Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Синкретична ли Правая Вера?

Один из подписчиков моей ежедневной рассылки «Скурлатов В.И. Философско-политический
дневник» (http://subscribe.ru/catalog/culture.people.skurlatovdaily) - Сергей
Баранов из города Ефремов (Тульская область) – заинтересовался заметками о Правой
Вере вообще и о «прикладной эсхатологии» особенно. «О вашей синкретической правой
вере мне всё более менее понятно. – говорит он. -  Что вы думаете о православии,
как идеологической опоре, устраивающей всех?».

По его мнению, Правая Вера – «это эзотерика для избранных, а чтобы идти в народ,
должна быть экзотерическая часть учения». «Я думаю, - продолжает Сергей Баранов,
- тут нет необходимости изобретать велосипед, особенно после объединения белогвардейских
зарубежников и РПЦ».

Синкретизм, как свидетельствует «Иллюстрированный энциклопедический словарь»
(Москва, 1995, стр. 631), - «смешение, неорганическое слияние разнородных элементов
(например, различных культов и религиозных систем в поздней античности – религиозный
синкретизм периода эллинизма)».

А Правая Вера - совершенно не синкретична. Она – целостна и проста. Правая Вера
– это просто констатация равнобожия человека (= субъектность), о чем говорится
как в ветхозаветной книге Псалтирь («Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего –
все вы» (81:6), так и в Евангелии («Иисус отвечал им /иудеям/: не написано ли
в законе вашем: Я сказал: вы боги?» Иоанн 10:34). В Правой Вере вслед за Гераклитом
констатируется также, что «этот мировой порядок /kosmos/, тождественный для всех
/Шустер: «Мир, который всё заключает в себе», то есть наряду с которым нет ни
других миров, ни творца/, не создал (poyein) никто ни из богов, ни из людей,
но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами
угасающим». Люди готовят конец данного мирового цикла (Мировой Пожар) и «выныривают»
из вод Забыть как боги (Элохим = «множество высших сил» по-древнееврейски) в
начале этого же цикла (известная модель «вечного возвращения»). Наконец, Правая
Вера констатирует, что данный Круг Времени присущ не только мышлению Востока,
но также как Священному Писанию (Библии), так и философии и науке Запада (Ницше,
Хайдеггер, Деррида).

В сущности, Правая Вера есть конкретизация «философской веры» Карла Ясперса.
В такой вере, как постоянно указывал этот проницательный немецкий философ, постигаются
частные прозрения разнообразных религий и философем. Правая Вера есть мышление
субъектного человека, реализуемое в субъект-субъектной коммуникации. Термин «коммуникация»
означает в лексиконе Ясперса глубинное личностное общение «в истине», и лишь
она «дарит» человеку его подлинную сущность. Как подчеркивает Сергей Аверинцев,
«моральное, социальное и интеллектуальное зло есть для Ясперса прежде всего глухота
к окликанию со стороны чужой экзистенции, неспособность к «дискуссии», принимающая
облик противоразумного фанатизма, но также и поверхностного, обезличенного массового
общения, безнадежно отравленного, по Ясперсу, ядом демагогии» (Аверинцев С.С.
Ясперс // Философский энциклопедический словарь. Москва, 1989, стр. 785).

Карл Ясперс справедливо усматривал возможность общечеловеческой коммуникации
в пространстве и времени поверх всех культурных барьеров и внутренне ощущал единство
вопрошающих о смысле жизни и мира, братство мыслителей всех времен. В субъект-субъектной
коммуникации и в «братстве по субъектности» нет никакого синкретизма. Христианство,
даосизм, буддизм, ислам, марксизм, зороастризм и прочие прозрения человечества
– прорывы в субъектность человека и потому лишь грани Правой Веры, которая не
«состоит» синкретически из фрагментов тех или иных конфессиональных или философских
систем, а объемлет все эти системы.

По-настоящему развитым и самосознающим субъектным человеком может считаться лишь
тот, кто исповедует Правую Веру. Чтобы адекватнее осознать её  суть, приведу
несколько извлечений из книги Карла Ясперса «Философская вера»(1948):

«Признаком философской веры, веры мыслящего человека, служит всегда то,  что
она  существует лишь  в  союзе со знанием. Она хочет знать то, что доступно знанию,
и понять самое себя. Безграничное познание, наука - основной элемент философствования.
Не должно быть ничего, не допускающего вопроса, не должно  быть тайны, закрытой
 исследованию,  ничто не должно маскироваться,  отстраняясь. Критика ведет к
чистоте, пониманию умысла  и границ познания.  Философствующий способен защититься
от иллюзорного знания, от ошибок наук.

Философская вера хочет высветлить самое себя. Философствуя, я ничего не принимаю
так, как оно мне навязывается, не проникая в него. Правда, вера не может стать
общезначимым знанием, но посредством моего убеждения должна стать присутствующей
во мне.  И должна беспрестанно становиться яснее,  осознаннее и продвигаться
далее посредством сознания…

 Я не могу сказать ни то, что вера - объективная истина, которая не определяется
верой, а, напротив, определяет ее, ни что она – субъективная истина, которая
не определяется предметом, а, напротив, определяет его. Вера едина в том, что
мы разделяем на субъект и объект, как вера, исходя из которой мы верим, и как
вера, в которую мы верим. 

Следовательно, говоря о вере, мы будем иметь в виду то, что она объемлет субъект
и объект. В этом заключена вся трудность, с которой мы сталкиваемся, желая говорить
о вере. 

Здесь уместно вспомнить о  великом  учении  Канта,   которое имело  предшественников
в истории философии на Западе и в Азии; основная мысль этого учения должна была
 появиться там,  где вообще философствовали, однако облик сознающей самое себя
и методически проведенной мысли она приобрела - хотя и  в  исторически обусловленном
виде - у Канта, и в основных чертах навечно стала элементом философского озарения.
Это - мысль о явленности   нашего  бытия,   которое  расщеплено   на   субъект
  и объект, связано с пространством и временем в качестве форм созерцания, с
категориями - в качестве форм мышления. То, что  есть бытие, должно стать для
нас в этих формах предметным и поэтому становится явлением; оно является для
нас таким, каким мы его знаем, а не таким, каким оно есть само по себе. Бытие
не есть ни объект, противостоящий нам, воспринимаем ли мы его или мыслим, ни
субъект. 

То же относится к вере. Если вера не есть ни только содержание, ни акт субъекта,
а коренится в том, что служит основой явленности, она может быть представлена
лишь как то, что не есть ни объект, ни субъект, но оба они в едином, которое
в разделении на субъект и объект есть явление. 

Бытие, которое не есть ни только субъект, ни только объект, которое в расщеплении
на субъект и объект присутствует и в том и в другом, мы называем объемлющим.
Хотя оно и не может стать адекватным предмету, мы в философствовании говорим,
отправляясь от него и приближаясь к нему» (Ясперс К. Философская вера // Ясперс
К. Смысл и назначение истории. Издание 2-е. Москва: Республика, 1994, стр. 423-424).

Мировые религии - прорывы субъектности в досубъектные времена. Субъектный взрыв
глобального масштаба, продолжающийся по сей день и породивший Правую Веру, начался
лишь полтысячелетия назад в Европе, в которой к тому времени в силу целого ряда
исторических факторов накопилась «критическая масса» низовых экономически-самодостаточных
и потому политически-субъектных людей («третье сословие», «мелкая буржуазия»
- слово «буржуазия» от европейского «бург», что значит «город», так что «буржуа»
- это буквально «горожанин», «гражданин»). Чудовищный по своим масштабам и последствиям
взрыв этой «критической массы» низовой субъектности ознаменовал начало Нового
Времени, открытие Нового Света, появление современной науки и техники и становление
Гражданского («буржуазного») общества.

Предшествующий «взрыв субъектности», породивший мировые религии и прорепетировавший
субъектный глобализм, произошел в ходе «железной революции» за несколько веков
до нашей эры, но из-за недоразвитости производительных сил и тем самым из-за
невозможности экономически поддержать низовую самодостатоность рассыпался на
локальные очаги субъектного порыва. Карл Ясперс называет эту эпоху предсубъектности
– «осевым временем» (Axenzeit). Глубинная связь классических традиционных цивилизаций
и культур Старого Света гарантируется, по Ясперсу, именно этим «осевым временем»,
выявившим универсальный (= субъектный) смысл истории. 

«Ясперс, - указывает Сергей Аверинцев, - предлагает усматривать осевое время
в эпохе между 800 и 200 годами до нашей эры, когда одновременно действовали первые
греческие философы, израильские пророки, основатели зароастризма в Иране, буддизма
и джайнизма в Индии, конфуцианства и даосизма в Китае. Это движение, прошедшее
всю Евразию, от Средиземноморья до Тихого океана, высветило словом и мыслью тяжеловесные
массы безличной «до-осевой» (= до-субъектной) культуры и создало для всех времён
общечеловеческий завет личной ответственности, послужив общим истоком для культур
Востока и Запада; поэтому необходимо обновлять свою связь с этим заветом, подыскивая
для утрачиваемой и вновь обретаемой старой истины новые «шифры»» (Аверинцев С.С.,
стр. 785).

Ключевой же вехой на пути человечества к субъектности стала «неолитическая революция»,
то есть переход от присваивающей экономики к производящей, в результате чего
стало возможным появление устойчивого «излишка» как базиса индивидуальной экономической
самодостаточности, так что предприимчивый человек, обзаведшись на степных просторах
нашей Евразии несколькими головами скота, мог отпочковаться от материнской досубъектной
общины и основать свой патриархальный клан «вождества», свергнуть одряхлевших
богов (Кронос, Сатурн, Варуна) и утвердить молодых (Зевс, Юпитер, Индра). Все
эти грандиозные события, случившиеся несколько тысячелетий назад, подробно реконструированы
современной наукой, и Фридрих Энгельс в 1884 году в своей классической работе
«Происхождение семьи, частной собственности и государства» правильно оценил их
глубинный базисный смысл и их далекоидущие надстроечные последствия. Кстати,
латинское слово «капита» для обозначения «головы скота» послужило корнем для
понятий «капитал» и «капитализм».

Правая Вера – субъектный «шифр» к прорывам субъектности, случившимся всего-навсего
за каких-то несколько последних тысячелетий. Правая Вера интегрирует, а не синкретизирует
 эти прорывы. К каждому из них она относится как к «своему», к родному. Субъектность
единит человечество, а объектность – разделяет.

В то же время разъединение и дифференциация – необходимое условие объединения
и интеграции. Не буду обосновывать этот избитый тезис – достаточно перечитать
«Феноменологию духа» Гегеля. Вещество дифференцируется согласно спектру элементарных
частиц и Периодической системе элементов, живое дифференцируется на растения
и животных, люди дифференцируются на мужчин и женщин и согласно «спектру душ
и характеров», общества и языки тоже дифференцируются по ряду измерений, в том
числе в зависимости от ландшафтно-климатических условий своего существования
и рода жизнедеятельности. Правоверный субъект стоит над этими объектными дифференциациями.

Отсюда понятно отношение субъекта к доставшемуся ему по наследству объекту (собственное
тело, набор способностей, родственники и народ, окружающее общество, традиционные
верования и обычаи). Он относится к всему этому -  свободно. То в традиции, что
ведет к Богосаможертвоприношению и к очередному провороту (революции) Круга Времени
– он принимает и развивает, а то в традиции, что не должно восстать птицей Феникс
из праха Мирового Пожара, - он на «тысячу лет» сбрасывает с плеч или сковывает
цепью: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую
цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть Диавол и сатана,
и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил
над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет;
после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» (Откровение 20:1-3).
Как сказал гениальный Александр Блок в «Ямбах» (1907),

Гроба, наполненные гнилью,
Свободный, сбрось с могучих плеч!
Все, все – да станет легкой пылью
Под солнцем, не уставшим жечь!

Впрочем, весь этот круг вопросов, связанных с утверждением Правой Веры, я подробно
рассмотрел в своей книге «Молодежь и прогресс: Философские размышления о драме
Свободы, Любви и Измены в истории», опубликованной в преддверии русской Великой
Самоизмены (Москва: Молодая гвардия, 1980).

Конкретно к русскому Православию я отношусь столь же свободно, как и к русскому
большевизму или как к исламу или к буддизму. Правая Вера позволяет включить в
себя без какого-либо «синкретизма» все основоположения всех мировых религий,
поскольку каждая мировая религия – это по меньшей мере региональный прорыв к
субъектности. В пророчествах или «забеганиях вперед» - просвечивает правоверная
модель «вечного возвращения». Истинный православный, истинный мусульманин, истинный
буддист и истинный коммунист = истинный правоверный. Другими словами, можно исповедывать
любую религию и любой «изм» - и в то же время быть правоверным, как можно носить
любую самобытную одежду и говорить на любом прирожденном языке и тем не менее
исповедывать единую для всех людей истину 2х2=4 и вообще истины современной науки.

Однако в ходе истории и измен загрязняются и размываются «шумами» и помехами
– исходные правоверные «сигналы» мировых религий, их основоположения. Поэтому
к любой «традиции», в том числе православной, следует относиться критически согласно
вышеприведенным советам Карла Ясперса. Отдашься слепой вере в ту или иную «традицию»
– неизбежно попадешь в ту или иную ловушку сатаны. Не представляю себе субъектного
человека, будь он по традиции православным, мусульманином, буддистом или коммунистом,
который бездумно принимает традицию и закрывает глаза на её сатанинские извращения.

Если принять Правую Веру как 2х2=4 и как всю современную науку, то не обязательно
реформировать свою традицию, как на заре Нового Времени сделали Мартин Лютер
или Жан Кальвин с христианско-католической традицией Европы. Реформирование старой
традиции ради очищения её от сатанинских капканов зачастую чревато новыми капканами
– лучше оставить старую традицию для традиционного употребления, а самому, отталкиваясь
от исходного «сигнала» своей родной традиции, «выпрыгнуть» сразу к 2х2=4, к Правой
Вере. Тогда, с позиций Правой Веры, высветятся глубины родной традиционной веры
и обнаружатся порчи, свершенные над ней в ходе истории.

Я воспринимаю все прежние вероучения со всеми их обрядами и таинствами и все
прежние философские и художественные постижения как материал для научного переосмысления
и для развития Правой Веры. И к родному русскому Православию  я отношусь трезвомысляще,
как к родной матери – признательно и даже с любовью, но без извращеннического
фанатизма. Я довольно долго поработал в Редакционно-издательском отделе Московской
патриархии под руководством своего друга и учителя безвременно ушедшего отца
Иннокентия (Анатолия Ивановича Просвирина) и хорошо знаю обстановку в РПЦ изнутри.
И скажу честно – никакого позитива на перспективу не вижу, а негатива полно.

Поэтому, когда Сергей Баранов спрашивает о моем «отношении к православию как
объединительной идеологии сопротивления десубъектизаторам, потому что любые другие
идеологии нас разобщат» - я отвечаю со знанием дела. Вообще-то любая традиционная
религия – десубъектизирует, а иногда доводит до фанатичного шахидства, которое
отнюдь не является формой проявления субъектности. Традиционное православие –
не исключение. Оно тоже весьма подвержено сатанинским извращениям и потому легко
стало естественным союзником нынешних десубъектизаторов России. Мы пробовали
сплотить русских патриотов вокруг Православия с 1988 года, когда активно участвовали
в праздновании Тысячелетия крещения Руси, но за пятнадцать прошедших лет с полной
очевидностью обнаружилось, что сплачивающий потенциал РПЦ – ничтожен, если не
минусовый. Насмерть мало кто из провозглашавших себя православными встал за рушащуюся
Русь, только святой Владимир Николаевич Осипов встал грудью поперек зла, и его
по указанию Московской Патриархии изгнали даже из Союза православных братств.
Современная РПЦ – это «ряженое православие», как большинство провозглашающих
себя «казаками» - на самом деле являются «ряжеными казаками». Субъектизирует
только Правая Вера. 

Лучше относиться к Православию этнографически. В досубъектную пору оно играло
важную роль в истории русского народа и русской государственности, но сейчас
– другие времена, субъектные. Кому-то нравится церковь и балалайка и водка, а
кому-то не хватает времени отдавать дань традициям, ибо он занят субъектной самореализацией.
Насчет себя скажу, что после того, как РПЦ на Соборе в августе 2000 года заняла
явно политиканско-сервильную позицию, я выступил с Заявлением, что сам лично
и возглавляемое мной Православное братство Андрея Первозванного выходим из-под
юрисдикции РПЦ, оставаясь истинными православными.

Повторяю, бросить силы на реформирование явно обветшавшего русского Православия
– пустая трата времени, лучше сразу стать правоверным. Это не значит, что современное
Православие, в отличие от современного Католичества, не способно к модернизации
и к устранению хотя бы очевидных архаизмов в богослужении. В РПЦ продолжается
понятная борьба между «традиционалистами» и «модернистами». Это – внутреннее
дело данной организации, которую я считаю одной из многих. Никакого заметного
влияния на дальнейшие судьбы России эти внутренние дела РПЦ не окажут. Сольется
РПЦ с «зарубежниками» или рассорится, пойдет на сближение с Римским Папой или
нет – дела третьестепенной важности. И влезать в них – себя тратить и самодесубъектизировать.

Правда, когда рушился Второй Рим (Византия), то православная церковь проявила
себя весьма субъектизаторски. Не буду обсуждать паламизм, но напомню великие
имена лидера духовного центра в Мистре (около древней Спарты) Гемиста Плифона
(Плетона) и его ученика знаменитого митрополита Виссариона Никейского, которые
дали мощный импульс Итальянскому Возрождению, предвестнику субъектной Реформации
(смотри мои заметки на эту тему). Так, невозможно представить себе современную
общечеловеческую цивилизацию без Марсилио Фичино, продолжателя дела Плетона и
Виссариона Никейского и вдохновителя субъектности=равнобожия человека. 

Как известно, осколок субъектного взрыва Плетона и Виссариона Никейского поразил
в 1472 году сердце Великого Князя Московского Ивана Третьего. Воспитанница Мистры
и Виссариона Никейского, спасавшаяся от турок в Риме при Святом Престоле – пухловатенькая
Зоя (Софья) Палеолог, бабушка Ивана Грозного – сначала прислала московскому государю
свой портрет, чуть ли первый субъектный образ на Руси (он произвел полный фурор
в Москве), а затем 12 ноября 1472 года прибыла самолично и, ослепив Иоанна Третьего,
в тот же день повенчалась с ним. София Палеолог субъектизировала Русь:

«Опальный боярин Берсень говорит: "Государь наш запершись сам третей у кровати
всякие дела делает": - дружина отошла на задний план, великий князь думал свою
думу с кем хотел. Герберштейн о Софье Палеолог писал: "Это была женщина хитрая,
по ее внушению князь сделал многое". Летописец утверждает, что под ее влиянием
Иоанн покончил с Ордой. Но тот же Берсень говорил Максиму Греку (в княжение Василия),
"как пришла сюда мать великого князя великая княгиня Софья с вашими греками,
так наша земля и замешалась, и пришли нестроения великие, как у вас в Цареграде
при ваших царях". Он разумел здесь вражду партий при дворе, дело Патрикеевых
и Ряполовских, перемену в выборе наследника и т. д. (XIII, 681). Князь Курбский
во многом обвинял Софью и многое приписывал Софье Палеолог, говоря: "В предобрый
русских князей род всеял дьявол злые нравы, наипаче же женами их злыми и чародейцами,
якоже и в израильстех царех паче же которых поимовали от иноплеменников". София
 содействовала тому, что Иоанн окружил себя пышностью, завел этикет при дворе
и принял герб византийской империи - двуглавого орла. Из Западной Европы были
вызваны художники и зодчие для украшения дворца и столицы. Воздвигались новые
храмы, новые дворцы. Итальянец Альберти (Аристотель) Фиоравенти построил соборы
Успенский и Благовещенский. Москва украсилась Грановитой палатой, башнями кремлевскими,
дворцом Тюремным, выстроен, наконец, был и Архангельский собор. Великокняжеская
столица готовилась сделаться столицей царской; значительную долю участия в этом
нужно прописать племяннице последнего византийского императора» (http://www.rulex.ru/01180890.htm).


Так что у русского Православия – богатая история с импульсами субъектности. Правая
Вера – не продолжение Православия, а кругозорница его Истины, как и истин других
вероучений и философем.