Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Модернизация России и наша Программа «Путь из тупика». Часть 1: Мы не уроды истории,
а включены в мировой процесс

Не хочу разводить православные или коммунистические сопли, а хочу для себя и
своей страны добиться субъектности, то есть достойного места в мире. Превыше
всего в жизни и в мире – самоуважение и уважение со стороны других, соучастие
в  господстве Господина Миров, равнобожие. Материально-финансовая свобода или
самодостаточность – необходимое условие субъектности. За неё политический бой.

Для всех обрести экономическую самодостаточность невозможно из-за нехватки ресурсов,
но надо стремиться к достижению «критической массы» низовых хозяев-самодостаточников
как минимум и к созданию возможностей реалного достижения экономической самодостаточности
для всех желающих как максимум. Русские – такие же люди, как американцы или африканцы
или китайцы или европейцы, и не надо изобретать для России особый велосипед,
особый путь. Надо твердо следовать 2х2=4 применительно к условиям России, не
допуская обезьяньего копирования.

Да, трудно быть самобытным и самому уметь применять 2х2=4. Насколько проще поверхностное
подражательство – не обретя базиса субъектности, имитировать субъектизированную
надстройку. Стань субъектом или стремись к субъектности, то есть к экономической
самодостаточности и политической свободе, - и только тогда устойчиво воздвигнешь
надстройку демократического и правового общества. Нищета – это рабство, а нищий
холоп склонен по-обезьяньи уподобляться барину.

В Новое Время благодаря взрыву субъектной западноевропейской «сверхновой звезды»
пять веков назад подвергается субъектному облучению вся досубъектная или недосубъектизированная
нищая периферия мира, в том числе Россия. Роковое обезьянничанье преследует нас.
Ещё Жан-Жак Руссо сделал прогноз и вынес нам приговор – «Русский народ всегда
останется чужд настоящему политическому благоустройству, потому что его хотели
сделать благоустроенным политически черезчур рано. Пётр Великий был гением подражания…
Надо было начать с того, чтобы делать русских: он помешал им сделаться когда-нибудь
тем, чем они могли бы быть, убедив их, что они стали уже тем, чем они не были»
(Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре или начала политического права. Москва,
1906, стр. 71).

Новый прорыв к субъектности начался примерно четверть века назад, когда на смену
исчерпавшему себя индустриализму с его акцентом на социализацию пришел постиндустриализм,
порожденный революцией производительных сил и востребованностью предприимчивых
«новых средних». На этот исторический вызов сумели адекватно ответить США при
Рейгане и КНР при Дэн Сяопине, а вслед за ними – ряд других стран Запада и Востока,
включая Индию. Наша страна не смогла ответить на этот вызов постиндустриальной
модернизации, хотя при Горбачеве попыталась собезьянничать ответ – «перестройка»,
«ускорение», «новое мышление». Не смогла ответить прежде всего по вине косного
и ошкурившегося позднесоветского руководства. В результате Советский Союз распался,
и «страны» постсоветского пространства быстро скатились на уровень отсталой периферии
капиталистического мира, испытали демодернизацию и даже деиндустриализацию.

Я и мои сотоварищи поставили задачу постиндустриальной модернизации Великой России
ещё в конце 1980-х годов в Программе Российского Народного Фронта «К народному
богатству». До этого я много лет занимался проблемами «третьего мира», работая
помощником директора Института Африки Академии наук СССР, защитив диссертацию
о политике Китая, заведуя сектором развивающихся стран Дипломатической академии
МИД СССР и читая курс лекций «Экономические и социальные проблемы «новых индустриальных
государств»» в Университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Программа «К
народному богатству» понравилась Борису Ельцину, и он пригласил меня работать
с ним. Я поддерживал Б.Н. Ельцина до июня 1990 года – до тех пор, пока не убедился
в его шкурности, компрадорстве и предательстве.На моих глазах Ельцин был фактически
завербован мондиалистами. Пятнадцатый год я борюсь с погибельным для мой страны
шкурно -компрадорским режимом, который при Путине стал «русской сомосой», но
апатия зараженного шкурничеством населения и соответстовенно невостребованность
коллегиально разработанной применительно к сложившимся условиям Программы постиндустриальной
модернизации России «Путь из тупика» - откладывает прорыв к субъектности моей
Родины или на одно-два поколения, или навсегда.

Ни одна современная страна, в том числе Россия, не изолирована от остального
мира, и каждая страна тем или иным образом вовлечена в нынешний субъектный прорыв,
в постиндустриальную модернизацию мира. Ясно, что какие-то страны резко ушли
вперед, а отставшие типа РФ скатились в кювет истории, подвергаются десубъектизации.
Шествие постиндустриализма привело как к субъектизации тех, кто вовремя подставил
свои паруса под этот порыв, так и к «глобализации» или,точнее, к десубъектизации
тех, кто связан с уходящим индустриализмом, с прежним мировым разделением труда,
вообще с традиционализмом. Движение антиглобалистов в развитых странах и исходящий
с периферии «международный терроризм» - реакция на постиндустриализм, который
пытаются оседлать «новые кочевники» или точнее «новые хищники» мондиализма. Напротив,
Китай и Индия успешно используют постиндустриализм во имя собственной субъектизации,
во имя укрепления своего национального «нового среднего класса» как источника
и опоры обновленной нации и могучего национального государства.

В этой нехитрой системе координат наглядно представлен мировой расклад сил.

Я понимаю, что мои слова и оценки не вызывают никакого доверия, потому что я
являюсь политическим неудачником,как и мой народ. Ведь мне не удалось убедить
моё общество в своей правоте, я не востребован и отвергнут. Поэтому уместнее,
наверное, сослаться на других специалистов. И я не нашел ничего лучшего, как
взять две подвернувшиеся под руку книги о проблемах модернизации России. Ненавидя
надстроечные вумствования об уникальности и самобытности и чуть ли не о непостижимости
«загадочной русской души» и исторического пути России и будучи сугубым рационалистом
и прагматиком, я привлекаю (с минимумом комментариев) более или менее базисные
соображения других специалистов – авторов этих академических монографий.

Одну книгу написал вполне международно-известный «третьемирник» Виктор Александрович
Красильщиков – «Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в ХХ веке с точки
зрения мировых модернизаций» (Москва: Российская политическая энциклопедия /РОССПЭН/,
1998. – 264 стр.). Она «Посвящается советским физикам всех поколений», к которым,
кстати, принадлежу и я.

Другую книгу написал тоже довольно известный ведущий научный сотрудник Института
философии Российской академии наук (в котором я аспирантствовал, кстати, в 1962-1965
годах) Леонид Владимирович Поляков – «Путь России в современность: модернизация
как деархаизация» (Москва: ИФРАН , 1998. – 202 стр.).

Поскольку, как я убедился при постоянном общении с политической тусовкой, само
слово «модернизация», не говоря уже о «постиндустриальной модернизации», вызывает
стойкую аллергию и неприятие при объяснении происходящих в мире и в нашей стране
процессов, обратимся к рассуждениям Виктора Красильщикова:

«Чтобы рассматривать развитие России/СССР в контексте мировых модернизаций, очевидно,
нужно выяснить, что же такое модернизация (или модернизации) и какое место она
занимает во всемирной истории. В свое время бывший министр финансов Сингапура,
один из отцов сингапурской чудо-модернизации Го Кенг Сы заметил: «модернизация
- это как слон; трудно дать определение, но легко признать, когда видишь это
животное» (Gon Keng Swee. The Economics of Modernization and Other Essays. Singapore,
1972, p. 1). Действительно, модернизация - столь масштабное и всестороннее преобразование
общества, что она, как и слон, сразу бросается в глаза, хотя сразу не просто
сказать, что же она собой представляет.

Модернизацию в широком смысле можно рассматривать как социально-экономическо-технологическую
революцию, которая радикально меняет всю жизнь общества. Так, модернизацией можно
считать неолитическую революцию - переход от собирательства и охоты к хозяйству,
основанному на труде, к оседлому образу жизни на основе земледелия и скотоводства.
Модернизацией можно назвать и архаическую революцию, когда на смену древней общине
пришла община античного типа, которая давала гораздо больше возможностей для
индивидуальной деятельности и личностного развития человека, чем община, существовавшая
в силу естественных условий на Востоке (Смотри: Васильев Л.С. История Востока:
В 2-х томах. Том 1. Москва, 1994, стр. 17). Модернизацией следует признать и
ренессансную эпоху, и промышленный переворот, и начавшееся в наши дни становление
информационного общества. 

Однако такая широкая трактовка модернизации встречается редко (Алиев У.Ж. Концепция
модернизации в контексте трех типов общества: традиционного, гражданского, гуманистического
// Модернизация: Мировой опыт и современный Казахстан. Часть 1. Алматы, 1995,
стр. 8-14). Иногда предполагается, что модернизация - это включение незападных,
неевропейских цивилизаций в сферу влияния западноевропейской цивилизации. Го
Кенг Сы утверждал, что модернизация началась 27 мая 1498 года, когда Васко да
Гама прибыл в порт Каликут на юго-западе Индии (p. 3). С таким же успехом можно
сказать, что модернизация началась 12 октября 1492 года, когда корабли Христофора
Колумба появились у берегов Нового Света, хотя модернизация отнюдь не исчерпывается
ни вовлечением незападных обществ в орбиту влияния западной цивилизации, ни формированием
системы мирового хозяйства» (стр. 9-10).

Впрочем, отмечает Виктор Красильщиков, попытка связать модернизацию с экспансией
Западной Европы на другие континенты имеет реальные основания. Дело в том, что
модернизация в узком смысле представляет собой результат эволюции западноевропейской
цивилизации, а эта эволюция неотделима от освоения и покорения европейцами заморских
стран. Как отмечает теоретик модернизации Шмоэль Эйзенштадт, модернизация порождена
тем типом цивилизации, который возник в Европе (Patterns of Modernity. Volume
I: The West.  Edited by S.N. Eisenstadt. New York, 1987, pp. VII, 5). Точнее
– тем субъектным взрывом, который произошел благодаря особенностям развития цивилизации
в Европе.

Первая модернизация, указывает Виктор Красильщиков, началась с эпохой Ренессанса,
когда разрушались старые, феодальные отношения личной зависимости (строго говоря,
они начали разрушаться раньше, в XIII в.) и появился свободный, лично независимый
от других индивид. Благодаря этому зародилось самосознание личности, чувство
собственного достоинства человека, хотя окончательно понятия «личность» и «индивидуальность»
сложились лишь в XVIII веке. Тогда же стало зарождаться понимание того, что личная
свобода каждого человека, равенство всех людей перед законом и социальная справедливость
неотделимы друг от друга.

Раскрыты эти ныне азбучные истины в фундаментальных исследованиях западных мыслителей
за последние два с половиной столетия, а характер аксиомы приобрели после публикации
работ Макса Вебера и гениального выступления Мартина Хайдеггера «Время мирообраза»
(1938). Можно также сослаться на французских великих историков, прежде всего
на труд Фернана Броделя «Время мира» (1979) – третий том капитального исследования
"Материальная цивилизация, экономика и капитализм (XV-XV1II вв.)". Эта тематика
затронута также в отечественных изданиях – «Культура Возрождения и общество»
(Ответственный редактор В.И. Рутенбург. Москва, 1986, стр. 7-19, 86-87), а также
Баткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности (Москва, 1989,
стр. 3, 26-27, 116-117, 132-137, 217-234) и в других.

В основе культуры Возрождения, напоминает Виктор Красильщиков, лежал свободный
труд, в котором человек мог реализовать свои способности так, как он считал нужным,
благодаря чему у него пробуждался интерес к окружавшему его миру, вырабатывалось
чувство ответственности за свои дела и свою судьбу. Без этого не могло бы сложиться
и рационалистическое мышление, которое открыло путь к современной экспериментальной
науке. Не случайно в XV столетии, во время расцвета европейского Возрождения,
были сделаны многие открытия и изобретения, без коих была бы невозможна и промышленная
революция. 

Тогда появилось книгопечатание, были изобретены карманные механические часы,
огнестрельное оружие, Конрад Кейзер в Германии написал первый инженерный трактат,
в котором рассматривал различные механические приспособления, в основном, правда,
для военного дела. «Искусство эпохи Возрождения, достижения инженерной мысли
Леонардо, развитие торговли и раннего предпринимательства, возникновение двойной
бухгалтерии, векселей и банков представляли собой разнообразные проявления личной
свободы человека, хотя и омраченные неуемной жаждой к наживе и экспансионистскими
устремлениями, которые вдохновлялись не одним только любопытством к далеким землям»
(стр. 11).

«Конечно, - пишет Виктор Красильщиков, ссылаясь на свою работу «Превращения доктора
Фауста (Развитие человека и экономический прогресс Запада)» (Москва, 1994, стр.
86-88), - у Возрождения были свои пределы и негативные стороны. Далеко не случайно
уже в XVI веке оно сменилось в одних странах церковно-монархической реакцией,
в других - церковной Реформацией, за которой последовала Контрреформация. Однако
это были далеко не всегда и не во всем реакционные явления. Реформация в известном
смысле явилась продолжением Ренессанса — продолжением через его противоположность.
Она позволила соединить привычное простому люду христианство и ренессансные идеи
гуманизма, придала стремлению человека к свободе и самоутверждению разумные ограничения,
а обществу - столь необходимую в годину перемен духовную и нравственную устойчивость.
Реформация освятила печатью Священного писания формировавшееся рационалистическое
мышление европейцев и выработала протестантскую трудовую и предпринимательскую
этику - отношение к труду как к богоугодному делу, в котором человек проявляет
свою любовь к богу. Благодаря Ренессансу и Реформации в Западной Европе сложились
основы культуры  «модернити» - культуры современности (стр. 11).

«Модернити» - это прежде всего субъектность. ««Модернити», - поясняет Виктор
Красильщиков, - это приверженность рационализму и научному знанию, стремление
человека к комфорту и благосостоянию путем производства материальных вещей, к
непрерывным изменениям в окружающем мире посредством покорения природы и совершенствования
материальных орудий этого покорения, освоения нового пространства. Причем «модернити»
ориентировала человека на то, что такие изменения, даже несмотря на возможные
отрицательные последствия и издержки, все равно ведут к улучшению жизни. Культура
«модернити» использовала восходящую к иудейско-христианской эсхатологии (учению
о конце света) идею о линейном, поступательном развитии в природе и истории:
настоящее лучше прошлого, будущее непременно будет лучше настоящего. Разрушая
старые традиции, «модернити» ставила на их место традицию непрерывного изменения,
традицию рационализма” (Eisenstadt S.N. Tradition, Change, and Modernity. New
York, 1973, p. 203). 

И, конечно, среди основополагающих принципов «модернити» были идея личной свободы
человека как высшей ценности, признание права каждого человека на частную собственность
и равенства всех людей перед законом – другими словами, нельзя не признать, что
именно низовая базисная субъектность стала отныне ракетоносителем Истории.
 
Одновременно с развитием культуры «модернити» в Западной Европе, отмечает Виктор
Красильщиков, складывались централизованные государства-нации с сильной королевской
властью, под сенью которых возникали единые национальные рынки, денежное обращение
и системы налогообложения, законодательство и независимая, руководствующаяся
только законами судебная власть. Формировалось, хотя и не без конфликтов, гражданское
общество, имеющее внутренние импульсы к саморазвитию.

Впрочем, не нужно забывать, пишет Виктор Красильщиков, что начавшаяся с Ренессанса
модернизация привела к так называемому «первоначальному накоплению капитала»
- насильственной экспроприации массы крестьян и ремесленников, свободных частных
собственников. Их собственность, прежде всего на землю, перешла в руки крупных
купцов, «обуржуазившихся» феодалов, верхушки ремесленных цехов, причем этот процесс
по времени растянулся на несколько десятилетий. Вместе с «первоначальным накоплением
капитала» появлялись мануфактуры - сугубо капиталистические предприятия. Фактически
первая модернизация продолжалась полторы-две сотни лет, примерно до середины
XVII столетия, когда в Англии, во Франции и в Голландии мануфактура наряду с
мастерской самостоятельного ремесленника стала определять ход развития страны.

«Первая модернизация в узком смысле слова, порожденная внутренней эволюцией западноевропейской
цивилизации, позволила этой цивилизации занять доминирующее положение в мире
по отношению к другим цивилизациям, так или иначе навязать свою модель развития
неевропейским народам и целым континентам».

В Предисловии автор пишет, что нельзя до конца понять причины трагедий, пережитых
нашей страной в уходящем столетии, без учета того, как развивался мир в целом.
Соответственно и нельзя найти выход из глубокого системного кризиса, в котором
оказалась нынешняя Россия, если пренебречь мировым контекстом российских событий.

В последнее время часто можно слышать, что Россия скатывается в группу отсталых
стран, что происходит «тьермондизация» России (от французского Tiers Monde –
«Третий мир»). «Я полностью разделяю эти тревоги и в то же время полагаю, что
тенденция к «тьермондизации» - результат «развития вдогонку» за Западом, которое
было характерно для России в течение веков» (стр. 5).

В связи с этим, говорит автор, возникает вопрос: можно ли применять к России
понятия, которые недавно использовались и еще используются поныне для исследования
слаборазвитых стран - прежде всего, понятия отсталости и зависимости? «Можно
ли говорить, что развитие России зависело от развития Запада, причем на протяжении
всего XX века? Думаю, что можно, хотя это была очень своеобразная зависимость,
не похожая на ту, которая была характерна для стран Третьего мира. Точно так
же весьма своеобразным было и отставание России от Запада. Однако в конечном
счете по причине этой зависимости Россия в XX веке трижды оказывалась в положении
жертвы мирового модернизационного процесса: в 1914-1922 гг., потом в годы индустриализации
и, наконец, после 1985 года. И главная трагедия России в XX столетии состояла
не в сталинском терроре и не в опустошительных войнах, которые ей довелось пережить,
а в том, что Россия постоянно пыталась бежать вдогонку за уходящим веком, но
так и не смогла его догнать. Все, что происходило в России и с Россией в течение
этого века, по-моему, можно выразить есенинскими строками:

Я человек не новый!
Что скрывать?
Остался в прошлом я одной ногою,
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою.

Тем не менее, хотя развитие России стимулировалось главным образом развитием
Запада, оно в свою очередь оказывало огромное влияние на ход модернизаций в других
странах.Недаром зарубежные ученые, которые еще в 60-е гг. разрабатывали теории
модернизации - Ш.Эйзенштадт (Израиль), Д.Эптер (США), Дж.Джермани (Аргентина)
и другие, опирались на опыт догоняющего развития Советской России. Кстати, и
сейчас некоторые серьезные исследователи ускоренного развития разных стран, особенно
«тигро-драконов» Восточной Азии, считают, что эти страны во многих отношениях
по существу повторили опыт Советского Союза (Krugman P. The Myth of Asia’s Miracle
// Foreign Affairs, 1994, November-December, Volume 73, # 6. http://www.foreignaffairs.org/19941101faessay5151/paul-krugman/the-myth-of-asia-s-miracle.html)»
(стр. 5-6). 

Конечно, продолжает Виктор Красильщиков, «проще всего закрыть на этот опыт глаза
и прокричать на весь белый свет вслед за нашими «либералами» и журналистами:
«Рухнул коммунизм, ура-а-а!!» Можно вслед за ортодоксальными «коммунистами» начать
доказывать, что все случившееся с СССР  результат «заговора темных сил», предательства
правящей верхушки КПСС и т.д. Но... был ли вообще коммунизм? И означает ли крушение
советской системы, что восторжествовал капитализм? Ставя эти вопросы, я хочу
привести афористическое высказывание Карла Маркса: «Этикетка системы взглядов
отличается от этикетки других товаров, между прочим, тем, что она обманывает
не только покупателя, но часто и продавца» (Маркс К. Капитал: Критика политической
экономии. Том II // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание 2-ое. Том 24, стр.
405).

Не обманываются ли те, кто сегодня говорит о крахе коммунизма и торжестве капитализма
в мировом масштабе? 

На самом деле так называемые «крах коммунизма» и «торжество капитализма» в России,
распад Советского Союза по-своему символизировали собой конец XX столетия, с
которым совпал конец целой крупной исторической эпохи, начавшейся на исходе XV
века, условно - с момента открытия Нового Света Колумбом. И крушение СССР, и
«торжество капитализма» на просторах СНГ на самом деле представляют собой проявления
и следствия кризиса системы индустриального капитализма. Этот кризис начался
на Западе примерно на рубеже 60-70-х гг. и по времени совпал с началом разложения
советского Строя (не стоит ли нам вспомнить недавний термин «общий кризис капитализма»,
только вложив в него новое содержание?). Для Советского Союза он непосредственно
был связан с тем, что сложившаяся в годы форсированной индустриализации мобилизационная
модель развития исчерпала себя. Но одновременно это был глобальный кризис всей
индустриальной системы, в развитие которой пыталась вписаться Россия в течение
XX столетия. 

России/Советскому Союзу был брошен вызов. Адекватный ответ на него в принципе
был, но на деле советская система так и не нашла его, стараясь следовать путем,
уже пройденным другими странами. Чтобы выйти из создавшегося положения, России
нужно перестать терять историческое время. Нужно сработать «на опережение». Прецеденты
в XX веке были. Это и Япония, и Тайвань, и Сингапур, и Испания, а в некоторых
отношениях и Франция. Может быть, подошла и наша очередь? К сожалению, большая
часть резервов для такого стратегического маневра утрачена в ходе «реформ». Придется
очень долго и напряженно работать, чтобы обрести возможность самостоятельно развиваться
в ногу со временем. Хватит ли у России воли и сил для этого?» (стр. 6-7). 

Как наряду с КНР и Индией ответить нам на эти фундаментальные вопросы – смотри
нашу Программу постиндустриальной модернизации России «Путь из тупика» (http://panlog.com/docs/tupik20031010.doc.html).
 И можно посмотреть также заметки моего Ежедневника, в которых обосновываются
закономерности постиндустриализма. Мы не уродцы истории. Наше политическое и
социальное поведение, предопределяющее выбор пути развития, - следует тем же
инстинктам и устремлениям, какие свойственны всем людям и обществам. Мы, все
люди, и все русские люди тоже, страдаем от одних и тех же болезней и исцеляемся
одними и теми же лекарствами. В книгах Виктора Красильщикова и Леонида Полякова
действительно довольно мало коммунистических или православных соплей, и поэтому
далее мы рассмотрим и откомментируем их суждения подробнее.