Статья из психологической газеты.
Всем привет!
К сожалению, нам приходится встречться с болью и болезнями близких,
знакомых, друзей или родственников.
Как нужно поступать в подобных ситуациях?
Для человека в состоянии ремиссии после онкологии необходимость регулярного
контроля может оказаться морально тяжёлой задачей. Каким-то извращённым
образом такая забота о здоровье подсознательно интерпретируется, как неверие
самих врачей в окончательное выздоровление. То есть человек начинает
воспринимать себя, словно приговорённого с отсрочкой исполнения. Что создаёт
состояние тревожного ожидания.
На друзей и родственников в таких обстоятельствах опереться совершенно
невозможно. Окружающие, вообще-то, заняты своими собственными проблемами, и
появление такого "как бы" выздоровевшего в поле их зрения вызывает, скорее,
чувство неловкости или даже страха, как при появлении живого покойника.
Конечно, люди, даже самые тактичные и добрые, теряются, поэтому сверх меры
сочувствуют и показывают готовность помочь, стараясь, впрочем, поскорее
улизнуть. По-настоящему близких людей самих впору подбадривать и
поддерживать. Потому что и они уверены, что этот человек будет умирать
"продолжительно и тяжело".
Возможно, именно такое психологическое состояние позволяет говорить о
человеке как о "больном" и приводит в итоге к рецидивам и метастазам.
Примерно в такой ситуации я был в период между операцией и первой
квартальной проверкой. Жену удалось успокоить, заверив, что всё реально
закончилось, а проверки - пустая формальность.
С братом оказалось сложнее - его волновало, что я больше не лечусь, то есть
не применяю никакой превентивной терапии. Поэтому он регулярно отыскивал
звёздных профессоров по меланомам и организовывал с ними встречи. Никто из
них, однако, о превентивном лечении не говорил, а только сочувственно
улыбался. Запомнилась одна симпатичная зав. отделением, которая грустно
посмотрела на меня и выписала направление на генетическую экспертизу - на
предмет применения таргетингового средства, если сложится.
Единственным итогом всей этой суеты стало лишь то, что я сам начал
опасаться, что всё предрешено, метаться поздно, и надо только суметь прожить
остаток своих дней так, "чтобы не было мучительно больно..." Хуже того, я
начал замечать за собой обычную для раковых больных тревожность - любой
дискомфорт в теле автоматически интерпретировался как проявление онкологии.
Как вы уже догадались, пришлось опять вернуться к проработкам.
Прорабатывал врачей и профессоров, которые заставляли смириться с
безнадёжностью, прорабатывал брата с его активностью, прорабатывал все
непонятные ощущения в теле и свою пугливую реакцию на них, прорабатывал
предстоящие квартальные анализы, свой послеоперационный шрам, деятельность
организма по самовосстановлению, тему жизни и смерти, здоровья и нездоровья,
тему повреждения родных клеток и превращения их в чужих и плодовитых
пожирателей, тему человечества - раковой опухоли на груди планеты...
Конкретно и тотально прорабатывал всё, что забредало в голову.
Но для восстановления полного спокойствия по поводу бывшей меланомы не
хватало какой-то малости, которую я не мог ухватить.
Помощь бессознательного
Примерно за неделю до начала моей первой квартальной проверки на помощь
пришло бессознательное - мне приснился сон.
Я нахожусь в комнате, в которой жил много лет назад. Комната почти не
изменилась, мой стол стоит на старом месте, но возле самой стены доски пола
как будто исчезли, и образовался неглубокий вытянутый провал, аккуратно
затянутый словно белой простынёй. И в этой ямке, подняв голову, сидит
зеленоватое слизнеобразное существо с двумя глазами на расставленных в
стороны рожках. И печально смотрит на меня.
Видимо, в том сне какая-то доля осознанности у меня сохранялась, потому что
я понимал, что это существо - моя собственная часть. Но интегрировать её,
как я это обычно проделывал, мне почему-то совершенно не хотелось. Не
потому, что существо было страшным, или я его боялся. Вовсе нет. Оно было
явно слабым и вызывало жалость вместе с глубоким омерзением. Это существо
было мне чуждо. Это был мой рак.
И тогда...
...я решил его поймать. Никакого сачка или пакета под рукой не оказалось.
Тогда я стянул с ноги носок, растянул его горловину и протянув руки к
существу, предложил ему залезть в носок... и существо оказалось внутри.
Сжимая пальцами край носка, другой рукой я стал его закручивать, чтобы
существо не сбежало. Короткая перетяжка, видимо, сдавила его - на
поверхности носка выступила кровь. Стараясь не испачкаться, я на мгновение
задумался, что же делать теперь...
...и проснулся.
В подходящий момент, который представился несколько часов спустя, я вернулся
к этому сну. Его надо было завершить. Максимально экологично.
Итак, имеется существо, пойманное (точнее, само забравшееся) в носок,
слабое, чуждое и неприятное. Хотя, нет сомнений, что это - какая-то моя
собственная часть. Опасение понятно: если это существо - синтезированный
бессознательным образ меланомы, а я интегрирую его в свою личность, то не
вызову ли я этим самым рецидив онкологии? Решение появилось моментально -
да, это существо было моей частью. Но, подобно повреждённой клетке, эта
часть трансформировалась и стала мне чужой. Это более не моя часть, она
самостоятельна и не может быть моей.
И тогда я провёл процесс отпускания. Я закрыл глаза, расслабился, глубоко
вздохнул, воспроизвёл картину из сна с носком, в котором сидит это существо,
и мысленно обратился к нему со словами, позаимствованными у Живорада
Славинского: "Я знаю, что ты меня слышишь. И я говорю тебе, что как всякое
разумное существо в этой Вселенной, ты имеешь право на свободу. Ты можешь
отправиться куда угодно в этой Вселенной и стать тем, чем ты хочешь стать. Я
отпускаю тебя."
Перед моими закрытыми глазами пронеслась картина - вечерний сельский пейзаж,
едва начинают появляться первые звёзды. Серое пятнышко по дуге уносится
ввысь и... взрывается огнями фейерверка.
Пересмотрев в воспоминании эту картину и прислушавшись к своим ощущениям, я
понял, что теперь вполне уверен в себе и своём здоровье. Брат, которому я
сказал, что крепко верю в мои проработки, засмеялся и больше не напоминал о
превентивном лечении. Районный онколог, изучая квартальные анализы и
поглядывая на меня, улыбался, как ребёнок. Наверное, я не выглядел, как
типичный раковый больной.