Затянувшийся ремонт выводит из строя, ни на что не остается времени, а события идут лавиной, каждое требует анализа, но редко удается сконцентрироваться и написать заметку. Вечером включил ТВ – поразили кадры пожара в Питере. Там на Измайловском проспекте горит знаменитый Троицко-Измайловский собор, в котором 15 (27) февраля 1867 года венчался Фёдор Михайлович Достоевский со своим ангелом-хранителем Анной Григорьевной Сниткиной.

Сгорел центральный купол, поврежден один из четырех малых куполов собора. Сотрудник пресс-службы Росохранкультуры Евгений Стрельчик сообщил, что иконы, церковная утварь и другие ценности в настоящий момент вынесены и не пострадали. Как отметил Евгений Стрельчик, по предварительной версии причиной пожара могли стать деревянные леса. «Там велись работы по ремонту крыши. Ремонт был длительным, почти три года».

На месте происшествия работали около 30 пожарных расчетов, был задействован вертолет Ми-8. Пожар помог затушить мощный ливень, разразившийся над центром Петербурга. В пресс-службе главного управления МЧС РФ по Петербургу сообщили, что площадь горения составила около 1,8 тыс. кв. метров.

Собор Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка, построенный в 1835 году в честь побед над турками, расположен в центре города и является архитектурной доминантой северной столицы (четвертый по высоте). Он входит в список ЮНЕСКО и находится в федеральном ведении.

Пожар случился в день, когда из Донецка возвратились родственники погибших 22 августа в странной авиакатастрофе Ту-154. И мне почему-то вспомнился другой пожар, произошедший вечером 14 марта 2004 года в центре Москвы сразу после закрытия избирательных участков на выборах президента РФ. Заранее было известно, что Путин победил с подавляющим преимуществом. И перед глазами всплыл телекадр – триумфатор Путин на фоне горящего Манежа, как Нерон на фоне горящего Рима. Тогда вечером 14 марта 2004 года я подумал – к чему бы такая зловещая символика? К чему это красное зарево над столицей? Не ждут ли нас новые беды. Ведь после президентских выборов 26 марта 2000 года, на которых Владимир Путин набрал 52,94% и одержал победу в первом туре, в тот же день полковник Юрий Буданов свершил своё злодейство над восемнадцатилетней чеченской девушкой Эльзой Кунгаевой, а 12 августа 2000 года погиб атомный подводный крейсер «Курск».

Увы, мои предчувствия сбылись, и летом был принят геноцидный закон о «монетизации льгот», через пять месяцев 1 сентября 2004 года случилась трагедия Беслана, а 13 сентября 2004 года, через полгода, Путин фактически совершил своё «18 брюмера». И всполыхнуло снова, и что нас ждёт впереди? Вряд ли что хорошее…

Есть замечательная газета «Гудок», орган железнодорожников. Я уже не раз признавался в своей любви к газетам. Среди всех уважаемый «Гудок» отличается не только прекрасным содержанием, но и совершенно изумительной Интернет-версией. И вот в номере от 20 июля 2002 года прочел статью о бывшем главном редакторе этой газеты, содержащую осмысление того, что с нами происходит, об утере света маяка будущего и о пожаре нашей Родины – мне кажется, верный вектор задает этот материал (http://www.gudok.ru/index.php/print/21449):

«От чистого истока

Временами он казался излишне суровым. Тогда мы за глаза называли своего главного редактора Юрия Алексеевича Казьмина – Командором. И хотя он, когда служил на Северном флоте, в действительности был старшиной, комендором башенного орудия эсминца, и хотя до конца своих дней любил лирическую поэзию, характером отличался настолько твердым, что гораздо больше ему подходило имя пушкинского Каменного гостя.

– Опять принесли одни ложки-мойки, – гневался Командор, просматривая заметки, предлагаемые в номер. – Вон из полосы! В разбор, в корзину!..

Впрочем, сразу успокаивался, если находил подходящий материал и тогда, смягчившись, пояснял автору:

– Дело ведь не в предмете описания. Пишите про ложки, пишите про посудомойки, про что угодно. Но не ленитесь умом. Поднимайтесь над фактом. Осмысливайте, что, для кого и зачем вы пишете. И черпайте информацию только из надежного, из чистого источника. Мы – не зазывалы на барахолке. «Гудок» – серьезная транспортная газета, а движение – это жизнь и всегда реальная опасность... Мы не вправе забивать нашему читателю голову чепухой.

Помнится, однажды заспорили с Казьминым о том, помогает ли пресса повысить уровень безопасности движения или попросту, пользуясь случаем, ради повышения тиража, смакует подробности чрезвычайного происшествия. И где та грань, разделяющая...

Главный вдруг встал и вытянул из стопки книг зеленый томик.

– Тут, – сказал он, загадочно улыбаясь, – есть один любопытный рассказ. Небольшой. Называется «Око дельфина». Ничего не буду говорить. Прочитаете, скажете – мне интересно услышать мнение...

Это был 2-й том сочинений писателя Василия Белова. Рассказ «Око дельфина» поначалу вызывал странные чувства: недоумение, даже разочарование. После волшебства «Плотницких рассказов», пронзительной повести «Воспитание по доктору Споку» вдруг понесло кудесника русского слова куда-то на латиноамериканскую тропическую экзотику. И все действующие лица, что называется, не из нашей деревни. Какой-то Стайлз, какой-то Хуан... Но речь, оказалось, идет совсем не о проблемах мексиканских.

Сюжет рассказа таков. Странные вести приходят от смотрителя маяка под названием Око дельфина. Мексиканец Хуан утверждает, что на скалистом крошечном островке, где находится маяк, защищающий суда от рифов, поселились дьяволы, которые хотят устроить кораблекрушение, погубить людей. Охваченный мистическим ужасом мексиканец, точно в бреду, повторяет, что дьяволы днем позволяют маяку гореть, а гасят его именно по ночам, когда он более всего нужен, – уже третью ночь.

Обеспокоенная судоходная компания посылает на инспекцию старого моряка Питера Стайлза. Не добившись толку от полусумасшедшего смотрителя, инспектор сам становится на вахту. Днем Стайлз приплыл на островок и тщательно проверил устройство – оно оказалось в полной исправности. Но с наступлением темноты огонь действительно начал слабеть. «В полночь маяк в последний раз блеснул слабым бескровным лучом и погас».

«...Может быть, сейчас где-то в этой черной безбрежной стихии идет заветное судно... Море бросает его с волны на волну, но капитан тщетно глядит в бесконечную темень, и никто и ничто не предупредит его о жестокой опасности. Какая же сила вот уже четвертую ночь подряд гасит Око дельфина?»

Движимый чувством долга, стремясь предотвратить опасность кораблекрушения, старый моряк один на утлом ялике пускается в плавание по штормовому океану к крошечному островку. Когда он поднялся на вершину маяка, то увиденное потрясло его.

«Стеклянный цилиндр горелки Ауэра был сплошь оплетен змеями. Они свились вокруг огня плотным клубком, пространства в петлях и кольцах более крупных заполнены были более мелкими, которые все еще проникали в эти пространства, ища свою долю тепла и света. Поэтому весь клубок еле заметно двигался, все это проходило совершенно бесшумно и даже несколько деловито. Две или три крупные рептилии с ромбическими узорами на жгутообразных телах составляли основу клубка. Дальше явственно различались пятнистые тела коралловых аспидов, переплетенных в кольца более темных рогатых випер и уже совсем тонких медяниц. Две или три головки изящно качались в воздухе, обнажая раздвоенные язычки, они с легким шипением клонились то вправо, то влево».

Содрогаясь от отвращения, инспектор схватил багор и стал сбрасывать, отгонять гадов.

«...Стекло цилиндра медленно освобождалось, вот осветились и замерцали маячные линзы, свет ударил в зеркальный вогнутый отражатель, и Око дельфина ожило. Маяк послал первый сигнал в ночной мрак гремящего водой океана.

А они все ползли и ползли, трусливо обтекая человека, исчезая внизу вместе с шипением. Наконец хвост последней виперы исчез в темноте, и Стайлз удивился собственному спокойствию. Кому же впервые пришло в голову сделать змею олицетворением мудрости? Твари. Жалкие, подлые, бездарные твари! Вам хочется тепла и света, как и всем жалким, трусливым тварям. Пока вас греет щедрое и благородное солнце, вы недвижимо лежите на горячих камнях, переваривая свою жалкую пищу. И только одна жажда продолжения рода заставляет вас сближаться друг с другом. Но солнце не может круглые сутки давать вам свет и тепло. И тогда вы устремляетесь к источнику света, который создан человеком...

Питер Смайлз смотрел на мощный огонь маяка и думал. Что ж, он может преодолеть отвращение, он может понять стремление этих жалких созданий. Но ведь свет маяка нужен всему океану. Почему же им, этим созданиям, нет до этого дела? Привыкшим к дармовому теплу, к свету чужой мудрости, им чудится право на любое, не созданное ими тепло. А может, им вовсе не нужно тепло, а только один голый холодный свет? О, тогда надо признать змеиную мудрость, холодную, жестокую, которая никогда не может стать человечной. Но даже такая мудрость – всего лишь беспомощность. Не потому ли их так много и так они эгоистичны, что жалки и беспомощны? Они жадно стремятся к свету, не замечая, что сам он, этот свет, задыхается от их близости... Они жалят сильных от собственного бессилия, потому что умеют только пресмыкаться. И поэтому их жаль, но им никогда не понять этой жалости. Не потому ли они так жестоко мстят жалеющим их...»

Дочитали рассказ до конца и поразились: а ведь написано было задолго до «плюрализма», приведшего к разлому на рифах, казалось бы, несокрушимого государственного корабля под названием СССР. Так вот для чего волхователю Белову понадобилась тропическая экзотика! Он хотел иносказанием предупредить о страшной опасности. Более того, указал и причины.

Он одним из первых почувствовал, как нарастает в обществе животный эгоизм /=шкурничество/, задолго до того, как его стали пропагандировать всей мощью СМИ: «Позволь себе лишнее». Ведь это такая малость – сделать лично для себя, не заботясь о последствиях. Лишь бы лично мне пристроиться у дармового тепла, мне погреться, а до того, что произойдет крушение, могут погибнуть люди, животному сознанию нет дела. И когда таких «умников» развелось слишком много, маяк погас. Жизнь стала превращаться в кошмар.

И теперь мы гадаем – найдется ли мужественный человек, который сумеет растащить багром клубок? Останется ли сам в живых?

– Ну как? – спросил Казьмин, кивая на книгу, которую положили ему на стол. – Молчите? Вот то-то и оно. Раньше надо было нам читать классику да почаще собственными мозгами пользоваться. Если бы в нашем Генштабе по строчкам изучали толстовского «Хаджи-Мурата», совсем по-другому повернулись бы дела в Чечне. А мне тут звонят некоторые важные лица, удивляются: зачем вы в газете столько внимания уделяете писателям, надо, мол, больше развлекательного, слабительного...

– Ведь чем отличается классика от просто хорошей литературы, – продолжал он. – Классика – то, что проверено и подтверждено временем. Настоящий писатель обладает особым зрением. Мы называем это талантом. Талант не лжет. Поэтому актуален. А что касается техники безопасности на транспорте, то и здесь Белов прав. Авария зарождается в душе человека. Аварии на транспорте, как революции и прочие кризисы и катастрофы в обществе, происходят от дефектов в настрое, состоянии души граждан. И если газета дорожит судьбой Отечества, интересами народа, значит должна, сколько есть сил, все вероятные аварии предупреждать. А кто умеет настроить душу лучше, чем душеприказчик или хороший писатель?

К сожалению, у совести голос негромкий, его легко заглушает топот погони за «золотым тельцом». И только, может быть, за мгновение до контрольного выстрела в голову новый русский вспомнит, что в деревянном «костюме» карманов нет.

Да, научно-технический прогресс открыл перед человеком невероятные возможности, свободный рынок развязал руки. Но можно сколько угодно смеяться над догматиками-«мракобесами», над церковным пониманием греха, а многовековой опыт свидетельствует: всякий грех неотвратимо наказуем. И с ростом материального могущества человека тяжесть кары только возрастает. Бог или Природа карают всех, кто нарушает древние заповеди.

В наш век информации многое зависит от источника. От чистоты истока. Когда уже трещали стены, институты, академии молчали или успокаивали: «Все хорошо, прекрасная маркиза...» А Валентин Распутин кричал своей повестью: «Пожар – архаровцы захватывают жизненные бразды!» С большим трудом пробили тогда публикацию повести. Изъяли эпиграф – слова из старинной русской народной песни «Горит, горит село родное, /Горит вся родина моя...»

Как его ругали: нагнетает Распутин, преувеличивает, чернит... И кому поверили? Не ему, а болтунам, лохотронщикам. Другие пошли проповеди и мечты – обогащайтесь в один час. «О, счастливчик!» Не каждодневными утомительными трудами, а за один вечер в казино, на лотерее, в конце концов одним выстрелом, ударом трубы по голове – разом войти в «красивую жизнь». И бедствия обрушились.

На ком же сегодня Россия держится? На тех, в ком совесть жива...

Так говорил Командор, наш суровый капитан, о своем понимании проблемы безопасности движения».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Добавить нечего. Всякая нечисть нас облепила, и мало кто берется за багор и разгоняет змей, и мало кто выходит на площадь тушить пожар собственного дома.