Судёж и правёж

Готовлю материалы для первого номера нашего нового журнала "Русская История", должен выйти в январе 2008 года, редактирую статьи победителей нашего конкурса молодых историков, и много возни, как и ожидал, со ссылками на источники, не говоря о выстраивании композиции, написании связок, подборе иллюстраций, сведений об авторах и т.п. А из редакции каждодневные звонки - давай тексты! И надо ещё ехать в Институт научной информации по общественным наукам, в родной Отдел исторических наук и просить у бывших коллег дать подготовленные для очередных выпусков Реферативного Журнала "История" рефераты книг и статей по русской истории. Ниже - одна из отредактированных мной статей. В ней Сергей Самохвалов рассказывает об истории судебно-исполнительного производства на Руси.

ОТ РЕДАКЦИИ: Сергей Викторович Самохвалов – лауреат конкурса молодых историков, исследует проблемы истории судебно-исполнительной системы и становления современных правовых институтов. В данной статье он рассказывает о становлении института судебных исполнителей на Руси. Такой институт обязателен в любом обществе, и в России он возник и развивался не только из лона обычного племенного права, но и под воздействием развитых правовых систем феодализма. Так, в первом отечественном правовом своде Русская Правда (XI-ый век), помимо традиционных для восточных славян правовых норм, имеется немало элементов церковно-православного, византийского и скандинавского права. Впоследствии на русское право оказало воздействие также правовая система Золотой Орды. Сравнительное правоведение – очень интересная, но отдельная тема, а Сергей Самохвалов систематизировал сведения об особенностях русского судопроизводства в ходе возникновения русского централизованного государства вплоть до принятого при Иване Грозном в июне 1550 года знаменитого свода законов и судебно-исполнительных правил – Судебника-1550.

В самый ранний - догосударственный - период русской истории вопросы справедливости решались практически единолично главой рода или вождем племени на основе норм обычного права. «Исполнение судебных решений в древнейшие времена не предполагало ни особенных мер, ни особых должностных лиц, назначенных для этого рода деятельности. Пока судья был отец семейства, до тех пор, слова его, приказание было самою сильною мерою. В последствии община принуждала обвиненных к исполнению ее судебных решений» (Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1649 года. Санкт-Петербург, 1848, стр. 118).

В IX веке объединение славянских племен под властью Киева положило начало образованию Древнерусского государства. Во главе федерации княжеств стоял Великий князь Киевский. Опираясь на поддержку князей, возглавлявших восточнославянские племенные союзы, при помощи совета старейшин и своей дружины правитель государства сам исполнял функции верховного судьи. Княжеский двор был местом правосудия, а своим приближенным боярам великий князь доверял разбирательство дел в качестве судей. Суд на местах от имени великого князя киевского осуществляли наместники. Однако следует отметить, что Древнерусское государство не знало судебных органов как особых учреждений по причине отправления правосудия органами власти и управления.

Обычное право восточных славян и Киевской Руси - «Закон Русский» - содержало нормы уголовного, наследственного, семейного, процессуального права. Что же касается исполнения судебных решений, то в этот период оно отличалось юридической незамысловатостью. Как видно из статьи 5 договора Руси с Византией от 911 года, виновный в ударе мечом или другим предметом обязывался уплатить потерпевшему определенную сумму серебром. «Если же совершивший это окажется неимущим, то пусть даст сколько может вплоть до того, что даже снимет с себя те самые одежды, в которых ходит, а (что касается) недостающего, то пусть присягнет согласно своей вере, что никто не может помочь ему, и пусть судебное преследование с целью взыскания (с него) штрафа на этом кончается» (Памятники русского права. Выпуск 1. Москва, 1952, стр. 11-12).

В Киевской Руси был создан государственный аппарат, ведавший вопросами повседневного управления, сбором дани и податей, судом, взысканием штрафов. Как правило, исполнением решений великокняжеского суда занимались доверенные воины из младшей дружины князя, решения же представителей княжеской администрации на местах проводили в жизнь дружинники наместников. Древнейший юридический памятник отечественной истории - Русская Правда - упоминает о мечнике, о детском (судебном исполнителе), о вирниках, которые собирали с населения виры и продажи, их помощниках (отроках, метельниках), взыскивавших судебные пошлины, о ябедниках, выступавших в качестве вспомогательных судебных органов (Юшков С.В. История государства и права СССР. Часть1. Москва, 1961, стр. 127).

Эти должностные лица занимались, в основном, исполнением денежных взысканий по решению суда, поскольку в качестве основного наказания по древнерусским законам виновные уплачивали различные штрафы. Высокими уголовными штрафами обеспечивалась и относительная безопасность судебных исполнителей. К примеру, за убийство «мечника» Русская Правда предусматривала немалую по тем временам сумму штрафа в 40 гривен, а за нанесение побоев и увечий - 12 гривен.

В законе оговаривалось также причитающееся вознаграждение за производство процессуальных действий. «В ст. 86 мечник упомянут в качестве одного из судебных исполнителей при испытании железом; в его пользу идет часть судебной пошлины» (Горский А.А. Древнерусская дружина: К истории генезиса классового общества и государства на Руси. Москва, 1989, стр. 68). В частности, за испытание железом «мечнику» полагалось 5 кун, «детскому» - полгривны. За помощь в связывании беглого крестьянина «отроку» следовало 10 кун, но платы за поимку он не получал.

Помимо производства взысканий и сбора судебных пошлин, вышеупомянутым лицам приходилось обеспечивать явку в суд истцов и ответчиков, вызывать свидетелей, обеспечивать безопасность судей и охранять порядок при разбирательстве дел. За привод ответчика в суд они получали отдельную плату. «Но все указания Русской Правды о вызове в суд и об особых служителях суда, употреблявшихся при этом случае, служат только неясными намеками тому, что была какая-то форма вызова в суд и были при суде для этого особые служители, но какая это форма была именно, и какие права и обязанности судебных служителей, занимающихся вызовом в суд, того из статей Русской Правды не видно». (Беляев И. О вызове в суд по древним русским законам до Уложения 1649 года. Санкт-Петербург, 1869, стр. 3).

Ослабление власти великого князя и усиление крупных феодалов на местах привели к распаду единой Киевской Руси на ряд суверенных княжеств. С 30-х годов XII века наступает период феодальной раздробленности, продолжавшийся до конца XV столетия. Каждое княжество стремилось стать полностью независимым от соседей государством, при этом количество уделов постоянно увеличивалось. В XIV веке насчитывалось более двухсот крупных и мелких удельных владений.

Каждый князь был суверенным правителем на своих землях, поэтому продолжавшие действовать нормы Русской Правды были дополнены положениями межкняжеских соглашений и торговых договоров русских городов с иноземными. При возникшей удельной системе судебный исполнитель одного княжества не ездил за ответчиком - подданным другого князя, не заручившись предварительно содействием коллег из этого княжества. Такое же правило действовало и в отношении иностранцев. К примеру, по договору, заключенному в середине ХШ в. смоленским князем Мстиславом Давидовичем с немецкой общиной, княжеский пристав не мог по решению суда забрать иноземца, не получив прежде на то согласия руководства общины.

В своем уделе князь являлся верховным судьей, судившим подданных как непосредственно, так и утверждавшим приговоры своих наместников и посадников. «При них, как и при самом князе, были отроки, или детские, которых они посылали для проверки показаний на месте, для приведения в исполнение судебных решений (например, делить наследство), для присутствия при испытании железом, на роте или присяге и т.д.» (Любавский М.И. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. Санкт-Петербург, 2000, стр. 209). Охраной порядка на княжеском суде занимался «мечник», получавший за это часть судебных пошлин.

Необходимо отметить, что в данный исторический период лица, занимавшиеся исполнением судебных решений, в разных частях Руси имели различные названия («княжеские отроки», «пристава», «дворяне» и другие). В удельных княжествах отправление правосудия происходило, в основном, посредством «тиунов, осуществлявших судебные функции; доводчиков, вызывавших на суд и готовивших соответствующие материалы; праветчиков, исполнявших судебные приговоры» (Макаров В.Б. История государственного управления и местного самоуправления в России /IX в. - 1917 г./. Нижний Новгород, 2000, стр. 24). «Доводчики» и «праветчики» практически повсеместно набирались из дворовых людей управителей.

Во время феодальных междоусобиц представители церкви выступали арбитрами в спорах князей. На Руси церковь обладала судебной властью над всем христианским населением по делам, не входившим в компетенцию княжеского суда, а также осуществляла правосудие на церковных землях. Нередко великий князь в виде пожалования наделял какой-либо монастырь своим приставом, обязанным призывать в суд ответчиков по жалобам монастырских людей и исполнять судебные решения на землях этого монастыря. Вмешательство иных судебных исполнителей в компетенцию данного пристава не допускалось.

Вероятно, именно такой пристав упоминается в нормативном акте «А се есть правосудие митрополичье», датируемом ХIII-XIV вв. Согласно ст. 26 этого документа пристав освобождался от ответственности за побег из под его стражи неосужденного, однако, если преступник уже был осужден - пристав обвинялся и с него брали убытки истца: «А тать у пристава убежит, а не осужден - приставу в том несть вины; а осужден - вина; убежит - приставу вина, а исцева дата» (История государства и права СССР: сборник документов. Часть I. Москва: Юридическая литература, 1968, стр. 24).

В период феодальной раздробленности политическим и экономическим центром Северо-Западной Руси была Новгородская республика. Великий Новгород - один из крупнейших городов Европы того времени - властвовал над многими окрестными землями. Высшим органом власти было вече - собрание свободных граждан, призывавшее князя, оформлявшее согласием законодательные акты, контролировавшее и смещавшее должностных лиц, влиявшее на исполнение судебных решений, производившее непосредственное разбирательство дел и предоставлявшее судебные льготы. Высшей судебной инстанцией был приглашенный князь, деливший свою власть с посадником, и не имевший права издавать или изменять законы, а также вершить суд за пределами города. Посадник руководил деятельностью должностных лиц. Судом по торговым делам ведал тысяцкий, и свои судебные полномочия имел также архиепископ новгородский.

Самые ранние сведения о новгородских судебных исполнителях содержатся в берестяных грамотах ХП столетия. «В документах на бересте, которые датируются XII-XV вв., названы «ябедник», «детский», «бирич», «дворяно», «приставе», «праведьщик», «сотский» (Безус II.Б. Судебные исполнители в Новгороде XI-XV вв.: по материалам берестяных грамот // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Выпуск 12. Новгород, 1998, стр. 171-172). Разные названия судебных исполнителей отражают их различные функции. К примеру, если «детские» исполняли функции сборщиков долгов и участвовали в делах по ложному обвинению высокопоставленных лиц, то «биричи» рассылали судебные повестки - «бирицы», проводили испытания железом, взимали денежные штрафы. Судебные исполнители были представителями княжеской администрации, суда архиепископа («софьяне») и новгородского веча.

В упомянутых берестяных грамотах имеются сведения и об исполнении судебных решений. Грамота середины XII века (№ 235) содержит жалобу на деятельность «ябедников»: «…Жадко послал двух судебных исполнителей и они ограбили меня за братний долг. А я поручитель [за брата] перед Жадком. Запрета же ему, пусть не посылает на меня стражи...» (Янин В.Л., Зализняк А.Л. Новгородские грамоты на бересте: из раскопок 1977-1983 гг. Москва, 1986, стр. 171-172). Другая грамота (№ 307) сообщает о том, как судебные приставы опечатывают имущество, предъявляя официальные «рукописания».

Сведения о судебных исполнителях имеются также в Новгородской Судной Грамоте - памятнике права Новгородской республики XV века. Среди судебных чинов наряду с дьяками и писцами Грамота упоминает «приставов», «позовников», «подвойских» и других исполнителей, выполнявших различные функции в судебной системе Великого Новгорода. Обязательными участниками процесса были два «пристава», представлявшие интересы тяжущихся сторон. Ст. 25 Новгородской Судной Грамоты доверяла быть в приставах «людем добрым», требуя «судити им в правду» после принесения присяги с целованием креста. Ст. 29 предусматривала для истца в затянувшейся земельной тяжбе «...взять от Великого Новгорода приставов /для контроля/ над судьею, который в присутствии этих приставов должен закончить процесс» (Памятники русского права. Выпуск 2. Москва, 1953, стр. 224).

Характерно, что уже к XIV веку вызов ответчиков в суд производился посредством исполнителей по решению самого суда, тогда как ранее вызов ответчика должен был обеспечить истец. Судебная повестка - «позовница» - вручалась должностным лицом ответчику по месту его нахождения, после чего на него брались приставом поручительства от родных или соседей. Когда же за ответчика не находилось поручителей, он задерживался судебным исполнителем и принудительно, часто в оковах - «железах», доставлялся в суд или содержался под стражей до начала процесса. За вызов далеко живущих свидетелей приставы получали от тяжущихся 4 гривны за каждые 100 верст проезда для покрытия своих издержек при таком вызове.

Следует отметить, что по Новгородской Судной Грамоте тяжело карались люди, вздумавшие оказать неповиновение законным требованиям судебного пристава. К примеру, ст. 34 в случае уклонения ответчика от суда предписывала: «... взять на него приставы с веча, да имать его в городе и в селе с тыми приставы; а почнет хорониться от приставов, ино его казнить всим Великим Новымгородом» (Хрестоматия по истории отечественного государства и права: X век - 1917 год. Москва, 1998, стр. 24). Строго наказывались новгородцы за негостеприимную встречу «позовника» со штрафной грамотой, за неявку в суд, за воспрепятствование исполнительным действиям на своем дворе, за вооруженное или массовое выступление против должностных лиц суда, за попытку силой отбить у приставов арестованного и т. п.

К сожалению, нередко подобная суровость закона потворствовала произволу отдельных судебных исполнителей. Изготовив подложные грамоты на взыскания и подобрав сообщников, они начинали вымогательства по селам, волостям и даже в пределах самого Великого Новгорода. Именно о таких поборах «ябедников» писал в 1445 году новгородский летописец: «...не бе в Новегороде правде и правого суда, и возсташа ябедници, изнарядиша четы и обеты и целованья на неправду, и начата грабити по селам, и по волостем, и по городу <. . .> и бе по волости изъезжа велика, и боры частые, кричь и рыданья, и вопль…» (Янин B.Л. Я послал тебе бересту… Москва, 1975, стр. 114).

В середине XIV века из состава новгородских владений выделилась юридически независимая Псковская феодальная республика. Сохранился до наших дней свод законов этого государства под общим названием Псковская Судная Грамота. Из текста Грамоты видно, что «для вызова в суд были особые служители суда, называвшиеся во Пскове позовниками, приставами, дворянами и подвойскими; эти служители суда, или позовники и приставы, были двух разрядов, одни княжие, а другие от Пскова; первые именовались дворянами, а вторые подвойскими» (Беляев И. О вызове в суд по древним русским законам до Уложения 1649 года. Санкт-Петербург, 1869, стр. 4-5). При каждом вызове они ездили сообща, причем уплачиваемая виновными по суду пошлина - «езд»- делилась между ними поровну.

Княжеские и городские приставы вызывали тяжущихся и свидетелей в суд, производили обыски, совершали выемки поличного, присутствовали при размежевании границ спорных земельных владений, наблюдали за продажей господином имущества беглого или умершего без наследников землепашца, приводили в исполнение судебные решения. Выполнение этих функций требовало усилий честных и добросовестных людей, известных и князю и посаднику. Псковская Судная Грамота требовала: «...ино князю и посаднику приставы отпустить люди добрые неизменны, а тым приставом где будет татьба обыскивати...» (Хрестоматия по истории..., стр. 31).

Обыск и выемка поличного производились псковскими судебными исполнителями обязательно в присутствии 2-3 понятых, а изъятые вещи сдавались для сбережения третьим лицам или направлялись на хранение в суд. Если подозреваемый в «татьбе» препятствовал производству обыска, что подтверждалось присягой приставов и показаниями понятых, - то он признавался вором и привлекался к ответственности. Потерпевший проигрывал дело, если приставы не находили улик у подозреваемого или же пытались сами оклеветать невинного.

Необходимо отметить, что Псковская Судная Грамота упоминает среди судебных чинов особых привратников - «подверников», которых «при суде было двое: один являлся представителем Пскова, другой представлял интересы князя. Перед вступлением в должность они приносили присягу в том, «што правого не погубит, а виноватого не оправит». С каждого дела, которое рассматривалось в суде, подверники получали «по 2 деньги на двоих» (Мартысевич И.Д. Псковская Судная Грамота: Историко-юридическое исследование. Москва, 1951, стр. 120). Они были обязаны следить за порядком в помещении суда, не допуская в судебную палату никого, кроме тяжущихся и сопутствующих им неопасных лиц (монахов, женщин, малолетних и пр.).

Бывало, что родственники и сторонники тяжущихся пытались насильно проникнуть в помещение судебного заседания, оказывая активное неповиновение требованиям «подверников» и даже нанося им побои. Виновного в таком проступке ст. 58 Псковской Судной Грамоты предписывала заключать в колодки - «всадити его в дыбу», оштрафовать на рубль в пользу князя и дополнительно взять с него 10 денег в пользу «подверников» в качестве компенсации.

Хотя служба судебных исполнителей псковского государства была нелегкой, она неплохо оплачивалась. К примеру, при вызове ответчика в суд приставы получали с истца прогоны на каждые 10 верст пути по 1 деньге. Если же они ехали «обыскивали татьбы», сумма удваивалась и выплачивалась уличенным в воровстве или истцом, когда «татьба» не подтверждалась. Закон предусматривал выплату судебной пошлины двум приставам за организацию судебного поединка - «поля». Они получали по 6 денег с побежденного, когда тяжущиеся сражались, и по 3 деньги - когда мирились, не доводя дело до вооруженного противоборства. Существовали и иные выплаты в пользу судебных приставов.

Одновременно с Новгородским, Псковским и другими государственными образованиями периода феодальной раздробленности существовало Московское княжество, постепенно становившееся объединяющим центром русских земель. «В московских владениях в это же время вызов в суд был гораздо строже, чем в Новгороде и Пскове. В Москве, как свидетельствует губная уставная запись 1486 года, тогда при вызове в суд, также как в Новгороде и Пскове, употреблялись приставы; в записи сказано: «А во Езерецкое село, тамо судья с Москвы не ездит, да ездит пристав, да возмет себе товарища.. .»» (Беляев И. Указ. соч., стр. 15-16).

Московским князьям принадлежала высшая судебная и административная власть над проживающими в государстве людьми. Укрепление княжеской власти шло параллельно с формированием централизованной системы управления владениями Москвы. Наряду с московскими судебно-административными учреждениями и разъездными судами создавались смешанные - «смесные» суды из представителей центра и местных «лучших людей». Постепенное расширение сферы великокняжеской юрисдикции в XIV столетии способствовало упрочению политического авторитета Москвы как столицы объединявшихся русских земель. В середине XV века «Московская запись о душегубстве» засвидетельствовала, что в «удельные владения в Московском уезде стал посылаться великокняжеский пристав, т.е. сыск и дознание перешли в руки великого князя» (Кучкин В.А. Судебник 1497 г. и договорные грамоты московских князей XIV-XV веков // Отечественная история, Москва, 2000, № 1, стр. 107).

Назначенные великим князем наместники и волостели, помимо управления порученной им территорией, ведали и судебными делами на местах. Когда же на наместника поступала обоснованная жалоба, он приглашался для разбирательства в Москву, а при неявке - обвинялся без суда, и пристав великого князя ехал для взыскания в наместничество. Об этом свидетельствует, в частности, «Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле», датируемая концом XIV в. Эта же грамота установила, что в иных случаях тяжущиеся вызывались в суд «дворянами» и «подвойскими».

В судах наместников действовали вспомогательные должностные лица, осуществлявшие вызов сторон в суд, производившие расследование обстоятельств совершения преступлений, исполнявшие приговоры и взыскивавшие судебные пошлины. Набранные из дворовых людей наместника «тиуны» разбирали тяжбы, «доводчики» вызывали в суд и вели следствие, «праветчики» производили взыскание положенных по судебному решению денежных сумм с должника путем «правежа» - ежедневного битья прутьями по ногам неплательщика до полного погашения иска. Белозерская уставная грамота 1488 г. предписывала наместнику иметь 2 «тиунов» и 10 «доводчиков», причем оговаривалось денежное содержание судебных исполнителей. Они получали 1 деньгу - «хоженое» за несение обязанностей в городе, а при служебных поездках - «езд» из расчета 1 деньга за две версты. Судебные пошлины удваивались, когда исполнители расследовали обстоятельства дела на месте.

Помимо денег, «доводчику» с каждой единицы податного обложения -«сохи» - выдавались продукты натурой, С «сохи» же он получал в качестве оговоренного вознаграждения 4 деньги на Рождество Христово и 2 деньги на Петров день. «Доводчикам» строго запрещалось самим собирать пошлины и поборы. Назначаемые на год судебные исполнители наместника ведали только закрепленные за ними округа и не имели права ездить по иным волостям и станам. Каждый «доводчик» должен был ездить по своему округу на одной лошади и без работника, при этом ему возбранялось ночевать там же, где он отобедал.

Следует отметить, что в это время существовали суды крупных феодалов, получивших от правительства особые грамоты. Так, в августе 1469 г. великий князь московский Иван Ш пожаловал боярина Якова Гавриловича Рюму-Бестужева городом Серпейском. Выданная великим князем «несудимая» грамота гласила: «...и наместницы мои, и волостели, и их тиуны, и довотчики и праветчики тех ево людей не судят ни чем, а праветчики и доводчики поборов своих у них не емлют и не всыпают к ним ни по что...» (Акты ХШ-ХУП вв. представленные в Разрядный Приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества. Часть 1, Москва. 1898, стр. 27). Дарованные феодалам «в кормление» территории переходили, как правило, под судебный контроль пожалованных.

Постепенная централизация управления Великим княжеством Московским привела к сосредоточению судебной власти в столичных инстанциях. В конце XV века судебными полномочиями обладали Великий князь, Боярская Дума, ответственные «путные бояре» и зарождающиеся «приказы» - ведомства в Москве. На местах сохранялся суд наместников и волостелей, однако наиболее серьезные дела передавались на «доклад» великому князю. Сами наместники не подлежали суду до оставления должности. «На наместников, волостелей и их тиунов, только в важных уголовных делах и в приказных делах, в которых сам государь велел дать на них зазывную запись, можно было посылать пристава» (Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1649 года. Санкт-Петербург, 1848, стр. 80). Существовали также вотчинные суды светских и церковных властителей, обладавших правом судить зависимое население по всем или некоторым категориям дел.

К концу XV столетия увеличившееся в 6 раз Московское княжество превращается в Русское централизованное государство. Вошедшие в состав Великого княжества земли бывших независимых государственных образований на первых порах пользовались некоторыми льготами. К примеру, при ликвидации Новгородской республики в последней трети XV в. великий князь Иван Ш Васильевич оставил новгородцам суд «по старине» без обязательного вызова в Москву. Вызов в суд по новгородским волостям должен был осуществляться великокняжескими «позовниками» и его «подвойскими» в самом Новгороде наравне с местными судебными исполнителями.

Принятый в 1497 году первый свод законов Русского государства - Судебник - зафиксировал организацию судебно-административной власти в центре и на местах. В Судебнике-1497 упоминались особые судебные исполнители-«недельщики» и впервые излагались их права и обязанности. В отличие от наместничьего «доводчика», вызывавшего тяжущихся в местный суд, «недельщик» нес службу «в Москве при государе и при государевых боярах, и вызывал в Москву тяжущихся из всех городов и областей Московского государства, по челобитным, поданным государю или боярам. Недельщик получил свое название от недель, потому, что он исправлял свою должность не постоянно круглый год, а только в чередовые недели» (Беляев И. Указ. соч., стр. 17).

Безусловно, необходимо указать, что понятие «недельщик» было известно русскому законодательству как минимум за четверть века до принятия этого Судебника. «Первое точно датированное упоминание о недельщике - в жалованной грамоте князя Михаила Андреевича Верейского-Белозерского, выданной 1 июня 1467 г. Троицкому Сергиевскому монастырю на село Илемна: «А недельщику моему к ним в Илемну не въезжати, ни на поруку не дата без моей приставной грамоты»» (Алексеев Ю.Г. Статьи о недельщиках: Реформа центрального судебно-полицейского аппарата при Иване III // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. Выпуск 1. Санкт-Петербург, 1999, стр. 3).

«Недельщикам» поручалось разыскивать ответчиков для вручения им грамот о вызове для судебного разбирательства в Москву только в тех городах, где сами приставы не имели жительства. Отдельная статья Судебника - «Указ о езду» - определяла получаемые ими пошлины за служебные поездки. Так, за проезд от Москвы до Дмитрова «недельщику» причиталось 10 алтын, до Звенигорода - 2 гривны, до Коломны или Можайска - полтина, до Калуги или Ростова - рубль, до Устюга - 5 рублей, до Холмогор и Двины - 8 рублей. Прогоны платились истцом, который возмещал свои расходы позднее за счет проигравшего дело ответчика. Пешее перемещение пристава по Москве для вызова тяжущихся в суд оценивалось в 10 денег, но при расследовании им дела на месте сумма удваивалась.

Когда истец подавал челобитную в суд, дьяк в присутствии судебного исполнителя рассматривал ее. Если издержки на вызов ответчика не превышали сумму иска, дьяк подписывал заготовленную «приставную память» - грамоту, выдававшуюся приставу о даче на поруки ответчика и вызове его в суд. В документе указывались также назначенный пристав, суть дела и основание иска, ответчик и место его жительства. «Помимо приставной, давалась срочная грамота с указанием срока явки в суд, которую недельщик обязан был вручить сторонам и либо собственноручно доставить ответчика в суд, либо взять его на поруки (ст. 36, 37 Судебника 1497 г.)» (Развитие русского права в XV - первой половине XVII в. Москва, 1986, стр. 228).

По получении «приставной памяти» судебный исполнитель уплачивал установленные пошлины дьяку и хранителю печати, после чего отправлялся за ответчиком или посылал за ним своих помощников. Хотя ст. 31 Судебника запрещала «недельщикам» посылать за себя наемных людей - «урочников», приставы были вправе доверить свои обязанности либо родственникам, либо своим зависимым людям. «Приехав в город или волость, прописанные в приставной, недельщик или его помощник должен был представить приставную наместнику или волостелю, а те передать ее местному доводчику, который и приводил недельщика к ответчику» (Беляев И.Д. История русского законодательства. Санкт-Петербург, 1999, стр. 451). Местные власти обязаны были давать судебным исполнителям стражу для поимки обвиняемого в уголовном преступлении.

Как правило, пристав, получивший от ответчика письменное обязательство явиться в Москву к назначенному сроку суда, оставлял подлежащего суду на поруки родственников и соседей. Однако, если за ответчика не было поручителей, «недельщику» следовало арестовать его и держать у себя до начала суда. Пойманного же уголовного преступника «недельщик» должен был везти с собой под караулом в тот суд, от которого был послан. Прибыв в Москву, пристав держал обвиняемого под арестом до и во время судебного разбирательства.

Судебник-1497 строго запрещал «недельщикам» брать взятки за отдачу на поруки, попустительствовать «татям», использовать арестованных в хозяйстве или иным каким образом распоряжаться ими, без ведома судей отдавать на поруки или «продавати» истцу до отработки долга.

Судебным приставам приходилось организовывать проведение судебного поединка - «поля» - за особую плату, регулярно отъезжать из столицы для вылавливания «татей» в наиболее неспокойные местности, расследовать преступления на месте их совершения. Наиболее яркое представление о деятельности московских «недельщиков» дает ст. 34 Судебника: «А которому дадут татя, а велят его пытати, и ему пытати татя бесхитростно, а на кого тать что взговорит, и ему то сказати великому князю или судии, который ему татя дасть <...> А пошлют которого недельщика по татей, и ему татей имати бесхитростно, а не норовити ему никому. А изымав ему татя, не отпустити, ни посула не взята, а опришних ему людей не имати» (Хрестоматия по истории..., стр. 42).

Судебник-1497 регламентировал также деятельность местных судебных исполнителей. К примеру, ст. 44 утвердила обычай получения приставами наместников «хоженого» и «езда» на основании уставных грамот тех областей государства, где они несут службу. В иных случаях «доводчики» получали 4 деньги за исполнение обязанностей в пределах города, а за его пределами - брали «езд» из расчета по деньге за версту. Привлечение местного пристава к исследованию обстоятельств дела на месте оплачивалось вдвойне. Законодательно установленные размеры судебных пошлин должны были препятствовать поборам недобросовестных исполнителей.

«Недельщик» мог брать нескольких человек в одном пункте, но сумма «езда» была единой. В сохранившейся грамоте великого князя Василия III от декабря 1517 г. перечислено несколько истцов и несколько ответчиков, но пристав назначен один: «...дал есми пристава Злобу Данилова сына Лукерыша, велел есми их [ответчиков] поставити перед собою» (Судебники XV-XVI веков. Москва - Ленинград, 1952, стр. 72). Всех указанных лиц следовало доставить в Москву на суд по частным искам.

Вызываемые стороны получали от судебных исполнителей «срочные грамоты» с указанной датой явки в суд. В одной из таких грамот «срок отписал пристав князя великого Олешка Чюбаров» трем лицам, обвиняемым в выкосе митрополичьей пожни: «…стати им перед Великим князем на Ильин день, а кто не станет, тот без суда да виноват...» (Акты, относящиеся до юридическою быта Древней России. Том 3. Санкт-Петербург, 1884, стр. 421-422). Не пожелавшие явиться в Москву для судебного разбирательства лица подлежали принудительному приводу «недельщиками» и наказанию за неявку. Но в случае, когда «оба истца» были из одной волости, пожалованной кому-либо в «кормление», великокняжескому приставу следовало «ставить» их перед тем феодалом или его «тиуном». Нарушивший это требование исполнитель лишался денежного вознаграждения за свою поездку.

Приставам приходилось обеспечивать своевременную уплату исков и пошлин проигравшей дело стороной. Довольно часто они не могли взыскать денег у неимущих ответчиков. К примеру, в 1503 году «недельщик» Г. Светиков доставил к судье «ответчика Михалка Жука, да так рек: что ми еси, господине, велел правши на том Михалке полудесята рубля, ино <…> тех денег на нем доправити немочно; а поруки <...> по нем нет и перевести не на кого» (Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства. Санкт-Петербург, 1838, стр. 19). В подобных случаях должника выдавали истцу «головой» для отработки долга.

Дважды посетивший Россию в первой трети XVI века Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московитских делах» отметил: «...недельщик есть до известной степени общая должность для тех, кто зовет людей на суд, хватает злодеев и держит их в тюрьмах; и недельщики принадлежат к числу благородных» (Герберштейн С. Записки о Московитских делах. Санкт-Петербург, 1908, стр. 84).

В целом, действия судебных приставов в этот период не сильно отличались от производства взысканий в более ранние времена, однако их деятельность становится более подконтрольной центральному аппарату государства

К середине XVI столетия складывается приказная система центрального управления страной. Приказы в Москве судили людей определенной территории, неподсудных местным судам по указу 1549 года. Существовала судебная обособленность бояр и детей боярских в особых ведомствах с правом обращения к суду самого царя. В это время судебная система Российского государства состояла из ряда инстанций: суд наместников и воевод, суд приказной, суд Боярской думы или суд государя. Были также церковные и вотчинные суды, продолжали деятельность суды «смесные».

В середине XVI в. учреждаются сословно-представительные органы на местах - выборные «губные избы», подконтрольные приказам и исполнявшие полицейско-судебные функции. Сыск и суд по уголовным делам перешли от наместников к «губным старостам» в сельской местности и к «излюбленным головам» в городах.

Развитие судебно-исполнительной системы в ходе формирования и функционирования огромного централизованного государства (Московия) потребовало упорядочения сложившихся правовых норм и процедур, и в 1550 году был принят новый Судебник. Появление нового Судебника (или, как считает С.В. Юшков, новой редакции старого великокняжеского Судебника 1497 года) объяснялось, во-первых, изменением официального статуса государя, венчанного на царство и одновременно принявшего на себя, как можно считать, некоторые дополнительные сакральные функции. Вместе с тем требовали разрешения новые социальные противоречия, которые, накопившись, привели к городским восстаниям середины XVI в. В этих условиях правительство Ивана Грозного серьезное внимание уделило составлению нового судебно-правового свода.

В статьях нового Судебника получили развитие намеченные еще Судебником-1497 тенденции дальнейшей централизации управления и судопроизводства в государстве. Так, ограничивалась власть наместников и волостелей, а дела «о ведомых разбойниках» были переданы под юрисдикцию губных старост. Тем самым расширялись рамки проведения губной реформы, охватывавшей ранее лишь северные уезды, а она сама получала юридическое обоснование. Судебником вводились приказы. Однако перестройка центральных ведомств и учреждений, подчиненных им на местах, только начиналась.

В целях укрепления социальной базы центральной власти расширялись права служилого сословия. В частности, запрещался переход служилых людей в кабальное холопство, ограничивалось право перехода крестьян, более детально регламентировались взаимоотношения между феодалами и зависимыми крестьянами. Одновременно из-за неразвитости государственного аппарата правительство еще не могло пойти на полное закрепощение крестьян.

Положения Судебника-1550 получили свое развитие в разнообразных указах, грамотах, постановлениях, уложениях, фиксировавшихся в специальных указных книгах, которые велись при центральных учреждениях. В числе подобных указов были постановления сначала о временном, а затем и полном запрете крестьянского выхода в Юрьев день (с 1581 г.), что стало важной вехой на пути окончательного закрепощения крестьян. Впоследствии эта норма была подтверждена указами о введении так называемых урочных лет - срока хранения дворянских челобитных по поводу сыска беглых крестьян.

Так к середине XVI века на Руси сложилась достаточно развитая судебно-исполнительная система феодального общества, в которой разграничивались полномочия центральной и местных властей и более-менее чётко определялись права и обязанности различных участников судопроизводства, в том числе ответственных за исполнение решений судов.