[Blind-Unlimited] КАК Я ПРОСЛАВИЛСЯ В АМЕРИКАНСКОЙ СЛАВИСТИКЕ
привет беспредельщики!
По приезде в Америку мне пришлось около года читать курс лекций
писательском мастерстве на английской кафедре в одном техасском
университете. В первый же день, когда я шел по коридору, меня
остановил
симпатичный пожилой человек, как оказалось, профессор
славянской кафедры,
лингвист:
- Очень кстати вы у нас появились, коллега! - Стивен Кларк
широко улыбался.
- Так сказать, представитель великой русской культуры,
единственный
натуральный тут. Мы-то все учили язык в колледжах, даже русских
преподавателей не было, а в Советский Союз нас пускают с
трудом. Железный
занавес тормозит развитие лингвистики. Сейчас я исследую
некоторые аспекты
лексики в вашей стране. Можно задать вопрос носителю языка?
- Разумеется.
Вынув блокнот, Кларк перелистнул несколько страниц, упер палец.
- Вот, проблема инверсии... Ведь грамотно сказать: "Я ел уху".
Не так ли?
То есть "Я ел рыбный суп". Почему русские меняют порядок слов и
говорят: "Я
уху ел"? И почему слова уху и ел иногда пишутся слитно? Не без
трудностей
уловил Стивен разницу между уху ел и охуел. Он тщательно
записал в блокнот
объяснения.
- Богатейший язык! Кстати, а что значит хуярыть?
Пришлось, насколько возможно, перевести.
- Боже мой! ? обрадовался он. ? То же, что трудиться*. Так
просто... А мы
тут на заседании кафедры ломали голову. Значит хуярыть -
глагол. От какого
слова?
- От общеизвестного.
- Ах да, конечно... Русская классика. Какое гибкое слово! А
женщины могут
хуярыть или у них свой термин? Тоже могут? Все русские
вкладывают в труд
свою сексуальную страсть. Такова и будет моя новая гипотеза.
Хуярыть?
глагол несовершенного вида, не так ли?
- Конечно, но с приставкой "от" будет совершенный.
- Отхуярыть? Потрясающе!. Я - отхуяру, ты - от...
- На конце ю...
- О!
Стивен понимающе кивнул, опять сделал пометку в записной книжке
и спрятал
ее в карман. Довольный, он долго тряс мою руку.
- Блистательно! Ваша консультация бесценна. Иду в класс,
отхуярую лекцию.
Закрутились университетские дела, новых знакомств уйма и
любознательный
коллега был забыт. Однако, через несколько дней Кларк окликнул
меня в оч
ереди на почте. Он обрадовался, будто мы не виделись вечность,
стал
расспрашивать, как устроилась семья.
- Кстати, - он вытащил блокнот, - случайно не слышали такого
слова - ебырь?
- Слыхал?, - смутился я - не от слова, а потому что выкрикнуто
оно на весь
зал. К счастью, не он один, но все вокруг, стоящие в очереди и
служащие на
почте в этой техасской глубинке, не знали этого слова. Но
услышали бы
английский эквивалент, произнеси я его. Поэтому инстинктивно я
перешел на
шепот. Его лицо сияло.
- По-русски гораздо красивее звучит! Вы меня поражаете
эрудицией.
Подумал, что Стивен иронизирует, а он продолжал:
- Ваша экспертиза безупречна. У всех нас русский искусственный,
бывают
заминки. Очень-очень рад дружбе с вами! Подошла моя очередь, и
надо было
запихивать в окошко конверты. В суете дней я забыл нового
друга, но вскоре
он напомнил о себе. На славянской кафедре шел мой доклад о
белых пятнах в
советском литературоведении. Десять минут оставил на вопросы.
- Вопрос вот какой, - поднялся Стивен, - Ебать твою мать?
- В каком смысле? - слегка растерялся я от неожиданности, ибо
это не
вытекало из предмета лекции. В зале кто-то хихикнул, видимо,
среди
аспирантов нашлась русскоязычная душа.
- А как же вы объясните наличие параллельного выражения еб твою
мать?
Откуда взялась краткая форма еб вместо ебатъ! Я разрабатываю
гипотезу:
сокращение необходимо русским для быстроты перехода
непосредственно к
акции... -Возможно, - сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
- И еще проблема, - продолжил Стивен, - В чем суть процесса
опизденения?
Тут вмешался председатель:
- Вопросы по лингвистике несомненно важны, - сказал он, - но
уводят в
сторону от литературного критицизма - объявленной темы нашего
заседания.
Кларк поймал меня на выходе:
- Они все опизденевели. Я правильно употребляю, не так ли? И
уже широко
использую ваши слова в классе. Заметен энтузиазм тех студентов,
которые
раньше скучали на лекциях. Кстати, я сообщил о вас в Оклахому,
одной
коллеге, ее зовут Глория Хартман. Профессор Хартман хуярует
монографию об
освобождении русской женской речи от контроля мужчин, тормозящих
эмансипацию. Надеюсь, не откажете ей в консультации? Глория
позвонила по
телефону и упорно говорила по-русски.
- Мне же не с кем практиковаться по хорошему русскому языку, -
призналась
она, - Мой Хуйчик ничего не понимает.
- Кто?
- Так я ласкательно зову мой муж. Он по русскому языку ни
хуя... Надеюсь, я
правильно употребляю ваш хуй?
- А чем ваш муж занимается?
- Он профессор ебаной американской экономики. А я недавно
ходила в Россию
заниматься проституцией.
- В каком смысле?
- В прямом. Тема у моей новая книга: "Усиление эксплуатации
московских
проституток в период гласности и перестройки и их протест через
русский
лексикон".
- Был протест?!
- Еще какой! И у меня вопросов до хуя.
- Видите ли, Глория, сам-то я проституцией не занимался. Вряд
ли буду
полезен.
- Будет вам пиздеть! Стивен говорит, что лучше вас он никого не
знает.
Глория звонила мне регулярно раз или два в неделю. Я надеялся,
что она
разорится на телефонных звонках, и тогда я отдохну. Но этим не
пахло.
Потом раздался звонок из Вашингтона. Меня пригласили в
Госдепартамент проч
итать лекцию о современной советской культуре. Билет на самолет
прислали по
почте. Ночью я прилетел в ближний Вашингтонский аэропорт,
поспал два часа в
забронированном для меня отеле, а утром за мной заехал мужчина
в годах,
слегка отечный, организатор лекции, и повез на завтрак.
Хорошо бы узнать, что за аудитория меня ждет, но хозяин
предпочитал
рассказывать старые русские анекдоты, сам смеялся и на мои
вопросы не отвеч
ал. В аудитории оказалось человек около пятидесяти лиц обеих
полов, большей
частью молодежь. Все одеты с иголочки. Организатор представил
меня. Он
добавил:
- Вы разъезжаетесь в посольства пятнадцати новых государств, в
которых
русский язык еще долго будет основным средством общения.
Профессор Глория
Хартман, которую вы все помните, рекомендовала этого эксперта в
интересующей нас реальной области. Для успешной работы вы все
должны
понимать, куда вас посылают на переговорах.
Он обратился ко мне:
- Вот тут сзади поставлена для вас доска. Просим все выражения
записывать.
Кроме того, мы пишем на пленку правильное произношение для
лингафонного
кабинета, чтобы все присутствующие могли потренироваться в
русском мате за
оставшиеся до отъезда недели. Леди и джентльмены, прошу
въебывать!
Так потекла моя новая жизнь, и устанавливались научные
контакты. Лучше бы
они выписали уголовника из Бутырки, чтобы учил их говорить по
фене.
Месяц спустя я сидел в университетской библиотеке, когда
подошел сияющий
Стивен Кларк, неся подмышкой тяжелый пакет.
- Это вам подарок!
Он подождал, пока я разверну сверток, выну книгу, и тут же
сделал
дарственную надпись на титульном листе словами, которыми все
авторы
надписывают свои книги. Книга сияла. Она была шикарно издана
престижным
академическим издательством: в яркой сине-красной суперобложке
- коллаж с
портретами русских классиков. "Нью-Йорк-Торонто-Лондон-Токио" -
красовалось
на титуле.
Стивен ушел. Я погасил проектор, в котором читал микрофиши,
стал листать
книгу и вдруг натолкнулся на свое имя: "Экстаз в русской
психофизиологич
еской традиции называется охуением". Ниже следовала сноска:
"Приношу
глубокую благодарность моему коллеге профессору Дружникову за
разъяснение
значения этого важного для русской культуры слова".
Я стал листать с интересом. "Термин ебырь можно считать
существенным для
неофициальной положительной характеристики русского человека".
В сноске
внизу страницы я прочитал: "Это наблюдение помог мне сделать
эксперт в этой
области Юрий Дружников". "Для обеспечения сексуальной
мобильности русский
народ трансформирует правильные грамматические конструкции
ебать мою мать,
ебать твою мать, ебать его мать, ебать ее мать, а также ебать
нашу, вашу и
их мать в почти аббревиатурную форму ебмою (твою, его, ее,
нашу, вашу и их)
мать".
В сноске было написано; "Благодарю моего коллегу Дружникова за
одобрение
моей гипотезы по поводу семантики симплифицированной формы еб".
В книге я
насчитал двадцать семь сносок со своим именем, возле которого
стояли,
помимо названных выше, слова: бля, курва, опизденеть,
мандавошка,
пиздорванец и некоторые прочие, плюс все грамматические
производные этих
слов.
Минут через пятнадцать Стивен вернулся, спросил:
- Ну, как мое исследование?
- Несомненно, очень ценный вклад в лингвистику.
- А знаете, в издательстве оказалась консервативная редакторша,
немного
помнившая русский; у нее бабушка была из Минска. Язык
редакторша совсем
забыла, но ваши слова помнила с детства.
- Не мои, а фольклорные, - уточнил я.
- Не в этом дело! Она просила меня эти слова заменить на более
принятые в
американском лексиконе.
- Честно говоря, в этом был резон...
- "Но ведь это же посягательство на академическую свободу! -
сказал я ей. -
Цензура!" Тогда она попросила ссылки на иностранный источник.
Тут я
согласился... Поэтому в тезаурус введен раздел "Первоисточники
толкования
русских терминов". Вот тут... Полистав страницы, он упер палец.
Глаза мои побежали по строчкам: Блядища - профессор Юрий
Дружников (Италия)
блядун - см. ебырь ебырь - профессор Дружников (Италия)еб мою
(твою, его,
ее, нашу, вашу, их} мать - профессор Дружников (Италия)пиздюк
-профессор
Дружников (Италия) хуище - см. хуй хуй - общеупотребительное в
Советском
Союзе и Италии хуярыть, выхуярыть, дохуярыть, захуярыть,
изхуярыть,
отхуярыть, перехурыть, прихуярыть, ухуярыть - профессор
Дружников (Италия(
И так далее. Все мои авторские права были соблюдены. Но с
каких-таких пор
они стали вдруг моими? Ведь это все - народное достояние! Будь я
таможенником, вообще бы не дозволял это к вывозу, А почему
источник -
Италия? - мягко, чтобы не обидеть, спросил я Кларка. О н вдруг
перешел на
русский, как оказалось, довольно хороший.
- Видите ли, я стараюсь быть пунктуально точным во всех
мелочах. Это же
академическое исследование, ебена мать! То, что это русский
лексикон, и
мудоебу понятно. Но вы меня информировали, что в процессе
эмиграции
опизденели в этой ебаной Италии и только потом прилетели в США.
Тут, бля,
принципиально важно, как и куда раскрепощенная от тоталитарной
идеологии
русская лексика перетекается через границы. Я получил от
университета гранд
и летал в Рим, чтобы проверить мои предположения. В процессе
исследования
гипотеза полностью подтвердилась: в Риме таксисты понимали все
данные
термины. Я сделал четыреста магнитофонных записей. Но вы
остаетесь для нас
основным родником!
- Право же, - смутился я, - это преувеличение...
- Напротив! Вот, смотрите: в предисловии я пишу, что без вашей
ценной
помощи книга хуй бы состоялась. Вот. оказывается, что...
Значит, еще и в
предисловии?! Листая книгу, это я пропустил...
- Благодарствую! ? я пожал его мужественную руку, окрепшую в
борьбе за
свободу русского слова в консервативной Америке. Кларк похлопал
меня по пле
чу.
- Хули тут благодарить? Это мы признательны вам, нашему
главному эксперту.
Мы с коллегой Глорией Хартман начинает кампанию за обогащение
экспрессивными русскими средствами закостенелого американского
языка.
Пускай и в Америке хуяруют и пиздяруют. Кстати, кафедра уже
утвердила
название, и, без лишней скромности сообщу вам: можете считать
меня
основоположником новой науки - ебеноматики. Тут и ваш реальный
вклад в
американскую славистику.
(С) Юрий Дружников
подписчиков на данный момент 96
