Новости

Билеты на фестиваль можно будет купить в кассах «Ельцин Центра» и в интернете через сервис Timepad. Стоимость билета составляет 300 рублей. Он позволит посетить все площадки фестиваля и экспозицию музея Бориса Ельцина и арт-галереи. Вход на площадки будет открыт до 18:00.

Посмотреть концерт группы «Мумий Тролль», который пройдет в рамках фестиваля, можно будет только с билетом, купленным в интернете. Всего в продаже появятся 1300 именных билетов, позволяющих посетить концерт в атриуме «Ельцин Центра» и остальные площадки фестиваля.

Ссылку на покупку билетов в интернете опубликуют 18 апреля в 12:00 по екатеринбургскому времени (в 10:00 по Москве) на страницах «Острова 90-х» в фейсбуке и «ВКонтакте». Продажа онлайн-билетов закончится 22 апреля в 17:00 (в 15:00 по Москве). Билеты в кассах «Ельцин Центра», при их наличии, будут продаваться до 24 апреля включительно.

Второй по счету фестиваль «Остров 90-х» пройдет 24 апреля в екатеринбургском «Ельцин Центре». На фестивале состоится шестичасовой лекторий-марафон при участии Ирины Прохоровой, Дмитрия Зимина, Евгения Ройзмана, Линор Горалик, Александра Гаврилова и Екатерины Кронгауз. В рамках программы также состоятся поэтические чтения, в которых примут участие Горалик, Лев Рубинштейн, Михаил Айзенберг, Дмитрий Воденников. На фестивале пройдут презентации новых книг, круглые столы и многочасовая кинопрограмма.

На фестиваль приедут многие екатеринбургские организации: уральский филиал ГЦСИ с программой-антологией видеоарта 1990-х годов и реконструкцией перфоманса Льва Гутовского, центр фотографий «Март» с выставкой «90-е: испытание свободой», Центр современной драматургии с читками пьес о 90-х. Специальные проекты подготовят фотографы Федор Телков и Сергей Потеряев. На фестивале выступят также рок-бард, один из основателей группы «Смысловые галлюцинации» Владимир Бурдин и рок-группа «Курара». Хедлайнером музыкальной части фестиваля станет группа «Мумий Тролль».

Новости

Библиотека покинет здание в течение двух недель, сообщила Евстигнеева. «Здание находилось в оперативной собственности города Москвы, и департамент культуры решил, что нам это здание не нужно. Вполне возможно, что там были какие-то финансовые причины и схемы, с департаментом или с нашим начальством, нашим генеральным директором. И его передадут СК РФ. Нам сказали: "Всюду сейчас идут сокращения", — но мы в это не верим», — сказала она.

Фонд литературы на иностранных языках, который Евстигнеева назвала уникальным, передадут в библиотеку «Проспект» на Ленинском проспекте,127, «где он может быть утрачен и смешан с книгами на русском языке».

В департаменте культуры Москвы возразили, что вопрос об уничтожении библиотеки не стоит и СКР предоставит ей равнозначные помещения для сохранения обслуживания в Ломоносовском районе Юго-Западного административного округа. «Это позволит сохранить читателей и даст возможность проведения культурно-массовых мероприятий», — сказали в департаменте.

Исполняющая обязанности директора библиотеки Людмила Индык сообщила ТАССу, что часть фондов библиотеки перевезут в помещение на улице Новаторов, 14, а часть распределят по другим библиотекам.

«Десять человек с 1 мая сокращают, остаются семь человек. Сокращают в основном тех, кому за 60, но под сокращение попали и молодые библиотекари. Часть наших фондов переводят на улицу Новаторов, в библиотеку номер 22. Но там такое маленькое помещение, что ни фонды, ни техника, ни мебель просто не поместятся», — посетовала Индык. «Я 23 года проработала в этой библиотеке, заведовала абонементом. Мне очень тяжело сейчас покидать мой второй дом. Вообще все сотрудники в панике», — добавила она.

На странице библиотеки в социальной сети «ВКонтакте» сообщается, что она уже закрыта для обслуживания читателей. Там передачу здания назвали рейдерским захватом и отметили, что СКР поселится в нем временно, пока для него строится новое здание.

Заведующая отделом культурных программ библиотеки Виктория Борисова рассказала радиостанции «Говорит Москва», что сотрудники узнали о переселении за день до перемещения фондов, 14 апреля. По ее словам, книги распределят между Центральной библиотекой ЮЗАО и библиотеками номер 169 и 172. Работники обратились с петициями к партиям «Яблоко» и «Справедливая Россия». На сайте change.org также размещена петиция в защиту библиотеки в адрес департамента культуры.

[incut1]

ХХ век

Фото: РИА Новости

Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»

О появлении шоу-бизнеса

Музыкальная индустрия и музыкальный менеджмент появились в России в начале 90-х. В СССР была одна-единственная фирма звукозаписи «Мелодия», а в 90-х стали открываться частные рекординг-компании и появилась необходимость заниматься продвижением альбомов и созданием музыкального репертуара, востребованного на рынке.

О существовании слов «менеджер», «продюсер» тогда еще никто не знал. Для того чтобы описать уровень дремучести, который тогда царил в профессиональном сообществе, расскажу такую историю. В 92-м году я написал огромную памятку для журналистов, работавших на фестивале «Славянский базар», в которой объяснялось, кто есть кто в музыкальной индустрии и чем продюсер отличается от агента, импресарио и антрепренера. И вот раскладываю я эти листки на очередной пресс-конференции перед фестивалем, а рядом стоит Юра Айзеншпис и читает: «Памятки для СМИ… А что такое СМИ?»

Впрочем, журналисты до сих пор называют менеджера или директора артиста продюсером, хотя во всем мире музыкальным продюсером называют того, кто создает музыку, придумывает аранжировки, работает в рекорд-студии.

Фото: Галина Кмит/РИА Новости

О задачах музыкального менеджера

Менеджерской деятельностью я начал заниматься лет за двадцать до того, как собрал ансамбль «На-На», еще когда у меня была рок-группа «Интеграл». Я был увлечен музыкой и идеями Шенберга, Кейджа и Айвза, для меня музыка была не только мелодией и нотами, но и пространством, в котором она звучит, и мне было принципиально важно это пространство правильно обустроить. Я придумывал световое оформление, которое должно было подходить не только духу композиций, но и буквально каждому звуку, покупал первые дезодоранты, которые только появились в продаже, чтобы распылять их в зале, разрабатывал пластику артистов. Все это — большой организаторский труд, который, в принципе, можно в некотором роде назвать менеджментом: чтобы подготовить шоу, надо было обегать весь город и найти множество мастеров на все руки.

Я решил собрать группу «На-На», когда в стране упал спрос на рок-музыку: ее тогда вытеснили поп-коллективы вроде «Ласкового мая». Эти исполнители поставили раком всю советскую эстраду и рокеров в том числе. «Интеграл» приехал в Астрахань одновременно с «Ласковым маем», и я увидел, что у них на концерте из аппаратуры лишь домашний магнитофон и колонки от радиолы. Музыканты изображали пение, и битком набитый зал визжал.

Фото: Владимир Вяткин/РИА Новости

Множество новоиспеченных поп-артистов были моими выкормышами. Женя Белоусов, например, который с тремя песенками собирал стадионы, не утруждая себя даже рот под «фанеру» открывать, был в моем «Интеграле» бас-гитаристом. Андрей Разин, создавший «Ласковый май», начинал работать у меня мальчиком «принеси-подай». Группа «Комбинация» была собрана в Саратове также при моей поддержке.

Посмотрел я, в общем, на все эти новые коллективы и решил создать свой проект, который отличался бы от поп-артистов середины 80-х высоким профессионализмом исполнителей и продуманной до мелочей концертной программой. Постановками «На-На» занимались режиссеры театров «Сатирикон» и Романа Виктюка, выдающиеся балетмейстеры и композиторы. Мне хотелось доказать, что сиротская, нищенская и беспомощная музыка — сомнительная духовная ценность. Я воевал с Андреем Разиным через публикации в СМИ и не только: один раз он даже от меня прятался в женском туалете останкинской телебашни.

О «нанаизации» страны

Группе «На-На» достаточно было показать себя всего один раз в правильном месте, чтобы ее тут же пригласили на гастроли за рубеж. В 1993 году мой коллектив впервые приехал в Берлин, в концертный зал «Фридрихштадтпалас». Музыкальная программа состояла из русскоязычных композиций, только песню «Упала шляпа» спели на немецком, переименовав в Dein Hut Ist Weg. После концерта к нам подошла одна очень старая бабушка, фрау Шнайдер — я эту фамилию запомнил на всю жизнь. Она рассказала нам, как во время окончания мировой войны, когда советские солдаты вошли в Германию, ее дочку хотел изнасиловать какой-то русский солдат, но она ее спрятала и стала привлекать его внимание к себе. В итоге он увязался-таки за ней и овладел. С тех пор, как сказала фрау Шнайдер, она ненавидела русских всю жизнь, но после концерта «На-На» она простила этого солдата.

За какой-то мизерный период времени в жанре группы «На-На» стали выступать больше 400 новых групп. За их продвижение были ответственны различные рекорд-компании, между которыми шла жесточайшая конкуренция за рынок. Однажды компания REC Records купила права на издание альбома группы «На-На» «Прикинь, да» за 420 тысяч долларов, чтобы положить его, так сказать, под сукно. Таким образом они хотели «слить» мою группу, чтобы та не мешала им продвигать новый коллектив — «Иванушки International». Однако REC Records все же пришлось потом перепродать права на альбом, и он благополучно вышел.

Группа «На-На» существует уже 26 лет и до сих пор востребована: буквально месяц назад мы закончили очередные гастроли по Европе. Одна проблема: группа уже не в «ящике». Но если бы «На-На» показывали по телевизору, подозреваю, это был бы единственный востребованный в стране коллектив.

Дальше:

• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов
• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч
• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой
• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче
• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

В начало >>

Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»

Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов

Кадр из видео: архив Александра Шабурова

О жизни и смерти в 90-е

До начала 90-х я работал в областном бюро судебно-медицинской экспертизы, специализирующемся на насильственной смерти: огонь, обморожения, убийства, суицид. В 1992 году начался всплеск смертности: люди начали голодать, лекарств у пенсионеров не было, алкоголики пили технический спирт, за дорожным движением никто не следил. В бюро была фотолаборатория, в которой и располагалось мое рабочее место. Там стоял стеллаж во всю стену, уставленный рядами черепов, а напротив фотолаборатории была обустроена бильярдная для нашего коллектива. Однажды мне на бильярдный стол положили выкопанную семью Романовых — это стало последней каплей, игра в бильярд закончилась, я уволился.

Помню случай, когда одна из преступных группировок подъехала на машине к зданию ельцинского парткома — в народе его называли «зубом мудрости» — и то ли из гранатомета, то ли из ПЗРК по нему бабахнули. Так что термин «лихие девяностые» имеет некоторое отношение к реальности. Тогда на окнах появились решетки, всем кругом морды били. Порой до смешного доходило. Идешь ночью по вокзалу, видишь идущего навстречу человека и думаешь: «Ну вот, смерть моя пришла». А потом это оказывается милиционер: предъявите, говорит, ваши документы.

Я когда в Ленинград приехал, понял смысл названия сериала «Улицы разбитых фонарей»: ночью все вокруг было черно. Этот сериал — главное произведение искусства 90-х годов. Не Сорокин, не Пелевин, а именно «Улицы разбитых фонарей». Сидят эти опера, зарплаты нет по полгода, в подвале паленая реквизированная водка.

Фото: архив Александра Шабурова

Фото: архив Александра Шабурова

Фото: архив Александра Шабурова

Фото: архив Александра Шабурова

Об арт-объектах из бакалейного отдела

В Свердловске 90-х было так: ты получаешь художественное образование, проходишь отбор в Союз художников, а он обеспечивает тебя заказами, чтобы заработок был не меньше каких-то сотен рублей. В конце 80-х все свердловские молодежные ансамбли получили возможность выступать на концертах. Были фестивали авангардной поэзии, уличных театров и прочего. В стране открывались рок-клубы, и группы собирали стадионы. Мы смеялись над Жанной Агузаровой, которая улетела в Америку и пела там для пяти человек. В 1992 году вся лафа закончилась: цены выросли и организаторы фестивалей не могли оплачивать перелеты и выступления.

Но культурная жизнь все равно существовала. В 1997 году у нас в городе была выставка «Post-ВДНХ» в Екатеринбургском музее изобразительных искусств. Эту выставку придумало девичье рекламное агентство, которое обожало художников. Тогда было много торгово-закупочных фирм, которые брали бытовую технику и другие товары за рубежом и перепродавали здесь. Девочки из рекламного агентства занимались раскруткой этих фирм и придумали такой ход: привезли в галерею их товары, а художники в течение двух дней должны были сделать из всего этого добра инсталляции. Мы — все, кто в этом участвовал — были разными, за людей друг дружку не считали, но работали, и выставка состоялась. Из Москвы привезли критика Андрея Ковалева, и мы после выставки повели его в ресторан. В те времена по ресторанам не ходили, там сидели только брокеры и бандиты. Ковалев сначала засмущался, а потом выпил и начал говорить, что мы не художники, а дерьмо. Потому что эти объекты через неделю разберут и развезут. Я с ним поспорил, что продам какой-нибудь объект с прибавочной стоимостью, а он тогда в газете напишет, что есть такие художники в России, покается и тоже отведет меня в ресторан, в «Асторию».

У меня был объект «Аленка на Кавказе» (портвейн «Кавказ» и сверху шоколадка). Стоимость композиции была 150 тысяч рублей, условно говоря (тогда все было в тысячах). Я договорился со своим другом-бизнесменом, который купил работу за 500 тысяч. Ковалев проиграл и в ресторан меня все-таки сводил.

О гранте на лечение зубов

Иногда денег хватало строго на пачку чая и булку посредственного хлеба, даже на трамвай порой не было. Ко всему прочему, медицина тогда стала платной. У меня, помню, зубы болели, а средств на лечение не было. И мне знакомый рассказал про Фонд Сороса, существовавший до 1998 года. Они давали гранты на проекты художников. Я как художник хотел загнать себя на стоматологическое кресло художественными методами: написал заявку в фонд, представив в ней лечение полости моего рта как художественный акт, взял справку у стоматолога и присобачил к тексту. Так выиграл 400 долларов, но к врачу только через полгода сходил.

Дальше:

• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч
• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой
• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче
• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

В начало >>

В начало:

• Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»
• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов

Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч

Фото: архив Николая Досталя

У меня о 90-х в целом позитивные воспоминания, несмотря на все тяготы того времени, и я бы не назвал те годы «лихими». Это были годы эйфории, несбывшихся, а в чем-то и сбывшихся надежд: все-таки мы сдвинулись вперед. Другое дело, что мы делаем шаг вперед и два шага назад, особенно сейчас, в XXI веке. Многие думают, что Советский Союз может вернуться, но у меня есть ощущение, что назад хода нет.

Развал Советского Союза для многих был геополитической катастрофой, но не для меня. Я считаю, что все произошло закономерно и естественно. СССР был основан на порочной идеологии марксизма-ленинизма. Коммунистическая идея на бумаге выглядит неплохо, а на практике ее никто не воплотил; в Северной Корее и Венесуэле только пытаются это сделать, даже на Кубе уже засомневались в социалистическом пути. Часто все говорят, что у нас были республики, была дружба народов. Да какая же это дружба народов, когда республики разбежались моментально? Никто их не прогонял, они сами проголосовали за независимость.

Сейчас это время все чаще ругают и делают это даже те, кто за счет 90-х разбогател, у кого недвижимость появилась за границей еще тогда. И Ельцина вспоминают недобрым словом. У него, как по мне, была харизма, мощь, он начал разворачивать страну в нужное русло, но не довернул. Тем не менее его заслуга в том, что он против ГКЧП устоял.

У меня есть два самых приятных воспоминания о 90-х. Во-первых, это триумф на кинофестивале в Локарно в 1991 году: тогда я получил «Серебряного леопарда» за «Облако-рай» и еще четыре награды жюри, а вместе с ними денежный приз — 15 тысяч франков. Тщеславие мое (оно не вредная штука для творческого человека) было удовлетворено в полной мере. Во-вторых, я был рад тому, что ГКЧП провалилось, а также тому, что рассекретили архивные документы — мы узнали о сталинских преступлениях, о которых раньше писали Солженицын, Шаламов и другие писатели, которых публиковали только за рубежом.

«Облако-рай»

История, рассказанная в фильме «Облако-рай», могла произойти и на 10 лет позже, и на 10 лет раньше. Недаром мы в 2005 году сняли продолжение «Коля — перекати поле». В провинции мало что изменилось за 15 лет, разве что появились замки на металлических дверях в подъездах или киоски с импортным товаром вроде «кока-колы». Кто-то говорил, что наш фильм похож на притчу или на анекдот. Сценарий картины писали для Георгия Николаевича Данелии, у которого я учился на Высших режиссерских курсах. Он мне позвонил и сказал: «Коля, не хочешь снять фильм про Колю?» Так сценарий Георгия Николаева попал ко мне. Название фильма я взял из песни, которую написал исполнитель главной роли Андрей Жигалов во время наших съемок на окраине Петрозаводска.

После выхода «Коли — перекати поле» Ирина Розанова мне сказала: «Будете снимать третью часть — “разведите” меня с Баталовым, детей у наших героев нет, что им опять толкаться на кухне». А Лев Иванович Борисов говорил: «Коля, будешь писать третью серию — смотри, не затягивай, мне уже 72». Я предлагал Николаеву писать новый сценарий, но он отказался, ответив: «Это уже мыло будет». Наверное, он прав.

Я не думал даже, что с картиной «Облако-рай» объеду десяток стран, фестивалей, получу столько наград. Мы ведь просто снимали фильм про нашу жизнь. 18 августа 1991 года поздно вечером я прилетел в Москву с наградами из Локарно, а рано утром меня разбудил Саша Бородянский (киносценарист. — Прим. ред.): включи, мол, телевизор. А там — ГКЧП и прочее. В общем, праздник подпортили. Так история успеха моей картины соединилась для меня с историей страны.

О финансировании кино

Плохое кино в 90-е снимать было очень легко. Продюсерское кино еще не началось, и кинопроизводство было кооперативным, частным: у кого были деньги, тот и снимал. Иногда делали такую дребедень — просто стыдоба. Зато ушла цензура. В начале десятилетия было еще какое-то финансирование, существовало Госкино. К концу 90-х все стало сложнее, у государства стремительно заканчивались деньги, рухнула цена на нефть.

«Облако-рай» снимали, так сказать, «во всем своем» — особых затрат на костюмы и декорации не было. Картина была недорогой и даже окупила себя за счет продажи за рубеж: после фестиваля в Локарно ее купили во Франции, Бельгии и еще в нескольких странах. Но в России ее мало кто видел. Просто всем тогда было не до кино: люди вдруг проснулись в другой стране.

О «Нике» и «Кинотавре»

В 1991 году на «Кинотавре» фильм «Облако-рай» получил награду с лестной для меня формулировкой «за разрушение барьера между фильмами для всех и кино для избранных». Церемонии «Ника» были искренними, все радовались друг за друга и голосовали, как мне кажется, честнее, чем сейчас, для нас это была новинка — первая негосударственная премия.

Дальше:

• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой
• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче
• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

В начало >>

В начало:

• Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»
• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов
• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч

Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой

Фото: Ильдар Зиганшин

Об ощущении эпохи

Мне смутно запомнились детали этой эпохи, которая видится теперь в какой-то неясной дымке. Самым важным в этом периоде было то, что я попал в Ленинград, совсем не предполагая, что задержусь в этом замечательном городе надолго. Время было, с одной стороны, тревожное и сумбурное, так как наша страна не привыкла к подобным потрясениям, а с другой стороны, веселое и беззаботное, так как мы были молоды.

Тогда казалось, что все происходящее носит сверхважный характер. Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой. Потом казалось, что увидим Америку — и мир перевернется с ног на голову. Оказалось, что это всего лишь иллюзии. Поэтому я со спокойным сердцем продолжаю петь: «Гудбай, Америка!», так как для меня эта песня — символ иллюзии, с которой рано или поздно приходится прощаться.

Для меня 90-е были периодом обновления — обновления семейной жизни, обновления группы. Несмотря на то что я был поглощен музыкой, которую тогда диктовало время, я переживал глубокие духовные изменения, начал задаваться вопросом о смысле жизни, крестился и принял ответственность за все происходящее вокруг меня.

О «Наутилусе»

Конец 90-х годов ознаменовался также окончательным завершением деятельности группы «Наутилус Помпилиус». Мой любимый альбом, записанный группой, — «Титаник» — вышел в 1994 году. Он мне нравится и по набору песен, и по звучанию, и по атмосфере, в которой он произрастал. Что касается альбома «Крылья», вышедшего два года спустя, то он, на мой взгляд, звучит менее ярко и энергично.

То, что тогдашние тексты песен «Наутилус Помпилиус» обладают философской глубиной — заслуга Ильи Кормильцева. Он был интересным, образованным, эрудированным, невероятно продуктивным человеком. Плюс ко всему он был сверхчувствителен и эмоционален. Он был открыт и откровенен, а значит, уязвим и раним. Все это приводило к обостренному восприятию окружающей действительности и соответствующему отображению в стихах, а во времена некоторой притупленности и бесчувственности такие тексты особенно ценны.

Дальше:

• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче
• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

В начало >>

В начало:

• Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»
• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов
• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч
• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой

Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче

Фото: Борис Кавашкин/Фотохроника ТАСС

О работе на телевидении

Кино в стране закончилось в 90-е годы, потому что закрывались кинотеатры, а на их месте открывались мебельные магазины. У меня же тогда появилась телепередача «L-клуб». Развлекательных еженедельных программ в то время было не так много — пожалуй, только «Поле чудес» Влада Листьева. Пока он был жив, я был с ним дружен, мы многое вместе делали. Однажды Влад, Леня Якубович и я сидели в беседке у меня на даче и придумали «L-клуб». Я этой программой по сей день горжусь как артефактом, потому что сейчас в основном по разным каналам идут программы, формат которых перенят из зарубежных проектов, а идея «L-клуба» нигде не была подсмотрена, мы сами придумали все конкурсы, подачу. Программа была очень популярной и дала дорогу многим современным звездам. Например, один из первых эфиров Лени Агутина был в «L-клубе». Я вообще не знал о его существовании, не слышал о нем, а мои девочки-редакторы его где-то увидели и пригласили. Макс Леонидов впервые после возвращения из Израиля, где он прожил несколько лет, тоже выступал у нас. Программа благополучно жила лет пять или шесть, а потом в результате всяких телевизионных интриг была закрыта.

После нее появилась «Золотая лихорадка», наше замечательное детище. Идея создания программы принадлежала Диме Липскерову, а разрабатывали мы ее все той же компанией. Художником проекта был Александр Боровский, он сделал самые крутые декорации по тем временам. Награды для участников тоже были невероятные: унции золота, серебра. Главный приз —16 килограммов золота. Мы предполагали, что человек, который его получит, отправит выигрыш на благотворительные цели. Планы были очень правильные и хорошие. А в итоге сложилось так, что у канала не хватало средств, чтобы делать эту программу, хотя по сегодняшним меркам это было почти даром. «Золотая лихорадка» просуществовала год, поскольку была такая политическая обстановка: не до этого было, у Константина Львовича Эрнста не было времени, чтобы «распробовать» наш проект. Потом все жалели, что мы потеряли эту программу.

С одной стороны, 90-е — это было время перемен, невероятных трудностей. Но была надежда, что все выстраивается в новую для нас действительность, и мы очень верили, что все будет нормально. Но я не считаю, что все, на что мы надеялись, случилось.

Об особенностях национального кинопроизводства

Я пару раз играл «новых русских», однако лично с такими персонажами не был знаком, и роли носили комедийно-пародийный характер. Получалось забавно, смешно и необидно. Я все-таки играл не бандитов, а людей с их характерами, странностями, глупостями. В 1995 году я реализовал свой первый продюсерский проект — это была картина Аллы Суриковой «Московские каникулы». Через неделю после начала работы над картиной кончились деньги — такое время было. Я неделю ездил по московским друзьям и собирал средства для того, чтобы продолжать съемки. У меня получилось. Фильм вышел неплохим, и его до сих пор смотрят.

Прокатывать кино было негде. Тогда все очень интересовались видео. Потом нас захватил американский прокат. Мы всегда хотели догнать и перегнать Америку, в том числе и по кассовым сборам, но мы по сей день не можем этого сделать, потому что на фильмы тратятся совершенно разные бюджеты. Если мы сегодня говорим об американском кино, то там оно стоит 150–250 млн долларов. У нас таких бюджетов нет, не было и, наверное, не будет. А от этих денег зависит все: и компьютерная графика, и трюки, и оплата специалистов и персонала. Я находил деньги на кинопроизводство у людей, с которыми я дружу много лет, которые знают меня, знают, что я не украду ни цента. Мы никогда ничего особенного на кино не заработали. Несмотря на все награды и победы на международных фестивалях и успешную прокатную судьбу, мы не то что не заработали — мы никогда не могли вернуть вложенное в результате нашего странного проката, когда тот, кто прокатывает, получал больше, чем тот, кто делал картину.

Дальше:

• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

В начало >>

В начало:

• Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»
• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов
• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч
• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой
• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче

Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

Фото: Сергей Борисов

В 1988 году я уехал из России во Францию: там жил мой отец. К тому же моя первая жена была француженкой. В общем, все как-то одно к одному сложилось. Именно в это время я формировался как художник, много работал в моде и рекламе. Мне были интересно проверить мифы о некой неприступности высокой моды и работы с крутыми журналами.

Тогда во Франции такие дизайнеры, как Жан-Поль Готье, Жан-Шарль де Кастельбажак, Клод Монтана, Тьерри Мюглер, сделались известными, их бренды стали крупным бизнесом. Меня тянуло в эту сферу. Для меня работа с костюмом было воплощением картины в одежде. В момент перестройки Россия была очень модной, а 90-е стали крахом романтизма и эйфории 80-х. Я недавно был в Голландии, посетил музей «Новый институт» в Роттердаме. Директор этого музея — мой хороший знакомый — делал большую выставку про моду и сказал, что эпоха сквотов и уличной экспериментальной моды сменилась увлечением ночными клубами, где все подохли от наркотиков, СПИДа и так далее.

Фото: Сергей Борисов

Фото: Сергей БорисовФото: Сергей Борисов

Я приехал в Россию на год сразу после путча, поэтому главного социального перелома не застал. В 1997 году я стал делать серьезные шаги во французской культурной сфере, но потом понял, что мне еще понадобится лет 10–15 на трансформацию себя, чтобы стать именно французским художником. Без интеллектуального контекста и среды творить невозможно: культура связана с языком, и с этим ничего не поделаешь. Ты можешь только адаптироваться к чужому. Мне это казалось бессмыслицей, и я вернулся уже насовсем, чтобы участвовать в культурной жизни России. После моего окончательного возвращения было необходимо влиться в происходящее. Мне понадобилось три года, чтобы наладить диалог с прежними друзьями.

В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом. Москву захлестнула волна ребят из провинции, которые агрессивно захватывали пространства. Тогда сформировались первые коммерческие бренды. Искусство стало рынком, и художники начали на него работать. До этого, конечно, коммерциализация тоже была, но не в таких масштабах. В Европе к русскому искусству относились никак: его не было. И надо отдать должное Олегу Кулику, который со своей дикостью и жесткостью, которой от России ждали, смог показать то, что нужно.

Все части:

• Бари Алибасов, музыкальный продюсер: Директор «Ласкового мая» прятался от меня в туалете «Останкино»
• Александр Шабуров, участник арт-группы «Синие носы»: Я получил грант от Фонда Сороса на лечение зубов
• Николай Досталь, режиссер: Прилетаю из Локарно, включаю телевизор, а там — путч
• Вячеслав Бутусов, музыкант: Казалось, что сейчас мы посетим Европу — и жизнь станет нескончаемой сказкой
• Леонид Ярмольник, актер: Мы с Листьевым и Якубовичем придумали телепрограмму, сидя у меня на даче
• Гоша Острецов, художник: В 90-е искусство стало оголтелым бизнесом

Читайте также:

Опыт свободы. Монологи о 90-х

Новости

Дело возбуждено попункту«б» части 2статьи 199 Уголовного кодекса (уклонение отуплаты налогов вособо крупном размере) против генерального директора компании «ПТМ "БИОР"» Артема Карпенко.

Поверсии следователей, в2010году, при реставрации памятника ипавильона-постамента под ним, Карпенко создал фиктивный документооборот, согласно которому работы, которые его фирма выполнила самостоятельно, сделали другие организации— «фирмы-однодневки». «После этого руководитель юридического лица намеренно занизил собственную налогооблагаемую базу, включив вналоговые декларации заведомо ложные сведения опримененных налоговых вычетах, касающихся операций повзаимоотношениям суказанными фирмами-"однодневками". Таким образом Карпенко переложил обязанность поуплате налога наприбыль наорганизации, которые невели экономическую деятельность»,— говорится всообщении СКР.

Карпенко незаплатил налог насумму более 49миллионов рублей. Обэтом стало известно после проверки Инспекции федеральной налоговой службы.

Скульптура «Рабочий иколхозница» была создана для советского павильона наВсемирной выставке вПариже в1937году. Замысел скульптуры ипервый макет принадлежал архитектору Борису Иофану. Автором скульптуры стала Вера Мухина. В1939 году памятник поставили перед главным входом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, которая в1958 году вошла всостав Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ).

[incut1]

Новости

Согласно декларации, уНавки вРоссии есть два участка земли площадью около 8тысяч и1,4 тысячи квадратных метров, жилой дом площадью 779 квадратных метров, три квартиры площадью 180, 108 и79квадратных метров имашино-место площадью почти 21квадратный метр. Помимо этого, вСША спортсменке принадлежитквартира площадью 126 квадратных метров.

Навка также владеет автомобилямиMercedezBenzCL63AMG, Mercedez Benz ML63AMG иLexusRX350 и мотовездеходомYamaha. Еегодовой доход составил 89миллионов рублей.

Еесупруг затоже время заработал 36,7 миллиона рублей. Вего собственности находятся три российские квартиры площадью 112, 112 и55квадратных метров— впоследней квартире онраспоряжается только половиной площади. Ему также принадлежит парковочное место размером 12,6 квадратного метра. Впользовании уПескова находятся два земельных участка площадью 8тысяч и1,4 тысячи квадратного метра ижилой дом площадью 779 квадратных метров— участки идом такойже площади принадлежат Навке. Удочери исына супругов потретьей доли квартиры площадью 140 квадратных метров.

Вавгусте 2015 года лидер Партии прогресса Алексей Навальный опубликовал несколько фотографий Пескова, где онбыл запечатлен счасами различных дорогих марок наруке. Общая рыночная стоимость этих часов, пословам Навального, составляет 154 тысячи долларов (более 10миллионов рублей покурсу Центробанка на15апреля). Доходже Пескова за2014 год составил 9миллионов рублей, аза2013 год— 14миллионов рублей. Кроме того, насвадьбе сНавкой Песков появился вчасахRichardMilleRM51-01стоимостью 620 тысяч долларов (почти 41миллион рублей). Тогда Песков признал, что часы очень дорогие, носказал, что это подарок супруги.

Всентябре Фонд борьбы скоррупцией выяснил, что дом площадью 779,2 квадратного метра, вкотором живут Песков иНавка, находится вкоттеджном поселке «Третья охота» вКрасногорском районе Московской области. После ФБК добавил к стоимости цену новой пристройки, учел состояние рынка и курс доллара, и оценил дом уже в миллиард рублей. Установить местоположение дома удалось благодаря геотегам винстаграме дочери пресс-секретаря Елизаветы. Вфонде посчитали, что приблизительная стоимость этого дома вместе сучастком составляет 470 миллионов рублей. Согласно выписке изЕдиного госреестра прав нанедвижимое имущество исделок сним, Навка купила дом вянваре 2015года.

Новости

Позадумке Кэмерона, «Аватар» должен превратиться вграндиозную эпопею. «Мыувидели, что если остановимся натрех фильмах, тоэто обеднит историю. Впоследние несколько лет яработаю скомандой излучших сценаристов, которые развивают вселенную: придумывают новых героев, существ, миры икультуры»,— сказал режиссер.

Четыре фильма будут объединены одной сюжетной линией, норасскажут разные истории. Ленты выйдут вкинотеатрах наРождество в2018, 2020, 2022 и2023годах. Ранее Кэмерон говорил, что снимет два продолжения «Аватара». Съемки начнутся вапреле ибудут проходить вНовой Зеландии. Изначально предполагалось, что первый фильм выйдет вдекабре 2016года, потом дату возможного выхода изменили надекабрь 2017года, апосле премьеру перенесли нанеопределенный срок.

Фантастический фильм «Аватар» вышел наэкраны в2009году. Главные роли внем исполнили Сэм Уортингтон иЗои Салдана. Действие фильма происходит в2154году, когда человечество добывает полезные ископаемые наобитаемом спутнике газовой планеты взвездной системе Альфы Центавра. Фильм, вчастности, получил «Золотой глобус» залучшую режиссуру илучший фильм-драму, премию BAFTA залучшую работу художника-постановщика илучшее достижение вобласти специальных визуальных эффектов, «Оскар» залучшую работу художника-постановщика, лучшую операторскую работу илучшие визуальные эффекты.

[incut1]

Новости

«Это, скорее, наша ошибка, скорее, моя ошибка, тех, кто готовил на этот счет справочные бумаги. Там действительно была непроверенная информация, лишний раз не перепроверили и предоставили ее президенту в части собственников Süddeutsche Zeitung. <…> Мы приносим свои извинения изданию», — сказал Песков. Так он ответил на просьбу журналистов объяснить заявление Путина.

Путин сказал о связи немецкой газеты с американским банком в ответ на вопрос, почему он не реагирует на информацию об офшорах российских политиков в Панаме. Со ссылкой на Пескова президент заявил, что первой статью об офшорах опубликовала Süddeutsche Zeitung, принадлежащая медиахолдингу, который контролируется Goldman Sachs.

На следующий день газета опровергла сведения, озвученные Путиным. Исполнительный директор издания Стефан Хильшер сообщил, что газета принадлежит группе Süddeutscher Verlag, 81,25 процента которой контролируются холдингомSüdwestdeutschen Medienholding (SWMH), а18,75 процента— семьей основателей газеты.

[incut1]

Новости

Службы начали ремонтировать дорогу утром 15 апреля. По словам жителей города, асфальт чинят сразу в нескольких местах.

В начале апреля улицу Богдана Хмельницкого выставили на аукцион для ремонта. На подачу заявок отводилось 15 дней, а сам аукцион должен был состояться не позднее 29 апреля, подписание же контрактов — в середине мая.

Однако после «Прямой линии» Путина мэр Омска Вячеслав Двораковский поручил ремонтировать дороги круглые сутки и без выходных, пишет газета «Вечерний Омск». В тот же день работы начались во всех административных округах города, сообщили в администрации. Общая площадь ремонта составила около четырех тысяч квадратных метров.

Губернатор Омской области Виктор Назаров дополнительно выделил из дорожного фонда еще 200 миллионов рублей на ремонт дорог в муниципальных образованиях. Всего в 2016 году на ремонт омских дорог выделят миллиард рублей.

[incut1]

Новости

Сория заявил, что он уходит с поста министра «на фоне череды ошибок, сделанных в течение последних нескольких дней относительно объяснений о связи моей бывшей предпринимательской деятельности и моего входа в политику в 1995 году».

Помимо этого, Сория ушел с поста депутата испанского парламента и лидера Народной партии на Канарских островах, пишет газета El Pais. Он заявил, что прекращает любую политическую деятельность.

В «панамских документах» говорится, что в 1993 году панамская юридическая фирма Mossack Fonseca зарегистрировала на Багамских островах компанию UK Lines Limited, где в списке управляющих числился Сориа. Сам политик заявил, что не связан с компаниями в офшорах, а UK Lines Limited работала с фирмой его семьи.

В ноябре 1992 года имя Сориа исчезло из регистрационных документов UK Lines Limited после того, как багамский офис Mossack Fonseca попросили изменить имена управляющих, поскольку один из них указан ошибочно. Вместо Сориа в качестве управляющего вписали его старшего брата Альберто Сориа. В марте 1995 года UK Lines Limited прекратила существование, а через несколько недель Сориа начал предвыборную кампанию на пост мэра города Лас-Пальмас.

Эти аргументы Сориа и Народная партия использовали, чтобы доказать непричастность политика к офшорному скандалу. Однако 14 апреля СМИ опубликовали документ офшорной компании на острове Джерси, подписанный Сориа. Тогда министр заявил, что политика должна быть образцовой деятельностью, а раз этого не происходит, то нужно нести ответственность.

3 апреля международный консорциум журналистов-расследователей опубликовал выдержки из 11,5 миллиона документов, полученных в Monssack Fonseca и переданных журналистам анонимными лицами. В отчете консорциума приводятся данные о сделках экс-президентов Египта Хосни Мубарака и Ливии Муаммара Каддафи, президента Украины Петра Порошенко, премьер-министра Исландии Сигмундура Давида Гуннлейгссона, перуанского лауреата Нобелевской премии по литературе Марио Варгаса Льосы, испанского кинорежиссера Педро Альмодовара, аргентинского футболиста Лионеля Месси, лиц из окружения президента России Владимира Путина и других.

5 апреля в отставку ушел Гуннлейгссон. Согласно «панамскому досье», в 2007 году он вместе с супругой учредил на Британских Виргинских островах офшорную компанию Wintris Inc. «для личных нужд». 7 апреля в должность премьер-министра Исландии вступил Сигурдур Инги Йоханссон, ранее занимавший пост министра сельского хозяйства.

Хосе Мануэль Сория Лопес родился в 1958 году в Лас-Пальмас-де-Гран-Канария в Испании. Он получил экономическое образование и стал работать доцентом микроэкономики и международной экономики в Центре предпринимательского образования в Мадриде, одновременно с этим Сория трудился в министерстве торговли. В 1995 году его избрали мэром Лас-Пальмас, на этой должности Сория продержался до 2003 года. В 1999 году он возглавил Народную партию на Канарских островах, в 2003-2011 годах был депутатом парламента Канарских островов. В 2003-2007 году Лопес также работал председателем правительства Гран-Канарии. В 2007 году он переизбрался на этот пост, но вскоре сложил полномочия из-за вотума недоверия. С 2007 по 2010 год Сория был зампредседателя правительства Канарских островов. В 2011 году его снова избрали депутатом парламента.

[incut1]

Новости

Во время поездки делегация встретилась с представителями гражданского общества, негосударственных организаций, религиозных обществ, национальных меньшинств, с журналистами и местными властями.

Собеседники европейских представителей часто говорили о злоупотреблениях правоохранительных органов, например, во время обысков. В докладе сообщается, что обыски часто направлены против крымских татар и проводятся без ордеров и с применением силы. Основанием для обысков называется закон об экстремистской деятельности, написано в документе. Помимо этого, делегации сообщили об исчезновениях нескольких украинцев и крымских татар.

«Случаи репрессий» показались делегации «направленными на отдельных оппонентов — в частности, крымских татар и украинцев —нежели отражающими политику коллективных репрессий против крымских татар как этнической группы». Однако если на полуострове признают меджлис крымских татар экстремистской организацией, это будет «новым уровнем репрессий против крымских татар», считают в Совете Европы.

Собеседники делегации также жаловались на неэффективную бюрократию, широко распространенную коррупцию, эффект блокады и влияние санкций на цены, торговлю и путешествия. В целом в документе затронуты 10 тем: правоохранительные органы, исчезновения, судебная система, пенитенциарная система, крымские татары и другие меньшинства, свобода выражения и свобода СМИ, свобода собраний, образование и гуманитарные проблемы.

Делегация состояла из посла Жерара Штудмана и трех членов секретариата Совета Европы. Решение о поездке принял генеральный секретарь организации Турбьерн Ягланд. Целью визита была «оценка состояния прав человека», и вопросы, «связанные со статусом Крыма», не рассматривались. Делегация находилась в Крыму с 25 по 31 января. По итогам поездки Совет Европы решил, что ему нужен постоянный доступ в Крым для наблюдения за ситуацией с правами человека, поскольку только тогда некоторые проблемы могут быть рассмотрены организацией более комплексно.

Верховный суд Крыма 17 марта начал рассматривать иск прокуратуры о запрете в России меджлиса крымских татар. Перед этим прокурор Крыма Наталья Поклонская вынесла решение о приостановке работы меджлиса для недопущения нарушений законодательства.

[incut1]

Новости

Новости

Таким образом, подчеркнул Хильшер, Süddeutsche Zeitungнипрямо, никосвенно несвязана самериканским банкомGoldman Sachs.

Освязи немецкого издания самериканским банком сказал президент России Владимир Путин, отвечая навопрос вовремя «Прямой линии» о том, почему оннереагирует наинформацию обофшорах российских политиков иобщественных деятелей вПанаме. Президент упомянулGoldman Sachs, намекнув навозможных заказчиков обвинений.

[incut1]

«Нокто этим занимается, этими провокациями? Мызнаем, что там есть сотрудники американских официальных учреждений, анаписали статью, она впервые где появилась— явчера уПескова спрашивал, упресс-секретаря,— вSüddeutsche Zeitung. <...> [Süddeutsche Zeitung] входит вмедийный холдинг, аэтот медийный холдинг принадлежит американской финансовой корпорации Goldman Sachs, тоесть везде торчат уши заказчиков— они торчат, нодаже некраснеют»,— сказал Путин.

[incut2]

Насайте издательстваSüddeutscher Verlagговорится, что оно принадлежит холдингуSWMH(81,25процента) имюнхенской семьей Фридманнов (18,75процента). До2007 года издательством владели пять мюнхенских семей иSWMH. В2007 году четыре семьи решили продать свои доли, ивсписке претендентов напокупку оказался втом числе консорциум инвесторов сучастиемGoldmanSachs. Фридманны возражали против продажи инвесторам, ивконце года акции купилSWMH.

Около 95процентовSWMHпринадлежат Medien-Union GmbH иGruppe Württembergischer Verleger.50,7 процента акцийMedien-Union распоряжается78-летнийДитер Шауб, который унаследовал бизнес ототца Джозефа Шауба. Еще49,3 процента акций принадлежат членам семей, которые создавали компанию вместе сШаубом.

GruppeWürttembergischerVerlegerявляется объединением 18региональных издательств. Группа принадлежит почти 40акционерам, среди которых есть физические июридические лица, пишет РБК.

Süddeutsche Zeitung— крупнейшая ежедневная газета вГермании. Издается вМюнхене. Первый номер вышел воктябре 1945года. Газета позиционирует себя как «либерально-экономическую». Раз внеделю редакция выпускает приложение сизбранными статьями изTheNewYorkTimesнаанглийском языке, апопятницам— журналSZ-Magazin.

[incut3]

Новости

Магомедов сумел передать адвокату заявление обизбиении. «Пять сотрудников СИЗО завели меня впомещение внаручниках иначали избивать ногами, руками испецсредствами повсему телу. При этом все время пытались заставить стать перед ними наколени»,— рассказал вдокументе44-летнийМагомедов.

«Янемогу нистоять, нисидеть, болит все тело, особенно почки... Прошу провести проверку вотношении сотрудников СИЗО, атакже мое медицинское освидетельствование. Помещение, где меня избивали, оснащено видеокамерами. Фамилий сотрудников незнаю, ноготов опознать ихнаочной ставке»,— добавил священнослужитель.

Имама задержали 8апреля, когда онприехал вотдел полиции, чтобы разобраться вконфликте между прихожанами иполицейскими. Там его задержали иотправили вдагестанский центр поборьбе сэкстремизмом.

Наследующий день Советский районный суд арестовал Магомедова. Священнослужителя обвиняют почасти 1статьи 205.2 (публичные призывы косуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма) ичасти 1статьи 282 Уголовного кодекса (возбуждение ненависти либо вражды, аравно унижение человеческого достоинства). Поверсии суда, имам призывал прихожан ктерроризму ипубликовал винтернете экстремистские материалы.

После ареста Магомедова отправили вСИЗО, где, поего словам, сотрудники начали издеваться над ним, выбивая признательные показания. После этого имама перевезли визолятор временного задержания вКаспийске, чтобы скрыть его местонахождение отадвокатов ипродолжать давление, считают родственники заключенного.

14апреля прихожане «Восточной» сообщили изданию «Кавказский узел», что вмечети прошел обыск. Силовики изъяли системные блоки компьютеров. Пословам прихожан, ничего запрещенного силовики ненашли.Кроме того, обыски прошли «вдоме инабизнес-объектах» имама, но«ничего запрещенного сотрудники правоохранительных органов ненашли».

[incut1]

Колонки

Прежде чем обсуждать, что важного было сказано впрямой линии, надо понять законы этого жанра. Долгое общение президента с избирателями в прямом эфире часто называют латиноамериканской традицией: в Венесуэле покойный Уго Чавес множество часов провел в эфире своей еженедельной передачи «Алло, президент!», во время которой он решал самые разные проблемы граждан, пел песни, развлекал аудиторию и даже увольнял министров. В похожем медиастиле выступал и Фидель Кастро.

В чем специфика этого жанра? Во-первых, в том, что эти выступления носят ритуальный характер. Не стоит недооценивать значение ритуалов в политическом пространстве — это слово употребляется вовсе не в уничижительном смысле. «Прямые линии» можно сравнить с ежегодными поздравлениями с Новым годом. Никто не ожидает, что без пяти минут полночь президент сделает поражающее, шокирующее, изменяющее жизнь граждан заявление. Понятно, что все ожидают услышать вполне традиционные слова. И своей традиционностью они органично вплетаются в ритуал встречи Нового года.

Точно так же каждый год президент общается со своими гражданами, отвечая на их вопросы. Транслирует он одно-единственное сообщение — сообщение о стабильности происходящего. В этом целительная сила ритуала.

Из каких компонентов состоит это сообщение? Не в последнюю очередь президент демонстрирует свою физическую форму. Мы знаем, что каждый год замеряется, сколько часов он провел в эфире. Если эта цифра оказывается ниже показателя предыдущего года, начинаются разговоры: а почему вдруг так случилось? Поэтому прямая линия длится, как правило, чуть больше трех часов. В 2013 годуэфирдлился даже больше четырех часов.

Кроме того, президент показывает владение ситуацией, умение быстро отвечать на вопросы обо всех сферах жизни страны, владение цифрами и статистикой (притом что все понимают, что ответы на вопросы готовятся заранее, все же телезрителю приятно видеть, какой компетентный и знающий у нас руководитель).

И, пожалуй, самое важное, что показывают зрителю на прямых линиях, — уравновешивающую, стабилизирующую роль главы государства. Обязательно кого-то надо поругать, кого-то — похвалить, какой-то девочке подарить елку или щенка. Всегда есть юмористические вопросы и шуточные ответы на них — все это должно успокаивать аудиторию и показывать, что президент в хорошем настроении, а значит, и у нас тоже нет причин совсем уж паниковать или впадать в уныние. При этом серьезные вопросы тоже затрагиваются, но в нарочито поверхностном, успокоительным ключе.

Этим прямые линии отличаются от других ежегодных появлений президента на публике — посланий Федеральному Собранию и «больших пресс-конференций» и интервью крупнейшим телеканалам. В посланиях Федеральному Собранию Путин ставит задачи на будущий год — это программное выступление, обращенное в первую очередь к элитам и лишь во вторую — к гражданам. Ежегодные интервью — промежуточный жанр: с одной стороны, это тоже некое подведение итогов и представление картины будущего, с другой — медийное выступление, призванное точно так же транслировать картину стабильности и постоянства. Но из этих трех жанров прямые линии — наиболее популярный жанр, в каком-то смысле и демагогический, и демократический.

Поэтому наивно ожидать, что прямая линия может стать источником новостей, и жаловаться, что «ничего нового не сказано». Сам смысл мероприятия совершенно противоположный: оно транслирует единственную хорошую новость — отсутствие новостей. Единственный раз, когда можно припомнить, чтобы прямая линия стала источником важного сообщения (а не запоминающихся шуток или фраз), был в 2013 году: уже после прямой линии Путинобъявил, что подписал помилование Ходорковскому. В посланиях Федеральному Собранию часто ждут, что называется у чиновников, «новых вводных». В прямой линии с народом новых вводных принципиально быть не должно — важно успокоительное повторение уже известного.

Дают ли прямые линии искомый эффект терапии или производят впечатление разрыва с реальностью? Поскольку сейчас общественные настроения можно охарактеризовать как депрессивные, если не панические, логично предположить, что люди нуждаются в том, чтобы услышать что-то, что слышали уже много раз. По крайней мере так целительную силу мероприятия и его психотерапевтический эффект представляют себе организаторы.

Но тут есть опасный момент. Действительно ли людей успокаивает повторение одного и того же из года в год? Если при этом они чувствуют, что их собственная жизнь меняется к худшему: уровень доходов и уровень потребления снижаются, не будет ли это, наоборот, их раздражать?

К сожалению, у нас нет инструментария, который позволяет замерять, каким образом на самом деле президентское слово отражается в душе народа. Есть только косвенные признаки реакции уже после прямой линии, например, рейтинг программы по сравнению с прошлым годом. Но даже это скажет только о том, насколько люди готовы все это слушать, но не о том, какое впечатление это на них производит.

Дмитрий Песковназвалпрямую линию с народом лучшим видом соцопроса. Это довольно лукавая формулировка, потому что смысл соцопроса заключается в том, что опрашивается репрезентативная выборка — срез общества. А на прямой линии вопросы задают только те, кто не только был готов приложить усилия, чтобы их задать, но и был отобран организаторами. Это соцопрос среди заранее отобранных людей. В этой формулировке и может прятаться тот опасный момент разрыва с реальностью, который является постоянным риском для неоткрытых и несвободных политических систем вроде нашей.

[incut1]

Интервью

Фото: Дмитрий Смирнов

СЯ начну, пожалуй, с самой известной вашей реплики, с ней вы и войдете в историю: «Я не Пиночет, моя фамилия Степашин».

Да, когда Дума утверждала меня в качестве председателя правительства, была такая фраза в моем вступительном выступлении.

СЭто выступление из совершенно другой, прошлой жизни. Вот вы стоите перед Думой, она может вас утвердить или не утвердить. Партнерский разговор.

Ну, во-первых, это была не чужая мне организация, я все-таки сам из парламента вышел. Был депутатом Верховного совета, того самого, с расстрелом Белого дома, избирался как положено, без всяких сегодняшних заморочек. С этим парламентом разговаривать было легко, тем паче процентов 30 были депутатами Госдумы, с которыми я работал еще в Верховном совете РСФСР — я понимал, что разговаривать с ними нужно как с партнерами.

СПочему тогда выбрали вас?

Для меня это было совершенно неожиданное назначение, ведь премьер-министром планировался Николай Аксененко. Я работал министром внутренних дел, первым вице-премьером, и все решилось буквально ночью. Там были, насколько я знаю, Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко, кто-то еще, по-моему, Роман Абрамович, точно был Анатолий Чубайс, он мне потом об этом и сказал. Они обсуждали варианты и посчитали (кроме Юмашева, кажется), что Дума может прокатить Аксененко, а это значит новое обострение политической ситуации. Так неожиданно возникла моя кандидатура. Я занимал уже достаточно приличные должности, плюс у меня были действительно неплохие отношения со всеми фракциями, с людьми. В общем, Чубайс как-то убедил всех, что я проходной, а Аксененко нет.

СИ вы стали премьером.

Да, утром меня пригласил Ельцин, сказал, что меня просят согласиться стать премьер-министром. Потом была неделя встречи со всеми фракциями. В моем выступлении, кстати, была программа, все-таки 1999 год: кризис, подготовка импичмента Ельцину, Югославия, есть нечего, шахтеры. Действительно, другая жизнь была, даже с сегодняшними трудностями не сравнишь. Я пытался доложить свою программу, меня слушали внимательно, задавали вопросы. Но в конце я уже не мог говорить, поскольку накануне сильно заболел, неделю меня пытались лечить, но не получилось. Так что больше всего я волновался, когда выступал, не о том, что я говорю, а как бы мне не потерять голос. В итоге голос я практически потерял. Но у некоторых из членов оппозиции это вызвало уважение, я набрал достаточно приличное количество голосов по тем временам, конституционное большинство, чем немало всех удивил, в том числе Бориса Николаевича Ельцина. И стал премьер-министром.

Фото: Дмитрий Смирнов

СВы, как я понимаю, тогда успокаивали общественность: не думайте, что придет генерал и начнется диктатура. При вас диктатура как раз не началась.

Тогда было серьезное противостояние между парламентом и Ельциным и всякого рода слухи, у нас же много политологов. Это сейчас они все в одну дуду дудят, а тогда разночтение было широкое. И действительно, ходили разные слухи о возможном разгоне Государственной думы, арестах и прочем. А я пришел с поста министра внутренних дел (первого вице-премьера в статусе министра, почти как Петр Столыпин — тот, правда, сохранил пост министра). Поэтому мы с командой посчитали, что такая фраза в моем докладе была бы уместной. Кто ее придумал? У нас был штаб, Джахан Поллыева, Влад Сурков, еще толковые ребята молодые. Сейчас уже точно не помню, по-моему, все-таки Сурков или Шторх Андрей, но мне эта идея понравилась, тем более что я к Пиночету, в отличие от Бориса Немцова, с симпатией не относился, слишком много крови он напускал.

СНо президентом вы не стали, хотя были к этому ближе других, за исключением, пожалуй, только нынешнего президента.

Да, даже шли консультации и кое-кто со мной беседовал на эту тему. Время было очень скоротечным, и я прекрасно понимал, зная Ельцина, кстати, лучше, чем Владимир Владимирович, по крайней мере в то время, что все моментально может измениться. Размышлять о том, стану я президентом или нет, просто не было времени, был страшный цейтнот. Я улетел на «Большую восьмерку» вместо Ельцина, затем Югославия, консультации с Сараево, я трижды встречался только с Клинтоном, раз восемь с ним говорил по телефону. Ельцин поручил мне, хотя это был президентский уровень консультаций. Забастовки в Кемерово, невыплата зарплат, дикая ситуация. Тем более я сменил не кого-нибудь, а одного из самых популярных людей в стране, к тому же своего друга — Евгения Примакова. Так что я чуть-чуть поразмышлял — куда попаду дальше — и решил: куда вынесет, туда и вынесет. А в начале августа, после поездки в Штаты, я понял, что меня будут убирать.

СПочему? Как вы это поняли?

Когда Борис Николаевич сказал: «Как вас там в Штатах приняли? Насколько это сильно получилось?» — я сразу вспомнил Виктора Степановича Черномырдина, его сняли через неделю после поездки в Штаты. Ельцин, может быть, и до этого принял решение обо мне или Владимире Путине, но в принципе он очень ревностно относился к тем, кто пытался против него стартовать раньше времени. Я этого не делал, но и в Америке, и в Кельне действительно меня слишком, по-моему, перехвалили. И Билл Клинтон, и Шредер, и все остальные, и Ельцину это не понравилось, это очевидно.

Фото: Дмитрий Смирнов

ССчиталось, что вы были не слишком жестким и волевым премьером. И поэтому выбрали не вас.

Это версия. Я не знаю, что такое жесткий, а что такое не жесткий. Если у тебя есть огромные полномочия, а они у меня были как у премьера — больше, чем у нынешнего, безусловно, я даже проводил заседания Совета безопасности. До этого я был министром внутренних дел, до этого я был в Чечне директором ФСБ, я уж и не знаю тогда, что такое быть жестким. Если у тебя огромная власть, совершенно необязательно хоронить, необязательно унижать подчиненных, необязательно пугать всех чем-то с желваками на щеках. Кстати, Путина называют жестким, но ведет он себя очень интеллигентно и корректно. Даже кажется, что он очень мягкий человек, когда с ним беседуешь один на один, если вам, конечно, приходилось это делать.

СГоворили, что вы плохо разруливали партийное строительство, отношения с телевидением.

А это хороший вопрос. Это не жесткость, это моя личная позиция. Я был категорически против распила «Газпрома», и я помню свою полемику с Борисом Николаевичем, и до этого с Александром Волошиным, Ельцин даже спросил под конец: «А почему вы поддерживаете Черномырдина?» Я говорю: «Почему поддерживаю? Но он там “Газпромом” вроде как рулит. Виктор Степанович — это же самый близкий ваш человек. Даже после отставки, вы обратите внимание. Потом “Газпром” — это наше, как говорится, народное достояние». И распилить мы его не дали — это была моя была принципиальная позиция. Еще я был категорический противник посадки Лужкова, точнее, его жены, и никогда бы этого не сделал, чего не сделал, кстати, и наш президент сегодняшний, если вы обратили внимание.

Что касается НТВ — это была отдельная история, ко мне тогда приезжали руководители канала, это было где-то около часа ночи, мы долго беседовали, было поручение Ельцина выделить, по-моему, 100 миллионов или 300 миллионов долларов Гусю, Владимиру Гусинскому. Но я же премьер-министр, денег нет, шла перепалка, я тогда сказал Гусинскому: «Деньги мы, может быть, найдем, но, ребята, перестаньте гадить. Вы же что ни покажете — стыдобища». У меня с ребятами были откровенные отношения тогда. Я их ругал, говорил, что совесть должна быть. Ельцин, говорю, вас щелчком может закрыть, а он этого не делает. Доиграетесь. Они продолжали, и получилось, что я тут слабак, не закрыл тему, что называется.

СЧубайс, которого вы уже упоминали, насколько я понимаю, очень вас рекомендовал в качестве преемника.

Да, эта история уже известная, и нечего из нее делать секрет Полишинеля. По сути, Ельцин в августе 1999-го меня отставил дважды. Первый раз он уже сообщил мне об отставке, но оттуда, прямо из его кабинета, я полетел по Поволжью проводить совещания по авиационно-промышленному комплексу, а после этого через Ослиные Уши влетел в Дагестан (7 августа 1999 года началось масштабное чеченское вторжение в республику. — Прим. ред.). Это были те самые Ослиные Уши, откуда Квашнин непонятно зачем вывел десантно-штурмовой батальон (по сей день мне не может объяснить), из-за чего Басаев смог зайти в Дагестан. Я позвонил Ельцину в 6 утра — как раз шел на пароходике из Казани, как сейчас, помню, на таком рыдванчике. Я знал, что Борис Николаевич рано встает, в 5 часов, позвонил ему и говорю: «Так мол и так». Он как ни в чем не бывало: «Летите». Я полетел в Дагестан, там же отдал письменные распоряжения, чтобы открыли огонь. Квашнин и другие военные тогда говорили: «Мы с тобой всю первую Чечню прошли. Хорошо, мы сейчас начнем стрелять, а кто будет отвечать?» Я говорю: «Я буду отвечать, я премьер-министр». Это все есть в анналах. В 3 ночи я возвращаюсь из Дагестана, меня встречает Анатолий Борисович, говорит: «В 8 утра мы встречаемся с Ельциным, помойся, прими душ». В 8 утра нас встречает Борис Николаевич, но уже, как говорится, все решено. Ельцин это сделал прекрасно в публичной сфере, сказал, что Степашин работал хорошо, правительство работало хорошо, и я их отправляю в отставку. Все.

Фото: Дмитрий Смирнов

СОбиделись?

Нет, я уже знал, что меня отправят в отставку, это же второй заход был, меня потренировали. Я попрощался с коллективом, собрал все правительство, потом собрал узкий круг людей, пригласил Владимира Владимировича, по традиции подняли по стопке водки, и я сказал, что я Владимира давно знаю, прошу вас его поддержать, потому что это не его решение, это решение президента. На этом и закончилась моя эпопея в Белом доме, о чем не жалею.

СТо есть вы не то чтобы примеряли на себя президентскую одежду?

Нет. Если бы я примерял, может быть, в некоторых аспектах вел бы себя по-другому, поаккуратнее, расшифровывать не буду. Я кое-какие вещи говорил прямо, откровенно, в том числе и по некоторым фигурантам, которые, к сожалению, по сей день живы, здоровы, но для меня это такие люди нерукопожатные, жулики и прохвосты начала 1990-х, я их так называю.

СА с Путиным вы познакомились в Петербурге, рядом работали, много общались?

Нет, я приехал в город начальником управления бывшего КГБ осенью 1991 года, по инициативе Собчака. Первый раз я отказался, сразу после ГКЧП, но потом Собчак сам ко мне в Москву приехал. С Анатолием Александровичем мы были знакомы хорошо, у нас человеческие отношения сохранились, и потом, я даже с Ксюшей разговариваю как отец, пускай она на меня не обижается. Со второго раза мне Борис Николаевич сказал, что не может отказать Собчаку — мол, надо ехать. Я поехал в Питер, возглавил управление на Литейном, 4, министерство безопасности. По сути дела, КГБ, где служили почти все нынешние руководители нашей страны, за исключением Дмитрия Анатольевича Медведева. Естественно, познакомился и с Путиным, он же тогда у Анатолия Александровича работал, вел внешнеэкономические связи, мы работали вместе, рука об руку, тогда делить нечего было.

Мы встречались несколько раз, собственно говоря, и все. Он вел самостоятельную линию, причем работал достаточно жестко. У него прозвище было — знаете какое? Бизнесмены в этих красных пиджаках и с цепями, Барсуков и прочие, про которых лучше всего Андрей Константинов написал в «Бандитском Петербурге» (почти всю правду, фамилии только другие), звали его Штази. Штази — это самая сильная разведка в мире, и я сейчас так считаю, сильнее, чем Моссад. Так что ВВ они, конечно, уважали, потому что он при всей мягкости внешней, такой улыбчивости, спокойной речи, как прихватит за глотку — не пошевелишься.

Некоторые операции, связанные с Балтийским портом, с собственностью, мы вели, конечно, параллельно — у меня этим занимался Николай Патрушев. У ВВ, как мы его называем, и тогда называли, контакты и отношения с моими подчиненными, естественно, остались. Я был пришелец, а он оттуда родом. Но одно другому не мешало. Читать дальше >>

Фото: Дмитрий Смирнов

Фото: Дмитрий Смирнов

СКстати, вы в свое время против ГКЧП открыто выступили, возглавили даже комиссию по расследованию тех событий.

Ну, ГКЧП — я вообще считаю, была дичайшая глупость и идиотизм, и дурной поступок Владимира Александровича Крючкова, он вообще был не самым сильным шефом КГБ. Уж если взялся, надо было нас замочить в этом Белом доме, в том числе и меня. Он добил Советский Союз, безусловно, поэтому я выступил против. Потом, это было нарушение закона и права. А личная симпатия и антипатия — я Ельцина поддержал в 1989 году, когда это было рискованно в моем положении, в моей должности, и я с этим шел на выборы, между прочим. Меня могли из партии исключить, что и пытались сделать. И я не должен был его бросать даже тогда, когда он меня снял с поста премьер-министра. Нет, это нормально, по-человечески.

СПосле отставки вы пошли в Думу. Причем сейчас сложно себе это представить, но от партии «Яблоко».

Сначала я никуда не пошел. У меня была встреча с президентом, тогда премьером Путиным, и с Борисом Николаевичем я встретился — он мне предложил пост секретаря Совета безопасности, но тогда у меня не было настроения идти на эту должность. Хотя если бы сегодня был бы такой вариант, я бы, наверное, согласился, потому что это была бы интересная работа. Но в то время, конечно, эмоции, настроения нет, не то что обида, но неприятно: выкинули тебя, как мальчишку, на улицу, тем более что не с улицы меня подобрали, что называется, и взяли не за красивые глаза.

Так вот, была попытка создать блок, об этом сегодня мало кто помнит. Предвыборный политический блок с конфигурацией: Степашин, Кириенко, Рыжков. Степашин сам по себе, как всегда, Сергей Кириенко — это правые силы, где, кстати, и Борис Немцов, и Чубайс, и все остальные. Владимир Рыжков — это «Наш дом Россия», Черномырдин. Нет, это были бы не правые. Это была бы чебурашка. Была идея собрать немножко правых, немножко левых — прообраз того самого медведя, «Единой России». Собрали действительно неплохих людей — с Рыжковым мы уже давно не пересекались, а с Кириенко мы дружим и сегодня. Долго беседовали, бывали у ВВ не один раз, но Виктор Степанович очень не любил Борю Немцова покойного, а к Кириенко относился спокойно, и он сказал: «Я с этими… не пойду». В общем, блока не получилось.

А потом неожиданно Григорий Явлинский сделал мне предложение, причем даже не вступить в партию, я не собирался вступать, а сделать блок Степашина—«Яблока». Мы так и должны были идти в тандеме: Явлинский — Степашин. Но потом, когда я уже согласился, Григорию Алексеевичу подсказали: «Смотри, ты как-то не очень правильно позиционируешь себя, получится, что ты вторым будешь». Для Явлинского быть вторым — это все равно что умереть, поэтому никогда его партия не будет партией, это будет Явлинский Григорий Алексеевич, при всем моем уважении к его таланту и ко всему остальному.

Так я и оказался в этом блоке, «двойки» у нас не получилось. Потом были его не очень удачные заявления по Чечне, по второй кампании, которые я сразу дезавуировал. Я бы, наверное, сразу ушел из блока, но тогда был бы снят с выборов, это было бы нечестно. Я пошел в Питере по одномандатному округу и набрал там больше всех голосов — по своему, Выборгскому району, где я учился, там мои ребята пришли, школьники. И я там оттянулся по-хорошему, собирал по несколько тысяч человек в кинотеатре, меня приняли как своего, это же мой город, иди избирайся хоть без копейки денег, откровенно скажу. Так я и стал депутатом, при этом сразу сказал, что иду в Думу с «Яблоком», но на выборах Явлинского поддерживать не буду, буду поддерживать Путина. Они не обиделись, потому что что-то я «Яблоку» принес, по сути они на моем флажке проскочили тогда в Думу.

Фото: Дмитрий Смирнов

С«Яблоко», кстати, опять идет в Думу, а Явлинский — на выборы президента.

Там раньше очень много было симпатичных людей, моих близких друзей — Лукин Владимир, мы дружим с Верховного совета, за Михаила Задорнова я бился до последнего, чтобы он остался в правительстве. Михаил Мень — мой замечательный товарищ. Кстати, Ирина Яровая тогда в «Яблоке» была. У меня лично была идея сделать из нее настоящую социал-демократическую партию интеллектуалов, плехановскую партию. У меня ведь дипломная работа в училище МВД была: «Работа Плеханова о мнемоническом взгляде на развитие истории современности». А сегодня я не понимаю, о чем эта партия. Вроде и правозащитная, но закрытая совсем, почти как масонская ложа. На месте Явлинского я бы никогда в жизни не стал бы идти в президенты, тем более после его заявления по Украине, по Крыму, по Львову, по всему. Ну Гриша, ну что ты делаешь, зачем? Надо себя уважать. Нельзя же все время проигрывать.

СВ той Думе, в 2000-м, вы задержались ненадолго.

Да, потом была уже Счетная палата. Хотя сначала обсуждалась возможность похода в Санкт-Петербург. Буквально за неделю до смерти Анатолия Александровича Собчака я с ним встречался — мы жили в одном подъезде, в одном доме на Рублевке, бывшие депутатские квартирки небольшие. И он тогда предложил: «Давай я сейчас съезжу в Кенигсберг, вернусь и пойдем к ВВ поговорим, надо тебе, конечно, идти на Питер». А когда Собчак умер, я на похоронах сказал, что готов вернуться в родной город, сразу взрыв был информационный, но сейчас уже все забыли. Мы тогда посовещались у Путина, как сейчас помню, в Кремле, и он сказал: «Сергей, есть вариант, что Яковлев у тебя выиграет». Я говорю: «Если выиграет, то будет борьба». Он говорит: «Ты понимаешь, ты будешь для меня первым, кого я буду представлять и направлять в Ленинград, а что если ты проиграешь? Я не хочу начинать с поражения». Так возникла Счетная палата, и я не жалею, очень интересная была работа. Мы сделали новую палату, по сути дела, самую европейскую из всех европейских, по закону если брать.

СЯ хотела бы еще раз отмотать назад. У вас был важный момент в жизни, в 1995-м, переговоры по Буденновску. И ту историю считали, как я понимаю, провалом спецслужб, которыми вы руководили.

Потеряли много людей. Погибли люди, больше 100 человек. И дело даже не в этом, хотя это страшная цифра, и это невинные люди. Самое страшное, что ушел Басаев — это, конечно, было поражение. И это не было провалом переговоров. Какие там могли быть переговоры? Басаев тогда поставил одно условие: вывод войск из Чечни и признание независимости Чеченской Республики. В 1995 году никто бы на это не пошел. Он прекрасно понимал, что блефует, тем более Ельцин в отъезде, Виктор Степанович со своим: «Добрый день, Шамиль Басаев». Я говорил тогда Черномырдину: ты нас вырубил, как только начал вести диалог с Басаевым. Никто после этого — ни я, ни покойный Николай Егоров (тогда министр по делам национальностей —Прим. ред.) для него уже были неинтересны, Черномырдин как глава правительства, по сути, исполнял обязанности главы государства, планку поднял, а в таких случаях ее никогда нельзя поднимать. Черномырдин не должен был вмешиваться, тем более в оперативные вещи.

[incut1]

У нас было несколько подходов, мы вытащили брата Шамиля Басаева, я с ним беседовал лично, спрашивал: «Шамиль что делает?» Он два раза ходил к брату, говорил: «Третий раз не пойду, он меня убьет». Я: «А ты что предложишь?» Он говорит: «Надо собрать всю нашу семью, привезти родственников, человек 50–70, поставить перед больницей, и по одному расстреливать. На десятом он выпустит людей из больницы». Я говорю: «Ты что, с ума сошел? Мы на это пойдем?» Вот такая психология. У меня тогда что было? Федеральная служба контрразведки без спецподразделений, без ничего. Борис Николаевич нас тогда шесть раз кастрировал, вы знаете, он любил этим заниматься, ему КГБ «очень нравилось» после 1990-х годов. То есть у нас кроме языка, разговоров, ничего за душой не было. Спецназ весь, группа А подчинялись тогда ФСО и Министерству внутренних дел. И когда они предприняли так называемый штурм, мы успели поставить технику и знали, о чем говорит Басаев. Он там в больнице сказал: «Эти сумасшедшие пойдут до последнего, мы будем уходить». Был четвертый день захвата, жара под 40, начался Стокгольмский синдром, больные нас начали врагами считать, а Басаева другом. Я встречался с главврачом, ходил в эту больницу рядом, с людьми разговаривал, с журналистами, кстати, там кого только не было: и Кашпировский, и Жириновский, все прилетели на свеженького, не дай Бог к этому еще раз вернуться. Басаева удалось выдавить, но дальше эти странные переговоры командующего Анатолия Куликова с Черномырдиным: трогать — не трогать, стрелять — не стрелять. По идее, конечно, Басаева надо было в этих автобусах на границе не пропускать в Чечню любой ценой — это моя личная точка зрения. Но этого не произошло. Он сбежал.

Мы тогда с Виктором Федоровичем Ериным (тогда министр внутренних дел. — Прим. ред.) сели в самолет, полетели в Москву, написали заявления об отставке и отдали Ельцину. Я не мог иначе. Кто за это должен был отвечать-то? Несмотря на то что Госдума проголосовала против моей отставки, я считал, что не могу больше исполнять свои обязанности, это абсолютно очевидно для меня как для советского офицера.

Фото: Дмитрий Смирнов

СВы уже вспоминали Бориса Немцова. Вы следите за расследования его убийства?

Я концовку не знаю, мне Борю просто жалко, мы с ним дружили, вместе работали в Верховном совете, я с удовольствием ездил к нему в Нижний, знал его семью прекрасно, Жанку маленькую еще совсем помню. Потом как-то его снесло, я не знаю, по-моему, не совсем в ту сторону, честное слово, я это не хочу комментировать. Бориса нет просто. И мне Борю жалко, талантливый человек, яркий парень, жалко. И он мог бы еще пригодиться и стране, и Думе, но снесло, я не знаю.

СЕсть мнение, что у чеченского руководства и у федеральных силовиков, у ФСБ, Следственного комитета, давние, серьезные трения. Вот с тех времен, о которых вы рассказываете.

Давайте так: то, что там не все просто, — это очевидно, я это знаю не понаслышке. При мне, когда работал в Счетной палате, заваривались ворота Управления ФСБ в городе Грозном, кстати, после моего посещения, но это давняя история. Но, понимаете, я по сей день не в теме, я не знаю материалов, поэтому не считаю возможным комментировать, я не журналист, я все-таки работал в силовых структурах. Могу сказать свою точку зрения: смерть Бориса Немцова никому не была нужна политически, то есть Путину не нужна абсолютно. То, что политическое руководство страны к этому не имело никакого прямого отношения, — это очевидно. Либо кто-то хотел сделать медвежью услугу, в кавычках, либо это действительно месть кота Леопольда неверному человеку, условно говоря. По этому пути, вы знаете, идет сейчас официальное следствие. Поэтому когда сейчас Штаты, все остальные ребята говорят про Бориса, что его как главного рупора российской оппозиции, чуть ли не Леха Валенсу, убила власть — да нет, честное слово, нет. Жалко, что Бори нет, он бы подтвердил мои слова точно, я вам честное слово даю. Тем более где-то за 3-4 месяца до этого мы с ним встречались. У него, правда, там другие вопросы были свои, не связанные с политикой.

СТем не менее Немцова убили. У вас нет ощущения, что следствие застряло на исполнителях?

Не знаю, я не готов. Пока да, наверное, да. С исполнением там, по-моему, все очевидно, надо сделать еще один шаг. Будем надеяться, что будет так, как положено по закону.

СКак раз только что переназначили Кадырова.

Я в Чечню с удовольствием езжу, там все ко мне относятся с уважением. Там, конечно, своеобразная правовая система в республике, буду откровенно по этой теме говорить, как человек, который там повоевал, да еще знаю всех не понаслышке. То, что Рамзан держит республику в руках, абсолютно очевидно. Не дай бог, что с его уходом может произойти. И еще я понимаю, что там большие федеральные деньги, конечно, это дотационная республика. Кстати, я стоял у истоков программы поддержки Чечни, будучи председателем Счетной палаты, доказывал тогда Герману Грефу, он был министром экономики, что мы не можем окна Сталинграда постоянно показывать в Грозном, в Гудермесе, в Шали, в Шатой. Что и было сделано, я считаю, сегодня это самые красивые города на Северном Кавказе. Что будет дальше? Зависит и от нас, и от них, и от истории, и от времени.

Меня одно смущает, я об этом задумываюсь: Чечня, чеченцы всегда были люди достаточно свободные и не обремененные таким, знаете, глубоким мусульманским подходом. И мне бы не хотелось, чтобы Саудовская Аравия или Турция каким-то образом определяли в дальнейшем облик Чеченской Республики.Читать дальше >>

Фото: Дмитрий Смирнов

Фото: Дмитрий Смирнов

СВ конце 1990-х вы возглавляли государственную российско-сирийскую комиссию. А сейчас у вас Общественный центр по защите христианства на Ближнем Востоке, в том числе в Сирии. А вы можете кратко сказать: зачем мы туда вошли и зачем вышли?

Я считаю, что то, что мы туда вошли, и никуда мы оттуда не вышли — это первый серьезный внешнеполитический успех моей страны с 1991 года, для меня это совершенно очевидно, хоть убей меня, и никто мне не докажет обратного. Заставили считаться с Россией — раз. Переломили ситуацию в Сирии — два, после взятия Пальмиры, Алеппо, других городов, я действительно там бывал, все это видел своими глазами, мы переломили там ситуацию, и нас стали уважать. Дело не в престиже Путина и России. С нами стали считаться как с сильным геополитическим игроком в том числе. Получилось же?

СА Палестинское общество, которое вы возглавляете, тоже как-то участвовало в сирийской кампании?

Да, мы, Императорское православное палестинское общество, направили туда 14 гуманитарных грузов. Последний ушел туда месяц назад. Летала туда мой зам Елена Агапова. На нашу военную базу, там же встречалась с сирийским руководством.

СА в чем, если в двух словах, суть работы Палестинского общества?

Задачи три, как и раньше, при царе-батюшке — образовал нас Александр III. Раньше было паломничество, сейчас это называется религиозный туризм. Мы создали паломнический центр, я подписал соглашение с Минкультом и Ростуризмом. Будем уже на профессиональной основе религиозный туризм делать. По маршруту «Россия — Святая земля». Не просто приехали в Иерусалим, погуляли, к гробу Господню сходили, неизвестно какой экскурсовод глупостей наговорил, и поехали дальше. Это первое. Второе — это возвращение тех земель, которые были потеряны. Россия имела 25 гектар земли в самом центре Иерусалима. Самые лучшие земли были русские, приобретенные Антонином Капустиным, Александром III. Никита Сергеевич Хрущев за неделю до отставки своей подмахнул, за 3 млн рубликов отдал все это хозяйство, сейчас мы возвращаем. Открываем в этом году Сергиевское подворье, самое красивое будет здание в Иерусалиме. Дальше — Александровское, другие святые места. Вот этим мы занимаемся непосредственно. Еще строительство русских школ. Исторически Палестина — святая земля. Нынешняя Сирия, нынешний Ливан, нынешняя Иордания, Палестина и Израиль — все это была Палестина географически. Россия имела там 100 русских школ. Мы готовили там своих мамлюков в хорошем смысле слова и заложили те корни, которые сегодня позволяют арабам относиться к нам очень хорошо. Первая русская школа в Вифлееме, учителей Евгений Примаков туда направил — внук, мы с ними работаем вместе. Вторая будет в Дамаске, и вот эту вот линию будем продолжать наращивать дальше. Сейчас еще помогаем восстанавливать одну из больниц в Вифлееме, это как раз место, где очень много наших туристов, где родился Иисус, чтобы и наши граждане могли туда пойти.

Фото: Дмитрий Смирнов

СЗемлю в Палестине вам подарил Махмуд Аббас, и там есть улица Путина.

Да, в Вифлееме есть улица Путина. Когда Дмитрий Анатольевич был президентом, в Иерихоне появилась улица Медведева. Землю тоже Аббас подарил. Иерихон — это город, где рядом гора Искушения, где молился Иисус 40 дней, где сказал: «Не хлебом единым жив человек». Улица Путина, она немножко получше, конечно. Но на улицу Медведева мы нашли средства и сейчас ее ремонтируем.

СВ Императорское православное палестинское общество вас позвал патриарх Алексий II, вы, кажется, были с ним знакомы еще по Петербургу?

Да, он меня в это общество и сагитировал. Мы познакомились, когда он еще был владыкой, я как раз стал депутатом, он тоже был депутатом, это 1989–1990 год. А потом, когда он приехал сюда патриархом, мы просто работали вместе, особенно когда я был на контрразведке, мы помогали церкви возвращать очень многие ценности, иконы в том числе. Ну и вообще, он очень интересный был человек — русский интеллигент настоящий.

СА с нынешним патриархом у вас как складываются отношения?

У нас прекрасные отношения, мы работаем вместе. Он возглавляет комитет почетных членов ИППО. Они разные люди. Пускай на меня патриарх Кирилл не обижается, я думаю, если бы он возглавил какую-нибудь партию типа ХДС/ХСС, она бы точно заняла первое место в России.

СМожет, поэтому и не возглавляет?

А ему и не надо, он свою нишу занимает хорошо. Он активный человек.

ССергей Вадимович, а вы видели панамские расследования?

Ну там кого-то из друзей президента цепляет эта часть.

Фото: Дмитрий Смирнов

СА вы знакомы с Сергеем Ролдугиным?

Нет, ни разу не видел, не пересекались. Но меня тут ничего не удивило — я знал, что-то такое будет. А Путину сто лет не нужны эти офшоры и все остальное. Ну давайте поймаем эти кошельки и докажем, что это так?

СКстати, когда вы уходили из Счетной палаты, вам предложили другую должность?

Наши же специалисты подготовили новый закон о Счетной палате, там была прописана норма: не больше двух сроков для председателя и аудиторов. Я просидел там 12 лет — много чего успел, дело «Оборонсервиса» (по нашим материалам были возбуждены уголовные дела), книжка про итоги приватизации 1992–2002 годы, над ней работал американский профессор Стиглиц. Закончил работать, меня проводили, сказали спасибо. Про другие должности да, было обсуждение нескольких тем.

СГоворили, что вы должны были стать послом на Украине.

Такой разговор был с президентом. Но я остался там, где остался.

СФонд ЖКХ, где вы в общественном совете работаете, сидит в удивительном здании Захи Хадид. Это влияет на ваше настроение?

Вы про корабль? Да, у меня там тоже есть кабинет, я оттуда сюда и приехал сейчас. У меня там окна знаете куда выходят? На роддом. Прямо почти в упор, там приходят молодые парни, и девушки высовываются, показывают своих детишек. И я думаю: вот счастье.

СВот вы были очень большим государственным чиновником, премьер-министром Российской Федерации. Наверное, это какой-то статус, привилегии?

Привилегий особых не было.

Фото: Дмитрий Смирнов

СКогда вы ушли из власти, как вы с ней расставались?

Очень просто. У меня уже был Буденновск, у меня был расстрелянный Белый дом. Меня Борис Николаевич хорошо научил держать удар. А потом, ничто не вечно под луной, я всегда к этому относился философски. Не было бы развала Советского Союза, в лучшем случае я бы мог стать начальником училища. Ну, начальником кафедры меня уже назначили, стал бы профессором — я бы считал, что жизнь состоялась. А так вот вынесла волна, кое-что получилось. Ну а что, как есть. Вообще, в любой стране человек не должен вечно сидеть у власти — это моя точка зрения.С

[incut2]