Десубъектизация ужасает и возмущает

Анна Ильинична Ульянова-Елизарова вспоминает, как зимой 1892-1893 года в Самаре её брат двадцатидвухлетний Володя был потрясен насилием полуфеодального царского режима над телом и достоинством человека. Суть режима – через его отношение к правам человека, что особенно наглядно и грубо проявляется в местах заключения и в домах для душевнобольных. Карательная полиция, карательная психиатрия – как это типично для десубъектизаторов! Мишель Фуко почти всё на эту тему сказал. А Владимир Ильич Ленин - согласно сестре – нутром не принял десубъектизацию и решил бороться против неё:

«Остался у меня в памяти разговор с Володей о появившейся в ту зиму в одном из журналов новой повести А. Чехова "Палата № 6". Говоря о талантливости этого рассказа, о сильном впечатлении, произведенном им,- Володя вообще любил Чехова,- он определил всего лучше это впечатление следующими словами: "Когда я дочитал вчера вечером этот рассказ, мне стало прямо-таки жутко, я не мог оставаться в своей комнате, я встал и вышел. У меня было такое ощущение, точно и я заперт в палате № 6". Это было поздно вечером, все разошлись по своим углам или уже спали. Перемолвиться ему было не с кем. Эти слова Володи приоткрыли мне завесу над его душевным состоянием: для него Самара стала уже такой "Палатой № 6", он рвался из нее почти так же, как несчастный больной Чехова. И он твердо решил, что уедет из нее следующей же осенью. Но ему не захотелось основаться в Москве, куда направилась вся наша семья вместе с поступающим в Московский университет меньшим братом Митей. Он решил поселиться в более живом, умственном и революционном также центре - Питере. Москву питерцы называли тогда большой деревней, в ней в те годы было еще много провинциального, а Володя был уже сыт, по горло сыт провинцией. Да, вероятно, его намерение искать связи среди рабочих, взяться вплотную за революционную работу заставляло его также предпочитать поселиться самостоятельно, не в семье, остальных членов которой он мог бы компрометировать».

Я не теоретизирую о нынешнем российском путинском неофеодализме, а переживаю его на своей шкуре. Уже рассказывал, как меня после задержания и избиения отвезли на Скорой в Больницу № 33 в Сокольниках и там поместили в бокс под охрану полицая, который кидался на меня в звериной злобе. И в своей газете «Возрождение» я описывал беззакония путинской «диктатуры закона» и зверства неоопричнины, которая получила индульгенцию на избиения и пытки. Листаю подшивку - № 3 (49) январь 2001: Андрей Бабушкин «Прав не бывает без борьбы за них», А. Ворожейкин «Полицейские и воры – беззакония опоры»; № 4 (50) февраль 2001: Андрей Бабушкин «Тебя хватают, бьют, пытают…», Александр Подрабинек «Вне закона»; № 5 (51) февраль 2001: Андрей Бабушкин «Что они с нами делают…»; № 6 (52) февраль 2001: Сергей Григорьянц «Конец гражданского общества?»; № 7 (53) март 2001: «В защиту Германа Иванцова»; № 8 (54) март 2001: «Геноцид по-милицейски», А. Ворожейкин «Кто подбросил пистолет»; № 9 (55): Валерий Скурлатов «Поруганная земля: из «акционеров» - в батраки». И так далее. Я тогда был объявлен в федеральный розыск и выпускал газету с риском попасть под арест.

Возьмем выпуск № 15 (61) май 2001. На первой полосе – «Колонка редактора» (меня), и первые строки: «Чудо не произошло. Смердящее чрево ельцинизма не могло не породить того или иного уродца. История города Глупова продолжается. Путинское правление, только что отметившее первую годовщину, можно уподобить «возвращению бурбонов». Российская Реставрация отмечена всеми родовыми признаками «бурбонизма». Новые правители ничему не научились. Они уповают на «властную вертикаль», они опираются на репрессивный аппарат спецслужб, они давят самодостаточных граждан («третье сословие»). И они забывают – полицейщина несовместима с модернизацией. Да, «выстраивая» общество под свой лилипутский масштаб, бурбоны при попустительстве очередного западного «Священного Союза» могут продержаться даже не 8 лет. Так, в постимперской Франции или в «опогоненных» латиноамериканских странах они правили вдвое больше, пока не взрастало новое поколение, готовое пойти на баррикады».

На первой полосе этого же номера моей газеты «Возрождение» напечатана моя статья о «социальном геноциде» под названием «Самоистребление» - вот её начало:

«Никогда после Опричнины не было на Руси такого произвола и беззакония, как ныне, когда Путин провозгласил «диктатуру закона и порядка» и предоставил «правоохранителям» свободу рук.

Помню, при немцах на полицая, допустившего произвол, мать могла пожаловаться в германскую комендатуру или в партизанский штаб, а при коммунистах - в партком. Сейчас жаловаться некому -сложилась «круговая порука».

Когда пробовали пожаловаться Путину, он заявил, что у него нет оснований не доверять «правоохранителям» и что он не будет вмешиваться в их прерогативы. Фактически президент самоустранился от роли арбитра справедливости.

В условиях заведомой бесконтрольности и безнаказанности, на рядовых работников правоохранительных органов ложится огромная, непосильная нравственная ответственность. Негодяям легче. Их «круговая порука» формируется сверху. Проявишь справедливость снизу - тебя выживут. Санкционированное всевластие произвола отторгает честных следователей, прокуроров и судей. И ныне человек обречен, если его зацепила репрессивная машина истребления народа.

Почему такая чудовищная новая напасть на несчастливую Русь?

Объясню без мистики.

Когда в стране нет «критической массы» самодостаточных хозяев, то не может быть и гражданского общества, контролирующего репрессивные органы, и власть легче захватить тем, кто лучше организован изначально - «силовикам». Так было и будет всегда и везде, не только в России. Наглядные примеры - латиноамериканские хунты, африканские военные режимы, пилсудские, хорти, антонески и им подобные в межвоенной Европе, «черные полковники» в Греции или Турции тридцать-сорок лет назад. И везде репрессии приводили к самоистреблению».

Конкретные примеры? Можно привести рассказ о разгроме эсперантистов-портосовцев Юрия Давыдова в деревне Машково под моими Люберцами, о диких избиениях самого Юрия и его сподвижников, о полном разгроме процветающего хозяйства, о сожженных заживо в хлеву коровах. Ведь такое происходит не где-то, а в Москве, причем, увы, при полном равнодушии населения.

Но приведу материал из того же выпуска газеты «Возрождение» (Полицейщина в действии: как искореняют народное землепользование, стр. 2) - о зверском нападении опричников на больного сердцем моего ровесника известного экономиста-географа, который попытался желающих русских людей наделить собственным кусочком русской земли:

««Наезд» на стремящихся к экономической самодостаточности начался после выборов-99 и прихода Путина.

Уже 10 января 2000 г. Прокурором г. Чехова было возбуждено уголовное дело против Председателя Ассоциации «Народное землепользование» Вячеслава Ивановича Григорьева., который, как и Герман Сергеевич Иванцов, был народным депутатом Моссовета в 1990-1993 гг.

Ассоциация «Народное Землепользование» была создана в 1993г. Она имеет своей уставной целью содействие москвичам в приобретении земельных участков для садоводства, огородничества и личного подсобного хозяйства.

Ассоциация приобрела в ближнем Подмосковье 130 га земель сельскохозяйственного назначения у собственников земельных паев, получивших их в ходе земельной реформы, но не сумевших организовать на своих земельных наделах собственные хозяйства. Земля оказалась неиспользуемой, зарастала бурьяном. На приобретенных землях Ассоциация организовала 8 садово-сельскохозяйственных кооперативов, в которых выделила земельные участки размером 0,1 -0,2 га более чем тысяче своих членов.

Казалось бы, благое дело. Люди довольны, земля их кормит. Реализуется конституционное право на свободное владение, пользование и распоряжение землей её собственником, утверждается демократический принцип подлинного народного самоуправления. Но недовольны чиновники, лишившиеся распорядительных прав и соответствующих привилегий. И они, воспользовавшись путинским лозунгом «диктатуры закона», использовали его для подавления хозяев.

Вменив в вину Ассоциации ведение ею своей хозяйственной деятельности на своей земле в форме садово-сельскохозяйственных кооперативов вместо крестьянско-фермерских хозяйств, Мособлкомзем и его районные структуры спровоцировали «правоохранителей» на уголовное преследование Григорьева В.И.

Был бы заказ - статья найдется. Быстро состряпали уголовное дело по ст. 159 УК РФ (мошенничество) за использование земли якобы не по целевому назначению. Следствие повели с откровенно обвинительным уклоном.

Сотрудники областного ГУВД 13 и 14 января 2000 г. учинили погром Ассоциации, произвели обыски на квартирах членов Правления, изъяли документы и печати, наложили арест на земельные участки. По изъятым спискам членов Ассоциации повели телефонный террор, массовые допросы. Следователи запугивали граждан, требуя от них писать заявления с клеветническими обвинениями в адрес Григорьева. Следователи и прокуроры действовали вероломно и цинично, нагло нарушая ряд статей УПК и УК РФ. Кстати, в таком же стиле осуществлялась расправа как над ООПД «Возрождение» (Скурлатов В.И.), так и над Движением очередников жилья (Иванцов Г.С).

Мособлпрокуратура предприняла попытку через областной Арбитражный суд отнять у Ассоциации законно купленную ею землю, и 16 апреля 2001 г., когда Григорьев В.И. явился на судебное заседание, он в здании суда был ... арестован.

Сколько уже таких подлых арестов за последний год!

А человек - уважаемый, 1938 г. рождения, кандидат географических наук, бывший эксперт ООН, автор монографии «Автоматизированные методы в метеорологии» и десятков научных работ, отец троих детей, ветеран труда. Он перенес операцию, страдает каменно-почечной болезнью и ишемической болезнью сердца. И его - в камеру. Пусть годами доказывает, что он не верблюд.

Репрессивная машина геноцида зацепила ещё одну жертву. Доводы защиты не воспринимаются. Человек обречен. Закон можно повернуть как дышло, когда есть безнаказанность кривды и нет гражданского общества.

Напрасно пока Председатель Комитета за гражданские права Андрей Бабушкин, руководство МОПЧ обращались к Прокурору Московской области Денисову Э.Г. Но нельзя опускать руки. Обезглавленную Ассоциацию надо поддерживать. Ведь цель всех «наездов» на нас - заставить всех граждан, а не только членов наших организаций, снова беспрекословно подчиниться чиновничье-полицейскому диктату».

Когда в мае 2001 готовил этот материал, то не знал всех «мелочей», в которых, как в «палате № 6», прячется дьявол (ведь Вячеслав Григорьев был взят под стражу в апреле). Журналист Георгий Целмс через год с лишним восполнил пробел в статье "Под стражу... с учетом личности" (Новые Известия, Москва, 2002 август 23, № 148):

«Когда в апреле 2001 года Григорьева арестовали в первый раз, он на себе почувствовал старый гулаговский принцип: "арестант - это пыль лагерная"

Оперативники и работники изолятора временного содержания Лобненского РОВД столицы, годящиеся ему в сыновья, а то и во внуки, "тыкая", кричали на него, угрожали дубинкой. "Мордой к стене!", "Ноги шире!", "Только пикни!". И мать, мать, мать...

Григорьева заставили раздеться догола, десять раз присесть, затем заглядывали ему в задний проход, предполагая, очевидно, обнаружить там следы мошенничества (ведь именно в мошенничестве он обвинялся).

Делалось все это отнюдь не по злобе, а потому, что так принято и положено. Здесь, за решеткой, ты никакой не ученый, а "в говне толченый", не пожилой, заслуженный человек, а зек, зек паршивый, преступник.

Принцип, что только суд имеет право назвать человека преступником, здесь заменен другим принципом - раз попал сюда, значит, виновен, значит, ты уже пыль лагерная. Между тем взяли Григорьева не на воровской малине, а по выходу из здания арбитражного суда.

Позднее даже в камере, среди отпетых уголовничков, он не испытывал подобного к себе отношения. Там и с возрастом его считались, и со знаниями. Особенно юридическими.

Естественно, Григорьев потребовал положенного ему по закону адвоката. И, естественно, ему отказали: "Щас!" Будет тебе дудка, будет и свисток.

Обыскивали его без понятых, в опись изъятого не включили найденные в кармане деньги. Впрочем, он опись подписал, так что сейчас ничего не докажешь.

Надо отдать должное силе духа этого человека - он не впал в бессмысленную истерику, подчинился до поры грубой силе.

К моменту ареста Григорьев длительное время находился под следствием. Аккуратно, как положено, являлся на допросы. Но следователь ГУВД Московской области В. Шамков, очевидно, решил, что, будучи арестантом, Григорьев станет более покладистым и даст "признательные показания".

Подобного мотива ареста УПК не предусматривает. Посему следователь мотивировал изменение меры пресечения якобы тем, что Григорьев воздействует на свидетелей. Никаких доказательств этого ему не потребовалось.

Спустя 35 дней пребывания на нарах Григорьеву удалось добиться решения суда о незаконности ареста, что в нашей практике равно чуду. Прокуратура опротестовала это решение, но вышестоящая судейская инстанция оставила его в силе. Свершилось еще одно чудо, и Григорьева выпустили. К этому времени он познал уже многие милицейские и гуиновские законы. И прежде всего такой: "жаловаться опасно для вашего здоровья!"

Еще при первой посадке, помещенный в СИЗО г. Волоколамска, Григорьев рассудил, что лучше бы ему находиться в столичном СИЗО. Иначе следствие очень затянется - придется ведь издалека доставлять и свидетелей, и подозреваемых. В связи с этой мыслью он написал письмо начальнику СИЗО В. Тюрину, добавив, на свою беду, что, мол, тут и так СИЗО переполнен, зачем лишний зек? "Что, жалуешься? - грозно спросил он Григорьева. - Значит, тебе тесно в камере? Найдем местечко попросторней". И, вызвав конвой, скомандовал: "В трюм его!" Это означало в карцер.

Пять суток проштрафившийся Григорьев знакомился с пыточными условиями карцера. Самым тяжелым, как он вспоминает, было переносить не холод и не голод, а то, что шконка убиралась на весь день: ни присесть, ни прилечь. Постойте-ка с тромбами на ногах с 6 утра до 9 вечера.

Когда по решению суда Григорьев выходил на свободу, начальник СИЗО спросил его: "Ты знаешь, за что был наказан карцером?" И сам же ответил: "За то, что организовал связь между камерами". Таким он, Григорьев, получался прожженным паханом...

Впрочем, первый тюремный урок был еще легким. Второй оказался куда тяжелей.

Вторично Григорьева арестовали в феврале 2002 года. (Как раз накануне он отнес жалобу в прокуратуру на работников милиции). Заодно прихватили и его жену Мишину, являющуюся секретарем ассоциации.

Официальное объяснение ареста было сенсационным - оказывается, вот уже полгода Григорьев числился в розыске. Не являлся якобы на вызовы к следователю.

В то время как его разыскивали будто бы по всей России, он неоднократно разговаривал со следователями милиции, с работниками прокуратуры, и есть тому неопровержимые доказательства. Протокол судебного заседания Мосгорсуда зафиксировал, например, что Григорьев и его следователь полемизировали в зале суда в самый разгар "розыска". Кстати, ни одной повестки, вызывающей Григорьева к следователю, ему не вручали. Расписки об этом нет.

Вполне логично предположить, что следствие по делу о мошенничестве зашло в глухой тупик, его предельные сроки вышли, вот следователи и придумали побег. Так можно было еще потянуть резину.

Впрочем, наверняка была и еще одна веская причина всему этому безобразию: Григорьев никак не хотел смириться с допущенным произволом. И старался привлечь к уголовной ответственности всех тех лиц, которые были причастны к его первому незаконному аресту. Когда московские омоновцы в масках ночью вломились к нему в жилище (он в то время проживал у жены), разбив стекла лоджии и снеся дверь, то, повалив его на пол и избивая, они приговаривали: "Это тебе за клевету на милицию! Будешь знать, как жаловаться!".

Избили Григорьева до полусмерти. Прыгали на его грудной клетке, молотили дубинками, пинали ногами по голове. Напрасно молила их остановиться восемнадцатилетняя дочь Мишиной. (Саму Мишину в это время держали в соседней комнате).

Может, Григорьев оказал сопротивление стражам порядка? Но такое фантастическое объяснение не посмели привести даже сами эти стражи. Да они и не привыкли обычно давать какие-либо "разъяснения" по подобным поводам.

Теряющего сознание пожилого арестанта отволокли в машину и отвезли в Савеловское ОВД. Там дважды пришлось вызывать "скорую". Рентген зафиксировал перелом двух ребер. Впрочем, это были лишь цветочки - ягодкам еще предстояло созреть.

Все месяцы заключения он чувствовал себя очень плохо. И чем дальше, тем все хуже. Как только его и Мишину выпустили, они сразу же обратились к врачам. Григорьевым срочно занялись нейрохирурги. В его мозгу в результате травмы оказалась гематома величиной в 160 кубических сантиметров. Причем она стремительно увеличивалась. Еще бы неделька-другая, и медицина была бы бессильна.

Факты милицейского злодейства были бесспорными. И Савеловской прокуратуре пришлось возбуждать уголовное дело. За три месяца с момента его возбуждения Григорьеву удалось-таки навязать себя для допроса. Этим, похоже, все прокурорское расследование и закончилось...».

Может быть, с 2001-2002 года всё в России под Путиным переменилось. Ведь постоянно твердят сверху и сбоку (от апологетов режима), что Россия-де поднялась с колен и нам-де не надо никаких тлетворных западных прав человека, а вот царь, опричник и поп – самое наше исконное-посконное и родное-любимое. Открываю ту же газету «Новые Известия», на страницах которой Георгий Целмс в августе 2002 года живописал зверства в отношении престарелого ученого Вячеслава Григорьева, и читаю материал о только что свершившемся зверском убийстве опричниками другого известного ученого-экономиста – Кирилла Щиборща. Автор Зоя Светова в статье «Психиатры» с дубиной: Как рядовая госпитализация переросла в вооруженный штурм (Новые Известия, Москва, 2008 июль 02, № 114 /2469/, стр. 7) пишет:



«На новый виток вышло следствие по делу о гибели известного экономиста Кирилла Щиборща, скончавшегося от черепно-мозговых травм в больнице. Как стало известно «НИ», смертельные раны Кирилл получил во время штурма его квартиры сотрудниками отдела милиции специального назначения (ОМСН), которые осуществляли его недобровольную госпитализацию. Следственный отдел Симоновского района города Москвы девять раз приостанавливал и четыре раза прекращал уголовное дело по факту смерти Кирилла Щиборща. «НИ» попытались разобраться в этой трагической истории.

Жизнь Валентины Кузьминой разделилась на две неравные части – до 7 июля 2006 года и после. В тот летний день муж Валентины обратился в психоневрологический диспансер за направлением на недобровольную госпитализацию сына. Это крайне мучительный шаг, к которому родственники прибегают, чтобы помочь близкому человеку, который нуждается в психиатрической помощи. По закону недобровольная госпитализация возлагается на работников психиатрической службы, которым сотрудники милиции при необходимости оказывают содействие. Они, как правило, дожидаются врачей, чтобы вместе с ними госпитализировать больного. Родителям тогда и в голову не могло прийти, что попытка помочь сыну приведет к его гибели.

Кирилл Щиборщ открыл входную дверь, но, когда увидел в тамбуре трех милиционеров, принял их за бандитов и попытался вернуться в квартиру. По словам матери, один из милиционеров, угрожая пистолетом, требовал от Щиборща поехать в больницу. Но Кирилл не подчинился и забежал на кухню. Тогда милиционеры вызвали на подмогу отряд специального назначения (ОМСН). Приехали четыре бойца в боевом снаряжении, в масках и с дубинками. К этому времени вызванная родителями скорая психиатрическая помощь уже ехала по адресу. Но бойцы ОМСН не стали дожидаться психиатров. Они взялись за дело с таким же рвением, как если бы им пришлось штурмовать засевших в квартире террористов, вспоминают очевидцы событий…

Кирилл Щиборщ, уверенный в том, что к нему в квартиру ломятся бандиты, несколько раз звонил в милицию, вызывал «скорую помощь», забаррикадировался на кухне. Штурм продолжался не более двух минут. Спасаясь от милиционеров, Кирилл выбежал на балкон. Соседи слышали, как он кричал: «Люди, спасите, меня убивают!» Что произошло дальше, должно выяснить следствие. Итог же случившегося известен: в состоянии комы экономиста увезли в больницу, где он скончался через сорок минут. «Изучив судебно-медицинскую экспертизу, я насчитала на теле сына около семидесяти ран, не считая ран от дубинок. Характер ран, места их расположения говорят о том, что сына «месили» на полу ногами. Нам же заявляют, что Кирилл сам нанес себе смертельные раны и был опасен для четверых отличников рукопашного боя, которым ничего не оставалось, как штурмовать закрытого в квартире больного человека, используя дубинки и боевые приемы борьбы», – рассказала «НИ» мать погибшего Валентина Кузьмина.

Странное следствие

Уголовное дело по факту смерти Кирилла Щиборща было возбуждено только через 26 дней после его гибели. За два года сменилось четыре следователя, которые то приостанавливали расследование из-за «розыска обвиняемых», то прекращали дело «за отсутствием в действиях сотрудников ОМСН состава преступления», то после жалоб родителей вновь начинали расследование. В постановлениях о прекращении дела каждый раз указывается, что «телесные повреждения, полученные Щиборщем при его задержании, возникли в результате его собственных неосторожных действий». И это при том, что экспертизами и заключениями специалистов, в частности независимой экспертизой, проведенной при участии нейрохирурга, доктора наук, профессора В. Лебедева, установлено, что «смерть К. Щиборща наступила от массированной черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся переломами костей черепа, ушиба головного мозга и кровоизлияниями под его оболочки». Эксперты отмечают, что травмы были нанесены «тупыми твердыми предметами». Предположительно, «ногами, обутыми в ботинки».

«Первый вопрос, который возникает, почему милиционеры не дождались психиатров и санитаров, которые владеют специальными методиками переговоров с больными людьми? Решение о насилии в отношении пациентов обычно принимается, когда нельзя ждать ни минуты. Например, когда больной берет кого-то в заложники или угрожает убийством, – объяснил ситуацию «НИ» психиатр Юрий Савенко. – Милиционеры же в данной ситуации действовали брутально. Трагедии можно было избежать, если бы применили нервно-паралитический газ «черемуха».

«Он мог бы сделать еще много открытий»

Жалоба родителей Кирилла Щиборща уже зарегистрирована в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Они считают, что было нарушено право их сына на жизнь. «Очевидно, что власти должны были поручить госпитализацию милиционерам, прошедшим специальную подготовку, – сообщил «НИ» адвокат Максим Рачковский. – Сотрудник милиции Евгений Глебов объяснял, что ни он, ни его коллеги не проходили специальное обучение по задержанию психически больных лиц. Между тем, существует приказ МВД, согласно которому милиционеры должны проходить соответствующие занятия».

Жалуются заявители и на отсутствие эффективного расследования. «За первые восемь месяцев следствия не были выполнены самые необходимые действия, – пишут родители в Страсбург. – Не были проведены допросы свидетелей, следственный эксперимент, очные ставки. Следствие утверждает, что не установлены виновные лица, в то время как все участники штурма известны следствию с самого начала».

«Кирилл Щиборщ был гением, – рассказал «НИ» Александр Денисов, главный редактор издательства «Дело и сервис», который несколько лет сотрудничал с экономистом. – Его книга «Бюджетирование деятельности на предприятиях РФ» до сих пор остается самой авторитетной и толковой книгой в своей области. У Кирилла был замечательный аналитический ум».

Сейчас для матери Кирилла целью жизни стало наказание виновных в смерти сына. «По материалам расследования очевидно, что моего сына убили «омоновцы». По экспертизам понятно, какие травмы привели к смерти сына. Почему же следствие тянет с раскрытием абсолютно ясного дела?» – удивляется Кузьмина».

Как сообщили «НИ» в Следственном отделе Симоновского района, по факту смерти Кирилла Щиборща сейчас вновь проводится расследование. Дело поручено пятому по счету следователю. На днях Валентина Кузьмина попала на прием к начальнику Следственного управления СКП города Москвы Анатолию Багмету. Он пообещал затребовать дело и изучить его».

Некто Местный на Интернет-форуме комментирует – «Нашли к кому обращаться. К государству российскому, которое всегда было людоедом».

Можно в открытую убить неугодного – и остаться безнаказанным. Так убили Юрия Червочкина, о чем Екатерина Пильгуева из газеты «Советская Россия» пишет в статье Непокорный (Советская Россия, Москва, 2007 декабрь 13, № 167 /13065/, стр. 6):

«В понедельник /10 декабря 2007 года/ в госпитале Бурденко умер лидер подмосковных нацболов Юрий Червочкин. 31 декабря ему исполнилось бы 23 года. Жестоко избитого Юрия обнаружили вечером 22 ноября в Серпухове, рядом с домом, где он проживал. Ни мобильный телефон, ни деньги, которые имелись при нём, украдены не были. Примерно за час до случившегося Червочкин связывался со своими друзьями, которым сообщил, что за ним следят четверо хорошо ему знакомых сотрудников местного УБОПа.

Соратники Юры убеждены, что представители силовых органов имеют прямое отношение к его избиению, а значит, и гибели. В УБОПе это, естественно, отрицают. Однако отрицать того, что личность Червочкина им хорошо известна, они не могут. Червочкин много раз задерживался и находился под административным арестом, а весной этого года даже провёл месяц в СИЗО.

Деяния этого, с точки зрения нынешнего режима и его силовиков, «преступника и хулигана» были таковы. 7 ноября прошлого года Червочкин был участником акции у московского офиса «Сургутнефтегаза». Акция проводилась в знак солидарности с рабочими-нефтяниками и уволенными администрацией компании лидерами независимого профсоюза «Профсвобода». 12 декабря 2006 года, в День конституции, вместе с несколькими десятками товарищей он раздавал листовки с требованием соблюдать основной закон государства у центрального входа в Госдуму. В частности, нацболы требовали тогда отмены поправок в избирательное законодательство, которое, по их мнению, превращает выборы в фикцию.

11 марта Юрий был организатором акции против фальсификаций на выборах в Мособлдуму, которая состоялась прямо на избирательном участке в Одинцово. Именно за это против него было возбуждено уголовное дело. Потом, когда его освободили из СИЗО под подписку о невыезде, было возбуждено ещё одно. Якобы Юрий ворвался в местное отделение милиции и избил сразу четырёх милиционеров, правда, «неопасно для их жизни и здоровья». Ну а заодно и сам «побился головой об стену». Дело оказалось совсем абсурдным и до суда не дошло. Но очень уж не хотелось милиции оставлять на свободе такого беспокойного парня, который имеет наглость в нынешние времена «стабильности и процветания» активно проявлять свою гражданскую позицию, в корне отличную от официальной.

Ныне стало естественным и привычным делом, что накануне разного рода массовых акций оппозиции милиция проводит превентивные задержания оппозиционеров, под разными предлогами не даёт их участникам добраться до места проведения. Что касается лидеров и активистов, прежде всего молодёжных оппозиционных организаций, то в их адрес зачастую звучат угрозы. Так было в июле прошлого года перед саммитом «Большой восьмёрки» в Петербурге, когда «зачистки» проводились по всей стране. Так происходит накануне «Маршей несогласных», в которых нацболы традиционно принимают участие. Напомним, что 24 ноября в Москве как раз проходил «Марш несогласных», в котором Червочкин собирался участвовать. Но не смог: с тяжелейшей черепно-мозговой травмой его доставили в городскую больницу, где через несколько дней он впал в кому. Не смогли спасти жизнь парня и лучшие врачи госпиталя имени Бурденко, которые всё это время боролись за его жизнь.

Я не была лично знакома с Юрием, но мне пришлось общаться со многими ребятами-нацболами, в том числе проходившими по так называемому «делу декабристов». Не всегда мне близки формы их деятельности, сомнительными зачастую кажутся некоторые политические силы, которые они выбирают в качестве союзников. Но главный вывод из общения с ними — это убеждённые, бескорыстные и искренние люди с активной гражданской позицией. Как умеют и считают нужным, они сражаются за то, что для них важно. А важны для них Родина и справедливость, причём прежде всего — социальная. Потому, кстати, и чужие они для многих «правых» либералов, которые из политической целесообразности ходят сегодня с нацболами в одних колоннах, но на дух не принимают их социальные требования, а также патриотизм.

Очевидно, что и убитый Юрий Червочкин был таким же, как другие его товарищи - человеком, готовым к жертвам за свои убеждения. Получилось, что пожертвовал жизнью. И это горькая и непоправимая утрата не только для его семьи и друзей. На мой взгляд, это, без высокопарности и преувеличений, потеря для страны и общества. Потому что убит молодой, смелый, неравнодушный парень, боровшийся за лучшее будущее страны. Потому что такие, как Юра, сегодня официально объявлены чуть ли не врагами, а в фаворе продажные, лицемерные и покорные.

И ещё становится страшно оттого, что эта жертва может оказаться далеко не последней. Слишком активно власть натравливает друг на друга представителей разных молодёжных организаций и движений. А «правоохранительные» органы сплошь и рядом охраняют отнюдь не права граждан и закон. «Да - смерть!» — этот отчаянный клич нацболов, видимо, обозначающий, что в борьбе они готовы идти до конца, в случае с Юрием стал страшной реальностью. А так хочется сказать ДА жизни - достойной, честной, человеческой.
Вот потому бояться нельзя. Необходимо сделать всё, чтобы жертвы оказались не напрасными, чтобы за гражданскую позицию в России не сажали и не убивали. Нужно добиться, чтобы виновники смерти Юрия Червочкина были найдены и понесли наказание. И вечная ему память».

Блоггер beobaxter, поблагодарив Екатерину Пильгуеву за высокую оценку деятельности убитого Юрия Червочкина, в заметке Редкостное дерьмо!!! пишет:

«Некто Василий Посошков (псевдоним, я думаю!) сподобился к следующему словоблудию (Русский Журнал):

«На смерть нацбола

"День триумфа кремлевского карлика-престонаследника Дмитрия Медведева совпал со днем смерти зверски избитого лидера подмосковных национал-большевиков Юрия Червочкина. Юрий скончался в 16.40 10-го декабря 2007-го года в НИИ им. Бурденко, город Москва. Врачи боролись за жизнь Юрия Червочкина почти три недели, но спасти так и не смогли...

Смерть Юрия символизирует новые времена для всей оппозиции. Авторитарный режим в России окончательно сменился диктаторским, и первый труп политического противника предстал перед наследником Путина. Делайте выводы.

Тем, кто убил Юрия Червочкина мы напомним слова Шекспира, Макбет: Но ждет нас суд уже и в этом мире... Именно вас, политических убийц, ждут и дождутся суд и воздаяние".

Вот такие "письма счастья" бродят сегодня по сети. Орфография и пунктуация авторов сохранены.

И эти люди кричат "Да, смерть!". Если вы полагаете, что НБП-шники имеют в виду дорогих себя - вы не ошибаетесь. Да. Смерть.

Но они имеют в виду и вас, дорогие читатели. И меня, сейчас пишущего эти строки. Да. Смерть. И вам тоже. И мне.

Жертвующие собой ради непонятного даже им самим дела, ради целей, которые меняются в силу конъюнктуры, не задумываясь пожертвуют и вами. Дайте им время. И оружие.

Сегодня нацболы рисуют себя жертвами "кровавого режима". Но, бросаясь под трамвай, можно сколько угодно кричать о том, что "кровавый технический прогресс" перерезал ноги.

Вчера и сегодня несогласная оппозиция в один голос воет: "Кремлевского карлика помазали на царство невинной кровью". Бред, как всё, что изрыгают "другороссы" с присными. Почивший Юрий Червочкин не был ни ангелом, ни невинным младенцем. Что он - после армии пошел работать? Нет, он создает в Саратове ячейку НБП и регулярно участвует в противозаконных акциях.

Попытки прорыва в Госдуму, применение травматического оружия у здания Таганского суда, попытка срыва выборов на одном из участков Одинцовского района в марте этого года - неплохой послужной список для 23-летнего парнишки без образования и профессии, не правда ли?

За несколько дней до проведения "Марша несогласных" он был избит неизвестными, и, разумеется, в произошедшем тут же нашли "след Кремля", "кровавую гэбню" и прочие любимые "либерастами" ужасы. Крокодильи слезы над его трупом - мол, умер герой, потеря для матери - все это вступает в мерзостный диссонанс с тем, что проповедует козлобородый лидер НБП.

Кто кричит "Да, смерть!"? Кремль? Нет, дорогие мои, это кричите вы. И вы получаете то, что себе придумали, - другую смерть за другую Россию. Хороните своих мертвецов в другой земле - они нам не нужны.

И еще. Это политика, деточки. Здесь могут и убить...».

Блоггер beobaxter комментирует:

«Что ж, запомним! Да будет каждому по словам его...
Граждане согласные!!! Кто еще разделяет, поддерживает и готов подписаться под? Вэлкам в комменты, без ложной скромности. Когда придет "время Че", каждому из вас картинно, как в пиндосовских боевиках, будет процитировано: "Это политика, деточки! Со всеми вытекающими последствиями..."

ДА, СМЕРТЬ!».

«Палата № 6», как и «Город Глупов» - продолжаются в РФ наших дней. Миновали 8 потерянных для российской модернизации путинских лет. Правда, возмужали такие, как Юрий Червочкин и другие русские пассионарии. Не всех таких убили, не всех удалось десубъектизировать. Поэтому наша русская история имеет всё же шансы избавиться от гнусных патологий самодержавия и произвола, если рано или поздно взрастится нужная масса русской низовой субъектности (малое предпринимательство, национальный капитал, модернизированное «третье сословие»). И самые важные развязки – впереди.