Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

Феликс Кузнецов говорит по делу о демодернизации России

Для трезвомыслящего человека самоочевидно, что Путин и его команда сознательно
проводят политику демодернизации, растления и депопуляции (геноцида) нашего народа.
Лучшие наши мозги умышленно выдавливаются за рубеж, всячески изничтожаются наш
научный и технологический потенциал. Ослабшему от эпидемии шкурничества и потому
рассыпавшемуся народу всё по фигу, протеста против геноцида и погрома нет, и
раздаются лишь редкие робкие голоса недоумевающих и горюющих. Вот на вопрос о
том, «о чем сегодня говорят в вашей семье», отвечает заслуженный деятель науки
РФ социолог Галина Силласте – Семья наша – вузовская, поэтому судьбы российской
науки в свете последних «инициатив» госчиновников от образования – наша боль.
Это последняя крепость, которую втихую от общественности решили «взять» торопливые
реформаторы. Сколько же можно экспериментировать (выдавая это за инновации)?
(Вечерняя Москва, 13 октября 2004, № 193 /23991/, стр. 1).

Давно слежу за директором Института мировой литературы имени А.М. Горького, членом-корреспондентом
Российской академии наук Феликсом Кузнецовым, слышал о нем разные отзывы как
о человеке способном, но иногда слишком прагматичном и даже конформистским. Однако
он в последнем выпуске «Литературной газеты» высказал довольно разумные и весьма
своевременные соображения по поводу новых попыток ликвидировать отечественную
науку и культуру (http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg412004/Polosy/art1_2.htm).


В газете «Поиск» (от 17.09.2004), отмечает он, опубликован документ под витиеватым
названием: «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными
организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки (фрагменты проекта)»,
одобренный коллегией Министерства образования и науки. На коллегии эту «Концепцию»
представлял заместитель министра Андрей Свинаренко. «Концепция» вызвала бурную
и гневную реакцию со стороны самых широких кругов научной общественности. Разногласия
между министерством и российской наукой носят фундаментальный характер. 

Министерство образования и науки представляет «Концепцию» как спасительный для
российской науки инновационный проект. Попытаемся вчитаться в него: 

«Основные направления трансформации государственного сектора науки и его перспективный
облик.

Главной особенностью подхода к оптимизации государственного сектора науки должна
стать более чёткая целевая ориентация организаций на выполнение конкретных функций
в рамках государственной системы приоритетов развития научной, технологической
и инновационной деятельности. 

Оптимизация государственного сектора науки в соответствии с изложенными в данной
Концепции задачами и принципами участия Российской Федерации в управлении государственными
организациями науки предполагает его существенную трансформацию по следующим
направлениям: 

1. Сокращение числа федеральных организаций науки в сочетании с их укрупнением.
К 2008 году должно быть сформировано исследовательское «ядро» государственного
сектора науки, включающее в себя порядка 100–200 хорошо технически оснащённых,
укомплектованных квалифицированными кадрами, достаточно крупных и финансово устойчивых
научных организаций…» 

Итак, формулирует резюме этой «концепции» Феликс Кузнецов, - обвальное сокращение
институтов на бюджетном финансировании, как и сокращение количества учёных, работающих
в них. Удел сокращённых институтов – ликвидация или приватизация. Перспективы
самые тяжёлые. Видимо, поэтому «Концепция» разрабатывалась в глубокой тайне от
научного сообщества. 

Ознакомившись с «Концепцией», учёные единодушно отвергли этот проект. Особенно
глубоко их поразило то, что столь неуважительное отношение к науке демонстрирует
их родное Министерствоя образования и науки. На заседании совета директоров научно-исследовательских
институтов Российской академии наук учёные единогласно приняли постановление,
в котором выражено категорическое несогласие с «Концепцией».

«Я не знаю,- пишет Феликс Кузнецов, - где, как и чему учились авторы «Концепции».
Судя по языку этого документа и предлагаемым в нём рецептам спасения отечественной
науки, скорее всего, в каком-нибудь американском колледже. Американизация науки
и образования, против чего сейчас яростно протестуют учёные, профессора и преподаватели
многих стран Западной Европы, как раз и предполагает недооценку, а то и полный
отказ от гуманитарных ценностей науки и общества. Впрочем, и там положение дел
меняется: даже в американских технических колледжах ныне читают обязательные
курсы по гуманитарным наукам.

Гуманитарные науки – этот «невещественный капитал» нации – как бы вообще не существуют
для авторов «Концепции». О них просто забыли подумать. 
Мучительно продираясь сквозь густой канцелярит этого документа к его истинному
смыслу, начинаешь с особой горечью переживать неудачу с законом о русском языке,
который был остановлен (боюсь, навсегда) в Совете Федерации, равно как и ликвидацию
Совета по русскому языку при правительстве Российской Федерации. И этот закон,
и совет были хоть какой-то, пускай и очень слабой, гарантией приобщения к языковой
культуре, культуре вообще наших молодых и ретивых государственных деятелей. 

Язык, культура речи – тот изначальный базис, без которого невозможно руководить
людьми. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает. В противном случае руководителя просто
не поймут. Или поймут превратно. 

Так вот, в начале о языке, которым написана эта «Концепция», о коренных языковых
смыслах её.

Любимое слово в документе – инновация. Оно пронизывает дух и букву документа,
является главным и определяющим критерием, единственным ключом, который призван
регулировать всю научную политику государства, открывать и закрывать бюджетную
и имущественную кладовую. 

Но позволим себе совершить элементарное – привести толкование слова «инновация»
в «Современном толковом словаре русского языка» (СПб., 2001 г.): «Инновация –
[от лат. innovatio – обновление, перемена]. 1. Книж. Нововведение. Новшество.
2. Экон. Комплекс мероприятий, направленных на внедрение в экономику новой техники,
технологии, изобретений и т.п.». 

Для полноты картины обратимся также в том же словаре к слову «Наука»: это – «система
знаний о закономерностях развития природы и общества и способах воздействия на
окружающий мир.// Отдельная отрасль таких знаний. Гуманитарные науки». 

Этот «ликбез» в области русского языка неопровержимо свидетельствует: концепция
участия государства в управлении наукой должна, казалось бы, по определению в
центр своего внимания поставить именно знание, и в первую очередь фундаментальное
знание. А уже потом, как часть по отношению к целому, – инновации в науке, т.е.
наиболее эффективные способы воздействия человеческого знания на окружающий мир».

Разве это не так?  На подобные азбучные истины наплевать нынешним властям. Им
важно выполнить предписания своих мондиалистских хозяев и по-полицайски превратить
наш народ в манкуртов, стерев в их мозгах знание и память.

«Но, - продолжает Феликс Кузнецов, - забыв о знании, как о предмете науки, вытеснив
научное знание за пределы своей «Концепции» и подменив его «инновацией» в качестве
главного и единственного критерия в оценке науки, т.е. выдав часть за целое,
авторы «Концепции» поставили под угрозу само существование науки. И в первую
очередь гуманитарных наук. Гуманитарные науки далеки от научно-технического прогресса,
они не открывают новых технологий, далеки от инноваций и изобретений, а потому
по духу и букве «Концепции» вообще оказываются за чертой государственного финансирования.
При последовательном проведении в жизнь «основных стратегических целей» и «принципов»,
сформулированных в «Концепции», гуманитарную науку следует просто закрыть.

Возьмём для примера Институт русского языка Российской академии наук, ведущий
научно-исследовательский институт в области филологии. 

Соотнесём его деятельность с «Концепцией», её разделом 2 «Цели, задачи и принципы
участия Российской Федерации в управлении государственными организациями науки».
И окажется, что Институт русского языка не отвечает ни одному из четырёх главных
«принципов» и «стратегических задач», заявленных в «Концепции». 

Он бесполезен «для перехода российской экономики к инновационному пути развития,
повышению роли науки в экономическом развитии Российской Федерации». 

Он ничего не может сделать для «сохранения и приумножения научно-технического
потенциала страны, обеспечения его эффективного использования в интересах развития
инновационной экономики». 

Он беспомощен в «комплексном реформировании и развитии национальной инновационной
системы». 

Он вряд ли может быть полезным даже в «формировании условий для развития и повышения
конкурентоспособности «человеческого капитала», поскольку речь здесь идёт, видимо,
о подготовке кадров конкурентоспособных менеджеров, каковых Институт русского
языка не готовит. 

А то, чем в действительности занимается Институт русского языка – языковым базисом
национальной культуры, – в прокрустово ложе «Концепции» никак не вписывается.
А потому и на государственное финансирование – по духу и букве «Концепции» –
он рассчитывать никак не может. Как не могут рассчитывать на государственное
финансирование и все другие академические институты, далёкие от инновационной
деятельности, а потому с точки зрения «Концепции» бесполезные для государства:
филологические, такие, как Институт мировой литературы и Пушкинский Дом, исторические,
такие, как Институт всеобщей истории, Институт археологии, институты востоковедения
или славяноведения; все другие гуманитарные институты – философии, психологии,
государства и права, социологии и т.п. 

Но вы скажете, что это невозможно: лишить гуманитарную науку государственной
поддержки, поскольку общеизвестно, что она не приносит прибыли и не может содержать
себя. 

Но, оказывается, всё возможно, когда за дело берётся бесконтрольный позитивизм,
обделённый высшими национальными целями и государственным интересом. 
Возникает естественный вопрос: в чём же смысл этой странной «Концепции»? В экономии
казённых средств на науке? Но гуманитарные науки не требуют затрат на дорогостоящие
приборы и оборудование, а зарплата учёных мизерна (в среднем не выше 3000 рублей
в месяц). Ожидаемая экономия государственных средств на гуманитарных науках настолько
незначительна, что на фоне потока нефтедолларов в стабилизационный фонд об этой
экономии даже смешно говорить. 

Тогда ради чего затеяно это уничтожение гуманитарной науки, того «невещественного
капитала» нации, без которого не может существовать душа народа? Неужели ради
недвижимости – тех зданий в центре Москвы, где расположены гуманитарные институты?
Не хочется так думать, хотя высказывается и подобное предположение. 

Поверим объяснению авторов «Концепции»: предлагаемая ими «шоковая терапия» в
сфере научных и научно-технических знаний необходима якобы для того, чтобы резко
приблизить к западным образцами инновационный потенциал отечественной науки.


Цель, что и говорить, благородная, и более того, как говорили в старину, судьбоносная
для страны. Не решив эту задачу, не совершая прорыва здесь, не построив «экономики
знаний», не модернизировав страну, мы рискуем остаться сырьевой державой, проедающей
своё будущее, окончательно и бесповоротно проигрывающей состязание с окружающим
нас миром. 

Вот только пути решения этой задачи на новом витке исторической спирали очередного
этапа модернизации страны, предлагаемые «Концепцией», явно негодные. И дело не
только в том, что нельзя «двигать» научно-технический прогресс за счёт гуманитарных
наук. «Концепция» губит не только гуманитарные, но и технические науки, их инновационный
потенциал. 

В минувшем веке Россия совершила свой модернизационный прорыв – и к концу ХХ
столетия завершила его. Да, этот модернизационный прорыв, это могучее и страстное
стремление опередить историю были осуществлены при Сталине беспощадным, поистине
варварским путём в условиях тоталитарной власти и мобилизационной экономики,
но прорыв был совершён, причём в кратчайшие сроки. Ради спасения страны – и всего
мира – от угрозы фашизма за неполных два десятилетия в стране были построены
современная индустрия, могучий военно-промышленный комплекс, созданный прежде
всего талантом и трудом лучших представителей отечественной науки, её инновационного
потенциала. 

После Победы 1945 года, когда нашей стране был брошен вызов в холодной войне,
опять же в кратчайшие исторические сроки страна овладела термоядерной энергией
и первой в мире вышла в космос, – опять-таки усилиями прежде всего отечественной
науки, её самого сильного в мире инновационного потенциала. 
Советское государство всегда понимало: затраты на науку (в том числе и гуманитарную)
вернутся многократно – сторицей. 

В развитии науки, особенно её инновационной сферы, только спрос определяет предложение.
Пассионарный выброс национальной и государственной энергии в предвоенные и послевоенные
годы ХХ века, выразившийся в беспримерных темпах экономического, промышленного,
военного развития страны, определял и колоссальный спрос на науку, её инновационный
потенциал. Но к концу ХХ столетия этот пассионарный напор иссяк, нас стали опережать
в научно-технологическом отношении страны Запада. 

И это объясняется прежде всего тем, что у нас заканчивалась эпоха революционных
«бури и натиска». А на Западе постоянно существовал непременный стимул для развития
инновационной деятельности – частное капиталистическое производство, всегда заинтересованное
в извлечении максимальной прибыли и потому предельно чуткое к любым технологическим
новшествам. 

Имеется ли спрос на инновации в современной России? Начала ли она сегодня свой
новый модернизационный прорыв? 

В «Концепции» приводятся на этот счёт убедительные цифры и факты. В ней сказано:
«В странах с развитой рыночной экономикой внутрифирменной наукой выполняется
основной объём научных исследований и разработок 65% в странах ЕС, 71% в Японии,
75% в США. В России в общем объёме затрат на исследования и разработки для внутрифирменной
науки составляет всего 6%». 

Цифры впечатляют. Они объясняют, почему на Западе так велика степень внедрения
научных инноваций в промышленность. 

Однако авторы «Концепции» не потрудились задать простейший вопрос: чем объясняется
этот разительный контраст: 60–70% на Западе – за «внутрифирменной» наукой и только
6% у нас. Дело в том, что «внутрифирменной» науки как таковой у нас почти нет,
потому что нет или почти нет настоящих, заинтересованных в перспективах технологического
развития промышленных фирм. Это результат того, что в стране на корню загублено
мелкое и среднее предпринимательство, а олигархический капитал, монополизируя
производство, больше думает о том, как вывезти деньги за границу, а не о завтрашнем
дне».

Как видим, Феликс Кузнецов сохранил качества отличного оппортуниста – ругает
олигархов и молчит про Путина, являющегося главным виновником нынешнего погрома
науки и образования в России. Зато аргументы – логически безупречны:

«Приведённые цифры убедительно свидетельствуют: в стране практически отсутствует
или почти отсутствует спрос на технологические и научные инновации. Но разве
это вина науки? Это не её вина, а беда. Виноваты в этой беде уродливое развитие
нашей экономики, монополизм олигархического капитала и отсутствие конкуренции,
подавление олигархической системой малого и среднего предпринимательства, недостаток
инвестиций и т.д. А вину за этот чрезвычайно плохой инновационный климат авторы
«Концепции» перекладывают на отечественную науку. 

В «Концепции» предлагается абсурдный выход из этой тупиковой ситуации. Вместо
того чтобы ставить вопрос о необходимости модернизационного прорыва, об оздоровлении
экономики, о развитии малого и среднего предпринимательства, конкурентной борьбы,
что естественно и необратимо приведёт к росту спроса на инновации, авторы «Концепции»
ставят цель задушить, обескровить и в конце концов просто уничтожить отечественную
науку. 

Получается: раз нет спроса на инновации – не нужна и наука! И всё это – под прикрытием
разговоров о какой-то мифической «национальной инновационной системе», которую
намереваются создавать сверху, административно-бюрократическими методами. Но,
как известно, по приказу такую систему не создашь. Не существует инноваций в
отрыве от научного знания; вначале курица, а уже потом яйцо. И если курицу, т.е.
науку, зарезать, то и яйцо, т.е. инновации, производить будет некому. 

Уничтожить до конца отечественную науку с ее могучими вековыми традициями, ещё
чудом сохранившимися кадрами можно за несколько лет, но чтобы воссоздать её,
потребуются десятилетия. А воссоздавать науку действительно придётся, если мы
всерьёз стремимся к модернизационному прорыву, поскольку он обязательно вызовет
бурный спрос на технологические инновации. И этот прорыв обязательно случится.
Но если обескровить к этому времени науку, то инновации будет некому производить!
Все технологические новшества придётся покупать на Западе за огромные деньги.


Кадры российской науки, особенно в ВПК за годы ельцинских «реформ», уже понесли
огромный урон. «Утечка мозгов» из науки – за рубеж, в частный сектор внутри страны
– продолжается. Авторы «Концепции» решили завершить этот процесс «шоковой терапии»
в науке одним ударом: лишить её государственного финансирования, оставив лишь
100–200 институтов, полагая, что таким путём возможно перевести науку на рельсы
инновационного развития, заставить её энергичнее внедрять свои открытия в производство,
продавать патенты и лицензии. 
Продавать их кому? На Запад? Это наши учёные и сегодня делают, обогащая своим
интеллектом технологию и экономику развитых стран. Внутри страны? Но для этого
должен быть спрос на их товар, на их мозги, на сохраняющуюся пока что в стране
интеллектуальную мощь, но такого спроса пока что нет. 

В основу «Концепции» заложена ошибочная стратегия инновационного развития, чреватая
тяжелейшими последствиями как раз для будущего интеллектуальной мощи России.
Она предлагает решать назревшую проблему инновационного климата в стране не с
того конца: не путём повышения спроса на инновации в модернизирующейся экономике,
а путём сокращения самой возможности широкого их предложения, путём искусственного
и намеренного убиения науки. 

За этим – неуважение к науке и просвещению, т.е. типичный обскурантизм, недооценка
возможностей нашей науки, – а они всё ещё огромны, как говорится, только позови,
– неуважение к отечественным традициям, нежелание всерьёз думать – и верить –
в модернизацию страны. Нежелание подумать о том, что подобные «инновации» могут
в конечном счёте привести к полному разоружению нашей державы.

Неуважение к отечественным научным традициям, их незнание и непонимание проявляются
в стремлении механически, путём декрета, внедрить американский опыт в организацию
науки в нашей стране. Исторически сложилось так, что в России с царских времён
и в советское время фундаментальная наука, финансируемая государством, развивалась
в Академии наук, а в США – в университетах и государственных лабораториях, при
этом в США бюджет на науку в 2004 г. превышает 200 млрд. долларов, а у нас всего
1,5 млрд. долларов. И их предлагается сократить!

«Концепция» предлагает сломать нашу национальную традицию и американизировать
нашу науку, сделав её в первую очередь вузовской. И также безденежной. 

Интеграция науки и образования необходима, но не путём уничтожения академической
науки и столь же искусственного, силового формирования науки вузовской. Пока
же, как свидетельствуют многочисленные публикации в прессе, в последние годы
велось систематическое наступление на науку в вузах, где прежде всего постоянно
сокращались ставки научных сотрудников. Бесспорно, вузовскую науку необходимо
всячески развивать, создавать научно-образовательные центры, но делать это надо
ни в коем случае не за счёт науки академической. 

Возможно, за всем этим – расчёт на то, что высшие учебные заведения в условиях
платного образования богаче академических институтов и вузовскую науку можно
будет оплачивать за счёт денег студентов, которые платят за своё образование.
Но ведь это совсем не те деньги, которыми располагают американские университеты!
Они зарабатывают огромные деньги прежде всего благодаря огромному спросу на знания,
на человеческий интеллект. В нашей стране сегодня этот спрос погашен. И организовать
его искусственно, по приказу российская наука – академическая ли, вузовская или
прикладная – не в состоянии. Как не в состоянии человек вытащить из трясины себя
за волосы. 

Значит, выход один: не закрывать декретом науку, а совершать модернизационный
прорыв в экономике, как можно шире вовлекая в этот процесс учёных, без которых
модернизация просто невозможна, поддерживая её за государственный счёт до той
поры, пока наша экономика и наша наука не встанут прочно на ноги, на рельсы того
самого инновационного развития, к которому взывают авторы «Концепции».

Думается, именно эти принципы – сохранения и развития науки, а не её уничтожения
под видом реорганизации – следует положить в основу концепции модернизации экономики
и науки, что как воздух необходимы обществу и стране».

Сильная концовка, подписываюсь обеими руками, поскольку сказанное Феликсом Кузнецовым
– самоочевидно.