С удовлетворением отмечаю, что эскперты-политологи постепенно приходят к таким же оценкам происходящего в России, которые давно разделяю я. Ведь нет ничего нового под солнцем, и социально-исторические процессы в разных обществах подчиняются четким закономерностям, сопряженным с природой человека и глубинными мотивациями его поведения. Карл Маркс, Макс Вебер, Карл Поппер и ряд современных обществоведов, особенно специалистов по «третьему миру», выработали типологию обществ, и наше российское общество не выбивается из этой типологии, а занимает ту или иную ячейку.

В 1991 году верх взяли компрадоры во главе с Ельциным, и по сей день в стране царит такой же шкурный компрадорский режим, который полтора века доминировал в Латинской Америке и ныне преобладает во многих африканских странах. Такой режим имеет две типичных разновидности – олигархическо-бюрократический и авторитарно-полицейский, и они чередуются. Обычно при этом соблюдается видимость «демократического» фасада, проводятся «выборы», существует фиктивная многопартийность, хотя гарантированно известен исход «голосования» подавляющим большинством за того или иного президента-мачо и большинство мест в «парламенте» достается «партии власти» типа Партии Колорадо в Парагвае при диктаторе Альфредо Стресснере или Либеральной националистической партии в Никарагуа при диктаторе Анастасио Сомосе. Эти компрадорские режимы, будучи тесно связанными с США, перед очередными «выборами» использовали две коронные фишки – борьбу с коррупцией и борьбу с «гегемонизмом США». И все такие режимы следуют универсальному рецепту властвования – «бить их /низовых людишек/ по пузу», дабы они знали хозяина-мачо и боготворили его.

Когда я на заседаниях Фронта Национального Спасения в 1992-1993 годах исходил в своих оказавшихся правильными оценках из этого анализа, то, помню, Геннадий Зюганов, ко мне относившийся весьма доброжелательно, отводил меня в сторону и дружески советовал – «Валерий, забудь ты про это слово «компрадор», никто же не знает, что это такое, народ тебя не понимает». А когда я с 2000 года называю Путина «русской сомосой», то с недоумением от меня отшатнулись не только либералы, но и Сергей Бабурин с Сажи Умалатовой.

Ещё полгода назад я критиковал Лилию Шевцову, как и других либеральных аналитиков, за недоучёт «третьемирских» типологий и забвение опыта успешной модернизации в «новых индустриальных странах» и особенно в Сингапуре, Малайзии, КНР и Индии, а также за опоздание с осмыслением опыта постиндустриальных прорывов в Ирландии и Финляндии. Но ведущий сотрудник Московского центра Карнеги Лилия Федоровна Шевцова выступила 12 июля 2006 года на конференции «Другая Россия» с почти полностью удовлетворившим меня докладом «Демократия для ископаемых: Государство, которое функционирует «по понятиям» и опирается на природные ископаемые, не может быть полноценным и самодостаточным» (http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/55n/n55n-s14.shtml):

«Формат моего выступления не дает возможности для оттенков и пояснений, а потому предлагаю для размышлений три тезиса, внешне не связанных друг с другом, но находящихся в одном контексте: о Западе и реализме; о Российском государстве; о репутации.

1. Начнем с Запада.

Тот факт, что конференция, на которой мы сегодня присутствуем, проходит в период подготовки саммита «восьмерки»; то, что собравшиеся здесь собираются принимать обращение к западным государствам - членам «восьмерки», свидетельствует о том, что часть российского инакомыслящего сообщества пытается апеллировать к Западу с надеждой, что западные лидеры найдут возможность каким-либо образом повлиять на президента Путина и российские власти. Видимо, есть среди российской оппозиции те, кто все еще уповает на то, что Запад может стать внешней силой, которая сумеет если не изменить траекторию движения России, то хотя бы заставить российскую власть быть мягче, гибче и пересмотреть свои механизмы общения с обществом. Неудивительно, что такое стремление задействовать внешний фактор делает инакомыслящее сообщество объектом обвинений в непатриотичности со стороны официальных кругов и кремлевских пропагандистов. Хотя то, что мыслящие по-другому, не достучавшись до своей власти и не найдя взаимопонимания в Кремле, вынуждены обращаться к международному сообществу, свидетельствует не столько об их беспомощности, сколько о характере российской власти и ее неспособности к диалогу со своим собственным обществом.

Но гораздо любопытнее другое: сама наша власть еще более энергично, порой даже отчаянно апеллирует к Западу, пытаясь получить на Западе поддержку для своего курса, для своей модели развития, для своей идеи новой, на сей раз энергетической, державности. Именно в этих целях проводится дорогостоящая пиар-кампания по улучшению имиджа России. Тратятся усилия и средства на кооптацию западных политиков и аналитиков с целью добиться у них понимания позиции Кремля и благосклонности. Добавим к этому пакету и весь этот набор массовых, шумных и дорогостоящих официальных мероприятий вокруг саммита «восьмерки», которые должны показать единение власти с гражданским обществом и доказать, что Россия - это нормальная демократическая страна. Наконец, проведение самого саммита, несмотря на резкие антизападные заявления и намеренную жесткость Кремля во внешней политике, которая должна по замыслу продемонстрировать независимость России от Запада, свидетельствует все о том же.

Мы видим, как власть самозабвенно стремится заполучить на Западе хорошую характеристику и одобрение. Для чего это ей нужно? Прежде всего для личного и группового интегрирования российской элиты в западное сообщество, которое может происходить в разных формах, в частности и через IPO «Роснефти».

Эта лично-групповая интеграция «в Запад» отнюдь не исключает, даже наоборот, хорошо сочетается с антизападничеством правящего класса внутри страны. Эти взаимоисключающие «па» преследуют две задачи: с одной стороны, создать из Запада образ врага для внутреннего пользования, с другой - интегрироваться в Запад на своих условиях. Так что власть, открывая Запад для себя, закрывает его для общества. И понятно почему - эта власть не может управлять открытым обществом, и его закрытость, в первую очередь от Запада и его стандартов, является гарантией сохранения позиций нынешней правящей элиты. Но самое пикантное в этом - то, что эта элита хочет привлечь Запад к сохранению антизападной и нелиберальной системы.

Не менее важно и то, что апелляция к Западу, которая сегодня приняла столь масштабные формы, необходима российской власти для легитимации ее идеи «энергетической сверхдержавы», которая идеально обеспечивает интересы паразитического класса рантье, в который превратилась наша элита.

Каковы же результаты такой двойной апелляции? Судя по всему, западные государства вряд ли готовы стать адвокатом российской оппозиции. Хотя западное общественное мнение и озабочено теми процессами, которые происходят в России. Эта озабоченность объясняется не только приверженностью западного общества к определенным ценностям. Речь идет больше о другом - об интересах.

Дело в том, что западное общество рассматривает недемократические режимы, тем более псевдодемократии, как государства, которые непредсказуемы и могут оказаться деструктивным фактором, а потому опасны для осуществления национальных интересов Запада. Но в то же время Запад осознает пределы своих возможностей и ограниченность своего влияния на Россию и ее власть. Западные политики не видят, как они могут влиять на российскую внутреннюю политику. И они подходят к России весьма прагматически: они выражают свою обеспокоенность, но так, чтобы эта обеспокоенность не осложняла их деловой диалог с Кремлем по текущей повестке дня. Поэтому нашей оппозиции, которая еще уповает на то, что Запад «нас рассудит», можно лишь посоветовать смотреть на мир более реалистически.

Но в то же время и российская элита не имеет шансов убедить Запад принять ее условия сделки. Причем Запад откажется от российских условий сделки не потому, что западные политики идеалисты. Некоторые из них далеки от морального и ценностного ригоризма, их не страшат двойные стандарты, и они нередко подчиняют идеалы и ценности цинично понятым интересам. Российская сделка, суть которой в том, чтобы Запад легитимировал нетранспарентные правила игры внутри России и способствовал переносу этих правил в мировую политику, является подрывом основополагающих принципов и стандартов, по которым живет Запад. А пойти на это западное сообщество не может. Поэтому и нашей власти придется избавляться от завышенных ожиданий и не рассматривать прагматизм некоторых западных лидеров как доказательство системной гибкости Запада.

2. Теперь несколько слов о Российском государстве.

В мире, несмотря на все многообразие его устройства, есть два типа государств: государства, которые функционируют на основе верховенства закона, и государства, которые живут «по понятиям». Наше государство, несмотря на все имитационные побрякушки, относится к последней категории. Я не собираюсь говорить о том, что это государство не выполняет своей основной функции - обеспечения нормальных условий для жизнедеятельности своих граждан. Об этом уже много говорилось правозащитниками, представителями организации «Норд-Ост», и еще будет говориться.

Я же хочу обратить внимание на другое. Дело в том, что государство «по понятиям» не может обеспечивать свою собственную устойчивость и оно само подрывает свою стабильность. Вот несколько уровней, на которых государство «по понятиям» само себя раскачивает, превращаясь в фактор угрозы для общества:

∙ Это государство воспроизводит безответственность. А в этом случае обвал любого, даже несущественного блока в государственной машине может вывести из строя всю машину. Тем более когда нет ответственных за «бесхозные» решения, эти решения никто и не собирается выполнять.

∙ В силу централизации власти ее внутренние артерии закупориваются, и сама власть не может понять, что же происходит в обществе, тем более когда нет независимых СМИ. В этом случае решения не могут быть адекватны.

∙ Такое государство воспроизводит сырьевую экономику, которая, в свою очередь, является основой для политики «по понятиям» — замкнутый круг.

∙ Государство, функционирующее «по понятиям» и опирающееся на природные ископаемые, не может быть не только современным и динамичным, но и полноценным и самодостаточным. Оно ни в коем случае не может быть суверенным. Такое государство может быть только довеском, привеском, аппендиксом более развитых стран-энергопотребителей. Короче, таким государствам уготована роль сноски либо запятой в мировой истории. Это к вопросу о нашей национальной гордости.

∙ А что можно сказать по поводу элиты такого государства? Этой элитой являются компрадоры, которые намеренно гудят о суверенитете и патриотизме, ругают Запад, тем самым пытаясь прикрыть свою неспособность думать о национально-государственных интересах. Впрочем, даже неискушенному наблюдателю соединение «суверенной демократии» и «энергетической сверхдержавы» покажется по крайней мере странным: государство, мечтающее о суверенитете, не может претендовать на роль сверхдержавы, а последняя вряд ли беспокоится о своем суверенитете (от кого?!).

Наконец, последнее и не менее важное. Государство, живущее «по понятиям», не имеет механизма разрешения конфликтов. Более того, оно само подкладывает под себя мину замедленного действия. Я говорю о выборах, которые в свое время обвалили СССР. Сегодня выборы являются единственной легитимацией власти. Но стремление власти эти выборы регулировать и гарантировать определенность их результата в конечном итоге делегитимирует эту власть. А без реальной легитимности управлять очень сложно.

Все это подрывает нынешнюю государственность. Таким государствам рано или поздно угрожает загнивание либо открытый кризис. А коль скоро Российское государство не имеет встроенного механизма разрешения кризиса, то Россия может оказаться перед серьезным вызовом. Тем более что ни сама власть, ни оппозиция, ни гражданское общество не готовы к внештатным ситуациям, когда начинает слетать резьба и болты летят в стороны. В этой связи все мы должны серьезно поставить вопрос о социально и политически ответственном поведении - и оппозиции, и власти - в момент, когда начнут рушиться нынешние подпорки стабильности и окажется, что внешнее спокойствие обманчиво.

3. И последнее: я принадлежу к профессионально-социальной группе, которая позволила «обнулить» свою репутацию.

Имею в виду наше экспертное сообщество, в первую очередь тех, кто занимается анализом текущей политики. Впрочем, многие представители этого сообщества сами - и с удовольствием - активно растаптывали свою и коллективную репутацию, занимаясь самокастрацией и превращаясь в пропагандистов откровенной политологической попсы.

Мне очень близок пафос призыва Игоря Яковенко о необходимости восстановления экспертной репутации. Конечно, мы можем делать это индивидуально, оберегая свое собственное достоинство и совесть. Но будет более полезно, если те, кто озабочен этими вопросами, подумают о восстановлении корпоративной репутации экспертного сообщества.

Возрождение экспертного сообщества может стать существенным вкладом в развитие нашего гражданского общества».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Добавить можно, но и то, что сказано Лилией Шевцовой, - весьма обнадеживает. Авторитетные интеллектуалы шарахаются от самоочевидной творящейся мерзости. Обслуживать власть готовы эксперты или интеллектуально-недостаточные, или нравственно-ущербные. К последним явно относятся большинство лидеров и депутатов партии «Единая Россия», живущие сегодняшним днем, жирующие как черви в гнилом теле нынешнего режима и голосующие то за геноцидную «монетизацию льгот», то за карательное «подавление экстремистов». Им наплевать на свою репутацию. Тем хуже для них.