшем "повысить"...
Итак, факт неравноценного обмена налицо. Федералы получили от башкирского лидера
нечто невнятное, а у Муртазы Рахимова, уже 13 лет правящего республикой, осталась
реальная возможность еще пять лет торговаться с Кремлем». 

Политические ошибки бывают у каждого политика, и вообще человеку свойственно
ошибаться. А вот «кидать» своих надежных верных сторонников ради какой-то сомнительной
сиюминутной выгоды или иллюзии выгоды – нехорошо и для политика, и для человека,
считающегося порядочным.