Сергей Мирославович, как Вы считаете: какое место занимает Кавказ во внешнеполитических интересах США и России?

Если говорить об американских интересах на Кавказе, то они, конечно, существенно отличаются от российских прежде всего фактором географии. США не граничат со странами региона, и нет таких вызовов, которые бы влияли на внутриполитическую повестку Соединенных Штатов или на вопросы их внутренней безопасности. Кавказ не занимает того места, которое он занимает в российской повестке дня. По словам авторов недавнего доклада Фонда Карнеги (Ю. Румер, Р. Сокольский и П. Стронски): «Кавказ важен для США, но не жизненно важен». Кавказ воспринимается США как часть более широких геополитических головоломок; это и Большой Ближний Восток с учетом пограничности территорий.

Например, Азербайджан — светское государство, довольно близкое к Турции, и США оно рассматривается как возможный плацдарм для каких-то действий против Ирана, как противовес Ирану в регионе. С Азербайджаном также сотрудничает Израиль, являющийся стратегически важным партнером США на Ближнем Востоке. Азербайджан также рассматривается в контексте важных энергетических проектов и обеспечения Европы углеводородным сырьем без привязки к России.

Грузия рассматривается как страна, активно стремящаяся в НАТО, что очень выгодно для США. В 2009 г. была подписана Хартия о стратегическом партнерстве между двумя странами. Грузия рассматривается и как проблемный партнер для России, а ситуация с Абхазией и Южной Осетией воспринимается не сквозь призму разделения этих двух регионов, а как часть некоего российского территориального расширения.

Что касается Армении, то тут несколько факторов: это довольно многочисленная диаспора в США (около 1 млн человек) и активное армянское лобби, которое поднимает разные вопросы (и о возможном признании Карабаха, и об истории признания геноцида армян в Османской империи, и о восстановлении исторической справедливости). В этом контексте армянский вопрос часто используют как фактор влияния на Турцию, которая последние полтора десятилетия пытается отдаляться от США и выстраивать самостоятельную конфигурацию.

Таким образом, если Кавказ для России — это Азербайджан, Армения, Грузия и связь с северокавказской повесткой дня, то для США — это в первую очередь Иран, Турция и Россия. Кавказ — это часть более крупных проблем: ближневосточного урегулирования и вопроса расширения влияния различных игроков на Черном море. США активно присутствуют в регионе — здесь речь идет и о финансовой помощи странам, и о вовлечении в военно-политические альянсы, говоря о Грузии.

Какова политика США и НАТО на Кавказе?

Очевидно, что между НАТО и США нельзя полностью ставить знак равенства, тем не менее, цели и подходы во внешней политике близки. Россия относится с опасением к расширению НАТО в контексте европейской безопасности (позиция зафиксирована еще в 1994 г. на Будапештском саммите ОБСЕ, когда президент России Б. Ельцин говорил об угрозе расширения НАТО как угрозе европейской безопасности). НАТО, говоря о Карабахском урегулировании, открыто заявлял, что этот регион не представляет интереса с точки зрения миротворческих усилий, и Альянс не имеет плана по урегулированию этого конфликта. Что касается Грузии, то в 2008 г. было дано обещание о принятии ее в члены НАТО (Бухарестский саммит, апрель 2008 г.), но нюанс заключается в том, что конкретная дата вступления названа не была. Грузия (и Украина) являются так называемыми привилегированными партнерами, но План действий по членству (ПДЧ) — предпоследний этап на пути полного членства — им не дают. Скорее всего, в ближайшее время Грузию в НАТО не примут, поскольку внутри самой Организации Североатлантического договора нет консенсуса относительно этого, но это не отменяет ее двустороннего партнерства с США.

Насколько можно оценить защищенность российского Кавказа от проникновения из Ближнего Востока террористов после разгрома ИГИЛ?

С моей точки зрения, как политолога, полная защищенность от террористической или экстремистской угрозы — это иллюзия, и представление о том, что только плохая социальная или экономическая ситуация способствует терроризму — тоже иллюзия. Многие страны Запада оказываются жертвами террористических атак. Что касается Северного Кавказа, то, в первую очередь, все надо рассматривать в динамике самого региона. Если сравнивать угрозы 2005, 2010 и 2019 гг., то сегодня ситуация значительно отличается: не существует какого-то оформленного сепаратистского вызова (если понимать под этим движение за отделение от России, которое было бы обеспечено неким вооруженным ресурсом). Те люди, которые за границей представляют т.н. «Ичкерию» — Ахмед Закаев и Ильяс Ахмадов — как правило шумный пиар. Однако если говорить об исламистском подполье, то оно, безусловно, есть, как и действия с его стороны.

Но интересно, что и российские правоохранительные структуры и правозащитники, например, «Кавказский узел», «Мемориал», фиксируют сокращение количества терактов; но также фиксируют такие тревожные тенденции, как омоложение терроризма.

Что касается проникновения террористических элементов с Ближнего Востока — насколько серьезна эта угроза?

Важно понимать, что террористическая угроза на Северном Кавказе не создана людьми с Ближнего Востока, у нее были свои предпосылки. Другой вопрос, что «пришельцы» пытаются ситуацию «разогреть» в своих целях. Но, как правило, люди, приходящие в подполье, — это люди, понимающие идею «чистого ислама» в упрощенной и вульгаризированной версии; или это люди, не удовлетворенные какой-то ситуацией; или же специфически понятые властями протестные действия части населения.

Но нельзя рассматривать Кавказ как аппендикс Сирии или ближневосточных проблем — как будто оттуда был дан сигнал, и на Кавказе что-то появилось. Еще до возникновения ИГ на Кавказе существовала исламистская террористическая угроза — и в конце 1990-х, и в начале 2000-х. Поэтому надо понимать, что в регионе существуют его собственные, внутренние проблемы, и властям важно не допускать катастрофических ошибок, связанных с социально-экономической ситуацией, правовым регулированием.

Что можно сказать о внешнем влиянии на мусульман в России?

Когда Россия открылась всему миру, это принесло ей как определенные минусы, так и плюсы. Из положительных сторон — российские мусульмане стали частью единой мусульманской общины, уммы; из отрицательных — радикализм, который сопровождает такие вещи.

Как возможно вести борьбу со спящими террористическими ячейками?

Никто не даст стопроцентной гарантии, что спящие ячейки можно победить одним ударом. У этих ячеек нет единого управляющего центра, и это затрудняет процесс контроля над ними. Это автономные сетевые структуры, а ИГ является неким зонтом, брендом.

В таком случае, что вызывает борьбу радикалов и экстремистов против действующих режимов?

У них есть системы автономных действий, и всегда есть свои причины, актуализирующие радикальные настроения. И это не всегда ошибки власти. Я не склонен, как некоторые правозащитники, считать, что радикализм — это всегда и только следствие авторитарной политики власти. Допустим, в России авторитарная политика, а во Франции — она авторитарная? Или в Германии, Бельгии, Швеции? Как мы помним, это все демократические страны, не авторитарные. Но мы прекрасно помним теракты в столицах этих государств.

Важно добавить еще и то, что многие уехавшие с Кавказа на Ближний Восток жить или воевать, — это люди, разочаровавшиеся в кавказском исламе, считающие что там — неправильный ислам, церемониальный, погребальный, ситуативный (когда ты вспоминаешь о своем мусульманстве на Ураза-байрам или Курбан-байрам). По этой причине они могут не вернуться, они обрели другое «отечество», их идентичность уже другая. Возвращение этих людей исключать нельзя, но не думаю, что оно как-то гарантированно предопределено.

Важно понимать, что уровень терроризма не определяется исключительно социально-экономической политикой и действиями властей. Конечно, некоторые представители власти склонны считать, что внутренние проблемы Кавказа зависят по большей части от внешнего фактора, являются чем-то привнесенным извне, например, с Ближнего Востока. Но важно понимать, что есть и свои внутренние причины, своя динамика у Кавказа. Вопрос качественного управления, вопрос качественного национального строительства, вопрос качественного решения земельного вопроса — это все помогает минимизировать экстремизм.

Источник: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/interview/u-terroristicheskoy-ugrozy-na-severnom-kavkaze-byli-svoi-predposylki/

Сразу после нашего Старого Нового Года американское издание The American Conservative опубликовало обширный материал, посвященный организованной в прошлом году Центром политической философии Симоны Вайль конференции в Москве, куда пригласили ведущих западных политологов и ряд российских консерваторов, дабы открыто и без пропагандистских ярлыков поговорить о современных реалиях. Как их понимают на Западе и у нас. Многое из того, что говорилось там, стоит знать и понимать нам всем:

«Как объяснил на конференции профессор Пол Робинсон, ведущий курс государственной политики и международных отношений в Университете Оттавы, эти две страны совершенно по-разному понимают правила и то, для чего они предназначены. По мнению России, правила симметричны. Они действуют одинаково для всех сторон конфликта. А для Соединенных Штатов правила являются асимметричными, и их действие зависит от того, действует ли та или иная сторона «справедливо» или «несправедливо». Соединенные Штаты, по словам Робинсона, сейчас фактически отвергают такую симметрию. Согласно этой точке зрения, правила применяются в основном к тем, кто действует справедливо. Поскольку преступники, преследуемые полицией, должны сдаться и смириться с арестом, солдаты, ведущие несправедливую войну, должны сдаться тем, кто придерживается позиции правды, высоких моральных принципов.

Но кто должен определять, что справедливо и правильно, а что — нет? И что означает справедливость? По мнению Соединенных Штатов и их ближайших союзников, решать это должны либеральные государства — и именно потому, что концепция справедливости заключена, главным образом, в идее «соблюдения индивидуальных прав человека», исторически сформировавшейся на Западе. Исходя из этой теории, жертвы среди мирного населения, понесенные в ходе освобождения Мосула или Ракки Соединенными Штатами, были прискорбными, но оправданными, а жертвы среди мирного населения, понесенные в ходе освобождения Алеппо при поддержке российских войск, были с моральной точки зрения неприемлемыми. А поскольку Россия и Сирия понимают права человека не так, как США, ни та, ни другая, с точки зрения США, не могут быть «справедливыми даже в минимальной степени».

Короче говоря, и США, и Россия мыслят рационально, но действуют они, исходя из различных рациональностей. Существует ли способ устранить эту разницу? Маловероятно, что Соединенные Штаты откажутся от своей либеральной логики. И точно так же маловероятно, что Россия откажется от своего собственного, более традиционного реализма, не говоря уже об ее отнюдь не индивидуалистическом гражданском мировоззрении», — сообщает американский журнал.

Вот так США, тихо и без факельных шествий, свастик и прочей атрибутики объявили о наступлении нового тоталитарного мирового порядка, согласно которому либо ты полностью и безоговорочно подчиняешься их власти и власти «индивидуальных прав человека», которые пишутся Западом, в интересах Запада и вольны Западом изменяться в зависимости от моды; либо тебя можно бомбить, убивать, насиловать, не считать за людей. Все просто, как автомат Калашникова и никакие отсылки к международным правилам и уж тем более нормам морали и этики здесь не имеют значения, ибо сказано прямо, что отныне «Справедливость» — это то, что сказал Вашингтон и Брюссель.

Само собой, выступление профессора не стало ни откровением, ни новостью — все уже давно привыкли, что «жертвы» — это только погибшие европейцы или американцы, а русские на Донбассе или сирийцы в Ракке — не более чем политический фактор и статистика.

Однако что же им так не нравится в самой России?

«Один из ответов, которые предлагают русские — цивилизационный реализм, заключающийся в том, чтобы фактически позволить Западу быть Западом, а России — Россией. Он означает признание того, что Россия и Запад за годы после окончания холодной войны начали развивать свои общества на основе двух отдельных порядков. И что прагматическое сотрудничество между ними лучше, чем попытка любой из сторон навязать свой общественный или политический порядок другой стороне. Например, президент аналитического центра «Институт национальной стратегии» Михаил Ремизов, говоря о Западной Европе, утверждает, что она оторвалась от своих корней, связывавших ее с христианством, и является воплощением современности. Ее постмодернистский, постнациональный проект ориентирован на права, на отдельных людей и на раскрепощение личности. У российского государства, утверждает он, не должно быть и нет никаких поводов оспаривать этот проект. В ходе диалога с Робинсоном он сказал, что «Запад видит Россию не как сверхдержаву, которая, как в советские времена, противостоит западному миру и собирает свой собственный мир, а как мятежную провинцию глобальной империи». Глобальная империя здесь означает, конечно же, либеральный порядок, возглавляемый Америкой.

Ответ, возможно, связан с тем, насколько велики амбиции этих провинций-«отступников» и какую угрозу они представляют для идеологического единства основных территорий империи — то есть, для современного Евроатлантического мира и его объединяющего принципа прогрессивного либерального глобализма («нового атлантизма» в терминологии Ричарда Саквы из Кентского университета)…

Об этом мы слышали в Москве. Судя по всему, в Вашингтоне сейчас всех интересует, насколько можно верить таким заявлениям. В конце концов, как ответить на упреки в том, что таким заявлениям нельзя верить? Для трезвого и непримиримого реалиста стремление расширить сферу своего влияния основано не на философских убеждениях (независимо от того, притворные они или искренние), а на реальности существования международной анархии», — продолжает рассказ The American Conservative.

И вот здесь мы услышали все. С одной стороны, та самая позиция евразийского многополярного мира, в которой упор сделан на то, что каждый имеет право жить согласно своим законам и традициям: Россия остается Россией, Запад — Западом, Китай — Китаем. Об этом говорили и другие участники конференции с нашей стороны. А с другой, в нас даже не видят врага, для США Россия — это просто бунтующая провинция в их победившем мире, которую просто надо сильно наказать, дабы остальным было бунтовать неповадно. Более того, они просто не способны понять, почему русские не станут завоевывать слабых — это вне их логики, логики ведущих политологов, что уж говорить про военных. Там все просто, «для трезвого и непримиримого реалиста» из Вашингтона, к какой бы он партии или группировке не относился, если можно завоевать и подчинить, то это надо сделать — это будет правильно и «справедливо».

Более того, сами приехавшие в Москву профессора открыто признаются, что противостояние с Россией вызвано не Украиной, Крымом, Сирией, а именно отказом полностью встать под контроль Запада и выполнять все их нормы по первому щелчку.

«Внешнеполитический обозреватель журнала The Nation Джеймс Карден лично не возражает против американской политики идентичности. Более того, он «нисколько не возмущен решением, принятым Верховным судом США, согласно которому все штаты обязаны выдавать брачные свидетельства всем однополым парам, а также признавать такие свидетельства». Он считает, что на национальном уровне политика в области идентичности дала заметные положительные результаты, имеющие значение для представителей американских меньшинств. Однако его беспокоит то, что, решив перенести требования политики идентичности в сферу отношений с остальным миром, и особенно с Россией, США позволили «стремлению к социальной справедливости» свести на нет любую ответственную и рациональную внешнюю политику.

Демонизация России в связи с ее нарушением норм американской политики идентичности впервые в качестве тактики началась в годы президентства Обамы, задолго до событий на Майдане в Киеве. Энтузиасты смены режима заметили, что политика идентичности может стать для них полезным инструментом. Именно тогда американские СМИ и другие элиты начали превращать в громкое событие каждый случай, когда России не удавалось урегулировать свои внутренние дела таким образом, чтобы это устраивало американские СМИ и внешнеполитические элиты. Наиболее заметным был случай с группой Pussy Riot. С тех пор перечень грехов, приписываемых России и ее лидерам, растет в геометрической прогрессии, превращая Владимира Путина в мирового лидера ультраправых. Карден сослался на ученого-дипломата Джорджа Кеннана, который однажды заметил, что «моральные обязательства правительств — это не то же самое, что моральные обязательства личности». Он осудил «искусственность склонности к морализаторству», под которой он подразумевал «демонстрацию взглядов, поз и риторики, благодаря которым мы кажемся благородными и альтруистичными в зеркале нашего собственного тщеславия, но которые не имеют никакого смысла, когда речь идет о реалиях международной жизни»…

Так значит ли это, что проблему западной дипломатии следует искать далеко за пределами ее непосредственных разногласий с Россией? Что она кроется в прежнем крушении авторитета именно тех источников классической и христианской мудрости, которые когда-то предупреждали тех, кто проводит внешнюю политику США, о безграничных амбициях, являющихся сокровенной, личностной составляющей перманентной революции политики идентичности?» — рассказали американские журналисты.

Еще одно чудное откровение, достойное отдельной заметки. Один из ведущих публицистов США совершенно открыто заявляет, что все сказанное за последние годы в отношении России — ложь, и вина ее только в том, что она не отвечает «высоким стандартам американских СМИ и внешнеполитической элиты», под которыми подразумевалась исключительно диктатура меньшинств извращенцев. А спусковым крючком для нападения на Россию стало выступление Pussy Riot. И сокрушается публицист опять же не над действиями США, а над тем, что по собственной глупости и уходу от христианской морали сделали из Путина лидера «ультраправых». Здесь, к слову, тоже стоит отметить, что под «ультраправыми» подразумеваются не столь любимые Западом нацисты из Украины, Прибалтики или Польши, а консервативные движения евроскептиков в Европе или любые движения и партии, которые выступают за суверенитет собственных стран и не принятие той самой диктатуры меньшинств — от Китая до Латинской Америки.

И здесь американских ученых волнует больше не «бунт русских» и верность их подхода — тут как бы вопросов у них нет — а во что вырождается их собственный либерализм и «социальная справедлвость».

«Как заметил профессор политологии университета штата Род-Айленд Николай Петро, даже среди так называемых «консерваторов» внешняя политика США консервативна только в номинальном смысле. Для Петро консервативная внешняя политика должна быть ориентирована на реализм, который предполагает отказ от навязывания западных стандартов секуляризма и идеологического морализаторства повсюду. А что, если «морализм» — это именно то, олицетворением чего на Западе мы сегодня являемся? По мнению Петро, это, возможно, объясняется расширением собственной идентичности Запада. Мы начали считать глобализацию синонимом вестернизации. Следует подумать над тем, как избавиться от этой привычки — стать более открытыми, терпимыми, более способными учитывать идеи остального мира.

Почти наверняка этот подход является правильным. Но сразу же становится ясно, насколько трудно это будет сделать. На протяжении почти 40 лет либерализм воспринимался во всем мире как главное решение любого конкретного политического вопроса на Западе. Однако по ухудшению наших отношений с Россией мы видим, что, когда речь идет об установлении мирных отношений между государствами, либерализм фактически является частью проблемы.

Именно об этом говорил Ричард Саква, выступая с широкой критикой того, что он, как всем известно, называет либеральным «монизмом». Несмотря на заявления об «открытости», либерализм в своем современном западном воплощении становится настолько автономным, что скоро станет закрытым. Вместе с такими мощными конструктами, как «либеральный миропорядок», глобализация (слово, которое пришло в общий обиход только после падения Советского Союза) направлена на обезличивание, размывание характерных особенностей политического пространства и радикальное сужение рамок плюрализма.

Доклад Адриана Пабста был представлен в заключительный день конференции. Либерализм, по словам Пабста, профессора Кентского университета в Англии и убежденного «пост-либерала», испытывает глубокий самогенерируемый мета-кризис. В либеральных государствах, и особенно в Соединенных Штатах и Великобритании, либерализм подрывает основы экономики и культуры, от которых зависит его существование. Не обращая внимания на эту динамику, западные элиты прониклись идеей «конца истории» и прогрессивно-неоконсервативной утопической концепцией мира без границ, приближающегося к западному варианту либеральной рыночной демократии как «окончательной форме власти людей». Из-за того, что она сосредоточена в основном на правах человека и различных личных свободах, говорить о взаимных обязательствах и общей идентичности практически не приходится. «Свобода выбора» в наибольшей степени относится к богатым и могущественным, которые в мобильном постоянно меняющемся мире чувствуют себя как дома. Люди, для которых важны их культурные традиции и чувство причастности, сплоченности, оказываются на «задворках истории», поскольку эти сокровенные понятия отметаются во имя прогресса. Либеральная глобализация, как правило, способствует развитию той низкосортной культуры США, которая доступна для всех, но разрушает и всеобщую высокую культуру, и культуру местных народов», — продолжил рассказ о конференции американский журнал. И вроде все здесь ученые гости нашей столицы говорили правильно, вроде и все так, вот только при всей критике нынешней системы они упирают на то, что нужно не отказаться от либерализма и глобализации, а строить «либерализм с человеческим лицом». Притом, как впихнуть глобальную власть и законы Запада с его «высшей справедливостью для всех» и в тоже время не превратить его в тотальный миропорядок, они сами толком не знают. Как говорят в России, быть на половину педерастом нельзя, а вот они пытаются и отказываются даже рассматривать иные варианты.

Да и поздно уже пить Боржоми, когда полмира в огне горит. Впрочем, закончили же свой материал наши коллеги на мажорной ноте.

«Наш московский разговор раскрыл некоторые грани консерватизма, в основе которого лежат традиции философии и практики. Если мы примем этот консерватизм, основанный на диалоге и идее отказа от крайностей и гордыни, мы найдем в себе смелость привлечь Россию к разговору. И такое же стремление найти в себе смелость, решиться выйти из своей скорлупы и заговорить друг с другом, продемонстрировали наши российские коллеги-«консерваторы».

Это говорит о том, что есть основания для надежды. Но те на Западе, кто настроен против такого диалога и против перспективы открытости, сильны и неуступчивы. Поэтому не стоит тешить себя иллюзиями — перед нами стоит огромная и крайне сложная задача», — подвели итог американцы.

Более того, такой диалог может начаться только после того, как США откажутся от своей «избранности» и отношения к остальным, как к завоеванным колониям в тоталитарно-либеральной империи. А это на сегодня кажется настолько же немыслимым, как если бы Гитлер отказался от нацизма в 1939 году.

Так что не будем тешить себя иллюзиями и мы: противостояние с Западом надолго, и альтернативой ему является не «снижение напряженности», как советуют Президенту либералы из клана Кудрина-Чубайса, а капитуляция и «показательное наказание бунтовщиков» в самой что ни есть Западной традиции. С таким же «показательным» уничтожением не только страны или населения, но и памяти о тех, кто посмел бросить им вызов. Для них это и привычно и «справедливо». Будем надеяться, что это понимают и в Кремле. И готовы дать по зубам хозяевам нового рейха.

Источник: http://katyusha.org/view?id=9230

Характерными признаками движения в этом направлении является череда определенных событий и обстоятельств, которые имели место в Соединенных Штатах, в особенности начиная с 2018 года.

Первое. Определенным практическим признаком движения в этом направлении является заметная активизация обсуждения такого вопроса на весьма высоком военно-политическом уровне в Вашингтоне, которое состоялось в середине мая этого года. Как свидетельствуют американские СМИ, оно было целенаправленным.

Второе. Подготовка к этим «экспериментам» стала обеспечиваться масштабным дезинформационным прикрытием, призванным отвести нелицеприятный огонь критики от Соединенных Штатов на тот случай, если они вознамерятся пойти на реальные подземные испытания ядерных взрывных устройств.

Наконец, третье: политико-правовой основой для возобновления таких испытаний является нынешняя наступательная ядерная стратегия США, принятая нынешней американской администрацией в феврале того же года, которая предопределяет возможность расконсервации названного полигона.

Особенности проявления трех признаков целенаправленных приготовлений Вашингтона к таким испытаниям заключаются в следующем.

По данным информированной газеты «Вашингтон пост», тема возобновления ядерных испытаний на невадском полигоне была обсуждена на закрытом совещании высокопоставленных представителей «высших органов национальной безопасности», которое состоялось 15 мая текущего года. Судя по поступающей информации, подобный обмен мнениями названных представителей будет продолжен.

Помимо разъяснений, что повестка дня таких дискуссий  касается именно проблематики возобновления ядерных испытаний, высказывается предположение, что американское военно-политическое руководство хотело бы с их помощью подтолкнуть Пекин стать участником каких-то будущих переговоров по сокращению ядерных вооружений в составе США, России и Китая, идею проведения которых отстаивает Дональд Трамп, несмотря на решительный отказ китайской стороны – в основном из-за пятикратного дисбаланса между ядерными арсеналами США и КНР в пользу первых. Также отмечается, что своими разговорами о проведении взрывов на невадском полигоне в Вашингтоне хотели бы продемонстрировать Москве и Пекину, что своими близкими по времени экспериментами Соединенные Штаты рассчитывают в целом обеспечить себе благоприятную переговорную позицию на таких трехсторонних переговорах.

Национальному управлению ядерной безопасности и Министерству энергетики, которые в пределах своих полномочий отвечают за разработку, производство, безопасность и надежность ядерного оружия, поручено провести необходимые подготовительные работы в штате Невада и провести ядерные испытания, «если об этом будет принято соответствующее решение». Немаловажно напомнить, что названный «ядерный обзор» безапелляционно закрепил позицию президента Дональда Трампа: Соединенные Штаты не будут ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), который был подписан ими еще в сентябре 1996 года, то есть в тот год, когда он был официально отрыт для подписания.

Американская пропагандистская машина уже несколько месяцев продолжает «наводить тень на плетень», пытаясь через свои СМИ голословно обвинить Россию и КНР в том, что они, дескать,  нарушили некий  «нулевой стандарт по мощности ядерных испытаний», когда провели подземные или иные испытания ядерных взрывных устройств «чрезвычайно малой мощности». Подобные обвинения были отражены в очередном годовом докладе государственного департамента США о выполнении соглашений в сфере контроля над вооружениями, который был выпущен в апреле этого года. Закономерен вопрос: где и когда были проведены такие российские или китайские испытания? Естественно, что никаких доказательств в поддержку такого заявления Вашингтон не предъявил. Не подтвердили эту сказку и сейсмологические станции, имеющиеся во многих государства мира. А Москва и Пекин с понятным возмущением опровергли очередную американскую газетную «утку».

Действующая ядерная стратегия США в своей открытой части, названной «Обзор ядерной политики Соединенных Штатов Америки», предусматривает «вскрытие» невадского ядерного полигона с целью возобновления на нем испытаний новых ядерных взрывных устройств для оснащения боезарядов нового поколения. Они будут устанавливаться на ракетно-ядерные носители полностью обновляемой стратегической ядерной триады, к созданию которой американская сторона уже приступила. Как зафиксировано в этой ядерной стратегии, «… Соединенные Штаты должны сохранять готовность к возобновлению ядерных испытаний, в случае необходимости, с целью ответа на сильные технологические или геополитические вызовы».

Замеченные приготовления к возобновлению ядерных испытаний в США вызвало критическую реакцию в различных странах мира, в том числе и в американском экспертном сообществе. «Это было бы приглашение другим странам, обладающим ядерным оружием, последовать этому примеру», – заявил, например, исполнительный директор некоммерческой американской Ассоциации по контролю над вооружениями Дэрил Кимбалл. По его мнению, такой шаг стал бы «началом беспрецедентной гонки ядерных вооружений» и сорвал бы переговоры с северокорейским лидером, «который, возможно, больше не будет чувствовать себя обязанным соблюдать мораторий на ядерные испытания».

Возобновление ядерных испытаний Вашингтоном, что может однозначно интерпретироваться как его фактическое нежелание ратифицировать ДВЗЯИ, закроет дорогу к его вступлению в силу. Дело в том, что этот договор, пользующийся значительной поддержкой в мире (подписан 184 и ратифицирован 168 странами), может начать действовать только после его ратификации всеми 44 поименно названными государствами-участниками, в том числе и Соединенными Штатами. Весьма вероятно, что после приведения невадского полигона в «испытательную готовность» и подрыва там ядерных устройств не ратифицировавшие договор государства, среди которых есть и обладатели ядерного оружия, продолжат придерживаться отрицательной позиции по названной проблеме. Что касается России, то она подписала ДВЗЯИ в сентябре 1996 года и ратифицировала его в июне 2000 года.

Известно, что нынешняя американская администрация занимает в целом негативную точку зрения в отношении 13 двусторонних и многосторонних договоров в сфере контроля над вооружениями, в том числе по семи договорам с области контроля над ядерными вооружениями. Среди них значатся: Договор СНВ-3, Договор о нераспространении ядерного оружия и «президентские инициативы» 1991-1992 годов с Россией о добровольном сокращении некоторых видов ядерных вооружений, которые нарушаются США; Договор о ликвидации РСМД и «иранская ядерная сделка», денонсированные ими в одностороннем порядке. В этом списке также фигурируют ДВЗЯИ, который они отказываются ратифицировать, а также Соглашение о предотвращении инцидентов в открытом море за внешним пределом территориальных вод и в воздушном пространстве над ним, который Вашингтон не желает распространить на подводные лодки, находящиеся в подводном положении, в том числе и на ядерные.

Как отмечалось в заявлении официального представителя МИД России 28 мая, не исключается, что Вашингтон таким образом готовит общественное мнение для того, чтобы отозвать свою подпись под ДВЗЯИ – одним из важнейших документов в области нераспространения ядерного оружия.

С другой стороны, США действительно делают значительный упор на ядерные силы в своей глобальной военной политике, не забывая при этом и другие направления в своем наращиваемом военном потенциале.

Все эти обстоятельства не могут быть проигнорированы при оценке общего подхода Соединенных Штатов к ракетно-ядерной проблематике и степени их готовности к проявлению сдержанности в названной сфере. В частности, в данном контексте должны быть учтены их приготовления к возобновлению ими ядерных испытаний и сохранение тактического ядерного оружия в пяти зарубежных странах, активизация военной деятельности с использованием носителей СНВ (ПЛАРБ и тяжелых бомбардировщиков) и принятие на вооружение новых видов ядерных боезарядов воздушного и морского, а в перспективе и наземного базирования. И, разумеется, должны приниматься во внимание все пять ключевых военно-стратегических установок нынешней американской администрации: стратегия национальной безопасности и обороны, а также ядерная, противоракетная и военно-космическая доктрины.

Источник: Владимир Козин, член-корреспондент Российской Академии военных наук, ведущий эксперт МГИМО МИД России

Вирус антисоветизма и русофобии

3 апреля вирус антисоветизма и русофобии, прочно засевший в головах юрких чешских политиков, преодолел их страх перед коронавирусом. В центре Праги на площади Интербригады власти 6-го района снесли памятник маршалу Советского Союза Ивану Коневу. Кощунственную акцию давно готовили. К выбору даты подошли с особым цинизмом, приурочив снос монумента к 75-летию освобождения Красной армией столицы Словакии, которая прежде являлась частью единого государства — Чехословакии.

Вошедший в историю как инициатор сноса памятника староста 6-го района Ондржей Коларж не скрывает своей радости. Его восторг разделяют далеко не все граждане Чешский Республики. Председатель Комитета участников антигитлеровского Пражского восстания, заместитель главы Чешского союза борцов за свободу Эмиль Шнеберг заявил: «Снос монумента выдающемуся советскому маршалу, спасшему Прагу от уничтожения, является кощунством над памятью павших в боях с нацистами красноармейцев и чешских патриотов. Это политически мотивированное решение абсолютно безграмотных в истории муниципальных политиков».

Какими бы ни были знания прошлого у чешских политиков районного масштаба, очевидно то, что они последовательно проводят линию на переписывание истории Второй мировой войны и целенаправленно искажают роль советских воинов-освободителей, стремясь вычеркнуть из истории их великий подвиг.

Монумент маршалу Коневу был зримым напоминаем чехам о том, что своей свободой они обязаны советским солдатам. Самостоятельно освободиться от власти нацистов чехи даже не пытались. Хотя Чехословакия имела сильную армию и мощные оборонительные укрепления на границе с Германией, руководство ЧСР послушно выполнило принятое 29 сентября 1938 года в Мюнхене решение о передаче Судетской области нацистской Германии. Затем Прага безропотно отдала полякам Тешинскую область.

Не сопротивлялись чехи и в марте 1939 года, когда Адольф Гитлер присоединил Чехию к Третьему рейху, переформатировав ее в протекторат Богемия и Моравия. Выступая в рейхстаге, фюрер сообщил, что чехи передали вермахту 1582 самолета, 501 зенитное орудие, 2175 пушек, 785 минометов, 43.876 пулеметов, 469 танков, свыше 1 млн винтовок, 114 тыс. пистолетов, 1 млрд патронов, 3 млн снарядов. Использовать это вооружение против немцев чехи постеснялись. А вот гитлеровцы не постеснялись задействовать чешские танки и другое вооружение в войне против СССР.

Более шести лет военно-промышленный потенциал Чехии активно использовался Германией. Чешский историк и публицист Зденек Роучка утверждает: «На территории бывшей Чехословакии к концу 1938 г. было около 650 фирм и предприятий, которые работали исключительно на немецкую военную индустрию. Из них около 330 находились на территории протектората. Производился широкий диапазон продукции от ящиков для патронов до артиллерийских снарядов, военной техники, автомашин и пр. Бывшая Чехословакия по объемам военной продукции заняла второе место сразу после рейха… Только завод Шкода в г. Пльзень за время войны произвел около 20 миллионов артиллерийских снарядов, около 7,5 миллионов запалов для гранат, 17.500 артиллерийских орудий. В феврале 1945 года было произведено 120 противотанковых орудий, в марте — 178 и в апреле — 55. Если в начале войны в 1941 в Шкоде-Пльзень работало 22 тысячи рабочих, то к 1944-1945 годам их число выросло до 44.500 работников».

Трудолюбивые чешские рабочие были на хорошем счету у гитлеровцев. На перешедших под контроль нацистов заводах они выпускали танки, самолеты, автомашины, артиллерийские установки, стрелковое вооружение, авиационные моторы, боеприпасы. С чешскими танками солдаты Конева столкнулись еще осенью 1941-го, когда немцы рвались к Москве. Производили чехи и современные самоходные и штурмовые орудия, из которых гитлеровцы уничтожали советские танки и их экипажи. 27 июля 1943 года в бою на территории Орловской области погиб двоюродный дед автора статьи, младший лейтенант Степан Васильевич Назаров. Не исключено, что попавший в его танк снаряд произвели чешские рабочие. Но даже если это и не так, не сомнений в том, что снаряды чешского производства оборвали жизни многих бойцов Красной армии и жителей прифронтовой полосы. В современной Чехии вспоминать о вкладе чехов в мощь вермахта не принято.

Чехи продолжали работать на немцев даже тогда, когда советские солдаты штурмовали Берлин. Только 5 мая 1945 года, через несколько дней после падения столицы Третьего рейха и самоубийства Гитлера, они надумали поднять восстание. Его начали с обращения за помощью к Антигитлеровской коалиции.

Первыми на помощь пришли солдаты Конева. 9 мая в 3 ч. утра танкисты 10-го гвардейского Уральского добровольческого корпуса 1-го Украинского фронта вошли в Прагу. За ними последовали и другие части. В этот исторический день Конев в течение нескольких часов не мог получить информации о том, что происходило в городе — ни одна из отправленных в Прагу групп офицеров на связь не выходила. Конев вспоминал: «Как выяснилось потом, причиной тому было ликование пражан. На улицах шли сплошные демонстрации. При появлении советского офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать, целовать, качать. Один за другим попали все мои офицеры связи в окружение — поцелуи, угощения, цветы…»

Освобождение территории Чехословакии дорого обошлось советскому народу. По данным доктора исторических наук Валентины Марьиной, там погибли 144 тысячи солдат и офицеров Красной армии. В «Записках командующего фронтом» Конев с горечью писал: «Когда я бываю на Ольшанском кладбище в Праге, где покоится прах наших солдат и офицеров, погибших в дни Пражской операции, я с горестным чувством читаю на надгробьях украшенных цветами могил дату «9 мая». В сущности, война уже кончилась, а эти люди погибли здесь, на пражских окраинах, когда вся наша страна уже праздновала Победу, погибли в последних схватках с врагами, бесстрашно доводя до конца начатое дело».

Под командованием Конева сражались бойцы 1-го Чехословацкого отдельного корпуса. Командовавший ими генерал Людвик Свобода (в 1968 — 1975 гг. — президент ЧССР) свидетельствовал: «Советские воины сражаются за Чехословакию так, как сражались они за Москву, за Сталинград, за советские города и села. Мы никогда не забудем этого, и наш народ будет вечно признателен своим освободителям за бескорыстную братскую помощь».

Увы, но мы стали свидетелями того, что генерал и политик с говорящей фамилией, который с оружием в руках сражался за свободу, ошибся.

Посольство РФ в Чехословацкой Республике заявило, что демонтаж памятника маршалу Коневу «не останется без соответствующей реакции российской стороны». Как показала история с уничтожением сотен памятников в Польше, на решительные протесты нашего МИДа поляки отвечали гомерическим хохотом и сносом очередного памятника воинам-освободителям.

Самое время вспомнить о том, что на территории России возведены памятники солдатам Чехословацкого корпуса – но не тем, кто плечом к плечу с бойцами Конева воевал с нацистами. А тем легионерам, которые летом 1918 года по приказу Антанты подняли восстание против большевиков. Вопреки расхожей байке, Владимир Ленин не пытался задержать их в России, а напротив, стремился побыстрее выпроводить на родину через Владивосток. Но руководство Антанты дало понять, что если чехи хотят обрести свое государство (а его у них не было почти 300 лет), то им надо выполнить ответственное поручение – поддержать антибольшевистские силы.

В мае 1918 года продвигавшиеся на восток по Транссибу части Чехословацкого корпуса подняли восстание. Поводом для него явилось столкновение 14 мая на вокзале Челябинска легионеров и военнопленных австро-венгерской армии. 29 мая после двухдневного боя легионеры захватили Пензу, а также Канск и Сызрань. 31 мая легионеры захватили Петропавловск, где расстреляли 20 членов местного Совета и четверых чехов-интернационалистов. В тот же день они взяли Томск и Тайгу, 2 июня – Курган, 8 июня – Самару. Всюду захваты сопровождались кровопролитием и грабежами. В итоге Гражданская война, которая до этого имела очаговый характер, стала широкомасштабной, что привело к огромным людским и материальным потерям.

Осенью 1918 года чехи и словаки обрели государственность. В России о себе они оставили не добрую память. Показательно, что о легионерах с ненавистью отзывались и обыватели, и рабочие, и крестьяне, и красные, и белые. Управляющий военным министерством в правительстве Александра Колчака генерал-лейтенант Алексей Будберг писал: «Сейчас чехи таскают за собой около 600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых… по данным контрразведки, эти вагоны наполнены машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью и прочим добром, собранным на Урале и в Сибири».

Об этих «художествах» легионеров чехи никогда не вспоминают. Они обвиняют СССР во вмешательстве во внутренние дела Чехословакии в 1968 году и молчат о том, что за полвека до этого сами вмешались во внутренние дела России.

И последнее. Более 10 лет на территории России возводят памятники легионерам. Один из них торжественно открыли 20 октября 2011 года в Челябинске на привокзальной площади при участии Чрезвычайного и Полномочного Посла Чехии в России Петра Коларжа. Памятники чешским мародерам и убийцам стоят и в других городах. Зачем? Не пора ли и нам по примеру «цивилизованных» чехов и поляков перейти от «решительных заявлений» к решительным действиям? Как иначе противостоять вирусу антисоветизма и русофобии, гуляющему по Европе даже во время эпидемии коронавируса.

Автор: Олег Назаров, д.и.н., обозреватель журнала «Историк», член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня»

Источник: http://zinoviev.info/wps/archives/5192

Капитализм – социально-экономический строй, основанный на частной собственности и праве наследования, на концентрации капитала в одних руках, как следствие – на патологическом эгоизме, жесткой и жестокой конкуренции. Сущность природы капитала вскрыта еще К. Марксом, а его социально-культурная подоплека – М. Вебером.

Начать можно «по-доброму», с того, что капитал и капитализм диалектичны, как и все явления природы и общества. В них также есть «добро» и «зло», польза и вред.

Да, капитализм как «”научная” система выжимания пота» (В.И. Ленин) обеспечивает ускоренный материальный прогресс на основе напряженного труда, жестокой конкуренции (между людьми, корпорациями, социальными системами), жесткой организации производства, обострения инициативы, предприимчивости, риска. Его очень жестокий, но мощный потенциал в некоторой степени оправдывает капитализм, давая ему возможность прикидываться полезной и безобидной «овечкой».

Но одновременно капитализм ведет к безразмерному потребительскому «жору», деградации духовности и нравственности человека, к периодическим кризисам, уничтожению произведенного во время кризисов перепроизводства, к жестоким последствиям конкуренции в виде физического уничтожения конкурентов – порой целых народов и стран, ведет к войнам. Поскольку особенной и органически чертой капитализма является идеология «избранности», абсолютного отторжения всего иного, циничности в отношении к другим людям, народам, странам, культурам, как следствие — идеология неравенства, абсолютной сегрегация людей по имущественному и расово-этническому признаку. Поэтому на самом деле капитализм – это волк в овечьих шкурах «миссионерства», «меценатства», «благотворительности». Издержек и проблем («зла») от капитализма для человечества и человека по мере его эволюции, на каждом новом ее этапе становится сравнительно все больше, чем приобретений («добра»).

На протяжении собственной истории капитализм постоянно эволюционировал количественно и качественно. Количественно – по накопленным капиталам и масштабам их активности. Качественно – от небольшой частной собственности – к монополиям, а со второй половины ХХ века – к олигархиям как своей вершине и своему логическому концу. Эволюционировали также иерархии сфер приложения капитала – от доминирования торгового капитала – к доминированию промышленного капитала, затем – к доминированию «чистого» (финансового) капитала как своей вершине. Но по своей сущностная природа капитализма оставалась единой – частный интерес, стремление капитала подавить и уничтожить всякую иную активность и уничтожить всех конкурентных субъектов активности, противоречащей интересам своего капитала. Поэтому не странно, что активность капитала часто выливалась в войны.

Указанная эволюция количества и количества капитала, его содержания и формы вели и к эволюции форм его активности, в том числе к эволюции форм и видов конкуренции, эволюции целей, характера и масштабов развязываемых им войн – по мере роста капиталов и их аппетитов масштабы войн, охват регионов, количество вовлеченных людей и ресурсов, масштабы разрушительных последствий и гибели людей постоянно росли.

Первая стадия эволюции капитализма была связана с развитием торгового капитала и началом развития промышленного капитала. Она реализовалась в жесточайшей колонизации и ограблении Индии, других стран и островов Юго-Восточной Азии, «освоении» Америки путем вытеснения и уничтожения индейцев, в опиумных войнах против Китая, англо-бурской войне, войнах в Северной Африке, наполеоновских войнах, Крымской войне с Россией, русско-японской войне, массе других региональных войн.

В конце ХIХ века в капитализме начали выделяться наиболее мощные персоны, группы, структуры, которые стали организовывать монополии, создавая монополистический капитализм и его диверсифицированные формы (такие как создание Д. Рокфеллером из «Стандарт Ойл» 34 подконтрольных ему компаний в ответ на антимонопольные ограничения). Постепенно они стали ощущать себя хозяевами жизни, начали помышлять о создании собственного надгосударственного экстерриториального «мирового правительства». Они начали мнить себя сверхлюдьми, которые имеют право властвовать человечеством.

Одновременно активное развитие крупного монополистического промышленного, транспортного, ресурсного (особенно нефтяного), сельскохозяйственного капитала, а позднее противостояние с СССР, социалистической системой, зарождающими новыми государствами в бывших колониальных владениях в начале и середине ХХ столетия обострило борьбу за ресурсы, территории, рынки сбыта, сферы влияния типов социальных систем. Начался большой раздел и последующие переделы мира за сферы влияния монополий. Это вызвало целый каскад войн: две мировые войны, «холодную» войну, Египет, Вьетнам, Афганистан, Югославия, Ирак, Ливия, Украина, Сирия.

Все эти войны – не что иное, как цена за передел мира в интересах тех или иных властных и богатых капиталистических кланов, их семейных «деловых интересов». Именно «деловые интересы» крупного капитала стали доминирующей причиной начала всех войн на планете – даже геополитические и цивилизационные интересы разных стран на самом деле отодвинулись далеко на задний план, хотя капитал порой умело использовал их для раздувания милитаристских настроений населения разных стран против «врагов» и для прикрытия истинных целей войн.

Есть и еще один негативный результат, хитро выворачиваемый идеологами капитализма. Во второй половине ХХ века капитализм начал обвинять человечество в разрушении планеты, ее природы и экологии, провозглашать неомальтузианские идеи необходимости резкого уменьшения численности населения на планете. При этом полностью умалчивается тот факт, что именно так называемый «золотой миллиард» и есть главная причина всех природных и экологических бед. Все дело в том, что самые развитые страны потребляют более 70% ресурсов планеты. Нетрудно подсчитать, что их установка на уничтожение 6/7 человечества лишь на треть снизит нагрузку на планету, тогда как исчезновение этого «золотого миллиарда» или резкое снижение его потребления снизит эту нагрузку вдвое и одновременно позволит увеличить благосостояние остального человечества. Именно агрессивно-потребительский характер капиталистической цивилизации и ее лидеров в лице западных стран истощил планету и утомил людей.

В итоге капитализм, кроме прогресса, много принес неисчислимые бедствия человечеству, гигантские разрушения уже созданного, унес десятки миллионов человеческих жизней, экологический кризис. Это – слишком высокая цена за его достижения.

Однако закономерная эволюция капитала, в полном соответствии с его природой, пошла дальше. Капиталы росли. Никакие антимонопольные законодательства не смогли победить закона концентрации капитала. Во второй половине и в конце ХХ века произошла еще большая концентрация капитала. «Интересы» самых крупных капиталов, оформившихся в гигантские банки, ТНК, МНК, становились все более обширными и начали охватывать целиком всю планету. Как логика и вершина эволюции капитала сформировалась группа капиталистических семей и кланов, обладающих гигантскими состояниями – олигархи и базирующийся на них олигархический капитализм. Эти кланы сформировали собственные планетарные империи.

Теперь государства и государственные ограничения стали все больше мешать олигархам хозяйничать на планете. Олигархат стал учиться управлять государствами, навязывать им свою волю, подчинять их, усиливать одних и ослаблять других, свергать и ставить правительства. Это осуществлялось различными способами – экономическими, политическими, военными, информационно-психологическими и т.д. Столетняя мечта капитализма о «мировом правительстве» в конце ХХ века начала обретать реалистические черты. Это «мировое правительство», по всей видимости, должно представлять собой некую группу лиц из числа самых богатых капиталистических семей (десяток-другой семей из 100-150 самых богатых семей мира) и, возможно, немногих феодально-аристократических и клерикальных семей (еще 5-10 семей или должностей). Такое нелегитимное, никем не избранное, состоящее из само-«избранных» уполномоченных капитала должно править миром, командовать государствами и народами.

У этой капиталистической клики и ее идеи наднационального «мирового правительства» появляются и направленно формируются сторонники и активные адепты в деловой и чиновничьей элите всех стран. Над этим напряженно работают – вербуют, переубеждают, воспитывают в западных школах и вузах, подкупают, используют весь нечистоплотный набор инструментов политики. Не странно, что у значительности части представителей правящей элиты большинства стран начинает развиваться культурная деменция [1], доходящая до клинической формы – проповедования и внедрения, в том числе в системы государственного управления, с общественное сознание и систему образования – антинациональных и антигосударственных идей и интересов, отторжение в идеях «элит»  собственной культуры, народа, страны. В наиболее агрессивной и развитой форме это случилось в конце ХХ – начале XXI века в России, на что указывают уже не только собственные исследователи, но и внимательные посторонние наблюдатели (например, Я. Кедми).

В конце ХХ – начале XXI века, понимая неумолимую логику развития человечества, ведущую к ограничению возможностей буржуазных «элит», в целях собственного самосохранения и сохранения своих состояний, власти, чувства «избранности», привилегий олигархический капитализм объявил войну всему человечеству. Главная цель этой войны – выживание олигархических семей при надвигающемся неизбежном крушении капитализма, обеспечение сохранения и наращивания возможностей и благ олигархических элит, сохранение превосходства и господства над людьми представителям своих семей.

Эта цель развертывается в «дерево» ключевых целей:

— дальнейшая приватизация и рассовывание национальных природных, интеллектуальных и технологических ресурсов по частных «карманам», несмотря на протест против безумной и безграничной приватизации даже в Римском клубе – крупнейшем идеологическом центре олигархического капитализма [2];

— резкое разделение людей по семейно-родовому, социальному, культурному, психо-интеллектуальному, информационному и иным качествам, жесткая «кастовая» сегрегация людей; резкое снижение качества «простых людей» и рост качества представителей господствующих «элит»;

— резкое снижение численности населения на планете до одного миллиарда или 200-300 миллионов, а по некоторым более радикальным высказываниям членов Римского клуба – до 90-100 миллионов;

— формирование наднационального (надгосударственного) олигархического «мирового правительства» из представителей крупнейших финансово-экономических групп;

— минимизация роли, функций и возможностей института государства на всей планете, выведение из государственного подчинения и перехват функций государственного управления негосударственными структурами посредством подчиненных либо подконтрольных либо управляемых представителей олигархического центра «на местах» в государственных финансовых, военных, правоохранительных, специальных, управленческих (т.д.) и деловых структурах[3]; под прикрытием трансграничности («глобальности») проблем экологии, продовольствия, энергетики (и т.д.) ликвидация национального суверенитета стран, обеспечение полной открытости границ, обеспечение такими «государствами» на своей территории гарантий полной вседозволенности («свободы деятельности») и неподконтрольности представителей олигархических элит; сведение функций государства к элементарному социальному обеспечению населения, полицейскому контролю за поведением граждан и обеспечению правопорядка – чтобы народы всех стран стройными колоннами и с радостными лицами шли к своему уничтожению через утрату национального суверенитета, национальных культур, культуры Просвещения;

— деиндустриализация национальных экономик, уничтожение значительной части промышленных предприятий, в первую очередь связанных с материальной экономикой, как следствие – ликвидация многих сегментов науки и образования – этого величайшего достижения человечества, основы которого заложены в идеологии Просвещения;

— обеспечение интеллектуальной и духовной деградации «простого народа», создание системы его раскультуривания в искусстве, науке, образовании, внедрение идей и ценностей превосходства потребительства над духовностью, масскультуры – над классической культурой; создание системы информационно-психологического воздействия на «массы» с целью управления их ценностями, мнением, мотивациями, поведением; постепенное создание целостной системы всеохватного контроля поведения человека и частичного контроля его психического состояния и активности; все большая замена людей на производствах роботами.

Некоторые из указанных целей олигархического капитализма «для внешнего пользования», открытые для «масс» яснее всего изложены в докладах Римского клуба и выступлениях его членов и даже они носят по истине мизантропический, антипросвещенческий, антикультурный и потому античеловеческий характер. Другие, еще более антигуманные цели не афишируются, но они есть и они осуществляются – это в особенности установка на духовную и культурную деградацию человека, активизация потребительских мотивов и инстинктов, снижение уровня образования и науки для народа.

Война, имеющая указанные цели, не может быть проведена только в виде «горячей» войны. В этой связи постепенно отрабатываются и вводятся в действие другие компоненты войны, породившие феномен «гибридной войны».

Компоненты гибридной войны

— политические (перехват государственной власти путем мирной смены политических режимов);

— военно-политические (перехват государственной власти путем военной смены политических режимов);

— управленческие (перехват государственной власти через подкуп чиновников, коррупцию и компрадорство);

— образовательные;

— научные;

— разведывательные;

— демографические;

— экологические;

— информационно-психологические;

— финансовые;

— медико-биологические;

— террористические;

— кибернетические и роботизированные;

— коммуникационные (системы связи, интернет);

— криминальные (организованная преступность);

— космические;

— собственно военные и диверсионные.

Силы и средства гибридной войны:

Кадры (вооруженные силы и формирования)

Принцип: малая численность войск и вооружений – максимально большой ущерб противнику.

Головной «генеральный штаб» располагается в исследовательских центрах капитализма. Основная идеология формируется в тайных сообществах, разрабатывается для публичного пользования в научных центрах (Рокфеллер-центр, Римский клуб…). Генеральные штабы второго уровня, реализующие эти идеи, дифференцированы по направлениям гибридной войны.

«Генералитет» и «офицерский корпус» – компрадорские и коррупционные чиновники, собственники и менеджеры крупнейших компаний во всех странах.

«Солдаты» этой армии:

— в политической сфере – «пятая колонна», мелкие коррупционеры и компрадоры, организаторы цветных революций, некомпетентные чиновники, держащиеся за свое кресло;

— в экономической сфере – теневики, экономическая преступность, наркомафия;

— в финансовой сфере – сотрудники МВФ, ВБ, их подчиненные в национальных банках, финансовые спекулянты, специалисты по финансам в роли финансовых инженеров и спекулянтов, финансовые роботы и т.д.;

— в кибернетической сфере – программисты, хакеры, системные администраторы, роботы;

— в правоохранительной сфере – структуры, направленные на пресечение массовых выступлений, защиту правящей верхушки от народа, негосударственные охранные предприятия;

— в военной сфере – переподчиненные военные и разведывательные структуры, перевербованные сотрудники военных структур и спецслужб, негосударственные военные структуры (ЧВК);

— в информационно-психологической сфере – СМИ, идеологи, теоретики и практики информационных операций;

— в других указанных компонентах гибридной войны, указанных выше, вооруженные силы и формирования понятны.

Необходимо обратить внимание на то, что это именно вооруженные силы, причем, активно ведущие войну. Соответственно, необходимо относиться к ним как к представителям вражеской армии, ведущим активные боевые действия с оружием в руках.

Особенно важно обратить внимание, что на современном этапе развития наука превратилась не только в непосредственную производительную силу, как предвидел К. Маркс, но и в непосредственную военную силу, в непосредственную разрушительную силу и в силу, позволяющую подчинять и парализовать волю противника. Из разработчика вооружения и вспомогательного средства разработки операций наука, в соответствующей ее части, подчиненной капиталу, превратилась в самостоятельную активную боевую силу, а часть научных и аналитических работников различных специальностей превратилась из разработчиков вооружения – в действующих военных, применяющих эти разработки в военных операциях, то есть являющихся членами вооруженных формирований, их боевыми единицами. К таким военным специальностям в гибридной войне относятся научные работники в сфере аналитики и стратегии (экономисты, финансисты, политологи, социологи, психологи, военные…), микробиологии и медицины, фармацевтики, математики, программисты, специалисты в области пропаганды и агитации, социальных технологий, информационных технологий и т.д.

Виды вооружения

— управленческие решения государственных чиновников;

— управленческие деловые решения (в том числе цены, ставки по кредитам, санкции…);

— финансовый инжиниринг, финансовые роботы;

— экспертно-аналитические разработки, стратегические программы;

— информационно-психологическое оружие (публикации в СМИ и Интернете, в научных изданиях);

— специальные научные, идеологические, пропагандистские, агитационные, псевдонаучные материалы (в т.ч. Римского клуба, фонда Рокфеллера, других научных центров, выступающих в качестве разработчиков социальных технологий и пропагандистских информационных материалов для «масс»);

— социальные технологии;

— разведывательные ресурсы;

— средства связи, включая космические;

— компьютеры, программы, аппаратно-программные комплексы;

— биологическое оружие (бактерии, вирусы, ГМО, возможное климатическое оружие…)

— кибероружие (программы, роботы);

— обычные вооружения;

— космические спутники и вооружения.

Перечень видов вооружения и характер использования тех или иных видов вооружения можно и нужно расширить, к тому же он постоянно эволюционирует и расширяется.

Способствующие/мешающие обстоятельства («ландшафт» войны) – степень открытости/закрытости границ, финансовых систем, интернета, систем коммуникации и связи, систем защиты всех видов и обеспечения безопасности.

Виды военных операций

— операции по смене политических режимов (цветные революции, смена лидеров, смена политических курсов, военные вторжения…);

— операции по подчинению органов государственного управления (перехват власти), подкуп, идеологическая вербовка чиновников и политических деятелей;

— операции по обеспечению открытости границ, информационных пространств, минимизации государственного суверенитета стран;

— финансовые, банковские, спекулятивные, валютные, офшорные, налоговые операции;

— операции по разрушению общедоступных систем образования, снижению качества образования для народа;

— операции по разрушению общедоступной профилактической медицины и национальных систем здравоохранения;

— операции по ликвидации науки, особенно социально-гуманитарной для пресечения возможностей создания суверенных национально- государственных систем стратегического управления;

— демографические операции – активное внедрение неомальтузианской идеологи, роботизация и вытеснение человека из производств, ограничение рождаемости, распространение однополых браков, гомосексуализма, идеологии множества полов, внедрение идеологии семей «чайлд-фри», распространение генетических болезней, фармакологические операции, операции с продуктами питания (включая ГМО), алкоголизация и наркотизация населения;

— экологические (организационные и идеологические) операции – «зеленые», «озоновый слой», «потепление мирового океана», «Парижское соглашение», Грета Тунберг…;

— кибероперации, хакерские атаки;

— террористические атаки;

— диверсионные атаки (в том числе замаскированные под террористические, повстанческие, революционные…);

— операции против спутников связи;

— операция по чипизации населения для осуществления персонального контроля.

Эта гибридная война – война против человечества, против его вековых достижений, задуманная и ведущаяся в собственных (шкурных) интересах кучкой олигархических семей.

Пора понять, что волчья стая этих маргинальных (внекультурных) капиталистических самозванцев, возомнивших себя «избранными» без всяких на то оснований, не может быть ни быть «правительством», ни иной управленческой структурой, способной обеспечить эффективное развитие человечества. Сегодня они несут в себе предельное зло и тотальное уничтожение. В итоге их ждет свой Нюрнбергский трибунал за преступления против человечества, которого они панически боятся. Боятся и физически, и идеологически – как поражения собственных мизантропических идеалов, ценностей и целей, крушения собственных смыслов, обрушения системы оправдания их уходящему в прошлое бытию, отсутствие места в нарождающемся новом образованном и высококультурном планетарном бытии.

Победить эту мировую клику человечеству жизненно необходимо. Иначе оно просто исчезнет с лица Земли.

Победить этого врага непросто. Но можно.

Опыт последних десятилетий и короновирусная ситуация показывают, что эффективно противостоять активности капитализма может лишь слаженная государственная машина управления. Это продемонстрировали Китай и другие азиатские страны. Первейшие условия для этого – самостоятельная национально-государственная стратегия, регулируемая закрытость экономики, границ, информационного пространства, постоянное изучение эволюции капитала – ибо пока капитал жив, человечеству нельзя расслабляться ни на минуту (стоило на несколько лет расслабиться плеяде недалеких и наивных советских руководителей – и могущественная страна была мгновенно уничтожена и сожрана капиталом). Потому что капитал всегда воюет, всегда находится в состоянии войны и никогда не расслабляется. Особенно сегодня, на грани собственной гибели или тотального и жесткого подчинения государственным машинам.

Главным условием для этого является необходимость создания в государстве всего комплекса вооруженных сил и систем вооружений, соответствующих характеру текущей гибридной войны, которые были бы способны противостоять всем компонентам войны и вражеским силам – негосударственным и иногосударственным структурам. На мировом уровне необходимо начать жестко контролировать потребление «золотого миллиарда» для того, чтобы при нормальном уровне потребления обеспечить на планете жизнь остального большинства людей и рост населения планеты, что даст новый скачок качества человеческого интеллекта.

Капитализм ведет войну против человечества. И человечество вынуждено объявить ему коллективную войну – ради своего спасения. Квинтэссенцией анти-капиталистической войны является сохранение и преумножение количества и качества народа. А ключевым обстоятельством для этого является активное развитие науки, качественного общедоступного образования и эффективных национальных систем здравоохранения.

Необходимо понять, что капитализм в сущности своей антипросвещенческий проект. Он «поднял знамя» человеческого неравенства, подхватив его из рук погибавшей дворянской феодальной аристократии. Но если дворяне отбирались историей хотя бы по критериям служения высоким целям, личной боевой доблести, чувства достоинства, чести, высокой духовной культуры для представителей своего слоя, то капитализм породили жадность, бесчестие, беспринципность, цинизм, полное отсутствие высокой духовной культуры и морали. Критериями отбора стали степень жуликоватости, азарт накопления, патологическая жадность, скрытность. Если дворянские элиты презирали народ, то буржуазные – боятся его как своей тени. Капитализм – это заключительный, вырожденческий вариант элитарного устройства общества.

Неспроста и современные российские «элиты» имеют агрессивный анти-просвещенческий характер, прикладывают организованные направленные усилия к деградации и уничтожению основных «столпов» Просвещения – науки и образования, их качеству и распространению среди людей, нарушают принципы равенства и справедливости как основу основ идеологии Просвещения.

Однако движение человечества в будущее возможно лишь посредством повышения качества сознания (разума) и морали, качества созидательной активности человечества, комплексного увеличения мощности человечества (посредством приращения численности и распространения научных знаний), путем концентрации коллективных усилий на проектах будущего. Для этого необходима трансформация всей системы социальных отношений и институтов управления для формирования будущего, консолидации усилий человечества в его движении в будущее, строительства будущего для своих народов, культур, стран.

Ссылки;

1. Деменция – это приобретенное слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности с утратой в той или иной степени ранее усвоенных знаний и практических навыков, затруднением или невозможностью приобретения новых, распад психических функций, происходящий в результате поражений мозга. Культурная деменция – это утрата исторической памяти, национально-культурной идентичности, приобретенное на этой почве слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности в связи с утратой ранее полученных знаний, приобретенных практических навыков, отказ от необходимости высокого уровня образования, творческого труда, самостоятельности и свободы мысли для народа, который стремился к этому столетия и достиг этого. Культурная деменция – это распад культурно-психических функций личности на основе утраты связи с культурными корнями, происходящий в результате идеологических поражений мозга и ведущий к распаду личности, ее маргинализации, утрате собственной целостности.

2. Доклады Римскому клубу нынешнего его сопредседателя Э. фон Вайцзекера «Пределы приватизации: как избежать чрезмерности хорошего» (2005); «Come On! Капитализм, близорукость, население, разрушение планеты» (2017) (в соавторстве с другим сопредседателем Римского клуба А. Вийкманом).

3. Это было вполне успешно реализовано в США – от лишения этой страны собственной валюты и государственной банковской системы до использования вооруженных сил и разведывательного сообщества в интересах капитала, как это начали делать двоюродные братья Рокфеллеров Ален и Джон Ф. Даллесы.

Автор: Александр Селиванов, доктор философских наук, профессор, эксперт Изборского клуба

Социальные конфликты являются частью общественной жизни: их генерируют социальная неоднородность, присущая любому обществу на любой стадии его развития, различия уровня доходов как между отдельными людьми, так и между социальными группами, стремление к власти, потребность в уважении и т.д. При этом конфликты обостряются в такие периоды общественной жизни, когда идут ее качественные, существенные преобразования. Именно здесь одновременно наблюдается как свертывание существующих социальных институтов, так и актуализация их обновленных вариантов. Поэтому, в частности, проблемы, характерные для современного российского общества, проявляются в масштабно, в функционировании всей социальной инфраструктуры [8, с.29].

Мировое общество характеризуется системным кризисом, который вызван идущими радикальными изменениями, угрозой мирового терроризма, усиливающегося социально-экономического разрыва между наиболее богатыми и бедными странами, обострением социальных конфликтов на всех уровнях.

Россия последних десятилетий формировалась в результате существенных потрясений во всех сферах экономической, социальной и политической жизни. Эти потрясения носили такой масштаб, что процессы, порожденные ими, объективно не могли быть более динамичными и эффективными с точки зрения общественных ожиданий.

Переход к новым формам хозяйствования в целом можно считать завершенным, однако то, как он проходил и то, к каким результата привел, объективно порождает все новые и новые (хоть и в большинстве своем – типические) конфликтные ситуации, влияющие на формирующиеся и устоявшиеся общественные отношения.

XXI век характеризуется всесторонним проникновением политики во все сферы общественной жизнедеятельности, а также тем, что политика становится одним из основных локомотивов их развития, что приводит к возникновению новых форм политического протеста, расширению спектра его влияния на общественную жизнь. В связи с этим на практике все сложнее проводить указанную выше условную линию разграничения. В то же время следует говорить о взаимопроникновении понятий, но не об их слиянии или поглощении одного другим.

Современные социальные системы в развитых странах характеризуются наличием и эффективным функционированием специализированных механизмов и институтов, основной целью деятельности которых является использование позитивного потенциала конфликта, а не работа по его предупреждению или минимизации негативных последствий. Важно понимать, что социальные процессы всегда диалектичны. Социум, в широком смысле, генерируя новые идеи, смыслы, элементы и понятия, тем самым инициирует постоянные, непрекращающиеся изменения: сложные системы вообще не могут существовать в условиях статического, но только динамического, равновесия. Такие изменения приводят к частичному или полному разрушению существовавших ранее связей и, следовательно, к возникновению конфликтов между ранее сбалансированными частями целого. Это, безусловно, временно дезориентирует систему, снижает ее эффективность, но, в то же время, делает ее более гибкой, позволяет накапливать и правильно применять соответствующий опыт для дальнейшего развития.

Очевидна потребность в разработке и внедрении механизмов, позволяющих эффективно использовать потенциал политического протеста в социальных конфликтах. Решение этой задачи невозможно без адекватного междисциплинарного дискурса, учитывающего, насколько плотно и органично в современном социальном конфликте переплетаются различные факторы общественной жизни, и насколько сильно выделяется среди них фактор политических интересов, выражаемых в политическом протесте.

Политика, как мы уже отмечали выше, в современном обществе охватывает все сферы жизни социума, оказывает глубокое влияние на их функционирование, предстает той областью социальной жизни, где концентрируются и осмысливаются все важнейшие общественные проблемы, интересы различных классов, стратов и социальных слоев, вырабатываются механизмы и способы их решения [3, с.12].

В современной научной и исследовательской литературе понятие «политический интерес» используется для обозначения конкретных акторов к получению и удержанию политической власти на определенном уровне. Отметим, что предлагаемый подход выглядит неоправданно линейным и не учитывающим все многообразие современных форм политических отношений и интересов. С другой стороны, следует понимать, что попытки необоснованно расширить его чреваты «уходом» в другую крайность, когда придется расширять понятие «политического» до таких масштабов, что оно поглотит и социальное, и экономическое, и национальное, и этническое, и культурное и все прочие начала, лишив их очевидной и признанной самостоятельности. Чтобы избежать обеих крайностей, предлагается выделить два основных типа политических интересов: прямые (в основе которых лежит потребность во влиянии на принятие стратегических государственных решений) и косвенные (при которых власть как таковая выступает не целью, а средством удовлетворения иных социально значимых потребностей).

Интересной представляется позиция К.В. Старостенко, который констатирует, что большинство интересов, реализуемых общественными объединениями, не имеют политического характера и вообще не относятся к сфере политики, однако приобретают политическую направленность по различным причинам. Это, по мнению автора, происходит, когда интерес сам по себе направлен не на политические явления, то есть по своей природе не является политическим, но для его реализации требуется использовать политическую власть [19, с.91]. Можно согласиться с тем, что для удовлетворения основных интересов в современном обществе субъектам очень часто приходится вступать в коммуникации, непосредственно связанные с политическим, хотя бы исходя из того, что социальные и экономические интересы артикулируются политическими партиями и лидерами.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что политические интересы проявляются в социальном конфликте только при наличии определенных условий и не присущи ему изначально.

В связи с вышеизложенным интересным и перспективным представляется утверждение, что политические интересы в социальных конфликтах проявляются в трех взаимосвязанных плоскостях. Во-первых, социальный конфликт возникает в социуме и влияет на его политическую сферу. Во-вторых, социальный конфликт, влияющий на сферу политики, влияет и на общественные отношения, повышая уровень актуальной общественной конфликтогенности. В-третьих, этот социальный конфликт реализуется как конфликт между социумом и властью, то есть между населением, которое делегировало государственному аппарату часть своего суверенитета и право принимать определенные общественно значимые решения и тем, как именно государственный аппарат реализует эти делегированные ему права [14, с.4].

Рассуждая о политических интересах в социальных конфликтах, нельзя обойти стороной теорию относительной депривации. В соответствии с ее трактовкой, большинство субъектов участвует в социальных конфликтах в связи с тем, что находятся в неудовлетворенном (фрустрированном) состоянии. А сама неудовлетворенность формируется в ходе субъективного сопоставления фрустрированных групп и «более благополучных» групп [6, с.51].

Теория «относительной депривации» позволяет определить и обосновать происходящее в странах с «переходным типом» общественных институтов, который характеризуется, кроме прочего, числе отсутствием легитимных и эффективных институтов управления конфликтами.

В качестве примера можно рассмотреть современную общественно-политическую ситуацию в нашей стране. В России в последние годы объективно наблюдается рост протестных акций. Он идет неспешно, но протестное движение структурируется, причем большей частью, как и положено, в крупных городах [5]. Причины этого полностью вписываются в теорию относительной депривации: это ухудшение социально-экономического положения населения, отсутствие внятных социальных лифтов, отчуждении власти от населения и т.п. Рост протестной активности ведет и к росту уровня политизированности, оформления политических интересов в социальных конфликтах. Это способно привести к ситуации, когда любой социальный конфликт будет одновременно и конфликтом политическим и, таким образом, будет постоянно дестабилизировать систему национального управления.

Важным аспектом специфики динамики социальной депривации при этом является образование статусной несовместимости у ряда социальных групп. Так, например, врачи и учителя традиционно обладают высокой образовательной статусной позицией, однако их материальное положение в странах СНГ очевидно ей не соответствует. Это несоответствие стало еще более контрастирующим после того, как группа чиновничества с сопоставимым (а зачастую – даже и более низким) образовательным статусом, однако имеющая при этом очевидно более высокий статус во власти, совершила восхождение в материальной сфере. При этом чиновничество, обладая огромным властным потенциалом во всех без исключениях странах СНГ, как правило, использует этот потенциал почти без исключения для личных нужд [18, с.33]. В связи с этим Л. Мизес в труде «Бюрократия» верно отмечает следующее: «Бюрократия проникнута неукротимой ненавистью к частному бизнесу и свободному предпринимательству. Но сторонники бюрократической системы именно это считают самым похвальным в собственной позиции. Они вовсе не стыдятся своей политики, направленной против бизнеса, они, напротив, гордятся ею, они стремятся к полному государственному контролю над бизнесом, а в каждом бизнесмене, который хочет избежать такого контроля, видят врага общества» [15, с.14]. Поэтому в странах СНГ люди, добившиеся высокой степени материального благополучия, оставались незащищенными от угроз и вымогательств разного рода силовых структур, то есть восходящая экономическая мобильность не сопровождалась соответствующим возрастанием степени участия в политической жизни, в политических институтах.

В то же время, опираясь на теорию социальной депривации, важно помнить постулат, сформулированный Э. Хоффером: «Недовольство сильнее всего, пожалуй, тогда, когда страдания терпимы, то есть когда условия жизни улучшаются настолько, что человеку начинает казаться возможным полное благополучие» [22, с.62].

С этой точкой зрения согласны, между тем, не все исследователи. Наиболее структурированно мнение ее оппонентов изложил Д. Верхотуров, который выделяет следующие черты специфики социальных конфликтов в современной России:

1. Большинство протестных акций и кампаний не контролируются существующими политическими партиями или иными институциональными акторами, не ориентируются на использование их в избирательных кампаниях, и в этом смысле являются неполитизированными.

2. Участники социальных конфликтов, как правило, не ставят либо глобальных целей, выражают свою позицию по конкретным вопросам, которые затрагивают личные или групповые интересы.

3. Лица, руководящие конкретными протестными действиями, как правило выдвигаются непосредственно из числа протестующих.

4. Протестное движение склонно почти полностью затихать после решения конфликтного вопроса, который привел к его появлению [4].

Важным представляется и вопрос, какие именно социальные акторы и как могут трансформироваться в акторов политических.

Современные исследования исходят из того, что понятия «политический субъект» и «субъект политики» не являются совпадающими. Для субъекта политики политическая деятельность (в том числе и в форме участия в социальных конфликтах) является, по сути, единственной. Политический субъект – явление несколько иного порядка. Политические субъекты занимаются политикой помимо основной деятельности, используют политику не как цель, а как средство для достижения целей, носящих, как правило, социально-значимый характер: это всевозможные общественные организации, субъекты «третьего сектора», профсоюзы.

Здесь стоит привести очень любопытные данные отечественных социологов, причем взять их в динамике. В 2010 году, отвечая на вопрос Левада-Центра: «Готовы ли Вы лично более активно участвовать в политике?», только 19% респондентов ответили «определенно да / в какой-то мере да», а 77% - «скорее нет / определенно нет» [11]. А в апреле 2017 года ответы на этот же вопрос выглядят так: «определенно да / в какой-то мере да» - 16%, ««скорее нет / определенно нет» - 80% [17]. Причем приведенные цифры необходимо воспринимать с поправкой на то, что поддержка своего участия в политике, политических акциях во время социологического опроса вовсе не означает последующей реализации заявленного.

Однако уже в 2010 году Общественная палата России в ежегодном докладе о состоянии гражданского общества отмечала, что в обществе «сформировался большой слой социально активных граждан, которые объединяются в разнообразные сообщества и социальные сети, чтобы отстаивать свои интересы и ценности». При этом в качестве одной из основных причин, ведущих к появлению очагов социальной напряженности, была названа «слабость реакции властей на основные запросы общества», и даже политические партии практически не реагируют на инициативы гражданского общества. Отметим, что вплоть до сегодняшнего дня эта ситуация кардинально не изменилась, что иллюстрируется недавними событиями [9].

Эта тенденция представляется крайне опасной: усложнение форм и механизмов взаимодействия современных социума и государства актуализирует даже латентные социальные конфликты. При этом существенно возрастает роль государства как основного социального медиатора в национальных масштабах. И, одновременно с этим, усиливается опасность того, что публичная власть, которая в демократической стране должна, по смыслу своего существования, выступать представителем консенсусной воли нации, начинает поступаться этим своим универсализмом, начинает вести диалог от имени одного правящего класса, когда цели и задачи именно этого класса смешиваются до степени слияния с целями и задачами государства. Такой «ущербный государственный универсализм», безусловно, порождает существенные социальные конфликты и ведет к утере государством его медиаторских функций [20, с.175]. Манипулирование государством своими медиативными функциями – весьма опасная тенденция, особенно для социумов со слабыми и неустойчивыми институтами гражданского общества, где само государство вынуждено заниматься их развитием. Это обстоятельство приводит к зависимости «третьего сектора» от институтов публичной власти и конкретных субъектов политики, к ситуации, когда такие «недобровольные» неправительственные организации изначально не обладают никакими реальными механизмами воздействия на власть, на проводимую органами власти политику и, следовательно, не способны выполнять основную функцию институтов гражданского общества [1, с.66].

Томас Пикетти в своем «Капитале в XXI веке» [16] - фундаментальном труде, посвященном проблеме социального неравенства, утверждает, что современное общество с разной степенью интенсивности распадается на богатых владельцев капитала и остальное население, качество жизни, материальные, культурные и политические ресурсы которого непрерывно снижаются, одновременно с падением эффективности и самой доступности действующих социальных лифтов. По Пикетти, нынешняя ситуация возрождающегося социального противостояния во многом аналогична той, которая в свое время привела к Первой мировой войне и революциям. То есть если государство не выработает адекватные механизмы обеспечения социального баланса, различия в обществе примут необратимую культурную форму, трансформируются в идеологию антропологического раскола.

Близка к идеям Пикетти и концепция «политической бедности», которая сводится к тому, что существенная часть социума не имеет практической возможности участвовать в политическом процессе и, следовательно, потенциально становится весьма уязвимой перед последствиями принимаемых политических решений, которые всегда затрагивают все общество. Такая ситуация приводит к маргинализации целых социальных групп, их полному вытеснению из сферы принятия решений, подталкивает к нелегитимным формам социального протеста, формированию так называемой «устойчивой культуры неравенства», которой присущи повышенная агрессивность и почти полное отсутствие сплоченности, поскольку представители социально ущемленных слоев почти полностью перестают отождествлять себя с государством и настроены исключительно на усиление противостояния между обществом в целом и существующими властными институтами [13, с.85]. Современные исследователи все чаще говорят о феномене «самовоспроизводства политической бедности», понимая под ним процесс размывания различий между неравенством возможностей и неравенством результатов: невозможность соответствовать актуальным социальным стандартам достойной жизни приводит в конечном итоге к абсолютной депривации и, следовательно, к окончательной утрате таких базовых для социума понятий как единство, солидарность и сопереживание. Существенные социальные группы попросту исключаются из самой ткани политической и социальной жизни, формируют собственные локальные сообщества со своими порядками и представлениями, что, в свою очередь, усугубляет и воспроизводит структурное неравенство [12, с.7-8].

Активное население страны, лишенное интересов, содержательно укорененных в легитимной системе общественных отношений, объективно будет оставаться безучастными как к воспроизводству социальных структур, так и к их трансформации в новое качество, а все их интересы, в том числе политические, будут стремиться к реализации через создание альтернативных (нелегитимных с точки зрения действующей власти) социальных структур, через воспроизводство в самых обширных масштабах теневой экономики, теневой политики, теневого социального опыта [2, с.105].

Аргументированной представляется такая точка зрения, в соответствии с которой власть как основной субъект управления политическими интересами в социальных конфликтах сталкивается с необходимостью решения ряда задач, а именно:

– предупредить возникновение социального конфликта и его переход в фазу, затрудняющую процесс урегулирования;

– перевести латентные социальные конфликты в открытую форму с целью уменьшения неконтролируемых процессов и последствий латентного конкурентного противостояния;

– в ряде случаев, когда быстрое разрешение социального конфликта невозможно и требует значительных издержек, социальный конфликт может переводиться из фазы открытого противостояния в латентную форму, что позволяет законсервировать противостояние сторон, добиться изменения факторов, влияющих на его воспроизводство, в нужном направлении;

– минимизировать воздействие социального конфликта на общественное сознание, предупреждая возникновение социального недовольства и роста протестного потенциала [7, с.24].

Таким образом, перед современными социумами (в первую очередь, находящимися, как и отечественное, в процессе трансформации) стоит задача выработки механизмов обеспечения политической стабильности, под которой, впрочем, следует понимать не сохранность нахождения властного ресурса в руках одной и той же правящей элиты, а, в первую очередь, постоянство функционирования политических институтов, обеспечивающих согласование интересов государства, элит, групп давления и общества в целом [21, с.91].

Главное, что стоит обязательно помнить: если не замечать причины возникновения конфликта, не предпринимать мер по их разрешению, противоборство будет обостряться, объединяться с другими конфликтами, разворачиваться стихийно. В конечном счете столкновение может завершиться разрушением противоборствующих социальных систем или субъектов [10, с.59].

Библиография

1. Абгаджава Д.А. Проблемы легитимизации и институционализации конфликтов в современной России // Вестник СПбГУ. Серия 6. Политология. Международные отношения. – 2008. – №4. – С.64-70.

2. Абгаджава Д.А. Факторы политической конфликтности современной России // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 6. Политология. Международные отношения. – 2014. – №4. – С.103-108.

3. Бегинина И.А. Категория интереса как инструмент анализа общественного мнения в социально-политической сфере // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Социология. Политология. – 2009. – №3. – С.12-17.

4. Верхотуров Д. Социальный протест в современной России [Электронный ресурс] // Официальный сайт «Агентства политических новостей». – Добавлено: 07.11.2007 года. – Проверено: 28.11.2018 года. http://www.apn.ru/publications/article18296.htm

5. Вершинина Н. Протестные настроения будут расти вместе с кризисом [Электронный ресурс] // Официальный сайт Российского информационного агентства URA.RU. – Добавлено: 28.01.2015 года. – Проверено: 09.12.2018 года. https://ura.news/news/1052199666

6. Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. – СПб.: Питер, 2005. – 461 с., ил.

7. Духина Т.Н., Болотова Т.П. Проблемы воспроизводства региональных социально-политических конфликтов в постсоветской России // Власть. – 2011. – №9. – С.22-25.

8. Иванов О.Б. // Власть. – 2017. – С.29 – 35.

9. Иванова М., Белый М. Как, проиграв Усманову, не сняв ролики, Навальный собрал митинги? [Электронный ресурс] // Официальный сайт Российского информационного агентства URA.RU. – Добавлено: 12.07.2017 года. – Проверено: 28.06.2018 года. https://ura.news/articles/1036271233

10. Кильмашкина Т.Н. Анализ предмета, объекта, причин противоборства как условий эффективного управления им // Труды Академии управления Министерства внутренних дел России. – 2017. – №2(42). – С.59-63.

11. Козырев Г.И. От социального протеста к социально-политическому конфликту [Электронный ресурс] // Персональный сайт Геннадия Козырева. – Проверено: 28.11.2018 года. http://kozyrev-gi.ru/pages/ot-sotsialnogo-protesta/

12. Комаровский В.С. Бедность и неравенство как вызовы национально-государственной идентичности и формированию гражданской нации России // Власть. – 2017. – №1. – С.6-11.

13. Красин Ю.А. Социальное неравенство как политическая проблема // Полития. – 2007 – №2. – С.83-91.

14. Мазур О.Г. Критериальные качества политического конфликта в условиях трансформации // Universum: общественные науки. – 2013. – №1(1). – С.4.

15. Мизес Л. фон. Бюрократия / Пер. с англ. – Челябинск: Социум, 2006. – 200 с.

16. Пикетти Т. Капитал в XXI веке. – М.: Ad Marginem, 2016. – 592 с.

17. Политическое участие [Электронный ресурс] // Официальный сайт «Левада-Центр». – Добавлено: 12.04.2017 года. – Проверено: 28.11.2018 года. http://www.levada.ru/2017/04/12/politicheskoe-uchastie/

18. Прокофьев А.В. Причины и условия протекания «Цветных» революций на постсоветском пространстве // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. – 2008. – №7. – С.31-46.

19. Старостенко К.В. Политические интересы в контексте политического многообразия в Российской Федерации // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и общественные науки. – 2010. – №6. – С.90-96.

20. Терешина Е.А. Культура управления конфликтом во взаимодействии власти и общества: от конфронтации к выстраиванию конструктивного партнерства // PolitBook. – 2013. – №4. – С.172-178.

21. Фельдман П.Я., Аветисов Э.К. Согласование интересов государства и общества как фактор обеспечения политической стабильности в современной России // Вестник Забайкальского государственного университета. – 2015. – №7 (122). – С.90-97.

22. Хоффер Э. Инстинноверующий: Личность, власть и массовые общественные движения / Пер. с англ. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2004. – 199 с.

Иванов Олег Борисович руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов (Москва)

Источник: Политика и Общество. – 2019. – № 5. – С. 1 - 9. DOI: 10.7256/2454-0684.2019.5.28605 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=28605

Экономист Михаил Хазин убежден в том, что мир откажется от доллара как от международной валюты, однако произойдет это не столь быстро....

В настоящее время мировая финансовая система переживает кризис. Лежащая в ее основе Бреттон-Вудская модель постепенно прекращает свое существование, что влечет за собой как положительные, так и отрицательные моменты. Следует понимать, что она включает в себя не только доллар, выполняющего функцию метрологии (шкалы ценности – Прим.), но и систему балансировки всех товарных и финансовых потоков.

И если национальная валюта США еще худо-бедно справляется со своими обязанностями, то про сломавшийся балансировочный механизм такого сказать нельзя. В этом то и кроется проблема. Дело в том, что отказ от доллара и принятие новой шкалы оценки стоимости спровоцирует автоматический отказ от остатков от этой самой системы балансировки, которая за прошедшие 76 лет серьезно перекосила товарные потоки.

«И если отказаться от доллара, как мировой валюты (то есть разрушить бреттон-вудскую финансово-экономическую систему окончательно), то темпы самопроизвольного восстановления сбалансированной мировой экономической системы станут только выше», – заявил Хазин.

Логичным решение стала бы замена глобальных балансировочных механизмов несколькими региональными. На сегодняшний день реальным претендентом на то, чтобы это провернуть, является Китай. С большой долей вероятности по такому же пути пойдет и Россия. В конечном итоге мир все равно откажется от доллара, однако на это уйдет несколько лет, добавил специалист.

Ранее стало известно, что Китай приобретает подешевевшие активы европейский компаний и организаций.

Автор: Николай Коперник

Источник: https://politpuzzle.ru/162929-hazin-sprognoziroval-otkaz-mira-ot-dollara/?utm_campaign=main&utm_referrer=https%3A%2F%2Fpulse.mail.ru&utm_source=pulse_mail_ru

Понятия (категории) всех без исключения наук, соединяясь с практикой, работая на практику, трансформируются в приемы – специфические методологические средства, обладающие, как уже отмечалось, наибольшими аналитическими возможностями. Это неизбежно происходит с понятиями (категориями) математики, физики, химии, астрономии, физиологии, социологии, психологии, политологии, экономической науки и т.д.

Словом, понятия (категории) науки любой отрасли, соединяясь с практикой, становятся приемами, то есть методологическими средствами. Их специфика заключается в том, что они отражают сущностные признаки явлений конкретной области. Вместе с тем, в науке есть понятия (категории), которые способны отражать сущностные признаки всех без исключения явлений. Это философские, всеобщие понятия (категории).

С сожалением можно констатировать, что их практическая значимость, в силу абстрактного теоретизирования на «ниве» философии, нередко сводится к нулю. Такое отношение к понятиям (категориям) философии можно преодолеть, только через доказательство, показ их практических возможностей.

Общеизвестно, что всем без исключения явлениям единого окружающего нас мира присуще нечто общее: природа, сущность, содержание, качество, функции, организация, структура и т.д. Ведомственно, в рамках конкретных наук, эти явления отражаются в понятной форме, но трактуются весьма противоречиво, а значит и приемы, формирующиеся на базе содержания таких понятий, также работают неоднозначно, многоаспектно, многопланово.

Современный уровень развития науки, в том числе философской, позволяет навести в этом деле порядок. Это не значит – предложить раз и навсегда данные определения философских понятий (категорий), которые следует считать некими догмами. Ничего подобного. Речь идет о том, что на данном уровне развития науки, мы вправе более или менее строго определить содержание основных понятий философии – всеобщих категорий, без которых построение продуктивного механизма анализа просто невозможно. При этом все хорошо понимают, что по мере развития научного знания их содержание закономерно, обоснованно будет развиваться и уточняться.

Квалифицируя понятия (категории) философии как всеобщие, необходимо достаточно строго определиться, что означает «всеобщее» в характеристике философских понятий (категорий)?

Ответ на этот вопрос можно дать, идя по пути анализа явлений действительности, из них выводя содержание понятия всеобщности. Итак, если взять в качестве объекта анализа явления действительности, то в силу необычайной сложности последних бросится в глаза многоплановость, многоаспектность содержания понятия «всеобщее».

Прежде всего, всеобщими являются те стороны, свойства явлений действительности, которые присущи каждому из них. Иными словами, понятие «всеобщее» отражает в данном случае факт принадлежности определенных свойств, сторон, всем без исключения реально существующим явлениям. Понятия (категории) философии несут в своем содержании всеобщность, понятую именно в этом плане. Заметим, что поскольку всеобщие характеристики присущи всем явлениям объективного мира, то они с необходимостью будут отражаться в сознании каждого человека, познающего мир. Отсюда следует, что всеобщность следует рассматривать как минимум в двух планах: всеобщность как свойство, присущее всем явлениям, то есть в онтологическом смысле, и всеобщность, понятую в гносеологическом плане, то есть как отражение в сознании людей этого всеобщего свойства. Ведущая, определяющая роль в этой «спарке», безусловно, принадлежит онтологическому плану всеобщего.

Гносеологическую всеобщность философских категорий правомерно рассматривать и как отражение в их содержании не только свойств, признаков явлений действительности, но и связей между существенными, присущими всем явлениям действительности сторонами. Категории в данном случае выступают как формы выражения содержания всеобщих законов, действующих и в природе, и в обществе, и в мышлении. Словом, можно рассматривать онтологическую всеобщность категорий философии и в таком плане.

Следует обратить внимание на то, что философские категории всеобщи как по содержанию, так и по объему, то есть они отражают не только всеобщие свойства, присущие всем без исключения явлениям действительности хотя бы в одном их проявлении, но в силу этого обстоятельства охватывают весь мир. Словом, нет по объему категорий более общих, чем философские. Таким образом, объем категорий – это также один из признаков онтологической всеобщности философских категорий.

Онтологическую всеобщность философских категорий правомерно рассматривать не только в пространственном, но и во временном плане. Не без оснований можно прийти к выводу, что в категориях философии отражаются не только те связи, свойства, признаки, закономерности, которые присущи явлениям изменяющегося мира сейчас, а данных условиях, но и были присущи ему в прошлом и будут присущи в будущем. Назовем этот вид онтологической всеобщности философских категорий «исторической всеобщностью». Ее не следует недооценивать. Именно здесь можно четко провести водораздел между философскими и общенаучными категориями. Но об этом позже. Сейчас о сущности названного критерия всеобщности.

Факт исторической всеобщности философских категорий признан в литературе и означает, прежде всего, их наличие во всей истории общества, выражает невозможность существования знаний без этих форм. Историческую всеобщность, как показывает анализ, правомерно рассматривать и в этом плане, плане закрепления исторического опыта познания.

Важно в этой связи заметить, что философские категории действительно отражают сущностные стороны разнокачественных явлений на всех этапах, во все периоды развития объективного мира.

Таковы некоторые вопросы онтологической всеобщности философских категорий, отмеченные в научной литературе. Резюмируя все изложенное, можно сказать, что категории философии инвариантны по своему содержанию, то есть всегда отражают в явлениях строго определенные существенные стороны, свойства и связи, присущие всем явлениям окружающего мира. В этом смысле они и характеризуются как онтологически всеобщие. Здесь нужно обратить внимание на то, что в категориях философии отражаются всеобщие свойства явлений действительности, в то время как в общенаучных понятиях отражены не обязательно их всеобщие свойства. Общенаучными категориями на данном уровне развития знаний являются те понятия, которые используются во всех науках. Эти понятия не характеризуются собственно онтологической и исторической всеобщностью.

Таким образом, философские категории всеобщи по своему онтологическому основанию, являющемуся объектом их отражения.

Онтологическая всеобщность философских категорий неизбежно порождает их гносеологическую всеобщность, которая есть не что иное, как отражение познающим субъектом с помощью философских категорий всеобщих сторон бытия. Это отражение имеет необходимый характер: как бы не хотел тот или иной субъект освободить себя от процесса отражения в своем сознании всеобщих свойств бытия, он этого сделать не сможет. Дело в том, что каждое явление действительности, будь то явление природы, общества или мышления, имеет в своем содержании всеобщие стороны. А коль скоро это так, то, встретившись даже с одним явлением действительности, человек неизбежно отразит в своем сознании всеобщие свойства явлений действительности.

Но каждая личность сталкивается в процессе своей жизнедеятельности с массой явлений действительности, поскольку мир, окружающий человека, неисчерпаем по своему содержанию. Следовательно, в сознании каждого человека отражаются те или иные (не обязательно все), всеобщие свойства бытия, что дает право вести речь о втором аспекте понимания всеобщего, то есть гносеологической всеобщности. Иными словами, об обязательности познания каждым человеком тех или иных всеобщих свойств бытия.

Всеобщность философских категорий в гносеологическом плане следует определить как необходимость их использования практически в любом мыслительном, познавательном процессе. В этом контексте важно заметить, что гносеологическая всеобщность философских категорий, в связи с другими индикаторами, является основанием для их отграничения от всех других, в частности от общенаучных. Общенаучные категории с необходимостью используются всеми науками в тот или иной период их развития, но они не являются обязательными, необходимыми формами мышления каждого человека. Философские категории таковыми являются. Еще раз подчеркнем, что гносеологическая всеобщность философских категорий проявляется в их универсальности. Они работают в механизме каждого познавательного процесса.

Положение о гносеологической всеобщности философских категорий конкретизуется в их отношении к предмету философии. В связи с этой посылкой следует обратить внимание на два момента: а) на обязательное участие каждой философской категории в развитии философского знания; б) на их связь с предметом философии, и – что очень важно – эта связь обязательно должна рассматриваться на данном уровне развития знания. Это положение ориентирует на то, что категории философии должны развиваться, иначе они не могут отражать всеобщие, изменяющиеся свойства, стороны явлений действительности.

Таким образом, гносеологическая всеобщность категорий, то есть их обязательное участие в каждом познавательном процессе, выступает важнейшим индикатором их принадлежности к числу философских, а значит, к числу необходимых средств анализа.

В тесной органической связи с гносеологической всеобщностью находится логическая всеобщность философских категорий. Суть этой связи нетрудно понять, поскольку категории философии как средства гносеологии, то есть носители определенных знаний в мышлении человека, участвуют и в обеспечении связей между его различными звеньями, то есть выполняют логическую функцию.

Действительно, каждая категория философии выступает необходимым звеном в цепи логического мышления человека. Категории философии в мышлении выполняют определенные логические функции. Они обеспечивают «связанность» различных мыслительных процедур за счет воспроизведения, отражения всеобщих свойств бытия. Отсюда, их нельзя не считать категориями логики. Словом, философские понятия (категории) принимают непосредственное участие в организации мыслительного процесса каждого человека. Вместе с тем, логическая всеобщность философских категорий выступает, как общепризнанно, необходимым критерием отграничения философских категорий от всех других категорий науки, является основанием для строгого выделения категорий философии – необходимой базы для формирования средств анализа.

Категории философии – важное звено мировоззрения каждой личности. Этот аксиоматический факт лежит в основании индикации философских категорий по их мировоззренческой функции, имеющей всеобщий характер.

Уже подчеркивалось, что мировоззрение – это система взглядов человека на мир в целом, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности. В данной работе речь идет о научном мировоззрении современного человека, последнее, как понятно, базируется, формируется, главным образом, на данных науки, выраженных в определенных теоретических формах: категориях, законах, принципах, научных определениях. В том числе, и, прежде всего, конечно, на данных и философской науки.

В чем же проявляется мировоззренческая всеобщность философских категорий?

Философские понятия (категории), наряду и в единстве с другими формами, работающими в философской науке, во-первых, принимают непосредственное участие в формировании у человека взгляда на мир в целом. Без отражения всеобщих свойств явлений действительности такой взгляд невозможен. Во-вторых, без философских знаний, выраженных с помощью философских категорий, в современных условиях невозможно формирование второго важнейшего качества научного мировоззрения, то есть его целостности, системности. Отсутствие философских знаний в мышлении человека – это отсутствие важнейшей части его мировоззрения, без нее последнее не может стать целым, системой. Наконец, в-третьих, выбрать верное направление своей деятельности, исключив знания о наиболее общих свойствах бытия, личность не может. Следовательно, и здесь ярко проявляется мировоззренческая всеобщность философских категорий, посредством которых философские знания соединяются с мышлением, мировоззрением человека.

Таким образом, важно различать мировоззренческую сторону всеобщности философских категорий, которая выступает необходимым звеном их индикации. Одним словом, в мировоззрении каждого человека, так или иначе, отражены всеобщие свойства бытия. Знания о них входят в систему мировоззрения, участвуя тем самым в определении отношения самого человека к действительности и направлений его деятельности. Именно в этом плане проявляется мировоззренческая всеобщность философских категорий.

Наконец, философские понятия (категории), как и все другие формы философского знания, обладают качеством методологической всеобщности. Это качество они приобретают потому, что сознание действующей личности неизбежно приобретает предметные формы в ходе ее деятельности.

Ранее было отмечено, что философские знания, как и знания других наук, включаясь в практическую жизнь людей, выполняют методологическую функцию. Это дает право считать, что в ходе жизнедеятельности личности, категории философии трансформируются в приемы познания и преобразования действительности, то есть начинают «работать» как методологические средства. Практика показывает, что в деятельности каждого действительного субъекта истории имеет место подобный процесс. Правда, степень использования методологических возможностей понятий (категорий) философии детерминирована для каждого субъекта условиями его существования, степенного овладения им содержанием категорий философии, его опытом включения философских знаний в свою практическую деятельность и рядом других обстоятельств.

В чем же конкретно проявляется методологическая всеобщность философских категорий?

Методологическая всеобщность этих категорий заключается, во-первых, в том, что с их помощью выражается содержание законов, принципов, идей философии, имеющих всеобщий характер. Во-вторых, в том, что на базе содержания категорий философии формируются универсальные средства познания и преобразования любого объекта действительности. В-третьих, философские категории выступают основанием деятельности субъекта, конечно, овладевшего ими. Значит, и здесь проявляется всеобщая методологическая роль категорий философии.

Таким образом, в современных условиях, когда стоят задачи интенсивного преобразования человеком окружающего его мира, деятельность практически каждого действительного и действующего субъекта предполагает использование категорий философии. Это говорит об их методологической всеобщности, которую нужно учитывать, решая задачу определения специфики философских категорий в системе знаний.

Было бы неправильно поставить здесь точку и заявить, что все основные индикаторы всеобщности философских категорий выявлены. Очень важно подчеркнуть, что действительную силу и практическую значимость названные индикаторы приобретают, лишь соединившись в единое целое, в систему. Все заключается в том, что ни онтологическая, ни гносеологическая, ни мировоззренческая, ни методологическая всеобщность философских категорий сама по себе не является достаточным основанием их отграничения от других категорий науки. Так, ни один из названных индикаторов не позволяет строго отграничить философскую категорию, допустим, от общенаучной. Эту функцию выполняет система критериев всеобщности философских категорий. Поэтому правомерно специально выделить системный критерий всеобщности философских категорий.

Ведя речь о системном критерии всеобщности философских категорий, следует обратить внимание на важную сторону его содержания, выступающую следствием единства четырех, выделенных ранее индикаторов всеобщности. Ее суть может быть раскрыта посредством логической цепи. Исходная посылка: категорий философии должно быть столько, сколько всеобщих свойств бытия удалось отразить субъектам познания на данном уровне развития научных знаний. Это первое. Второе – в действительности, всеобщие свойства бытия взаимосвязаны, представляют собой систему, являясь важнейшей частью системно организованного мира. Третье – значит, и категории философии, их отражающие, должны представлять собой систему, причем строго субординированную и координированную соответствующим действительности образом. Наконец, четвертое. Поскольку место каждой категории философии в их системе в силу существования названных связей строго определенно, то каждая открытая наукой категория может занять место в системе категорий философии при соблюдении следующих условий: если она отвечает требованиям онтологической, гносеологической, мировоззренческой, методологической всеобщности – с одной стороны. С другой – если она не противоречит системным отношениям, сложившимся между категориями философии до ее появления в науке. Иными словами, если она не разрушает «своим приходом» целостность, системность отношений между категориями философии. Собственно, в этом и заключена важная сторона системной индикации каждой философской категории.

Следует подчеркнуть, что все четыре вышеназванных критерия являются индикаторами отграничения не только философских категорий от категорий других наук, но и основанием отграничения вообще философских знаний от знаний других наук. Иными словами, все философские формы (категории, законы, принципы, идеи) обладают и онтологической, и гносеологической, и мировоззренческой, и методологической, и системной всеобщностью.

Определение критериев отграничения категорий философии от всех других категорий науки дает право более предметно подойти к выведению их содержания. Решить эту задачу необходимо, так как только определение содержания категорий философии – путь к определению содержания приемов анализа всеобщего уровня.

Учебник является первым систематическим изданием, посвященным современным политическим сетям в мире и в России, а также методам их анализа. В нем раскрываются теории политических сетей, характер сетевых отношений и сетевого обмена, взаимодействие сетей и окружающей среды, особенности сетевой коммуникации, менеджмент знаний в сетях и сетевое научение. Дается характеристика таких методов анализа сетей, как моделирование, теория графов, конфигуративные методы, статистические методы. Особое внимание уделяется описанию видов политических сетей и их роли в различных отраслях политической деятельности. 

Учебник содержит описание сетевого политического управления, сетевой публичной политики, сетевых политических партий, сетевого политического участия, глобальных политических сетей, электронного правительства и электронной демократии. Облегчают усвоение материала большой иллюстративный материал, ссылки на литературные источники, а также задания.