Литература

Иллюстрация: GettyImages

I

это стихотворение

поймут только те, кто имеет отношение к актуальной поэзии,

сказать вернее, к тому её сегменту, который представляет поэтесса

Лида Юсупова и ещё около пятидесяти поэтов и поэтесс, чьи книжки продаются в

независимом книжном магазине Порядок Слов в фойе Электротеатра.

теперь я работаю в книжном магазине

каждое утро приходя на работу я поднимаю черную шторку

вытаскиваю и выставляю книги на прилавок

каждый день я выставляю их по-новому я знаю

вечером я буду возвращать книги под черную штору

я думаю о том что это похоже на буддийские мандалы

а я кропотливая гномиха погружаюсь в тишину и расставляю книги

новый день — новый порядок

чтобы вечером его разрушить

а в течение дня покупатели и гости театра забирают или меняют местами книги

и тогда я думаю что когда монахи строят мандалу

ветер и влага делают своё дело

узоры подтаивают и песок смешивается

я хочу сказать что та мандала которую монахи только только закончили

через мгновенье другая

а через час совсем не та мандала которую они строили

вот и люди приходят

берут книги переставляют с места на место

иногда наверное воруют и портят

но я не хочу думать об этом

я думаю о том что люди это как дождь или ветер

когда моя мандала готова

на самое видное место я кладу маленькую страшную

книжку поэтессы Лиды Юсуповой

в надежде что кто-нибудь кто не знает меня и Лиду подойдёт и купит

и тогда я посмотрю этому человеку в глаза

посмотрю этому человеку в глаза со всей нежностью

и скажу вы знаете это моя любимая поэтесса

и человек все поймёт и пойдёт и прочитает эту книжку

когда доберётся до Приговоров вспомнит меня

и кивнёт или просто что-нибудь сделает такое

что я на другом конце Москвы пойму

человек добрался до Приговоров

особенно перед спектаклем очень много людей и все берут подержать маленькую

страшную книжечку Лиды

берут её с самого видного места открывают и сразу закрывают и кладут обратно

а потом оглядываются украдкой по сторонам, не видел ли кто,

что они взяли в руки голубую книжечку с телом отца Рона Мьюека

я знаю эта скульптура на самом деле очень маленькая

как и все мертвые люди

Рон Мьюек говорил

что когда увидел своего отца мертвым

этого сильного большого человека

он удивился какой же он стал маленький и сухой когда

умер

когда я видела мертвым своего отца

я вспомнила что нужно подержаться за ноги

чтобы не бояться

так говорила покойная тётка

за её ноги я не подержалась

она умерла в Сибири от туберкулёза

несколько лет назад

всем кто говорит что сегодня лечат от туберкулёза

и от него уже давно никто не умирает

отвечаю нет

моя тётка умерла от туберкулёза

про себя думаю

что умерла она от себя

а поводом был тубик

так она его называла

она говорила если боишься подойди и возьми за ноги

и я подошла и взяла его за носки ботинок

я почувствовала своими пальцами пустоту под твёрдым кожзамом

и подумала, наверное они купили ему самые дешёвые ботинки

из всех что были в ритуальном агенстве

и прикинула

стоили они рублей триста

теперь на его ногах весят примерно как воздух

я посмотрела на него

когда поняла что не страшно

а на самом деле было с самого начала не страшно

но нужно было выдержать ритуал

я посмотрела на него

подумала какой странный

похожий на папье-маше

но не маленький

а

пустой

люди отбрасывают эту книжечку серо-голубую

как если бы это был чей-то носовой платок

или порнокартинка в конверте

но это поэзия

а они её стесняются думаю я

сегодня опять был спектакль

было много людей по-разному одетых

даже пришёл как мне показалось чей-то телохранитель и взял книжку одного известного антрополога и сказал что очень хороший этот антрополог но про кино он у него ничего не читал поэтому стоит купить а потом пришёл другой телохранитель и попросил его заменить себя потому что он купил в буфете пирожки и хочет поужинать тогда тот мужчина быстро рассчитался и ушёл за напарником.

люди ходили и смотрели брали укладывали на место

переставляли книги

покупали их

делали все как обычные люди

которые между первым и вторым звонком

не едят пирожок и не пьют шампанское

делают что-то другое

и тогда подошёл взрослый мужчина

он взял книжечку Лиды и начал её читать с середины

потом полистал и ещё читал её

я давала сдачу телохранителю

а потом другим людям

мужчина положил книжечку и ушёл

а потом вернулся

с ухоженной девушкой

он снова взял книгу Лиды

и передал девушке

я смотрела на неё

и она в белой белой белой

блузке

с прозрачной татуировкой

на красивой красивой красивой коже

прыснула смехом

она читала и смеялась и перелистывала страницы

и смеялась

красивая красивая красивая женщина

в самом центре столицы

в модном современном театре

прыскала смехом над маленькой страшной книжечкой в руках

и мужчина спрашивал у неё

хочет ли она такую поэзию себе

и она отвечала нет

и смеялась

она закрыла книжку

торопливо положила её а потом нечаянно встретилась со мной взглядом

я ждала её взгляда все это время

она смеялась мне в лицо и говорила спасибо

так вышло

когда она начала говорить спасибо

я начала говорить ей, вы знаете это моя любимая поэтесса

она меня не услышала

потому что говорила насмешливое спасибо

был второй звонок

пришла продавщица программок чтобы купить себе журнал

я отдавала сдачу

и уронила монетку 50 копеек

она сказала ничего

но я начала искать монетку на полу

она смутилась

потому что я искала эту монетку

для неё для продавщицы программок

молодой девушки

но у меня было чувство

что я до сих пор смотрю на ту женщину

и она говорит спасибо

а ещё что ей не нужна такая поэзия

она все смеётся смеётся смеётся

ей не нужна такая поэзия

как монетка

ценностью в 50 копеек

продавщице театральных программок

II

1

мой отец был дальнобойщик

он возил мертвых и живых кур арбуз трубу

иногда по зимам когда нечего было везти он простаивал в степи неделями

он ждал когда выкопают трубу из совхозных песков

он ждал

неделями

и смотрел как степь меняется к ночи а потом к утру

изо дня в день

степь красива и есть за что её любить

я люблю её хотя бы за то что на неё невозможно смотреть по долгу становится страшно тоска закипает в груди и хочется только бежать и бежать и бежать

пока степь не кончится

после кур он выметал помет и тушки погибших в пути птиц вместе с соломой со дна своего кузова и говорил

что больше никогда не станет возить птицу

лучше уж труба

она молчит и не смрадит не умирает

после арбуза он щурился от кислого запаха испорченных ягод

и выметал осколки зелёных корок черные семечки побуревшую от жары мякоть с налипшими мухами и землей

лучше уж труба он говорил

её приходится ждать но она не киснет и не смрадит

а после кур и арбуза еще до зимы все воняет хорошо когда ветерок а когда ветра нет стоять невозможно запах такой

что мужики ночью выгоняют со стоянки в степь

там спать

он умер от СПИДа

его похоронили над степью с видом на объездное шоссе

и теперь мне кажется что он лежит слушает степь и ждёт трубы

там под землёй у него портативный телевизор радио и газеты а ещё молоко

и он ждёт

когда поднимут все трубы со дна совхозных полей

тогда он погрузит трубу и поедет

повезёт молчаливые трубы

тяжелые ржавые трубы

2

я работаю управляющей в московском филиале независимого книжного магазина порядок слов

каждую среду иногда по четвергам

я загружаю в багажник такси коробки с книгами и везу к стоянке грузовиков чтобы отправить в Питер а потом уже другие коробки обратно

пока мать с отцом не развелись я обманывала воспитателей и учителей что у меня болит голова чтобы они позвонили отцу и он забрал меня

не всегда получалось

но до девяти лет я каталась с ним на заднем сидении его волги (он был таксистом в девяностых) потом джипа (он был водителем какого-то человека из мэрии в нулевых)

в машине

играла в куклы

учила таблицу умножения

мне нравилось иногда просто лежать и смотреть как в заднем тонированном стекле плывут появляются и пропадают провода и облака мост деревья ветер

после его смерти меня начало укачивать в автомобилях даже если я сажусь на переднее сидение уже на второй минуте мне становится тошно и хочется выпрыгнуть в окно

таксисты наверное думают что я сажусь на переднее сидение чтобы с ними разговаривать

о детях можно ли их бить если они плохо себя ведут

о театре хороший ли электротеатр и почему он так называется играют ли в нем большие артисты

о книгах например о томике эротических стихов пушкина с иллюстрациями

о детских книгах

о том какие дорогие теперь учебники

об айфонах

о русском порно

и особенностях московских дорог

а меня тошнит от езды и еще сильнее от их разговоров

один сказал

вы девушки вечно возите что-то тяжелое

я вез одну так у нее чемодан был знаете такой на колесиках красный

а весил примерно как взрослый мужчина

она его по асфальту-то докатила

а в багажник мы вдвоем поднимали

я сказала

что может быть это и был у нее в чемодане взрослый мужчина

убила мужа

вот и все

он замолчал

и меня почти не мутило

3

по средам и иногда по четвергам

я езжу на такси к спортивно-развлекательному комплексу олимпийский

там стоят фуры с книгами

они привозят их из Петербурга и увозят в Петербург

я оказываюсь на стоянке где толпы мужчин передают друг другу тяжёлые картонные коробки

они часто подгоняют газели и грузят по двадцать тридцать пачек

у меня поставки небольшие

отправляю на Питер максимум пять коробок

и забираю примерно столько же

мужики которые привозят мне книги улыбчивые и всегда одни и те же

часто шутят со мной по-доброму про то что я сломаюсь с этими коробками или что даже если поставка оплачена Питером они все равно не откажутся 

взять с меня ещё денег

у них на фуре изображена спокойная корова

она пасётся на лугу на фоне голубого бестревожного неба

у них в кузове очень сухо и пыльно

пахнёт картоном бумагой деревом типографской краской

и никакими не курями и кислыми арбузами

они почти не матерятся

я думаю иногда что дальнобойщики которые возят книги вообще никогда не матерятся

они счастливые люди

у них очень сухо в кузове

и за книгами приходят не воры труб а интеллигентные продавцы книг

но это конечно же не так

они матерятся и счастливы ровно на столько насколько счастливы русские дальнобойщики

я смотрю на их лица заглядываю в их глаза

мне кажется они знали моего отца

одного кажется я даже видела на поминках после похорон

он даже кажется подсел тогда к моей бабке и долго о чем-то говорил с ней

но это не так

эти люди никогда не встречали в дороге моего отца

они едут по другому региону

они едут по трассе где ели и ржавые болота перемежаются с березовыми рощами

мой отец ехал по югу России где ничего кроме степного ветра не переменяло степи

осень зима весна и лето меняли цвет степной травы

весной сладко пахло полынью и какой-то безродный куст цвёл светло-розовым цветом

этот запах был странный и очень щемил сердце

эти люди не знали моего отца

как и другие случайные люди

но каждый раз когда я забираю коробки с книгами я смотрю им в глаза

и думаю что они такие же как он

они едут и едут без устали

а потом перестанут

4

он умер от СПИДа

и мне иногда хочется думать что женщина которая его заразила

(конечно скорее всего это была игла но с другой стороны думаю я ведь он в дороге мог спать с проститутками хотя в каждом городе куда он ездил

чаще раза в месяц у него были женщины так бывает у дальнобойщиков и одиноких женщин)

возможно эта женщина

выполняла миссию по уничтожению мужчин

возможно все женщины это такая тайная организация работающая под прикрытием угнетенного класса

женщины вовлечённые в проституцию это смертницы нашей террористической организации жертвуют собой ради жизни всех женщин и убийства всех

мужчин

хороший романтический образ складывается

я думаю что я одна из этих женщин

одна из тех кто борется против всех мужчин ради всех женщин

но я знаю что это не так

СПИД существует а борьба нет

5

от СПИДа умирают кто угодно

чужие наркоманы

чужие рокзвезды

чужие манекенщицы

чужие геи

чужие люди

но не чьи-то отцы и братья

вот он умер от СПИДа

и никто об этом не знает и не узнает если не прочтёт этот текст

потому что когда его друг узнал что отец умер от СПИДа он удивился и сказал: ведь я с ним из одной кружки пил и ничего здоров

есть официальная версия смерти моего отца менингит

от менингита может умереть

твой ребёнок

твой отец

твоя мать

твоя сестра

твоя жена

твой муж

кто угодно твой

то что он умер от СПИДа держится в строгом секрете

мне непонятно зачем

хотя когда у меня редко спрашивают от чего он умер таким молодым 47 лет

я смотрю на человека и думаю что ему ответить

не знаю почему

но иногда мне кажется что я думаю что выбрать именно от того что есть официальная версия

на самом деле когда меня спрашивают чаще всего я отвечаю что это была ВИЧ-инфекция

это не так страшно звучит как СПИД

от СПИДа не умирает твой отец

а ВИЧ инфекция может вызвать смерть твоего отца

6

каждую среду иногда по четвергам я привожу книги в Электротеатр

у меня для хранения книг есть специальная подсобка

мы делим её с ребятами звукарями они ставят свою аппаратуру

а я храню в ней книги и деньги

я часто воображаю себе что я везу не книги

а взрывчатку

я храню её специально для тайной террористической организации

в которой состоят женщины и дети борющиеся против патриархата

это правда мне ничего не стоит мирно привезти коробки со взрывчаткой на такси пронести их через все фойе Электротеатра

может быть мне повезет и будет смена румяного здоровяка охранника он поможет мне разгрузить машину

он часто помогает мне таскать коробки

и на втором уровне подсобки куда не то что звукари даже девушки продавщицы не ходят

в самом углу можно составить коробки и подписать на всякий случай «не трогать, для Наталии П»

и спокойно работать дальше

продавать книги

привозить их и отправлять на Питер

покупать кофе в баре и болтать с барменом

говорить по телефону с поставщиками

заполнять денежные отчеты

помогать пожилым покупательницам оформлять заказы в интернет магазине

просить девушек продавцов заменить меня если мне нужно отлучиться на одну из дополнительных работ

хранить взрывчатку

это очень просто

и я могу это делать

но это не так

III

иду по Тверской от метро к Электротеатру

сегодня мы не работаем сегодня в фойе Электротеатра фуршет

те кто его устраивают — продавцы машин продавцы дорогих часов продавцы искусства и театральных машин

они просят убрать книжную лавку на время мероприятия

они говорят здесь не место книготорговле

иду по Тверской и думаю книготорговля для них это как продавать семечки на улице

или куклы с лотка

одна мне так и сказала

как вы себе это представляете? у меня здесь будут стоять часы за миллион долларов – а рядом будет ваша ебаная канцелярка

и я ответила что знаете мне насрать на то сколько ваши часы стоят

это мои книги и они мне дороже вашего миллиона

менеджеры потом замяли ситуацию и вообще очень скоро все забыли

только после этого разговора я долго плакала

когда я иду по Тверской от метро до Электротеатра

я думаю о смерти

сегодня я иду чтобы убрать книги к открытию выставки

чтобы люди журналисты и художники не видели изнанки

а видели только кристально чистые лицевые швы бережно обработанные кураторами и обслуживающим персоналом

когда книжная лавка закрыта

она выглядит как ночлежка

ободранные картонные коробки с книгами

опущенная чёрная шторка

прикрытые тканью журналы

они не хотят это видеть

сегодня они даже попросили содрать наклейки со стойки

которые приклеила Саша

это стикер с её рисунком

на нем женщина в руке держит череп

панк Гамлетесса думаю я когда смотрю на эту наклейку

и думаю что это сашин вклад в разрушение стерильного буржуазного мирка Электротеатра

я не содрала наклейку

потёрла её ногтем

она крепко держится

интересно

когда я приду в театр будет ли она на месте

иду по Тверской к Электротеатру и думаю о смерти

на тех часиках за миллион были камнями и золотом выложены игривые обезьянки

я не видела часов вживую но видела постеры с их изображением

я часто вспоминаю этих обезьянок они ловко танцевали на циферблате

такой себе ванитас 2016 года

сегодня я шла по Тверской думала о Лиде Юсуповой о её наивной смелости

и о том её стихотворении где она обращается к мертвому сыну

я взяла книжку ритуал С-4 с собой потому что хотела перечитать текст о камнеломках

я надеялась что он мне поможет написать мой текст об Эвридике но наткнулась на текст Чижик

иду и думаю о смерти

о том что когда мама умрет мне станет так безрассудно легко и я заплачу

представляю себе как она спит и не знает о бриллиантовых обезьянках

о том как гладит рукой с красивыми ногтями лысую от химии голову

как поправляет скомканный в форме груди самодельный протез

а ещё по привычке лежит в позе Венеры и смотрит телевизор

морщится от запаха кинзы и базилика

она предлагала мне потрогать то место где раньше была сиська так она её назвала сиська

но я не стала

отказалась

я могу себе представить весть о её смерти и это мне кажется легче

чем вспоминать её не по годам окоричневевшее от сигарет водки и болезней тело

ещё сложнее её потрогать

произнести вслед за ней это слово — сиська

иду к Электротеатру и думаю о том что нужно иметь смелость

а в чужих глазах беспринципность и тягу к спекуляции чтобы написать тексты о мертвых родителях

о мертвых детях

обо всех которые не были героями не погибали в автокатастрофах не пали на войне чьи жизни не забрала история их жизнь не останавливалась от 

стерильно чистого сердечного приступа и кровоизлияния в мозг

они просто умерли от туберкулеза СПИДа рака шизофрении они гнили и разлагались изнутри они воняли они утрачивали человеческий облик

написать тексты в которых не будет трепета

написать тексты которые станут поэзией

один человек мне сказал

что стихотворение это такая чистая штука в которой нет ни одного лишнего слова

нет думаю

стихотворение

это вылизанное место вот что такое стихотворение

это вылизанная рана на бедре собаки

кислое от сукровицы и выступающей крови рыжее с мокрой шерстью по краям вот что такое стихотворение

Колонки

У девушки истерика. Она рыдает и визжит. Отстаньте все от нее! Чего привязались?! Всем от нее что-то надо! Заберите и подавитесь!

Девушке сказали приятное. У нее очень сережки красивые — и это было замечено. Вслух. Серьги летят на пол. Люди тоже бросаются на пол — подбирать сережки. Одну найти не могут. Девушка еще пуще рыдает — ограбили ее злые враги. Сглазили. Накаркали. Не нужны ей эти сережки, завидуют ей все, сложно жить! Другая девушка восхитилась этими серьгами — и вот что случилось.

— Какое у тебя платье! — восклицаю я при встрече со знакомой. Встреча не личная, а на выставке.

Она в ответ подозрительно на меня глядит. Я думаю: «Что я сделала не так? Что я там спрятала, между строк? Где дурной умысел?»

— Умррбрррфррр, — говорит эта знакомая.

Пауза.

— А что за платье, где купила? — интересуюсь я, окончательно презрев все правила приличия.

Не помню дословно, что она сказала, но это точно означало «где надо».

Я ее обидела. Она нервно на меня посмотрела, развернулась и ушла. Долго потом от меня шарахалась — вдруг я похвалю ее шарф или, не дай бог, туфли?

Это очень русская черта — в ответ на комплимент насупиться, расстроиться. Заподозрить.

Хвалишь одежду — смотрят зверем. Ни за что не скажут: «Ах, спасибо пребольшое, обожаю это платье, как хорошо, что вы заметили! Вот купила со скидкой, такое удачное приобретение, там еще все размеры есть, сейчас дам адрес!»

Ха! Да ни за что! Купить можно, конечно, но непременно втридорога. И в Милане. И там последнее было — по личному распоряжению дизайнера вынесли из тайной комнаты. И тебе, сучка, такое не достанется, поняла?!

Мужчины тоже хороши. Говоришь: «Читала твой прекрасный текст! Очень было хорошо! Много умного и смешного!» И что? А ничего. Он стоит такой суровый, мнение толпы (то есть мое) ему не важно, скромность украшает мужчину.

И знаете что? Ему надо, чтобы текст все ненавидели. Чтобы Маша Сявкина написала: «Урод! Шовинист! Подонок!» Тогда мужчина счастлив. Он такой: «Хохо, вот уж всякие насекомые кусаются. Знаем мы Машу, лезла на нас недавно. Пьяная. Шлюха небось, никому не дает». 1000 лайков. Писатель в экстазе. «Чего лайкате, тупицы? — пишет он в невероятном восторге. —Я вас презираю». 10 000 лайков. 600 комментариев. Писатель всерьез помышляет о Нобелевской премии.

Самое страшное, конечно, это сказать мужчине, что у него импозантная внешность. Он что, гей?! Он что, в зеркало смотрится?! Да он последний раз свою внешность  видел три года назад на фотографии с Ассанжем, когда интервью у него брал. Ну, или на снимке с Трампом, когда покупал у того небоскреб (да, папарацци такие папарацци, засняли, как они выходили из стриптиз-клуба, где в подвале играют в шахматы). Внешность тогда была удивленная, с открытым ртом и лоснящимся лбом, как и положено альфа-самцу.

На этом месте уже хочется отловить первую попавшуюся женщину, быстро сказать ей, что она похорошела, и услышать в ответ старое доброе: «Нет, ну что ты, я так устала, и ботокс рассосался, и платье старое и мятое, и ногти я обкусала, и волосы у меня на ногах отросли, и трусы на мне бабушкины, и я вчера спала два часа, и грязью меня машина облила, а водитель вышел и наорал, и пришлось дать ему денег, и колготки поехали, и цвет волос мне не идет, и помада размазалась...»

Где-нибудь в Испании, Израиле, Португалии, Италии, даже в Германии и Швеции невоспитанные люди подходят к тебе на улице, в магазине, в ресторане и говорят: «Боже ж мой, как же вы хорошо выглядите! Какие брюки великолепные! А этот русский дизайнер в Берлине продается? А интернет-магазин есть? А что за шарф? Красота какая! А очки? Вы богиня, богиня!»

А стоит посмотреть на чьи-то туфли и улыбнуться — тебя за руку отведут в тот самый магазин, и еще дадут свою скидочную карту, и выпьют с тобой за новую обувь.

И мужчины уважают, если тебе нравится их жилетка. А им нравится твоя юбка — и они знают, что это COS (скоро, ясное дело, весь этот Запад загнется от латентного гомосексуализма). А еще им приятно, когда тебе нравятся их картины, и они тебе про них расскажут без всякой нудной скромности, и счастливы, если ты слушаешь их музыку — они прямо расцветают.

Откуда берется вся эта культура взаимного восхищения? Может, их в детстве хвалили, а не смотрели строго так и не спрашивали: «А какая пятерка? С плюсом?» Если без плюса — виноват. А если с минусом, то всерьез обсуждают, не отдать ли тебя в исправительное учреждение.

Может, если они в детстве рисовали, то на их работы не взирали с перекошенным лицом и не мямлили: «Не Тициан, конечно...» (Это, если кто не понял, одобрение.)

Может, они и не знают, что хвалить — это сглазить, и что любовь — она с мрачным лицом, а забота — это когда ни одного лишнего слова, в лучшем случае — поджатые губы, кивок и «марш делать уроки».

Та девушка — она ведь потеряла сережку. Так и не нашли, сколько всей редакцией по полу ни ползали, сколько уборщицам записок ни писали. Нахвалили, ага. Лучше бы с ушами вырвали — не так горько было бы за род человеческий.

В общем, не лезьте вы со своими этими комплиментами. Не будите лиха. Человек если оделся нарядно или там премию получил — он этим наслаждается в тишине, он молча взирает на презренную толпу и тихо думает про себя: «Неудачники...» Не мешайте, не ломайте кайф. Ему для счастья нужен неудачник робкий, от зависти язык прикусивший. А не такой, знаете ли, человек широкой души, от которого ни грамма зависти не дождешься. Что это за неудачник вообще, который чужому успеху радуется? Как после такого жить, на кого смотреть сверху вниз?