Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Фидель Кастро, пророк Моисей и разделение людей на касты


В предшествующих заметках говорилось о том, как многие люди не могут и даже не
хотят мыслить, брать инициативу на себя, проявлять волю к субъектности (Мартин
Хайдеггер говорит о «воле к воле»). Однако, когда на заре Нового Времени в западноевропейском
человечестве случилась «мутация субъектности», и водородной супермегатонной бомбой
взорвалась «критическая масса» субъектности, то одним из направлений взрыва стало
стремление сделать субъектными (свободными) всех людей, каждое разумное существо.


Уже во времена гуманизма появились великие педагоги человечества, вознамерившиеся
чисто человеческими силами вернуть на Землю «утерянный рай», сделать каждого
человека свободным, сотворить идеально-справедливую утопию. Призрак коммунизма
стал бродить по Европе.

Искреннейшие педагоги-пастыри повели битву за социально-справедливое общество.
Не будем пересказывать учения утопистов, просветителей, социалистов, анархистов,
коммунистов. Дело дошло до всечеловеческого «коммунистического проекта» Интернационала,
до реальных попыток воплотить «научно-коммунистические» абстракции в конкретных
условиях человеческого существования. Просвещенчески-упрощенческие идеи овладели
массами интеллектуалов и породили невиданный всплеск «социального идеализма»,
воплотившегося в «революционный романтизм» и в квазирелигиозный эгалитаризм.

Благородным порывам следует отдать должное. Доходит до самоотречения. Я встречал
многих убежденнейших коммунистов, которые не мыслят будущего без «свободного
развития каждого как условия свободного развития всех». Прекраснейшая мечта о
рае для всех закрывает им глаза на греховную реальность. Иисус Христос и другие
религиозные Учителя-Пророки человечества не были столь слепы. Иисус Христос пришел
на Землю спасти людей, но не всех поголовно, а только правоверных. Кажется, я
неоспоримо показал это в своих заметках по «прикладной эсхатологии».

И все же постараемся совместить коммунистическую мечту осчастливить всех людей
с очевидной реальностью греховного и трудновоспитуемого человека как такового.
Тоже стремясь осубъектить как можно больше индивидов, постараемся быть реалистами
и не выдвигать заранее обреченных социальных задач.

Каждый человек как образ и подобие Божье в принципе (в потенции) достоин жизни
и свободы, но отнюдь не каждый готов и хочет в реальности идти за них на бой.
Похалявничать, пошкурничать и поблудодействовать вокруг идола Золотого Тельца
готовы многие, а отдать себя служению чему-то высшему и надшкурному способны
очень немногие. Пастырство необходимо. Вождь древних евреев пророк Моисей всего
лишь на сорок дней удалился на гору Синай пообщаться с Господом, а его народ,
только что выведенный им из египетского плена, тут же отпал от высшей своей миссии
и предался растлению. Пришлось Моисею провести Большую Чистку-холокост и устроить
кровавую баню, чтобы очистить богоизбранное племя от шкурничества и тем самым
спасти его.

Поэтому реальной задачей, в отличие от просто благородно-романтичной и невыполнимой
коммунистической утопии, является, во-первых, создание  «общества равных возможностей»
для всех сограждан, во-вторых, обеспечение  социально-политического участия каждого
человека в управлении делами общества и государства, и в-третьих, превращение
субъектности в цель и идеал образовательно-воспитательного воздействия общества
на всех своих членов.  Тогда реализуется не столько абстрактный лозунг «от каждого
– по способностям, каждому – по потребностям», сколько совершенно конкретный
лозунг «каждому – своё» согласно дарованному свыше кармическому «намету» (хайдеггеровский
Entwurf) или соответствующей линии прообразного «спектра душ».

В странах же, где к власти пришли коммунисты, вопреки очевидно-справедливому
лозунгу «каждому – своё» и тем более очевидно-утопическому лозунгу «от каждого
– по способностям, каждому – по потребностям», восторжествовала практика насильственного
эгалитаризма под надзором карательных органов. Соответственно, с одной стороны,
подавлялись наиболее субъектные, которые стремились к экономической, социальной
и политической свободе, а с другой стороны, предпринимались непродуктивные попытки
приобщить к субъектности так называемые «массы», которые в подавляющем большинстве
состояли из людей, не стремящихся к свободе и неспособных к ней. И с той, и с
другой стороны необходимо было во имя нивелированного абстрактного равенства
насиловать человеческую природу и почти каждому навязывать «не своё».

Неудивительно, что подавляющее большинство людей в коммунистических странах чувствовали
себя не в своей тарелке и внутренне не принимали эгалитарный режим, как бы он
ни старался заботиться о росте благосостояния, о социальном минимуме, о бесплатности
образования, здравоохранения, рекреации и т.п. Первоначальный революционный энтузиазм
улетучивался прежде всего наверху, там начиналось разложение и ошкуривание, если
регулярно не проводилось Больших Чисток (репрессий и террора), подогревавших
эгалитаризм, и в конце концов при первой возможности люди добровольно уходили-бежали
из искусственного «коммунистического рая».

Коммунистическое руководство Советского Союза так и не решилось высвободить субъектность
тех, кто стремился к субъектности, и в результате не смогло ответить на вызов
модернизации, и Советский Союз рухнул на ровном месте вместе с восточно-европейскими
сателлитами. Вырвавшаяся на волю субъектность в этих странах, лишившись общественного
долга, быстро извратилась в шкурничество со всеми печальными для общества и государства
последствиями. Однако коммунистическое руководство Китая (а затем и Вьетнама)
вовремя осознало пагубность насильственного эгалитаризма и от утопических абстракций
перешло к прагматической политике «каждому – своё», предоставив свободу низовому
предпринимательству и тем самым социально-экономически обеспечив субъектный модернизационный
порыв. 

Вообще «китайская модель» с контролируемым возвышением и поощрением субъектности
(от экономической к политической) и со стремлением обеспечить человеческие условия
существования для низов, включая возвышение и поощрение субъектных артельно-самоуправленческих
начал, выглядит очень реалистичной и очень перспективной. Эгалитаризм – преодолен,
и каждый человек, при более или менее равных стартовых условиях, может получить
«своё». А люди в «обществе равных возможностей», в котором каждый справедливо
обретает «своё», неизбежно распределяются по кастам. Касты же – это не привычные
социально-экономические классы или знакомые всем профессиональные сообщества,
а градации субъектности. Кастовость – бесспорное и естественное благо, если она
не статична от рождения, а динамична по жизни, если её не навязывают извне, а
к ней приходят изнутри.

История ставит один грандиозный эксперимент за другим, и по итогам многих социальных
экспериментов уже можно делать вполне доказательные выводы. Один из них – искусственно
и тем более насильственно навязываемый эгалитаризм, в том числе с «ликвидацией
классов» и искоренением «слишком субъектных», к добру не приводит, при всей революционной
привлекательности и романтической утопичности исходных лозунгов-программ.

Тем не менее насильственное навязывание социального и национального идеала тому
или иному обществу иногда является необходимым. Ведь общества, как и люди, могут
заболевать, и самая смертельно опасная болезнь – шкурничество, преклонение перед
сатанинским идолом Золотого Тельца, который извращает и предает надругательству
высший правоверно-человеческий культ Божьего Агнца. Здесь врач-пастырь обязан
поступать решительно и ради спасения популяции действовать хирургически не менее
жестко, чем пророк и вождь Моисей. Под этим углом зрения понятнее становятся
как действия Моисея, в том числе после проведенного им «дня террора» против сблудивших
древних евреев, так и хорошо известные деяния современных искренних коммунистических
вождей, прежде всего Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна. Не обращаясь к Моисею, вообще
невозможно понять смысл сталинских «чисток» или китайской «культурной революции».

Итак, абстрактный эгалитаризм опасен, а конкретное шкурничество ещё опаснее.
Как же пройти между Сциллой навязываемой уравниловки и Харибдой развязанного
хищничества? Западу после многих революций и потрясений пока удается, не раз
находясь на грани крушения, достигать гавани демократического «социального государства»,
в котором доминирует самоорганизованная «критическая масса» экономически-самодостаточных
и тем самым политически-субъектных граждан. Наша страна разбилась о Харибду,
перед этим столкнувшись со Сциллой. Китайцам вроде удается, как Одиссею, проскакивать
между этими  двумя историческими ловушками. А кубинцам?

Прочел речь Президента Государственного Совета Республики Куба Фиделя Кастро
Рус на торжественном собрании в Сантьяго-де-Куба 26 июля 2003 года по случаю
50-й годовщины штурма казарм «Монкада» и «Карлос Мануэль де Сеспедес», ознаменовавшим
начало Кубинской революции. Фиделю Кастро было тогда 26 лет, он происходил из
обеспеченной семьи и с юности отличался субъектностью (http://mediapolis.com.ru/alphabet/k/castro_fidel/castro_fidel_bio.htm).
В политической жизни Кубы тогда доминировал бывший сержант Батиста, типичный
латиноамериканский сомоса – выходец из низов, мачо-мочитель, компрадор в погонах,
шкурник, демагог, десубъектизатор. Стремящиеся к субъектности пассионарии, находясь
в абсолютном меньшинстве, бросили ему вызов и смело пошли в бой (http://mediapolis.com.ru/alphabet/k/castro_fidel/castro_tiran.htm).
 «Кажется чем-то невероятным, - этими словами открыл Фидель Кастро свое выступление,
- находиться здесь, в этом самом месте, через 50 лет после событий, происшедших
в то утро 26 июля 1953 года, годовщину которых мы отмечаем сегодня. Мне было
тогда 26 лет, а сейчас за моими плечами ещё 50 лет борьбы» (речь опубликована
в газете: Советская Россия, Москва, 29 июля 2003 года, № 82, стр. 3).

Обстановка на компрадорско-полицейской Кубе полвека назад почти один к одному
напоминала обстановку в нынешней компрадорско-опогоненной России, но за одним
немаловажным отличием – на Кубе тогда были пассионарии, а в России сегодня таковых
нет и они вряд ли в обозримом будущем появятся. А кубинский молодой пассионарий
Фидель Кастро, выступая перед батистовским судом 16 октября 1953 года, так охарактеризовал
положение дел в своей стране, превратившейся в жалкий полуколониально-сырьевой
придаток США: 

«Будущее нации и разрешение стоящих перед ней проблем не может продолжать зависеть
от эгоистических интересов дюжины финансистов, от хладнокровных подсчетов прибылей,
которые производят в своих кабинетах с кондиционированным воздухом десять или
двенадцать финансовых магнатов. Страна не может более просить на коленях о чуде
перед несколькими Золотыми Тельцами, которые, как и тот из Ветхого Завета, которого
уничтожил гнев пророка /Моисея/, не могут сотворить никакого чуда… И не с государственными
деятелями, чья деятельность заключается лишь в стремлении оставить все так, как
есть, бормоча глупости об «абсолютной свободе предпринимательства», о «гарантиях
для вложенного капитала» и о «законе спроса и предложения», должны быть разрешены
такие проблемы».

Никто не усомнится в благородных намерениях Фиделя Кастро, в его стремлении сделать
свой народ таким же независимым от «американского пленения», чистым и субъектным,
каким хотел видеть свой древнееврейский народ пророк Моисей. В своей речи в Сантьяго-де-Куба
через 50 лет, отметив достигнутые социальные и гуманитарные успехи Кубы в условиях
неустанной борьбы с могущественным соседом, великий вождь Кубы верен завету всечеловеческой
субъектности:

«Новые силы напористо возникают повсюду. Народы устали от опеки, вмешательства
и грабежа, навязываемых механизмами, которые дают преимущества самым развитым
и богатым за счет растущей бедности и разорения остальных. Часть этих народов
уже движется вперед с неудержимой силой. Другие присоединятся к ним. Среди них
есть гиганты, которые пробуждаются. Этим народам принадлежит будущее».

Почему же, правильно исповедуя субъектность народов, Фидель Кастро Рус ограничивает
субъектность в собственном народе, вынуждает бежать многих стремящихся к субъектности
кубинцев со своей чудесной родины. Мы в Советском Союзе переживали из-за того,
что являлись «невыездными», и этот факт подавления нашей субъектности оскорблял
наше достоинство, питал нашу ненависть к коммунистическому строю. Почему из коммунистического
Китая ныне уже не бегут, а с коммунистической Кубы – еще бегут? 

Виновен, я считаю, эгалистический романтизм Фиделя Кастро. Он хочет сделать счастливыми
всех, а надо в первую очередь заботиться о «соли земли», о «высшей касте» тех,
кто сильный и способен вынести ответственность свободы, кто может и способен
быть субъектными. В первую очередь надо, как это сделали китайские коммунисты,
высвободить низовое предпринимательство и создать людям равные стартовые возможности
для обретения экономической самодостаточности - без подавления этого естественного
субъектного устремления со стороны государства и его правоохранительно-карательных
органов. 

А Фидель Кастро боится возможного имущественного неравенства и тем самым нарушения
«социальной справедливости». 

Однако, если отбросить, как это сделали китайские коммунисты,  абстракцию имущественной
уравниловки, то как раз стремление к экономической самодостаточности мобилизует
и сплачивает всю нацию, ведь каждый может стать свободным, если сконцентрирует
свою волю и будет самозабвенно трудиться, как когда-то западные протестанты,
чтобы стать экономически независимым. Не каждый становится чемпионом и не каждому
дано пробежать марафон, но каждый может участвовать в беспрепятственной жизненной
гонке, ограничиваясь не государством и обществом, а лишь своими способностями
и волевыми качествами. Это и есть высшая форма «социальной справедливости», а
не насильственное подрубание самых быстрых и волевых.

К сожалению, Фидель Кастро вряд ли повторит подвиг Дэн Сяопина, и помехой тому
не возраст (сейчас Фиделю, как и Дэн Сяопину на старте китайской модернизации,
всего 75 лет), а, как мне представляется, его верность просвещенческо-упрощенческим
идеалам юности. Он вопреки очевидности не приемлет естественного неравенства
людей и их распределения по кастам в соответствии с их «кармой» или, точнее,
в соответствии с предопределенным «спектром душ». Но все мы, хотя и единые по
абстракции «богоподобия», разные по конкретике самореализации. И нам надо учиться
жить в кастовом обществе, по возможности не абсолютизируя и не формализуя свою
кастовость и оставляя ее открытой, но как бы молчаливо подразумевая наличие разных
каст и пород в человечестве. 

Тогда социально-историческая жизнь человечества предстает реалистически и понятно,
с осознанием Сцилл и Харибд и с оправданием иногда жестких мер, которые самоотверженные
пастыри-вожди людей иногда вершат для их же излечения. 

Приняв же идеал субъектности, и не только для народов вообще, но и для каждого
человека в народе, можно сознательно, как  это предусмотрено в нашей надпартийной
платформе «Путь из тупика», создавать равные стартовые условия для стремящихся
к субъектности и поддерживать субъектные артельно-самоуправленческие формы общежития,
чтобы превратить неустранимые границы между различными человеческими кастами
и породами из жестко фиксированных и тем самым обычно порабощающих и дискриминирующих
– в подвижные, социально-справедливые и даже стимулирующие.