Френд mikeura
предлагает уточнить – «а всё-таки - что значит "ничтожить"?», поскольку в нескольких последних постах я ссылался на этот один из ключевых терминов философии Хайдеггера и Сартра. Конечно, лучше самому попытаться вникнуть в смысл этого термина, осмыслив соответствующие разделы лекции Хайдеггера «Что такое метафизика?» (1929) и трактата Сартра «Бытие и ничто» (1943). Согласен, что тексты мудрёные, нельзя ли изложить суть попроще и доступнее. Будем исходить из сопряженности бытия (Sein), человеческого бытия (Dasein) и сущего (Seiende), то есть возьмем за основу взаимосопряженность человека-микрокосмоса и космоса
в его развертывании. История бытия сущего (космоса) схожа с обычным человеческим половым актом от прорыва в Царствие Небесное или Рай в Начале до эсхатологического Саможертвоприношения или Оргазма в Конце.
Этот суперполовой акт с его оцифрованным ритмом, наглядный образ которого – космический танец Шивы Созидателя-Разрушителя в индуизме, – непрерывное творение в потоке времени. Одновременно же – непрерывное ничтожение. Творение и ничтожение, как очень детально постиг Хайдеггер,
соотносятся-раскрываются в троице будущего, прошлого и настоящего. Не вдаваясь в нюансы, с которыми можно ознакомится в трактатах Хайдеггера «Бытие и время» (1927) и «Кант и проблема метафизики» (1929), напомним расхожие истины «жить – значит умирать» или написанные 6 июля 1816 года строки Гавриила Державина – «Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и
трубы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы».
Разница между Хайдеггером и Сартром – в понимании этого «жерла вечности», которое пожирает (ничтожит) сущее, в том числе «дела людей» и самого человека. Если Сартр сопоставлял это «жерло» с женским половым органом и вообще с тремя «дырами» тела человека (кроме указанного органа, также анал и орал), то Хайдеггер подразумевает мужской половой орган, которым Dasein благодаря его эрегированию-экстатированию-зкзистированию есть «местоблюститель-местодержатель» Ничто, и человеческий Dasein предстает как «выстаивание-выдерживание» в Ничто и трансцендирование в бездну хаоса. «Ничто не затягивает в себя, - поясняет Хайдеггер, - а сообразно своему существу отсылает от себя. Отсылание от себя как таковое есть вместе с тем – за счет того, что оно заставляет сущее ускользать, - отсылание к тонущему сущему в целом» (Там же, стр. 22).
Соответственно ничтожение по Сартру сопряжено
с длением блаженства сущего, а по Хайдеггеру – со страхом смерти бытия. Сартровский мужчина после прелюдии с материей-матерью и начала полового акта восторгается «O, Heaven!», тогда как хайдеггеровский мужчина исторгается матерным словом спермача. Некий художественный отблеск ничтожения Сартра воплотил Марсель Пруст («В поисках утраченного времени»), а ничтожения Хайдеггера – Томас Манн («Волшебная гора»).
Ничтожение по Хайдеггеру и ничтожение по Сартру,
будучи разными по вектору, по сути взаимодополнительны. Вникнем в строки Фёдора Тютчева – «О, страшных песен сих не пой Про древний хаос, про родимый! Как жадно мир души ночной Внимает повести любимой! Из смертной рвется он груди И с беспредельным жаждет слиться. О, бурь уснувших не буди: Под ними хаос шевелится!..». В том же половом акте есть вектор «слиться с беспредельным», но и одновременно есть и страх Господень – «страшные песни», зов Ничто в страхе. На обывательском
уровне – секс обычно сопряжен со смертью, изнасилование в экстазе кончается убийством, Эрос сопряжен с Танатосом, и т.д. Хайдеггоровское Dasein и ничтожение вообще сопряжены с «бытием к смерти» (Sein zum Tode), а высший оргазм, который «кодирует» каждый акт в сущем, – с эсхатологической парой Ereignis-Enteignis (Освоение-Отсвоение), как и Истина (А-летейя) сопряжена с отрицанием-негацией "а" (=не) и греческим корнем «лете» (= смерть, отсюда "летальный
исход", и мифическая "река Лете" - это «Река Забвения»). В сердцевине истины-несокрытости, постоянно подчеркивает Хайдеггер, скрыта сокрытось Ничто.
Отмечу также, что на тему ничтожения, отрицания и негативности написаны горы книг и статей профессионалов. Например, Ева Мейер, обсуждая в полемике с Юлией Кристевой проблему Женственного, пишет – «В противоположность негации-отрицанию, ничтожение основывается не на дихотомии аффирмации и негации, Бытия и Ничто,
но вводит совсем другое измерение: гетерономию /то есть градиент бытия сущего/» (Meyer Е. Zählen und Erzählen. Für eine Semiotik des Weiblichen. Wien-Berlin, 1983, S.53). Как видим, простор для дальнейших постижений ничтожения, уничтожения, убийства, самоубийства, полового акта, войны и эсхатологии саможертвенного оргазма (малого и Большого) – приоткрыт.