«Мы выходим в мир тотальных, беспринципных и очень жестких информационно-политических манипуляций. И для нас они имеют очень важный именно экономический аспект», - говорит политолог, отмечая все то информационное давление, которое появилось в последнее время в отношении России.

По мнению Евстафьева, сюда можно отнести не только атаки на праздник Дня победы, которые были значительны в этом году. Немалое количество информационного давления поступает и на тему коронавируса. Отдельные журналисты или издания выпускают статьи, обличающие неправильную статистику смертности, которую скрывает правительство. Другие возмущаются несостоятельностью российской медицины. И подобные заявления звучат все чаще.

 «Это борьба с нашей привлекательностью, как потенциального партнера, которого нужно полностью уничтожить и полностью разрушить», - высказал свою позицию политолог на шоу «Вечер с Владимиром Соловьевым».

Поэтому одним из главных приоритетов страны, говорит политолог, является способность отразить информационное давление. Но не менее актуальной является и финансовая защищенность, ведь ведущие страны мира сегодня постараются выжать максимум из своих активов: «Нет никакого другого варианта выйти в новый мир более сильными, чем они туда входили, у американцев, как создать систему финансовых пылесосов».

В число локаций, которые попадут под действие «пылесоса», также войдут Европа, Азия и Южная Америка. Именно за их счет у США есть все шансы восполнить утраченную финансовую подушку.

То есть на деле получается, что мир получил некие визуальные изменения, но смысл остался примерно тот же. Противостояние на информационном уровне ведется уже на протяжении многих лет. Но если в последние годы Россию пытались выставить страной-агрессором, которая пытается (пусть и не показывает этого) поработить всех и вся, то сегодня акценты делаются на предоставлении ложной информации.

Финансовая же безопасность имеет место быть как раз потому, что сегодня многие страны находятся в предкризисном или кризисном состоянии, из-за чего они обязательно постараются возместить потерянные деньги. И в число тех, за счет кого эти убытки будут возмещаться, лучше не входить.

https://planet-today.ru/geopolitika/item/122424-informatsionnaya-i-finansovaya-zashchishchennost-dva-glavnykh-geopoliticheskikh-prioriteta-rossii

В 2017 году он выполнил свое обещание вывести США из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе. В 2019 году денонсировал Договор о ракетах средней и меньшей дальности. Сейчас его решение выйти из Договора по открытому небу от 1992 года, позволяющего проводить разведывательные полеты над территорией 35 государств Европы и Северной Америки, продолжает курс на устранение американских обязательств в области международной безопасности. Вероятно, скоро придет черед и Договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3), который, к радости администрации Трампа, истекает в феврале следующего года.

На долгое время глобальный стратегический режим станет, по сути, нерегулируемым. Ядерное сдерживание отныне будет не просто одной из главных, а единственной составляющей глобальной стратегической стабильности.

США обвиняют Россию (или Иран) в том, что они нарушают эти соглашения, но это скорее удобный предлог для того, чтобы избавиться от существующих ограничений. Разговоры о том, что Трамп и его помощники намерены разработать новые, более выгодные для США соглашения, вряд ли можно воспринимать всерьез. Нынешняя администрация в Вашингтоне явно не заинтересована в том, чтобы сохранять контроль над вооружениями. Она предпочитает действовать с позиции превосходящей силы – с точки зрения Трампа, единственно приемлемой для США в сегодняшнем высококонкурентном мире. Снятие ограничений в военной сфере значительно увеличит возможности США – по крайней мере, Трамп на это надеется.

Другие страны, в том числе и Россия, могут сделать из решения США несколько выводов. Первый заключается в том, что режим контроля над вооружениями, который просуществовал 50 лет и не дал холодной войне стать горячей, ремонту не подлежит и быстро становится достоянием истории. Попытки вернуть его к жизни, сколь бы благородны они ни были, обречены на неудачу. Даже если произойдет чудо и срок действия СНВ-3 будет продлен, то это будет последний договор США и России, регулирующий их самое мощное оружие. Это означает, что на долгое время глобальный стратегический режим станет, по сути, нерегулируемым – можно сказать, ультралиберальным. Ядерное сдерживание, в основе которого – гарантия взаимного уничтожения, отныне будет не просто одной из главных, а единственной составляющей глобальной стратегической стабильности.

Улаживать инциденты можно будет с помощью постоянных контактов между военными ведомствами и службами безопасности крупнейших держав и горячих линий между их лидерами. Координация действий России и США в Сирии показала, что такие контакты могут быть весьма эффективными. Но не стоит забывать, что все это будет происходить в условиях глубокого недоверия между политическим и военным руководством великих держав. Чем меньше у сторон будет каналов для получения информации друг о друге, – а Договор по открытому небу, как и режим инспекций, предусмотренный истекающим СНВ-3, были именно такими каналами, – тем больше вероятность того, что наихудшие из возможных сценариев станут базовыми. В таких обстоятельствах ключевым будет умение сохранять спокойствие.

Из-за пандемии США и Китай, похоже, прошли точку невозврата на пути от соперничества к конфронтации, и теперь американо-китайский конфликт, выросший из экономических и технологических проблем, начнет приобретать и военное измерение

Решение США также показывает, что из других стран для Трампа по-настоящему важен только Китай. Из-за пандемии США и Китай, похоже, прошли точку невозврата на пути от соперничества к конфронтации, и теперь американо-китайский конфликт, выросший из экономических и технологических проблем, начнет приобретать и военное измерение. Когда-нибудь Вашингтон и Пекин осознают, насколько опасным может быть их прямое военное столкновение, что заставит их разработать какие-то механизмы контроля и сдерживания. Но скорее всего, это произойдет только после серьезного обострения, как это было в отношениях между Москвой и Вашингтоном после Карибского кризиса 1962 года. Конечно, при условии, что это обострение не перерастет в реальный вооруженный конфликт, так что есть смысл внимательнее следить за ситуацией в Восточной Азии.

Третий вывод заключается в том, что контроль над вооружениями теперь включает в себя гораздо больше, чем просто ядерное оружие, как это было раньше. Туда добавились передовые неядерные системы вроде гиперзвуковых ракет, кибероружия, технологий искусственного интеллекта. Вот-вот произойдет выход в космос, где могут быть размещены новые виды вооружений. Количественные показатели уже не так важны, на первый план выходят возможности держав, которые куда труднее контролировать. Настало время задуматься над тем, как включить все эти факторы в стратегическое мышление новой эры.

Наконец, те, кто продолжает рассматривать глобальную стабильность и безопасность в уже забытом многими военном ключе, должны начать обсуждать новый глобальный режим контроля над вооружениями. Он должен быть всеобъемлющим, то есть охватывать все ключевые военные державы и все значимые технологии. Его основой по-прежнему должно быть ядерное сдерживание, гарантировать которое будет система коммуникации между державами и механизмы обеспечения прозрачности. Наконец, этому режиму должна быть присуща стратегическая культура сдержанности – ради безопасности самих участников. Всего этого будет очень трудно добиться, но неудача может привести к чудовищным последствиям.

Впрочем, Договор по открытому небу не будет полностью отменен. О готовности продолжить свое участие в нем заявляют более 30 стран, в том числе Россия, союзники США по НАТО, страны Восточной Европы. В отличие от ДРСМД или СНВ-3, Договор по открытому небу никогда не был ключевым элементом контроля над вооружениями, но он обеспечивал прозрачность и предсказуемость в регионе, где ситуация снова стала весьма напряженной. Сохранить открытое небо в Европе полезно, но главная задача теперь состоит в том, чтобы подготовиться к новой стратегической реальности.

Материал подготовлен Carnegie.RU в рамках проекта «Россия – ЕС: развивая диалог», реализуемого при поддержке Представительства ЕС в России.

Автор: Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги и один из ведущих российских экспертов по вопросам внешней политики.

Источник: https://www.ipg-journal.io/index.php?id=20&tx_news_pi1%5Bnews%5D=1076&tx_news_pi1%5Bcontroller%5D=News&tx_news_pi1%5Baction%5D=detail&utm_source=newsletter&utm_medium=email&utm_campaign=ru_186_20200603&cHash=67cb58486b41b18bff41210d373b5f59

Развитие современного политического процесса в России характеризуется формированием управленческой специфики региональных политических систем. Парадокс механизма взаимодействия центра и регионов состоит в том, что, с одной стороны, наблюдается укрепление вертикали власти, выстраивание жесткой системы, в рамках которой федеральный центр полностью подчиняет себе региональные элиты. А с другой - региональная политическая элита имеет относительную свободу в выборе моделей управления регионом, свободна в реализации внутренней политики и сама определяет способ собственного позиционирования в местном информационном пространстве (естественно, при условии, что это не вступает в конфликт с интересами центра). Этот феномен требует отдельного изучения.

Критерии выделения моделей регионального управления. Выделение различных моделей регионального управления может основываться на нескольких ключевых критериях.

1. Информационное сопровождение деятельности главы региона. Придя к власти, губернаторы стараются максимально быстро сформировать собственный медийный образ. У тех губернаторов, которые находятся у власти достаточно долгое время такой образ, как правило, уже сформирован, но тоже нуждается в сопровождении и, ряде случаев корректировке. Полагаем, что информационное сопровождение - ключевой критерий при определении модели управления регионом, так как внутри региональной политической элиты господствует убеждение, что технологические приёмы, нацеленные на создание и эксплуатацию имиджа, способны решить многие вопросы внутренней повестки субъекта.

2. Основные направления работы региональной администрации. Выбор той или иной модели управления зависит не только от субъективных качеств руководителя, но и от социально-экономических возможностей субъекта, типа политической культуры, доминирующей у населения региона. Отсутствие мощного экономического потенциала не позволяет многим руководителям использовать управленческие модели, так или иначе основанные на развитии производственного комплекса, что подталкивает к консервативным (аграрным) моделям управления с характерными для них типами управленческих отношений.

3. Взаимодействие с региональной политической элитой, политика в отношении государственных служащих. Управленческая модель в российском обществе традиционно ассоциируется с фигурой губернатора как ключевого субъекта развития региональных систем. Это справедливо, но важно помнить, что непосредственными исполнителями остаются многочисленные региональные государственные служащие. Здесь важна модель поведения, как публичного, так и внутрикорпоративного, которую выбрал в отношении этой социальной группы руководитель региона. Конфликт с региональной политической элитой часто ведёт к развалу системы управления, «итальянским забастовкам» региональных и муниципальных чиновников.

4. Роль федерального центра в механизме функционирования региональной политической системы. В последнее время крупные чиновники неоднократно выделяли самые проблемные регионы, фактически подразумевая, что там будут введены элементы внешнего управления. Именно так можно рассматривать заявление Председателя Правительства России Дмитрия Медведева о том, что самым слабым регионам, в число которых вошли Калмыкия, Мордовия, Республика Алтай и ряд других субъектов, необходимо назначить «кураторов» из федерального правительства. Естественно, это ведёт к формированию особой модели управления в таких регионах.

Основные модели регионального управления. Основными моделями регионального управления, сформировавшимися в России на данный момент, можно назвать следующие:

1. «Хозяйственник» («хозяин»). Данная модель характеризуется высоким уровнем включённости руководителя в процессы, происходящие в регионе. В информационном пространстве у него формируется образ жёсткого, но справедливого руководителя, как правило, авторитарного типа. Такая модель предполагает построение монолитной иерархии региональной элиты, которая представляется как полностью подконтрольная «хозяину». Внутриполитическая система выстроена таким образом, что оппозиция отсутствует или носит номинальный характер, протестные акции слабы и маргинальны. Отношения с федеральным центром в информационном пространстве, как правило, камуфлируются, регион представляется в значительной мере самодостаточный.

2. «Новатор». Данная модель исходит из опоры главы региона на развитие инновационных отраслей. Близкой, но не идентичной моделью можно было бы назвать модель «менеджер», но в привычном понимании она более не используется в региональном политическом пространстве. Новатор - не просто эффективный управленец, но человек, способный придать региону новые импульсы, перезагрузить прежнюю костную систему. Неслучайно, что данная модель наиболее часто встречается в сложных региональных политиях, имеющих как сильные элементы консервативных (аграрных) социумов, так и достаточный потенциал для привлечения инвестиций и перезагрузки. Важно отметить, что данная модель часто используется для отстройки от предыдущего регионального руководителя.

3. «Спасатель». Данная модель используется в случае, когда необходимо показать способность руководителя и его команды оперативно реагировать на сложные вызовы с которыми сталкивается регион. Как и предыдущая модель, «спасатель» предполагает отстройку от предшественника, который, собственно, по версии новой власти и довёл дело до кризиса. Особенностью данной модели является то, что её нельзя эксплуатировать достаточно долгое время, так как невозможно «спасать» вечно. Нужно заниматься и повседневной, рутинной работой.

4. «Слуга». Модель управления «Слуга» предполагает, что глава региона и его команда осознанно в процессе управления дают понять, что выполняют волю иного субъекта. Этим субъектом может как Президент России, так и

жители самого региона. Данная модель апеллирует к тому, что управление осуществляется во имя некой глобальной цели и губернатор позиционирует себя как служитель этой цели («слуга народа», «государев человек» и т.п.). Так как данная модель опирается на интересы народа, то неудивительно, что данную модель выбрали большинство губернаторов, представляющих оппозицию.

5. «Стратег». Наиболее сложная и амбициозная модель управления. В её рамках руководитель не просто выполняет некий необходимый набор управленческих функций, но и выступает в качестве лидера, ставящего амбициозные задачи перед своим регионом, лидером, имеющим представление о том, как должна развиваться региональная полития. реализация этой модели предполагает, что руководитель хорошо осознаёт свою политическую субъектность.

На основании вышесказанного можно сделать следующие основные выводы:

1. Частая смена региональных руководителей в российских субъектах привела к тому, что осталось крайне небольшое число регионов со стабильно существующей моделью управления. В большинстве субъектов модели меняются, что связано с желанием новой администрации отстроится от прежней власти. Такая чехарда не способствует выстраиванию прочной системы управленческих отношений, мешает стабильному развитию региональных политий.

2. Общество чётко транслирует запрос на изменения в составе политической элиты. Ответом власти на этот запрос является омоложение губернаторского корпуса. Молодые губернаторы чаще всего используют модели «новатор», «слуга» и «спасатель». Модель «хозяин» предполагает наличие элементов политической харизмы и существенный управленческий опыт. По этой причине её использование снижается. В ещё большей степени это относится к модели «стратег», предполагающей наличие у руководителя политических амбиций и самостоятельности мышления.

3. Региональная модель управления всё чаще определяется субъективными качествами руководителя и всё реже объективными обстоятельствами существования региона. Это приводит к тому, что модель управления чаще представляет собой совокупность политических и социальных технологий, используемых властью в своей деятельности, чем разработанные и готовые к реализации стратегии и планы управления различными сферами жизни общества.

Автор: Николай Евдокимов, е.полит.н., руководитель Научно-исследовательского и информационного центра БАГСУ при Главе Республики Башкортостан